Birds do it, bees do it Gotta a feeling even priests do it~ I don't believe we've met before, Won't you please do it with me.
— Internet is for porn, — обречённо напевает Намджун, щёлкая по клавише пробела и выводя компьютер из спящего режима. Небольшая комната с синими стенами, оборудованная под студию и используемая для съёмок влогов, закрывалась на замок и имела дополнительное, тайное предназначение. Пальцы уверенно, привычно набирают в поисковике название сайта с видео-контентом откровенного содержания. Намджун — лидер группы подростков с бушующими гормонами, что ему ещё остаётся делать? Он проверяет запас влажных салфеток в нижнем ящике шкафчика, примыкающего к столу, и сколько осталось смазки в прозрачном флаконе с содранной этикеткой — так себе конспирация, все здесь занимаются одним и тем же. Студия буквально пропахла выделениями — пот, слёзы, слюна и сперма. …Пять минут назад отсюда как ошпаренный выскочил Шуга, что упирался в плечи лихорадочно целующего его Джуна, шипя о том что он давит, что слишком тяжёлый, что неудобно, тесно, и не здесь и не сейчас и вообще отстань, хён не в настроении. Намджун смотрит и скачивает порно. Много. Это было локальной шуткой среди мемберов, а потом, на шоу, просочилось и в публичное пространство. Информация о том, что Намджун — порно-гуру, снабжающий отборным контентом и пишущий пошловатую лирику, всё это создавало впечатление будто он искушён в сексе. На самом деле он дрочер, как и все остальные шестеро. Вернее, пятеро, не считая Намджуна, потому что Шугу это вроде бы вообще не интересует. Тот постоянно копошится с кипой бумажек в руках — то он ведущий на радио, то эмси на играх, рифмует строчки, учится на заочке. Потеет в танц-классе, помогает Сокджину на кухне, воспитывает мелких, исподтишка заботится обо всех и изредка спит. И где-то, может, раз в месяц, зажимается с Намджуном в углу не по своей инициативе, паникуя что их запалят и пиздец, поэтому дёрганный, отвлекающийся и вслушивающийся в посторонние звуки. Он отстранённо перебирает пухлые губы Джуна своими, прикусывает за ласкающий кончик языка, и начинает трепаться по поводу какого-нибудь дела, игнорируя вздыбленную ширинку лидера и похлопывает по колену, затирая про концепты, глубинные смыслы и прочую лирику. Намджун чувствует себя насильником и отступает. Перестаёт домогаться и залипать на острую линию челюсти. До поздней ночи бьётся с ним наравне над текстами, покачиваясь в ритм сырого ещё минуса. — Терпеть не могу людей с низкими стандартами. Это их право — ходить в кино на дерьмовые комедии и хрустеть поп-корном, слушать попсу и довольствоваться фаст-фудом. Но наша музыка должна быть чем-то гораздо большим, надолго запоминаться, оставляя след в сердцах. К ней необходимо возвращаться и стримить не только в день релиза. Мин Шуга задрачивается над треками так, чтобы не возникало желания в них что-то менять и спустя годы, вылизывая до идеала. Оценки «удовлетворительно» ему мало. Намджун одобряет и принимает такой подход, сожалея лишь о том, что он распространяется, блять, на всё, что тот делает. И пока сам Джун готов спустить в штаны от вида бледной задницы, мелькающей в душевой, или от того, как низко наклоняется Мин перед ним на разминке, то Шуге для взрыва либидо и затмения разума нужно нечто особенное. Наверное. Они не доходили до этого. Юнги никогда не занимался Намджуном, не брался за него всерьёз, и отказывался от полумер. До того, как группа была сформирована целиком, в эмоциональный момент изливания души друг перед другом под воздействием алкоголя и стресса, Юнги практически выплюнул из своего рта слова о том, что он бисексуал. Никто не осудил его, и никто не заявил о подобном. Намджуну понадобилось около года или вроде того, чтобы воссоздав ту ситуацию с доверительной атмоcферой, набраться решимости и поймав в коридоре возвращающегося из туалета Мина, ляпнуть: «А я тоже, кстати, би» , и слюняво поцеловать в уголок губ, пользуясь тем, что тот застыл, опешив. — Хуя себе, — отстраняясь, старший приподнял руку с раскрытой ладонью. — Дай пять, бро. И вот так они начали… Мутить. Намджун не понимал, что именно между ними происходит и не знал, что и как делать со всем этим. У него не было