—
Больших усилий стоило уговорить менеджера отпустить Уджина одного. Не удивительно, ведь он, как-никак, айдол, а значит, не исключено, что его могут узнать. А от фанатов можно ожидать чего угодно. Но Уджин всё просил и просил, пока начальник не сдался, но предупредил, что отпускает его под его же ответственность. Что в тот раз, что в этот, Уджин еле вырвался. Скоро он должен был начинать готовиться к вылету в Америку, чтобы продолжить свой тур. Он купил множество разной еды в контейнерах, чтобы, если что, парни не остались голодными, ведь он был самым старшим из них. Они договорились встретиться вечером в глубине одного из парков, чтобы их не могли случайно увидеть и узнать. Уджин не представлял возможным, чтобы всю группу взяли и отпустили. Он, конечно, знал, что они были, есть и будут особенными, но не настолько же, чтобы... –Да мы просто взяли и пошли,– обыденно ответил Чонин, пожав плечами. Всё, что мог сделать Уджин в этой ситуации– это стоять и хлопать глазами, следя, чтобы челюсть не полетела на землю. –Вас же убьют на месте, когда вы вернётесь! –Да чего ты так паникуешь, хён? Всё нормально будет,– ответил ему Сынмин, похлопав по плечу, на что тот лишь выдохнул и сказал: "Ну, что ж, ладно..." Парни на первых минутах с удивлением и любопытством рассматривали Уджина, обнимаясь с ним и восклицая, как же тот изменился и каким он стал красивым. –Итак,– вызвался говорить Джисон, отхлебнув глоток газировки из жестяной банки, когда парни, переобнимавшись с Уджином, расселись на скамейке и на земле и утихомирились.– Уджин, мы так давно не виделись! Давай, рассказывай скорее, как живёшь, как твои успехи? Восемь пар глаз устремились на сидящего в центре Уджина, отчего тот немного занервничал. –Ну... Кхм...– начал он, теребя край бумажного стаканчика с кофе и время от времени встречаясь с успокоительным взглядом Чана.– Нормально живу. Я больше года пробыл в Бразилии. Снимался в дораме... У меня есть сольный альбом...– говорил он медленно, подбадриваемый кивками сидящих напротив парней.– И я планирую скоро выпустить ещё один. Из-за шумных парней, начавших хлопать и восторженно выть практически с ничего, Уджин почувствовал приятное, но сосущее под ложечкой чувство, вспомнив те времена, когда они были все вместе, и им не нужно было сбегать и прятаться, чтобы увидеться. –Это круто! А тур у тебя был?– спросил Минхо, выглядывая из-за спины Джисона, так как тот сидел у него на коленях, хоть остальные и бросали на них укоризненные взгляды. –Да. Сейчас идёт. Пока что у меня перерыв,– ответил ему Уджин.– Скоро слетаю в Америку и буду почти свободен. Парни отреагировали шумно и громко. –Уо, мировой тур– это уровень! –Уджин, ты молодец! –И много людей приходит? –Ну... Не то чтобы, но для меня вполне много. Человек сто-двести, может больше. –Вау, это здорово! Я уверен, в будущем к тебе будут приходить миллионы,– с довольной улыбкой заверил его Феликс, поправив растрепавшиеся чёрные волосы. –Спасибо, Ликс-и,– улыбнулся Уджин, чувствуя, как где-то внутри разливается тепло, то ли от кофе, то ли от этих слов. Феликс в группе был словно ответственным за поддержку. –А это правда, что в Бразилии все носят сомбреро?– совсем не в тему, с совершенно серьёзным видом выдал Джисон, чем повлёк за собой минутное молчание, а затем взрыв хохота. Парни долго не могли успокоиться, снова и снова прокручивая в голове абсурдное высказывание и смеясь на весь парк. –Сомбреро в Мексике носят, дурачок ты,– Сынмин умирал от смеха, за что получил от хёна тычок в бок. –Эй, Сынмин-а, где твоё уважение к старшим?– не сдавался Джисон, сконфузившись, но не подавая виду. –Кстати, Уджин-хён, а почему ты не связывался с нами раньше?– вдруг задал вопрос Хёнджин, когда все более-менее успокоились. И снова все взгляды устремились на Уджина. –Ну... Если честно, я боялся, что вы не захотите и вспоминать про меня. Ведь я ушёл прямо перед камбэком и чуть вас не подставил... –Хён, а почему ты ушёл?