on the crest of speed

Ветер, обтекая, цвета Chateau Bordeaux 80х, бампер спортивного Ford GT, струйками просачивается в салон, обдает приятным коже холодом, и, набирая темп, выскальзывает из кара, заставляя песчинки под колесами дрожать, взметаться ввысь и осколками отлетать от авто. Шершавые подушечки пальцев выводят узоры на кожаном руле, поглаживают, ногтями оцарапывают швы свежей перетяжки. Гранатовый кончик языка скользит по верхнему ряду зубов, вырывается наружу и очерчивает мягкие губы, что застыли в хитром оскале, замирает. Дышит тихо, почти неслышно, сосредоточенно оценивает два автомобиля перед собой, выжидает. Почти не моргает, и мысли в голове гулять не позволяет. Язык прикусывает, вкус металла чувствует, но не слизывает, вольничать ему разрешает, выпуская смесь крови и слюны тягучей каплей на подбородок. Скалится сильнее, видит: колеса автомобиля цвета вина равняются с капотом некоторое время опережающего его кара цвета молодой листвы. Удовлетворительно урчит, чувствует стопами, как перегоняет соперника, затылком ощущает взгляд непонимания полный и за собой стену строит, объясняет: обогнать не сможешь. Расслабляет плечи. Азиатской формы глаза сузились, что за ресницами проблески света только видно. Боковым зрением замечает белой тряпки тормошение справа, тонкие фаланги оплетают стерно, сжимаются до побеления ногтей, струйку подсохшую передними зубами цепляет, крошит во рту. - Последний круг, - трибуны визжат, люди встают со своих мест, руки в стороны кидают, роняют хот-доги и разливают колу на чужую одежду, ругаются и радуются, кто-то матом благим покрывает водителя, на которого деньги ставил, кто-то победно ухмыляется, считая, что именно его выбор победу и деньги сможет принести. Легкие воздухом наполняет и не выдыхает. Глазами разъедает номерной знак, спину горбит. Челюсти сжимает, плавно вдавливая педаль в пол. Цифра спидометра растет, в вены скорость проникает и кровь сгущает, заставляя кожу распаляться. Жидкость алая сворачивается, отчего отчетливее вены проступают. Носы авто встречаются на равном расстоянии, водитель глаза от трассы не отводит, наклоняется, грудью нависая над панелью. Чует недоброжелательный взгляд со стороны, но внимания не придает, будучи на цели своей сосредоточенным. Людской гул стихает. Снова. Он снова вперед вырывается. Останавливаться и не думает, сильнее давит в пол машины, сводя брови у переносицы, губы поджимает, а сам чует, как баклажановый кар принимает в лобовое удары пыли из-под его шин. Эго свое щекочет. Ощущает, как желудок сальто назад делает и покалывания легкости вызывает. - Бум, - ноздри выпускают волну воздуха, что сперся внутри, из желудка утробное рычание рвется, а бедро даже не ведёт, продолжая набирать скорость, кричит: я могу лучше. И хлещет, хлещет дальше, оставляя за своей спиной шестьдесят восемь спортивных авто и финишный клетчатый флаг, приветствующий его. С корта сворачивает, резко бросая скорость, отчего по улице хлопок раздается*, уезжает прочь, желания быть замеченным не имея, бежит, мчится прочь, пряча надменные глаза в тени. Последние месяцы довольно часто на местных соревнованиях обнаруживается кар неизвестного никому хозяина. Винный автомобиль с точенным номером “30” занимает последнюю позицию на старте, но всегда приходит первым на финише, обгоняя каждого участника тихо, словно не видит их, словно значения не придает и заранее знает, что будет впереди, чем все для них кончится. Он якобы играется, медленно ломает косточки внутри, когда его пытаются не пропустить вперед, но виртуозность и легкость с которыми он обходит лишь на безразличие по отношению к ним показывают. В призах нужды не видит, почему - одному Будде известно, всегда только анонимные звонки оставляет: просит денежную сумму переводить на счет детских домов или семьям нуждающихся. Чонгук злится, откровенно бесится, он - пару месяцев назад завсегдатай