достаточного количества опыта чтобы вести себя уверенно, чтобы было, с чем сравнивать и дать какое-то конкретное определение их взаимоотношениям. Он смотрел порно и эротику, и имел представление об однополом сексе. Из обычных фильмов и книг, песен и примеров окружающих, ему была ясна концепция любви. Намджун не планировал создать семью с Шугой, поселившись в толерантной стране и связав их союз узами брака. Свидания, впрочем, казались милой возможностью… Ему хотелось и секса, и романтики — на данном жизненном этапе, не забегая вперёд с мыслями о детях и общем доме. Фактически, они уже жили вместе, и это наверняка было бы прекрасно, если бы не в формате общежития айдолов, где невозможно уединиться. Всё было зыбким и неопределённым. Отчётливо ощущался лишь бетон под их спинами, когда они валялись, совершенно измотанные съёмками клипа в убогой локации, что в кадре, под фильтрами, будет смотреться в разы приличнее. Юнги жаловался, что ему холодно, хочется есть и спать, что он задолбался, задолбался, задолбался, и устал быть нищим и брести в темноте в поисках света, выжимая из себя всё, чтобы добиться успеха. Жёсткие графики, контракт и требования к самому себе, отсутствие поддержки родителей, всё это давило на него с невыносимой силой. — Хён… — Намджун протягивает руку, чтобы стереть влажную солёную дорожку с накрашенного лица. — У нас получится, я обещаю тебе это. Юнги поджимает губы, его подбородок морщится, а слёзы продолжают накапливаться в глазах, чтобы пролиться в ту же секунду, когда он крепко зажмуривается. Хосок находит их, лежащих в тени и плачущих. — Мы плывём против течения. Наперекор консервативному обществу, расшатывая старые устои. Намджун гудит, толкая вдохновляющие речи. Пытается убедить в первую очередь самого себя, что вся эта битва — не зря. Шуга прищуривается, ловя двойные смыслы, и в поэтичных текстах лидера читает между строк признания. Джун старается переплавить агрессию и грубость во что-то созидательное, гуляет часами в одиночестве, успокаивается, заземляется, размышляет, выводит формулы человеческих чувств. Он называет себя теоретиком, настаивает, что лирические герои песен безлики, и всё это гипотетическое и в утешение, о любви. Ему верят, в группе никто даже не догадывается, что между двумя рэперами не только дружба и уважение. В выходной день, когда галдящая толпа исчезает за порогом общежития, Намджун возвращается к оставшемуся в кровати Юнги, ныряет под одеяло, жмётся к тёплому боку. — Обнимашки приемлемы? — Приемлемы, — хрипло бурчит в подушку Мин. — Только не мешай спать. Юнги не экспонат и не картина в музее, и подавляя в себе желания взять, смять, подчинить, Намджун, окольцовывая талию, долго разглядывает густые ресницы и разглаживает морщинку между бровей кончиком носа. Смотреть можно, трогать тоже — осторожно. Потом он и сам засыпает, закидывая непроизвольно на Шугу тяжёлые конечности и раскатисто храпит. Со стоном негодования, тот выбирается из-под него, взъерошенный и злой. Пихает пяткой, ни на миллиметр не сдвинувшегося, вздыхает: «Почему ты такой?» , и идёт умываться, переодеваться, готовить. Намджун просыпается позже в одиночестве, постель пустая и холодная. — Эй, здоровяк! Я там для тебя сделал… — Юнги наигранно небрежный, машет рукой в сторону кухни, и на нём толстовка Джуна, что улыбается как дурак. Иногда, Юнги смягчается. Хвалит, сжимает пальцы на плече, и соглашается прогуляться вдоль берега реки. Разгоны с ним — сущее удовольствие, фонтанируя идеями и понимая друг друга на ином, своём уровне, где только вдвоём. Торопливо они входят в студию — записать, попробовать, и когда черновик готов, Джун валится на диван, приятно уставший, и тянет Юнги к себе, сажая на бёдра. — Удобно? Шуга морщится. Его бесит, когда над ним нависают, лежат целиком, стискивают, ограничивают так, что нельзя пошевелиться. Сейчас он не скован, ёрзает, и цокает языком, обнимая за шею. — Ну не зна-а-аю, я в этой позе как девка. — Да уж хоть как-нибудь, Юнги. То, как ломается голос лидера, заставляет насторожиться. — А я вот всё гадаю, как ты дошёл до осознания, что бисексуален, м? И почему я? Подходящий вариант для экспериментов под рукой? В вечной любви ты мне не клянёшься, а