– вдруг спросил Чонин. –Да, почему?– зазвучало со всех сторон. –Я не могу вам этого сказать,– ответил Уджин, глядя прямо Чану в глаза.– По крайней мере, сейчас. Может быть, потом... –Йи-и, так не интересно,– надул и без того пухлые губы Джисон.– А ведь мы тогда были просто в шоке. Ты даже нас не предупредил, хотя мог бы. Уджин хотел было оправдаться, чувствуя, что разговор идёт куда-то не туда, но тут вмешался до этого молчавший Чан: –Джисон-а, я уверен, на то были причины, не кипишуй. –Да ладно вам, давайте лучше есть!– подал голос Чанбин, уже давно присмотревшийся к контейнеру с кимбапом, что выглядывал из пакета. Парни снова рассмеялись и принялись за еду. Когда с ней было покончено, парни сели кругом вокруг Минхо, не отлипавшего от Джисона, который, как оказалось, притащил с собой гитару. Они пели песни, которые когда-то создали все вместе, репетировали, учили, сидя вокруг импровизированного костра из телефонов с включенными фонариками, из-за чего Джисон выглядел, как рассказчик страшилок, но парням было очень весело. Уджин сидел рядом с Чаном, пока тот обнимал его сбоку и покачивался вместе с ним в такт песням, и ощущал себя до невозможности счастливым, чувствуя, как в глазах запекаются горячие слёзы. Песни разбавлялись смехом, разговорами, шутливым флиртом парней друг с другом, из-за чего все хватались за животы. Уджина переполняло счастье, а на душе было легко и весело. В конце концов парни обнялись руками за спинами и спели последнюю песню за этот вечер, покачиваясь и смеясь, когда кто-то сбивался и сбивал всех остальных, сея хаос. После парни прибрали за собой, дошли до конца парка, всё ещё шумя и болтая, идя чуть впереди, пока Чан с Уджином шли, держась за руки, и на выходе из парка разошлись, ещё раз переобнимавшись, по дороге споря и выдвигая ставки, будет им нагоняй или нет. Чан задержался ненадолго, заключив Уджина в крепкое объятие. –Мы же увидимся ещё?– осторожно прошептал Уджин, глядя куда-то в сумерки перед собой, боясь услышать ответ. –Конечно, Уджин-и,– ответил Чан, поглаживая его по спине и спокойно покачиваясь из стороны в сторону, безмятежно прикрыв глаза, на что тот облегчённо выдохнул, вызвав у Чана лёгкую улыбку. Оторвавшись от Уджина, Чан улыбнулся и пошёл спиной вперёд, махая на прощание Уджину рукой. Тот попросил его быть осторожнее, особенно после того, как Чан чуть не упал, споткнувшись о собственную ногу, рассмеявшись от собственной неуклюжести. Уджин был счастлив и, хоть встреча их окончилась, он твёрдо верил, что она была не последняя. Когда Чан скрылся из виду, Уджин развернулся и медленным шагом направился в общежитие, хоть идти было долго. Он утопал в мыслях и новых воспоминаниях, греющих душу и сердце и расцветающих в памяти, как благоухающие цветы. Улыбки и смех парней, тепло рук Чана, радость и восхищение в их глазах– вот то, о чём он даже и не думал мечтать все эти несколько лет. Придя в общежитие, он лёг на свою кровать прямо в одежде, шумно выдохнув, раскинув руки и глядя в потолок, глупо и счастливо улыбаясь. Через пару дней Уджин уже летел в самолёте, морально готовясь к предстоящим выступлениям. Переписка с Чаном наконец обрела прежний ритм. Тот при любом удобном случае отправлял ему голосовые сообщения, получившиеся сумбурными и смешными из-за постоянных окликов мемберов и поспешности Чана, из-за чего каждое голосовое сообщение вызывало у Уджина глупую улыбку и едва слышные смешки, которые тот не в силах был сдержать. Его настроение улучшилось и стабилизировалось, из-за чего теперь он с удовольствием пел на сцене. Песни о расставании, на которые он исполнял каверы, всё ещё вызывали едва заметные слёзы, но Уджин быстро переключался на что-то хорошее, например, на восторг и радость в глазах пришедших людей. Он даже показал всем пришедшим фанатам плакат с надписью на английском языке: "Вы спасли мою жизнь", чем вызвал бурю эмоций у людей, находившихся в это время в зале. Он был счастлив, с удовольствием фотографируясь с ними после выступлений, улыбаясь и даря улыбки им. Возвращался в Корею он с крыльями за спиной. Даже менеджер заметил в нём эти изменения и с облегчением выдохнул.—