номер один, был сдвинут трусом, что даже не силится показать лица своего. Он уже несколько месяцев не может понять, каким образом его обходят. Почему, даже когда он уверен в победе, его переступают, заставляя глотать песок. Впервые, когда его кубок был украден, он хотел увидеть, хотел восхищение свое выразить, хотел попросить о реванше, но.. Не нашел его. Тот, кто перешагнул господина-номер-один, не соизволил выразить уважения, посчитал недостаточным, и исчез, что злило Чона больше, чем факт об утери золота . И после каждых соревнований происходило тоже самое. Таинственный мужчина “30” успевал испариться прежде, чем возгласы о его очередной победе стихали. Фанатам жилки леденил своим поведением, мешал восторг и ненависть в душах их. Не сегодня. Чон, обладатель фиолетового спорткара, еще во время обгона решается поймать привидение, узнать, с какой целью так унизительно тот проезжается по его самолюбию. Заранее осознает, что новый фаворит на столах ставок останавливаться не планирует, аналогично первому набирает скорость, срывая вздохи с трибун. Сегодня две медали без хозяев останутся? В стекло лобовое погоню видит, на что глумится, гаденько улыбается и по улицам вилять продолжает, рассчитывает от хвоста избавиться . Чон отступать не намерен - не в его духе. Он поймает его сегодня. Фонарный свет сливается в одну бесконечную полосу, вокруг все словно сплющивает под давлением скорости, и рекламные баннеры смазываются в пятна. Погоня длится менее десяти минут, но кажется, что он уже вечность желает поймать загадку, вцепиться когтями в шею и разворошить, догрызть до истины, до нутра, поглотить полностью. С ума сходит. Впервые ощущает, что слабее. Они заезжают в тупиковый переулок - Гук думает, что поймал, когда винное авто со скрипом разворачивается, оставляя следы шин на асфальте. Владелец машины чертыхается, покрышки были новыми, понимает, мелкий паразит, что увязался, отступать явно не хочет. Страхом прогонит. Оскал возвращается на лицо, зрачки пожирают роговицу, заставляя глаза погрузиться в аметистовые лужи. Между ног приятно покалывает, отчего на доли секунд коленки сводятся, а брови заламываются. Взгляд хмурит. Не так он привык расслабляться после заездов. Рев мотора будит жильцов соседних переулков, фары, словно обозленные, стрелы метают. Веет недобрым. Медленно давит на газ, не спуская машину, предупреждает, что пришла пора бежать, поворачивать и прятаться, пока дают возможность. Баклажановый феррари мигает в ответ. Глумится. - Чертовка, - шепот выплевывает, морщится, руку на трещотку бросает, жилистые плечи расправляются, как кот хочет внешне стать больше, нагнать ужаса и избавиться от мелкого нахала. Форд отпускает тормоза, заведенный водитель давит на газ - страх не ощущается - знает, что делает, и мчится на соперника своего. Чонгук вздрагивает, хочет поддаться инстинкту самосохранения и свернуть, но быстро соображает, что, не успокойся его загадка вовремя, обоим смерть грозит, а значит, он остановится. Надеется. Ловит кислород ртом, задерживает на подольше в легких, губу нижнюю жует, отчего запах крови чувствуется. И пота. По вискам испарина проходится, ощущения, что шар свинцовый обухом свалился и перекатывается так медленно, так ядовито, распуская боль по венкам, провожает до каждой конечности, каждый капилляр отравляя, никого не обделит. Поджилки трясутся . Свет от фар становится ближе ежесекундно, как и нарастает уверенность, что если сейчас он позволит себе струсить и уехать, больше не сможет нарваться на свою добычу, потому стоит, ждет. Глаза зажмуривает, тихо ругая себя, лицом чувствуя жар от чужого авто и быстрым шепотом с родственниками своими прощается, благословит и сутры читает. Каждый грех свой перечисляет в голове, извиняется, но не потому, что думает, что жизнь сейчас отберут. Так, на всякий. До последнего верит, что испугается, потому даже не думает остановиться, темп