Лобби на СФ'ах )

Курсед безжалостно хватает выженные волосы Акумы, толкая, буквально заставляя проехаться лицом о грязный стол измазанный то-ли коксом, то-ли спермой, не суть важно. Чёрноволосый хлюпает и плачет, дёргаясь, в попытках вырваться. Его заставят. Заставят вынюхать дорогу в форме сердечка, жаль, что оно уже не совсем напоминало его. Курсед любил его. Простенький, послушный. Хочется переломать ему все кости. Такой скучный. Любимый. На языке остаётся немного содержимого пакетика, всё лицо в садинах в примесь грязи и слёз. Выглядит как измученый живодёрами уличный котёночек. Глубокий вздох. Выкуренная не так давно травка не хило ебашит по мозгам: это в первый раз, когда Серёжа доверяется человеку, позволяя курить косяк с чужих рук, деля одну на двоих. Парню со сплитом не впервой хуяриться чем попало, со временем многое дерьмо просто не берёт организм, который ты сам к этому приучил. Всё таки есть в этом и плюсы — Акума не такой. Взгляд плывёт. Кир оборачивает парня, немного сжимая шею, чуть пощипывая, слизывает оставшийся порошок с носа и вливается в поцелуй, который, на удивление, Серёжа поддерживает. Ну, или просто лижутся языками, как собаки. Омерзительно. - Сидеть. посмеивается Кир, пока парень послушно подчиняется, пытаясь отдышаться. Прикрывая глаза смотрит в пол. Измученно, через боль, сидит на коленях. Ощущается будто на гречке стоял. Лучший стример красного сайта осматривает комнату будто ища что-то. В итоге находит взглядом и живо берёт розовый плотный ошейник. Зрачки Акумы поднимаются фокусируя взгляд на Кире. Тот же, в свою очередь, не медлит и быстрым темпом присаживается на корточки, хватает за плечо и больно сжимает. Не в силах сопротивляться — поддаётся, пока парень сверху всё туже затягивает ремень, обжигающе натирающий шею на коже. По-любому останутся садины на и так искусанной шее. Господствующе Курсед заставляет нихуя невдупляющего парнишку встать, перекрывая дыхательный клапан. Начиная задыхаться, Акума панически откашливается. Всё мутит. Будто слишком быстро. Нет, слишком медленно. Он запутался. Ему страшно. Слюна скапливается у рта, медленно начиная капать. Вязкая и мерзкая, словно он недавно самостоятельно проблевался и до конца не отошёл. Будет неудивительно, если так и произойдёт. Курсед быстро давит грязным кроссовком с высохшей грязью на бледную спину Акумы, его спина напоминала асфальт, на котором разбили ебальник какому-то оффнику. Пару ожогов от сигарок, пару надрезов. Блять, заживали. Слюна продолжала безудержно течь. Серёжу прижимают к ободранной стене не имеющей даже немного смегчающих мучения обоев. Ежесекундно от боли прогинает спину, роняет тихий всхлип и случайно вырвавшийся стон. Кир жмурит глаза, маниакально улыбаясь, пытаясь сдерживать смех, но выходит так себе. Бурчит себе под нос что-то, Сергей судорожно вздыхает, всё тело необузданно трясёт. Возбуждение накрывает с головой, Курсед произносит: - ...Раздевайся Тупит в пропасть. Глаза неподвижны. Нервно глотает. - РАЗДЕВАЙСЯ, НАХУЙ. Переходит на крик, уже давно не сдерживающий себя парень с черно-красными волосами. Зрачки Серёжи дëргаются, испуганно смотря на вздувшиеся вены Кира, в попытках как можно быстрее снять штаны. Не соображая пытается устоять на четвереньках — падает. Курсед, к сожалению, не готов ждать. Ему чуточку его поведение капает на нервы. Немножечко. Чуть-чуть – Какой же ты, сука, бесполезный, ебаный сын обортыша, блять. Проговаривает быстро и злобно, одновремнно толкая Акуму своим дорогущим кросовком, припуская его клетчатые дряхлые штанишки. Паренёк снизу начинает рыдать. Снова. Курсед вновь не сдерживая себя раздражется. Его чувства