Прилетев на родину, Уджин собирался было встретиться с Чаном, но на него и его группу навалилось множество расписаний– различные съёмки, записи, промоушен, предстоящее продолжение мирового тура, поэтому Уджину ничего не оставалось, как ждать. Он записал несколько каверов, поработал над своими песнями, ведь новый альбом сам себя не создаст, и в скором времени на всю Корею навалился траур из-за трагедии в Итэвоне. Пришлось отложить всю работу на пять дней, из-за чего Уджин не знал, куда себя деть. К его несказанной радости, Чану тоже запретили работать, поэтому тот был совершенно свободен. Они встретились на третий день после объявления траура на том же месте, что и в прошлый раз. Выяснилось, что после той совместной встречи всем парням прочитали длинную лекцию и влепили по штрафу, в качестве профилактики, ведь они пришли гораздо позже, чем можно было, из-за чего менеджеры были, мягко говоря, недовольны. Естественно, ведь им, как айдолам, очень опасно находиться на улице без охраны. Уджин с Чаном говорили долго, обо всём и ни о чём, наслаждаясь общением глаза в глаза. –Ты часто смотришь на звёзды? –Всегда. И всегда, глядя на них, начинаю думать, как ты там, что ты сейчас делаешь... –А без звёзд нет?– смех Чана был для Уджина музыкой. –Чан-и, ну ты что, я всегда о тебе думаю. А ты обо мне часто думаешь? –Конечно. Я постоянно о тебе думаю... Время пролетело незаметно, и им пришлось разойтись, но в их сердцах царило умиротворение. В скором времени Чан вместе с группой отправился в продолжение мирового тура, в Индонезию. Уджин с нетерпением ждал его возвращения, прокручивая в голове перед сном отрывки событий, что произошли за это время, и ужасался, вспоминая свою прежнюю жизнь, благодаря высшие силы за то, что всё наладилось. В конце-концов всё должно было наладиться, ведь после плохого всегда приходит хорошее, чему Уджин был очень рад. Когда Чан вернулся, они снова встретились. Было видно, что тот очень устал. –Чан-и, может, тебе стоит лучше отдохнуть? –Неа,– отмахнулся Чан,– всё в порядке. Всю дорогу Уджин всё думал, думал, думал, идя нахмурившись. Спустя полчаса он не выдержал. Взяв Чана за плечи и развернув к себе, он сказал: –У меня сердце разрывается, Чан-и. Лучше иди в общежитие и отдохни, хотя бы сегодня, пожалуйста. –Ладно, хорошо,– слабо улыбнувшись, согласился тот, и они разошлись, перед этим долго обнявшись. Стоит ли говорить, что Чан снова всю ночь работал над песнями, не покладая рук?—
Ноябрь принёс новые заботы и хлопоты: подготовка к выступлению на премии МАМА, запись песен для нового альбома, очередные съёмки, множество фотосессий, из-за чего парни не могли свободно вздохнуть. Уджин всё понимал, поэтому ограничивался в общении с Чаном перепиской, редкими звонками по ночам, когда Бан делал небольшие перерывы, работая над новыми и старыми песнями. На вопросы об отдыхе он отнекивался и отмахивался, говоря, что совершенно не устал, хотя по его голосу было слышно, как тот был измотан, несмотря на все старания. –Ничего, на Рождество отдохнём,– тихо посмеивался Чан, на что Уджин лишь вздыхал. У Чана этого не отнять. Он всегда будет работать до последнего, откладывая отдых как можно дальше. Сколько уже песен на его счету, Уджин и представить не мог. Декабрь тоже выдался для парней тяжёлым. Съёмки не прекращались, фотосессии тоже, да ещё добавилась поездка в Японию на очередное награждение, после чего пошла череда выступлений, шоу, фансайнов, записей и съёмок чего-то ещё, про что Чан сильно не распространялся. Уджин лишь вздыхал, понимая, что он ничем не сможет облегчить нагрузку, навалившуюся на парней, поэтому поддерживал Чана, как мог. Они начали часто созваниваться по видеосвязи, чтобы увидеть лица друг друга. Им было мало видеозаписей, фотографий, эфиров, они нуждались в общении глаза в глаза, поэтому использовали любые возможности. –Я видел твой кавер. Ты чудесно поёшь!