лишь набирая. В метрах пяти настораживается, хмурит брови и губы поджимает. Чертыхается, щурит глаза. Скрип тормозов неприятно отдает в уши, заставляя челюсть сжимать, нос ловит запах дымящихся колодок. Сквозь щелки зажмуренных глаз свет слепит, удар принять собирается. Замирает. Не спеша, по очереди, открывает веки, видит: в паре сантиметров винный форд рычит на него. Двигатель авто глушится, признавая поражение. Тяжело выдыхает, опустив плечи. Довольную лыбу строит: поймал. Он неслышно выходит из форда, стоя спиной ко второму человеку дверь захлопывает, не спешит поворачиваться. На теле один лишь кожаный плащ цвета ночи висит, да голову шлем под цвет автомобиля прячет. Чон с места подскакивает, выпрыгивает из машины и, забыв закрыть, быстрым шагом направляется к своей почти честно пойманной добыче. Адреналин бьет в мозг, расщепляется по всему телу, дыхание учащается отчего колени подрагивают. Чон останавливается перед телом, неприлично сократив дистанцию, почти вжимается грудью в спину. С головным убором удосужился расстаться еще в салоне, бескультурно скинув его на пассажирское сиденье еще во время погони. Рукой, от волнения потряхивающейся, тянется к плечу незнакомца. Замечает справа на шлеме выгравированную “V” и проводит по ней подушечками среднего и указательного пальцев. Мужчина, стоящий перед ним, не дышит, лишь цепляется за ручку авто и выглядит полностью потерянным. Впервые пойман. Впервые проиграл. Гук большими ладонями обхватывает шлем, аккуратно тянет вверх, медленно стаскивает и сам замирает, изучает. Когда темно-каштановая макушка полностью освобождается, тихо наклоняется, вдыхает запах и глаза прикрывает. Нравится. Обладатель форда шумно дышит, плечи сутулит, опуская голову и кажется волоски на затылке дыбом подымаются. Русоволосый пальцами проводит по шее, нежную кожу-мрамор поглаживая. Он защиту на крышу убирает, сам руки на предплечья кладет, чувствует, как ладони нагреваются. Слегка сжимает пальцы, облизывается и резво, не предупредив, разворачивает парня лицом к себе, когда второй от неожиданности вскрикивает, руки к груди прижимает. Чона взгляд направлен к ступням. Босой. Черный кожаный плащ легко соскальзывает с плеч, щекочет спину и, не стесняясь, оглаживает бедра, плывет к ногам, где остается мертвой кучей лежать. Гук глаза распахивает и взглядом по телу мажет. Голый. Владелец феррари гулко сглатывает, взглядом бегая по телу, видит, как половой орган камнем стоит, вязкий предэякулят по мягкому животу мажет, а нагой парень вздрагивает, ладонями пытается голые участки торса прикрыть. Чонгук в глаза посмотреть решается, тянет опущенную голову парня, что ростом ниже него оказывается, за подбородок, другой рукой кудрявые волосы назад заводит и наклоняется, оставляя между лицами крупицы свободного пространства. Тянется пальцами к щекам, кожу мягкую щупает, восторга не скрывает. Эбенового цвета глаза черными дырами смотрят, брови заламываются в извиняющемся жесте, пытается лицо отвести, спрятаться, но чувствует цепкую хватку, что не пускает, а взгляда оторвать не хочет, выжигает. Они стоят так, пойманные только одними звездами на ночном летнем небе. Чонгук тихо приближается, носом касается чужого и водит аккурат, глаза прикрывая. Обнаженный парень силится что-то сказать, но Чон перебивает, шепчет прямо в губы: - Прекрасен, - морщится, - прекраснее, чем я мог ожидать, - и глаза открывает. Маленькие ушки вспыхивают, губу жует, не зная, что может ответить. Чувствует, как стоящий орган трется о комбинезон Чона, отчего тихо скулит, давясь собственными звуками. Чон отдаляется, пару шагов назад делает, и снова бежит глазами по телу, жадно облизывает каждый участок тела, слегка задерживая внимание на сведенных коленках, и, возвращаясь к лицу чуть громче продолжает: - Очаровательная у вас на носу родинка, господин …. Ви, - в ответ парень хихикает, все еще остается смущенным, но