бурлят от возбуждения и гнева. Рывком пинает в ебальник, стон — из носа по-маленьку течёт смуглая липкая кровь. Упс. Немного не расчитал. Надеюсь поймёт и простит. Кир приспускает с себя джоггеры, хихикая, пока Акума безжизненно валяется на полу. Его клетчатые штаны так до конца и не спущены, висят у него на ногах. Его разум испытывает только чувство животного страха, ну, и немного вкус железа на губах. Поза Серёжи была не самая выгодная, так сказать… широко раздвинутые трясущиеся, избитые коленки; мышцы ныли о пощаде. Ладонями стримера сжаты костяшки рук Акумы. Глубоко дыша, болезненно сверкая чуть жёлтыми от веществ зубами, Курсед снимает трусишки, оголяя горящий орган, который ещё больше пугает парня снизу. Он что подписал контракт с дьяволом, когда пришёл сюда? Он же обещал заказать сушинок, ну как же так…?... Бля. Мысли перебивает острая боль, накатывающая в области живота, с каждой секундой становящаяся всё более невыносимой. Хныканье и вой становятся громче. Кир наклоняется ближе к голому худощявому тельцу друга, тем самым входя ещё туже и больнее. Дыша куда-то в шею, нашёптывая, как рад был бы, если б Акума навсегда свой ебливый рот закрыл. Всё больше теряясь от смешаных чувств боли и приятных покалываний у простаты, Серёжа больше похож на безмозглого зомби. Кир ускоряется. Прикусывая ключицы, чувствует, что вот-вот сломает их. Невообразимые. Он так и добивается этого, сжимая острые зубы, пока красные отметки не превратятся в окрававленные ранки. Невмочь особо что-то делать, из последних силёнок — Акума притягивает Кусреда в поцелуй, тот не отнекивается. Кир одталкиват парня. Тот вновь протирается затылком по голой стене. Страстно вылизывая все его эрогенные зоны, покусывая и оттягивая плоть мочек ушей, не переставая интенсивно двигаться и изредко высмеивать свои же эмоции от всей безнадёжности ситуации. Курсед сжимает его руки ещё сильней, красные пятна начинают отдавать синяками. Больно, больно, так больно. Акума рыдает, срывается на всхлипы, стоны. Пот, сперма, грязь. Жжение, не покидающее очко, превращалось в сгустки сворачивающейся крови. Серёжа не был готов. Ему так страшо, он такой омерзительный, ему так нравится. Он не может выразить своей объëбаной мордой, насколько он желает, чтоб парень сверху никогда его не отпускал, спустя столько времени, он чувствует себя блядски таким нужным. Может, этот конченный психобольной трахает его только из жалости, но, может, его разговоры о настоящей нежной любви перед знатным косяком что-то да значили..... Ладонь Курседа скрипит, его костяшки словно ломает камень, а рука сжимается на горле. Они чувствуют, что вот-вот — и кульминация, вгоняющая светло-глазого в панику. Страшно. Курсед резко меняет позу, доставляя порцию очередного жжения внутри, ставя ногу в ебучей обуви, чтобы придержать волосы Акумы, сжерживая его голову от лишних движний. Курсед прикрывает глаза, тяжело дыша. Делает конечный толчок, стараясь максимально вплотную приблизиться к партнёру. Он будет чувствовать всё. Всё, что захочет Кир. Парень издаёт визг, но чувство эйфории, крови и спермы быстро накатывает его. Всё ещё сжимающаяся рука на шее дала о себе знать, сделав оргазм таким, что красочней момента в его жизни уже, видимо, не настанет. Акума в последний раз за эту проклятую ночь закрывает глаза. Вырубается сразу же, только успев кончить себе на живот. Словил бэд трип, что уж. Сперма почти что сливалась с его бледной молочной кожей, если бы не пару гематом на пол ебала. Курсед вздыхает, медленно вытаскивает, и нехотя отпускает тонкие запястья. Член с всхлюпом выскакивает, а сразу же за ним и сперма в примесь с тёмными сгустками крови.