разрушать дружбу из-за утренних стояков как-то нелепо. — Хорошо тебе сейчас сидится? — Нормально. — Вот и сиди. — И дальше что? — Что захочешь. — Что будет, если ничего не захочу? — Ты асексуален? — Я не фригиден, Джун. — Асексуальность это другое, хён. — Хм… Иногда… Юнги поддевает пальцами цепочку на шее Намджуна, играет с ней, не поднимая взгляда. — Да? — Иногда такое впечатление, что меня всё-таки… Сломало. Что-то внутри. У меня есть страсть к музыке, я могу поддаться настроению когда мы все флиртуем на камеру, но меня не возбуждает то порно, которое ты скачиваешь. — А я?.. — А ты либо приведёшь нас на вершину, либо мы с треском провалимся. — Давай не в роли Рэпмона и Шуги, забудь о графиках и сроках. Побудь со мной. — В этом-то и проблема. Нам нельзя, это слишком рискованно. — Но ты бы хотел? Скажи мне, хён? Намджун притягивает его ближе к себе, шепча в ухо. Невесомо оглаживает поясницу, слышит, как дыхание старшего тяжелеет, и тянется к губам с закрытыми глазами. Они сталкиваются языками, находят подходящий темп. Поцелуй медленный, и у Намджуна кружится голова от того, что по подбородку стекает слюна, чья-то из них или их обоих, смешанная. — Нет… — Юнги будто просыпается, часто моргает, упирается ладонью в грудь. — Да. Представь, что это ни ты и ни я. Намджун постанывает от боли, когда Юнги целует вновь, отчаянно и кусаясь. — Хёёёёёён! Тэхён трясёт ногой, сидя на углу стола — остальные места заняты, все пришли послушать готовую демо-версию песни. — Ты поёшь о том, что тебе неважно, парень или девушка, ты доведёшь до Гонконга. Это значит, что ты мастер орального секса? Чимин густо краснеет, Хосок закашливается водой, попавшей не в то горло. — Тэхёни, не обязательно сосать член, чтобы продемонстрировать языковую технику. Можно и ухо облизать так, что человек кончит. — Без рук? Намджун потирает мочку, кивая. Прошёл месяц с их разговора, и Шуга прокачался в управлении языком и чужим оргазмом, сидя верхом и покачиваясь, издеваясь, вылизывая рот, раскованный от того, что полностью контролирует, проверяя закрыт ли замок по десять раз, и включая на фоне собственную музыку. Намджуна почти не парит, что от их игр через одежду у Юнги редко когда встаёт, и даже в этом случае он игнорирует это. И Намджун не ревнует в моменты вынужденного фансервиса и когда младшие, впав в раж, заигрывают и пристают не только на съёмочных площадках. Уж если Джуну достаётся минимум при максимуме приложенных усилий, то у других нет шанса. Ревнует он Юнги — к Юнги, когда подслушивает у ванной комнаты посреди ночи тихие вздохи, сливающиеся с шумом воды. Со временем всё не правильное становится привычным. Организм адаптируется к расписанию, диетам, тренировкам. Чонгук ноет, что еда без специй на вкус как трава, и ему подкидывают сладости, делая поблажку, балуя золотого макнэ. Всё прочее в строгости и в жёстких рамках. И туры, в которых гайки закручиваются ещё сильнее, могли бы стать Адом на земле, но они справляются. В одном из городов, вытягивая жребий, Намджун искренне рад представившемуся шансу разделить номер отеля с Шугой, что едва ухмыляется. Они покупают пиво и снэки, ложатся в кровать, включают телевизор. — Как насчёт порно? — У тебя исследовательский интерес? Хочешь узнать, что здесь крутят? — Мы с тобой никогда не смотрели порно вдвоём. — Я уже говорил, меня оно не возбуждает. — ...О чём ты думаешь, когда трогаешь себя? Что ты представляешь? — Тебя. Юнги не поворачивается к нему, напряжённо вцепившись в горлышко бутылки. — Как?.. — Ничего конкретного. Просто… Джун, это неловко. На старшем короткие шорты и просторная футболка, лёжа он сгибает ноги в коленях, неторопливо сводит их, и разводит в стороны. Намджун убеждает себя не распускать руки, нажимает на кнопки пульта, выбирает платный канал, отключая картинку и оставляя лишь звук шлепков и стоны. Юнги откидывает голову назад, сглатывая. — У тебя большой потенциал, как мне кажется. Ты мог бы, наверное, удовлетворить не только меня. Я не хочу тебе подставлять зад на самом деле, уж извини. Поэтому… Я представляю тебя с девушкой. Какой-нибудь длинноногой блондинкой, не азиаткой. С профессионалкой. — И что мы делаем? — Ну… Сначала ты раздеваешь её, и целуешь обнажающиеся