голос подать решается, - А вы, я смотрю, оказались настырнее и любопытнее, чем ожидал я, - явно передразнивает. - А вы оказались извращенцем, чего я совсем не мог ожидать, - за словом в карман не лезет, обгладывает возбужденное тело взглядом, чувствуя, как у самого в паху начинает колоть. - А вы.., - мнется, не знает, хочет ли озвучить мысль, - а вы огорченным не выглядите.. Скорее, - глазами указывает на бугорок под штанами костюма, - наоборот, удовлетворены. Виснет молчание, оба исследуют друг друга, ждут, пока кто-то сделает первый шаг. И он делает. Господин Ви отстраняется от машины, босыми ступнями, в которые неприятно вонзаются мелкие камушки с асфальта, шагает к парню, кем был пойман в таком непристойном виде, без стеснения кладет руку на брюки, выпирающую часть сдавливая, выхватывает стон с губ. Гук закусывает внутреннюю сторону щеки, смотря сверху вниз, что вызывает у Ви ухмылку. Чон наклоняется и тихо дышит в губы соперника, спрашивая разрешение, когда парень в ответ подтягивается на пальцах и соприкасается своим теплом с чужим. Мягко. Мажет губами по расслабленному рту, высовывает гранатовый язычок и вульгарным жестом лезет внутрь, проводит по каждому зубу закрытой челюсти кончиком, лезет под губу и исследует уже десны. Левой рукой сильнее на пах давит, вынуждает челюсть открыть и стон ловит вибрацией. Юркий язык проходится по ребристому небу, после чего соприкасается с языком гонщика и аккурат дразнится. Своим членом трется о живот и вещи, поскуливает, заводя вторую руку за спину. Им некуда было спешить. Впервые ни один не пытался доказать чего-то другому, обойти или раздавить. Обоим хотелось лишь целоваться до умопомрачения, до свистящего шума в ушах и добровольно отдавать себя моменту с незнакомцем. Гук бесится от недостаточности напористости в движениях оппонента, отчего инициативу перетягивает на себя, языком чужой выталкивает, а после вторгается и в рот, жадно вылизывая его. По подбородкам вязкость собирается, легкие пусты, что вынуждает отстраниться, тонкая ниточка слюны растягивается между ртами. Тот, что ниже, причмокивает и разрывает ее. - Бля-ядство, - полустоном выплевывает Гук-и, стягивая с себя лямки комбинезона и срывая футболку. Он плотно прижимается к Ви, обдает горячим паром их тела и чувствует, как тэхенов орган подергивается, трется о накачанный торс чужака и мягкий животик хозяина, на что последний жалобно сводит брови и скулит, закусывая ребро кисти. Чонгук вдавливает бледное тело в винный автомобиль, кладет голову на плечо и ладони размещает на упругих ягодицах. Мнет, поглаживает, разводит в стороны и слушает сдержанные всхлипы. Нравится-нравится-нравится. В ответ чувствует горячий язык на мочке уха, что зализывает, покусывая, разгульно виляет по ушной раковине и после бессовестно очерчивает каждую серьгу, спускается чуть ниже, ведет влажной полосой и не забывает слабо кусать, оставлять еле заметные красные полосы. Пальцами нащупывает что-то холодное, очерчивает с непониманием, а спустя пару секунд пошло мычит, сильнее вдавливает металлическую анальную пробку внутрь, прокручивает ее, руку волнистыми рывками движет, стоны выпрашивая. Ви мычит, спускается к плечу и, чувствуя напор внутри себя, впивается зубами в трапециевидную мышцу, посасывает и лижет, оставляет красное пятнышко, сопровождая пошлым всхлипом. Отрывается от загорелой кожи и тихо протяжно стонет, чмокая в ушную раковину. Чон брови заламывает, чувствует, как горячие ладони спускаются на оголенную грудь, как соски обводятся пальчиками, которые бегут ниже, исследуют каждый сантиметр тела, обхаживают мышцы кора, пробегаются по каждому ребрышку, щекотят, после чего сам парень прогибается, лицом на уровне ширинки застывает и губами к выпуклости прижимается. Чон ягодицы не отпускает, продолжает мять, задевая пробку, замечая, как сводятся колени нижнего, а сам губу закусывает - парень хватает