– сказал Чан, удобно устроившись на стуле в своей комнате. –Ты поёшь не хуже, поверь мне,– убедительным тоном ответил ему Уджин, так же сидя в своей кровати, завернувшись в одеяло. –Ты это из жалости говоришь. –Не зли меня,– посмеиваясь, проговорил Уджин, шутливо грозя пальцем. –Кстати, я давно хотел спросить, как тебе мой... –Чан-хён! ЧАН-ХЁН!!!– раздалось откуда-то из другой комнаты, отчего тот аж вздрогнул. Уджин с интересом смотрел, что же будет дальше. Чан крикнул: –Что, Джисон-а? –Ты не знаешь, чьи тут трусы на диване лежат? Чан перевёл оторопелый взгляд на Уджина, пока тот сдерживал просящийся наружу смешок. Чан покраснел и захотел спрятаться под стол, но через секунду зашипел и схватился за лоб, смеясь от неловкости и откинувшись назад. Вдруг в зоне видимости камеры появился Джисон в шортах и майке, держа двумя пальцами вытянутой перед собой руки... Трусы. Нежно-розовые такие, с клубничками. –Это не твои случайно? Я хотел сесть на диван, чтобы посмотреть телевизор, и сел на них. Вдруг Джисон заметил, что на экране компьютера торчит лицо Уджина. –О, Уджин-хён, привет! А я вот пытаюсь понять, чьё это,– сообщил Джисон, подозрительно косясь на вещь в своей руке, пока Уджин еле сдерживал смех, а Чан умирал от неловкости. Тот закрыл лицо руками и завыл. –Хан Джисон, сгинь,– смеялся он в ладони, отчего звук выходил глухим и смешным. –Чан-хён, пойдём ужинать!– вдруг раздался откуда-то голос Чанбина, после чего тот появился рядом с Чаном, красным, как помидор. Чанбин увидел красного Уджина на экране, пытавшегося сидеть спокойно, что получилалось очень плохо, затем заметил Джисона с трусами в руках и проговорил: –О, а я их обыскался,– выхватив вещь из руки Джисона, он поспешно ретировался. У того от удивления и неловкости ситуации аж лицо вытянулось, и Уджин не выдержал. Он засмеялся невероятно громко, чувствуя, как в лёгких заканчивается воздух, и они начинают болеть. Джисон немного потормозил, а затем словно взорвался, смеясь, как морж, и хлопая себя по бёдрам, в конце-концов осев на пол. Чан просто лёг лицом на стол. –Уджин-а, прости,– завывал он, пока те умирали от смеха. С этими парнями никогда не соскучишься.—
В конце декабря Уджин всё же смог встретиться с Чаном. В его голове теперь неотвязно крутилась одна навязчивая мысль. Когда это желание впервые возникло, Уджин вспомнить не смог, но теперь оно преследовало его постоянно. Он боялся сделать это, сам не зная, почему. Все их встречи ощущались каждый раз, как в первый. Снова долгие объятия с разбега, которых всегда было, есть и будет мало, правда, не такие ощутимые из-за толстых тёплых курток, снова держание за руки и смущение, которое, казалось, никогда не исчезнет. –Как ты, Чан-и? Выглядишь уставшим. –Всё нормально, не беспокойся,– улыбнувшись, ответил тот и потрепал Уджина по волосам. –Так уж и быть, поверю,– слегка нагнувшись вперёд, ответил Уджин. В конце концов, Чана уговаривать бесполезно. Солнце скоро должно было зайти за горизонт. Снег уже давно выпал и теперь белел на земле и на асфальте, поблёскивая в свете фонарей. Река Хан покрылась ледяной коркой, и казалось, что она спит. –Как там Хёнджин?– спросил Уджин. –Хёнджин?– переспросил Чан.– Уже лучше. Они, вроде как, успокоились, но я не уверен, что это надолго. Я вообще не понимаю, что наших Стэй не устраивает. Я чувствую себя таким беспомощным, ведь не могу ничего с этим сделать. Уджин обнял Чана, всё ещё идя рядом, из-за чего возникла опасность неловкого падения. –Чан-и, это не Стэй. Это просто люди, которым нечего делать. –Я знаю... И я рад, что ты это наконец-то понял, но...– Чан положил ладонь на руку Уджина, вздохнув.– Всё равно тяжело, ведь я лидер, а сделать ничего не могу. –Ты ни в чём не виноват,– ответил Уджин, взяв Чана за плечи и посмотрев тому в глаза.