участки тела. Все. И гладишь руками. — Угу… — мягко отбирая бутылку пива, Намджун ставит на прикроватную тумбочку. — А дальше? — Дальше… — Юнги кладёт ладонь на пах и мычит, раздумывая. — Ты прислоняешь её к стене и закидываешь ногу себе на плечо, стоя перед ней на коленях. Твои губы… Боже. Они касаются там, пока она царапает твои плечи ногтями. Я не… Я не знаю, почему я думаю об этом. — Всё хорошо, мне нравится. Продолжай, хён. — Окей. Намджун зачарованно наблюдает, как сгибается запястье Юнги, он давит ладонью между ног сильнее и его вздох звучит синхронно со стоном из динамиков. Мин рассказывает обрывисто, румянец расползается по щекам и шее, он приподнимает бёдра и вжимается обратно в кровать, потираясь. Говорит о том, как блондинка скрещивает ноги вокруг талии Намджуна, и тот целует её в шею — сам Джун, наклонившись, оставляет влажный след на коже Юнги. — Блять… Заметная дрожь проходит по телу, и он развязывает верёвочки шорт, не снимая их. Оттягивает резинку нижнего белья, размещая руку в тесном пространстве. — Вы не влюблены, это секс за деньги, и ты немного груб и властен, не потому что пренебрегаешь или что-то такое, ты не можешь иначе. . Лёжа на боку, опираясь на локоть, Намджун удивлённо приподнимает брови. Его заводит вся ситуация в целом, и он чувствует, насколько важно и значительно происходящее. Юнги ласкает свой член, уплывая в фантазию, и он часто повторяет имя лидера, описывая ситуацию — Намджун наклоняется, Намджун резко проникает, Намджун берёт сзади, Намджун наматывает длинные волосы на кулак, Намджун, Намджун... — Наму… — Мин кончает, садясь в кровати и утыкаясь лбом в колени.***
— Кто опять заказал соджу с клубничным вкусом? Тэхён? — Меня уже тошнит от клубники в любом виде, это не я! — А кто? — уперев руки в бока, напирает Чимин. В новом общежитии — неизменный шум. Каждый чем-то занят, перемещаясь из комнаты в комнату и наслаждаясь создаваемым хаосом, поскольку так и ощущается дом. — Готов поспорить, к концу вечера вам будет всё равно что пить. Да вы и не почувствуете… — Говори за себя, Куки, лично у меня особые отношения с алкоголем. — Чимини выпендрёжник! — кричит Хосок. — Как хорошо, что хотя бы насчёт еды нет споров, — Сокджин проверяет рыбный пирог в духовке. — Скоро уже будем есть? — Намджуни, найди пока Юнги. — Он спит. — Ну так разбуди его! — Эй, я могу это сделать! — избегая сверлящего взгляда Чимина, Тэхён поднимается на ноги. — Сиди, без тебя справлюсь, — Намджун похлопывает младшего Кима по макушке, проходя мимо. В полумраке спальни, в углу на широкой постели — неподвижная гора из одеял. Джун приподнимает ближайший к нему край, просачиваясь внутрь, толкаясь локтями. — Иди в жопу. — Здравствуйте, Мин Шуга, мы бы хотели обсудить с вами фит для… — Нет, в жопу. — Королева Англии приглашает вас… — В ж-о-п-у. — Юнги-я, — Намджун посмеивается, находит на ощупь лицо хёна, трогает нахмуренные брови и целует в щёку. — Вечеринка почти началась, пойдём? — Еда уже на столе? — Полагаю что да. — Ну так иди и убедись. — Через минуту, — соглашается Джун, обнимая. Юнги обнимает в ответ, сопя в грудь. Кажется, что он задремал, но вдруг вскидывает голову. — А кстати, ты посмотрел фотографии что я прислал? — Той рыжули? — С голубыми глазами и в веснушках. Понравилась? — Да, симпатичная. Ты присоединишься к нам? — Мм, может быть. Я хочу, чтобы это произошло в мотеле, и ты связал её. — Руки? Ноги? — И то, и то. И кляп. И глаза под повязкой… — Не проще ли воспользоваться секс-куклой? Как-то уж совсем безвольно получается. — С куклами не интересно. И мне нравится смотреть как ты вяжешь узлы, Наму. — То есть, мне захватить с собой камеру? — Естественно, блять, — Юнги кусает накачанную грудь, впиваясь зубами в твёрдые мышцы. На прошлой неделе Намджун развлекался с мальчиком — по сценарию хёна, что потребовал все подробности, позвонив по телефону. Месяц назад — втроём в сауне, женщина принимала их обоих, стоя на четвереньках, расставив ноги и широко раскрыв рот. Чаще всего Юнги остаётся сторонним наблюдателем, руководя процессом находясь в той же комнате, либо инструктируя заранее, а потом смотрит порно с Намджуном в главной роли. — Идём, Юнги-я, вставай. Дэсан сам себя не отпразднует.