зубами замок ширинки и медленно тянет, помогая руками расстегнуть пуговицу. Стаскивает комбинезон, губами возвращается к бугорку и роняет смазанные поцелуи. Язык мясистый высовывает и лижет через ткань, на которой мокрые разводы остаются, сосет, очерчивает, а сам глаза закатывает, желает лицо увидеть - у Чона звездочки перед носом лопаются от таких ласк. - Блядь, - чертыхается. Заводит руку под боксеры снизу, холодными мурашками пробегает по внутренней стороне бедра и подхватывает теплые увесистые яички, своими действиями выводя из строя младшего. Гук дергается вперед, слегка сгибается и шипит от неожиданно слишком приятных ощущений. Ви ладонь сжимает, перекатывает между собой и проходится по шву, не прекращая играться языком. Наслаждается рыком сверху, хмыкает, отчего вибрация расходится по стоящему члену, заставляя Чона содрогаться и рвать кожицу губ - твоюжешблядьмать он еще ничего не сделал, а уже на пределе. Решив, что напора не выдерживает, хватается за плечи сосущего ткань серых трусов, на которых слишком вульгарные мокрые пятна оставили, поднимает к себе и снова рассматривает приятные ему черты. Сейчас лицо его немного покраснело, капельки пота выступили на носу и лбу, отчего каштановые кудри взмокли и завились сильнее. К адамову яблоку припадает, оставляет неприлично влажные отметины, снова прижимая лопатки к кару. Неожиданно чувствует давление на тело, его переворачивают, вжимая полураздетым в крыло, хватают за подмышки, заставляя усесться на капот. - Я не закончил, а ты - не кончил, - ехидничает, хватаясь за резинку трусов. Чон среагировать не успевает, когда чувствует жар, охвативший головку его пениса, отчего потными ладонями пытается ухватиться за и без того скользкую глянцевую поверхность, тушуется и гневно поглядывает на сосущего его плоть парня, который снова поднимает взгляд, рассматривая лицо, левой рукой тянется, переплетает в замок свои и его пальцы, улыбаясь с членом во рту, втягивает его слегка сильнее, когда Чон глотает воздух, сжимая их ладони сильнее. Ви большим пальцем водит по морщинкам на руке Гука, успокаивает, после чего без предупреждения глубоко в рот берет, носом в пах утыкаясь. Младший ногу подгибает, выпуская сдавленный писк-стон, не рискуя зрительный контакт прервать. Ви выпускает стояк изо рта, проходясь по нему языком и прижимается к нему щекой. - Тэхен. Тэхен-оппа, - лыбится, - стони мое имя, крохотный, - кто из них еще крохотный?! Снова вбирает член в рот, глубоко вводит, щеки втягивает и начинает движение. Второй рукой сначала хватается за запястье Чонгука, тянет его руку на себя и укладывает себе на голову, разрешая вплести пальцы в влажные волосы, а после спускается к яичками, снова мнет и дразнится. Языком ствол очерчивает, когда совсем горло расслабляет, позволяя головке сидящего парня упереться в мягкую глотку, задерживается и производит глотательное движение - слышит всхлипы-стоны сверху, отчего самодовольно мычит. - Тэ-хнн-оппа-а, - желание Ви исполняют, на что его член реагирует, дергается, Тэ пальцы ног поджимает, продолжает сосать, мешая слюну с предэякулятом. В экстазе, Чон сжимает ладонь, больно тянет волосы, двигая голову оппы, заставляя стукаться носом о лобок, на что старший дает разрешение и сопротивления не оказывает. Гук-и навстречу толкается в глотку бедрами, крупная дрожь по всему телу бьет , он стоны гортанные издает и глаза зажмуривает. Ви, наслаждаясь звуками, сводит колени, ищет, обо что потереться, чтобы хоть как-то ослабить собственное возбуждение, крепче ладонь младшего сжимает и тоже стонет. Белое семя во рту собирает, не останавливается, когда от минета кончают, продолжает глубоко заглатывать, помогая рукой. Горячая солоноватая жидкость вяжет язык, попадая внутрь, пачкает лицо и стекает по подбородку на шею. - Твою ж мать, - глаз открывать не рискует, чувствуя, как его щеки касаются костяшками пальцев, оглаживают. Веки