– Слышишь? Ты здесь ни при чём. Ты лучший лидер, Чан-и, пойми это. Именно поэтому тебя все любят. –Не все... –Многие,– перебил его Уджин, не давая переключиться на совсем уж депрессивный лад.– И я в том числе. Чан смотрел на него так, словно для него это неожиданная новость, и его глаза блестели так сильно, словно в каждом было по звёздочке. Стоя на мосту, почему-то оказавшемся пустым, будто все люди исчезли, мужчины не заметили, как с неба посыпались мелкие блёстки снега, постепенно становясь всё крупнее и превращаясь в пушистые шарики из снежинок. Почувствовав, как ему на глаза сыпется снег, Чан разорвал зрительный контакт и посмотрел большими детскими глазами на фонарь, в котором снежинки обретали магический вид. Уджин обернулся, чтобы посмотреть туда же, куда и Чан, и обомлел. Снег был крупным, красивым и таким сказочным, что парни не заметили, как пораскрывали рты в немом восхищении. Уджин решил, что сейчас самый подходящий момент для того, что он задумал. –Чан-и,– позвал он тихо, почти неслышно, чувствуя частый и громкий стук собственного сердца, но тот всё равно услышал его и обратил взор на него. Уджин подошёл ближе, почти вплотную, отчего на лице Чана появилось слабое недоумение.– Я... Давно хотел это сделать. Можно? Не до конца понимая, что Уджин собирается сделать, Чан кивнул. Тот наклонился и легонько, почти невесомо дотронулся до губ Чана. Ощущение вышло мимолётным, но этого было достаточно, чтобы глаза Чана расширились ещё больше, а рот слегка приоткрылся в изумлении. Уджин не знал, что теперь будет, поэтому просто смотрел на Чана и ждал. Тот смотрел на него большими блестящими глазами, словно не верил в то, что только что произошло. –Уджин-и... Ты...– только и смог произнести Чан, и, спустя пару секунд молчания, слегка потянулся вперёд, не решаясь попросить вслух. Уджин понял, чего хотел Чан, и почувствовал, как его сердце замерло и забилось ещё быстрее от осознания того, что Чан его не отталкивает, а наоборот. В этот раз прикосновение было более ощутимым, так что Уджин смог почувствовать, насколько же чужие губы мягкие. Это был их первый поцелуй, поэтому он был несмелым, робким, осторожным и нежным. Оба боялись сделать что-то не так, испортить первое впечатление, но с каждой секундой смелели всё больше, утягивая друг друга в водоворот новых, неизведанных ощущений и эмоций. Тишина зимнего вечера нарушалась лишь шумным дыханием парней и звуками поцелуя. Чан сам не заметил, как сильнее прижался к Уджину, обняв его за талию и не оставив между ними никакого пространства. Вдоволь нацеловавшись, парни обнялись и долго не решались посмотреть друг на друга, смущаясь от только что произошедшего, но в конце концов Уджин не выдержал и посмотрел. Лицо Чана было пунцовым от мороза и румянца, губы припухли и покраснели, а сам он смущённо смотрел куда-то вниз и вбок, из-за чего показался Уджину ещё более красивым, чем был до этого. –Ты такой красивый...– сорвалось с губ Уджина прежде, чем тот успел подумать. Чан поднял на него взгляд, покраснев ещё больше. –Ты тоже,– почти прошептал он. –Я люблю тебя, Чан-и,– прошептал Уджин, уткнувшись своим лбом в чужой. –И я тебя,– прикрыв глаза, прошептал Чан в ответ, чувствуя, как проваливается в глубину своих чувств, о существовании которых совершенно недавно даже не догадывался. Оба понимали, что всё наконец-то встало на свои места. И, хоть они и не смогут видеться каждый день, эти встречи– самое драгоценное, что у них есть. Оба теперь могут с уверенностью сказать, что они счастливы, видя в глазах друг друга счастье, любовь и звёзды. Неизвестно, что их ждёт впереди, но они и не собираются заглядывать в будущее, наслаждаясь настоящим. Стоя вот так, посреди безлюдного моста над рекой, под густым снегопадом, соприкоснувшись лбами, держась за руки, прикрыв глаза и улыбаясь, они одновременно прошептали: –Я люблю тебя.