по очереди мягкие влажные губы накрывают, что сквозь поцелуи хихикают. Чон силится, глаза разлепив, смотрит. Блуждает по телу, внимание обращает на живот. - Ты кончил пот того, что сосал мне? - его азиатский прищур на секунды по-европейски округляется, жадно виляя по торсу сумасшедшего мужчины. В ответ хмыкают. Ничего не отвечают, за руку на себя тянут, заставляя с машины сползти. Луна тихо что-то шепчет звездам, посмеивается и поглядывает на слияние двух мужчин. В округе ни единой живой души, только майские жуки кряхтят в траве. Едва слышится шум с трассы - они не слишком далеко успели увильнуть. Гук в голове прокручивает события последних пятнадцати минут, думает, как так вышло, что его снова обошли. - Мы немного не закончили, надеюсь, ты не устал? - ехидно. Хозяин баклажанового кара хмурится, когда Тэ руку за спину заводит, закусывает губу и с хлюпаньем из себя пробку вытаскивает. В паху от такого зрелища снова узел крутит, а Ви струйку чужой жидкости с подбородка большим пальчиком собирает, после чего слизывает, посасывая, не отводя глаз. Всё пропало, разбилось на миллионы частиц и вновь собралось. Внутри словно фейерверк пускают, носом ведет, следует за каждым движением, когда тело накаляется, наружу рвется животная страсть и желание. Гук порывается вперед, за кисть хватает и губами врезается, смазано, липко и сознание дурманя. Отпускает, ладонями по спине гуляет, чувствуя чужие в своих волосах, тянется к ляжкам и больно сжимает, оставляя багровые пятна. Наклоняется, подхватывает, не разрешая разлеплять губы, стукается зубами и недовольно рычит - приказывает ногами обхватить талию. Он в салон оставленной открытой машины заваливается, удобно на пассажирском разместившись, губами прильнув к соску. От резкости движений тэхенов мозг плавится, он бедрами трется о чужое возбуждение, чувствуя, как заводит. Гук целовал его грудь, соски терзал, покусывал и вниз скользил, к пупку, языком очерчивая, а кожаный салон перед глазами дрожал, и почему-то жалобно звенели стекла. Он растворялся сам, уходил под прикосновениями, под поцелуями расщеплялся и разлетался осколками. Мозолистые от частых гонок пальцы по животу прошлись, собирая остатки спермы, после устремились к кольцу туго сжатых мышц, скользнули, вызвав от холодка шипение, массируя вокруг. Без особого сопротивления вошли внутрь, провалились под податливыми мягкими от пробки стеночками, влажные внутри они пошло хлюпали, заставляя уши гореть от накатывающего возбуждения. Гук на манер ножниц пальцы разводит, чувствуя цепкую хватку на плечах, как его царапают и невнятно шепчут, не поднимая головы. Он носом во влажный висок утыкается, тяжело дышит и ахает, когда Тэхен начинает самостоятельно на пальцы насаживаться. Ощущения сминались, становилось жарче, в глазах смазанные картинки мелькали. Ви останавливается, грубо за гукову руку хватается, вынимая из себя пальцы. В его глазах блеск жадный пляшет, а черти со страху подумывают у Бога укрытия искать, когда ехидный оскал на лицо возвращается. Ладонь строптивым язычком облизывает, тянется к чужому пенису, со своим соединяет и трет друг о друга, пальцами помогая. Лбами соприкасаются, мешая пот, мешая запахи, соединяются в одно, Тэ ноготками проходится по уздечке, заставляя мир разваливаться, заставляя выть от удовольствия. Неуклюже оборачиваясь, он затылком ударяется о лобовое стекло, плюется матом, лезет в бардачок и что-то ищет, ни на секунду не переставая кидать в воздух проклятия, переворачивает бумаги, но все же находит глянцевый блестящий квадратик. Открыть пытается, промахивается и психует, разрывая. Охватывает кольцом из указательного и большого пальцев головку члена Гука и силиконовую колбаску раскатывает. Он рукой на чоново плечо опирается, приподнимая зад, самостоятельно приставляет член к дырке и входит одной головкой, брови заламывая. Чувствует вкруг узость, жар разработанных заранее стеночек, а мысли о возбуждении еще во время заезда вышибают остатки здравого ума, когда Тэтэ, глубоко вдохнув, опускается до конца, скулит. - Хорошо, блядь, - он носом впирается в щеку оседлавшего его парня, что шумно дышит, привыкает к заполненности внутри, царапает лопатки и очерчивает позвонки шалавливыми пальчиками. Господин Ви, как оклеймил его младший, хватается теперь второй рукой за плечи, позволяя себе оставить вмятины на бронзовой коже, приподнимается и с шумом опускается, показывает, что готов двигаться. Поджилки мышц кора трясутся, когда Тэ пытается темп увеличить, приподнимаясь и садясь, в плотную упираясь задницей в лобок. Он скорость наращивает, вбивая в себя стонущего Чонгука, сливается с ним голосом. Колени подкашиваются, когда головка члена в комок нервов врезается, полукрик выбивая из груди. Подмахивая бедрами навстречу, Гук в простату попадает, ласкает, ощущает тяжесть на себе, когда понимает, что оппа от возбуждения не может больше самостоятельно двигаться, подхватывает за ягодицы и в буквальном смысле трахает себя тэхеновой задницей. Старший голову откидывает, сильнее плечи сжимая, пытается успевать за ритмом, сбиваясь и подкашиваясь от удовольствия. Окна в авто запотели, как и лбы парней, громкие звуки которых разносились по салону, просачивались наружу, отчего машина тряслась в такт бедрам младшего. Гук рукой тянется к подергивающимуся члену Тэ, но тот шипит, не разрешая прикасаться, - Хо-оу кончить от тебя-а во мне, - прогибаясь в пояснице, стонет, своими словами заставляя подчиняться, ежесекундно ударяться яйцами о чужой зад и глаза не сводить с лица. Чувствует, как распаляется внутри тягучей патокой подступающий оргазм. Чон по основание входит, рычит, когда стенки обхватывают его плотнее, поглощают, Ким глаза от удовольствия закатывает, о стоны свои спотыкается и пищит. Напряжение внизу живота собирается, мышцы сводит и все внимание притягивает к приближающейся разрядке. - Техен-оппа-а, - от сладкого мычания собственного имени тестостерон волнами окатывает, содрогнуться заставляет, изливаясь и пачкая два сливающихся тела, когда Чон продолжает толкаться, стимулируя чувствительные нервы, старший извивается, чувствуя, как из него последние соки выжимают. - Финиш, - почти неслышно лепечет, покинутый силами валится на разгоряченное тело. Тесный презерватив горячей спермой наполняется под тяжестью чужого обмякшего тела, пот глаза заливает и возбуждение дорожкой колких мурашек к копчику спускается, заставляя самого прогнуться. Носом в адамово яблоко утыкается, наслаждаясь запахом отступающего желания, чувствует, как ломит кости, поднимая тушку за подмышки, стягивает с себя полный семени презерватив и, завязав тугой узел, на полик швыряет. Кажется даже кожаная обивка салона пропахла сексом. Он облокачивает на себя усталого парня, ведет ладонью по волосам, гладит мягко, укрывая руками, в щеку целует, прерывая молчание. - Ты можешь забрать все золото с заездов, оппа, если позволишь мне после каждой победы ловить тебя и вытрахивать в моем каре, - говорит забывшись, еще не отойдя от экстаза. - Все золото с заездов итак мое, Гуки, - осведомлен, кого с пьедестала на второе место сбросил. Тэхен поднимается, шипит, чувствуя зудение, и хмурит брови, глядя на человека, на чьих коленях он уместился. Он исследует лицо Чона, тычет пальцами в нос, вертит его, тянет за щеки и раскрывает рот, пересчитывая зубы. - Вот же ж мелочь, - чертыхается, губу нижнюю жует, отдаляясь, - во-первых, это я тебя вытрахал, - убедительно пожимает плечами, скрещивая руки и прикрыв веки, - во вторых, - облизывается, - сбегай-ка за моим плащом, я замерз, - после чего весело перекатывается на водительское сидение. - Д-да, - Чон кивает, подтягивая джинсовый комбинезон и выскакивая из машины. И что-то подсказывает ему, что не в последний раз он будет срывать, а после подносить черные одеяния своему оппе.