Латентный предатель

Всем, даже самым странным личностям, нужен отдых. Время передышки, которое можно использовать для восполнения истощившихся резервов измученной души. Тело...Оно не столь важно. ...Наверное, поэтому он всегда уходил от Черной бороды, ища, куда бы приткнуться и поговорить, перекинуться ничего не значащими едкими фразами с образованным человеком. Только среди пиратов трудно найти хорошего собеседника. Тем более, что и разговор был бы "слегка" специфическим. Лаффит... Иллюзионист. Тич вполне себе представлял, что "сотрудничество" с магами - дело непростое. Тем более, что каждый второй из этого сброда - латентный предатель. Скорее всего Борода ощущал, что, когда его "подчиненному" становится тошно от окружения, когда расширившиеся зрачки, в обычном состоянии напоминавшие узкие кошачьи щели, смотрели сквозь человека, когда его ответы становились "не в ноты"...Борода понимал, что скоро он или исчезнет, или предаст. ...Но убить - не мог. А если не предаст? Лаффит снова шнырял по улицам в темноте, глядя себе под ноги. Он в очередной раз вовремя поймал себя за хвост слишком хитрой и изворотливой мысли. И теперь выгуливал ее, словно цепного зверя, упрашивая подождать, ведь не было причины - предать. Зачем? Ради чего и кого? Цепной зверь души стыдливо опускает уши, виновато виляет хвостом. Его хозяин прав. Для чего разводить кровь и предательство? Просто этому зверю давно не кидали кости с обрезками мяса. Ему не кидали чужой души, которая радостно ластилась бы к его огромному и лохматому, но тощему телу, лизала бы его драные уши. Тич был просто цепью. Жестким ошейником, который приковал его к своей "великой" цели. С ним зверю души было пусто, но цепь жестко сжимала горло, уводя в туман. Зверюга понуро опускала хвост, позволяя ему волочиться в пыли, и неверно-рваными скачками бежала вперед. Иллюзионист улыбается. Он всегда улыбается. Даже сейчас, бродя по полночным улицам под пристальным оком слепой и белесой, старой Луны. Голодными глазами провожает последних прохожих, спешащих в дома, туда, куда их ждут. Видит, как их мелкие звери-души, которые были бы легкой добычей для него, сплетаются в радостном прикосновении с душами-любимых людей. Их хочется убить. Лаффит приваливается к стене какого-то трактира. Поднимает и откидывает голову на стену. Цилиндр падает с головы. Распахнутые глаза смотрят вверх, в единственное светящееся окно жилого этажа. Зверь души настораживает уши, чуть приподнимает брыли черных губ. Там бродит крупный и мягкий хищник. Это интересно. Пара прыжков, нет необходимости призыва мягких перистых крыльев, и он видит длинноволосую тень. Тень мужская. Лаффит склоняет голову к плечу, зверь души повторяет за ним. - Может уже войдешь в дом? - тихо и спокойно раздается в ночи. - Я не люблю, когда гости застревают на пороге. Иллюзионист, гонимый голодом интереса и странными поскуливающими просьбами внутренней собаки Баскервиля, решительно запрыгивает на подоконник. Молодой мужчина, один из сверхновых, Базиль Хоукинс, - вот к кому он зашел на огонек. Рядом с ним, видимый взору иллюзиониста, лежит его зверь. Мягкий и крупный. Ирбис. Снежный зверь, которому не место здесь, но он спокоен. Серебрится шерсть, уверенностью мерцают огоньки глаз, черные пятна, как грязь, которой пачкается душа каждого пирата, не может полностью запылить величия этого кота. Лаффит восхищен. Хоукинс поворачивает голову на гостя. Длинные волосы равнодушно повторяют его движения, чуть мягче, как бы скрывая резкость. Он смотрит на Иллюзиониста. - Ты видишь его? - нисколько не удивленный вопрос. - А ты знаешь о нем? - Разумеется. Интересного гостя привели ко мне карты, - мягкая, но равнодушная улыбка. - Ты маг. - Лаффит удивлен. Маги странный народ. Они тщеславны и мудры. Они верят в свою цель и идеалы... Им чуждо предательство, которое ядовитой яростью плещется в крови каждого играющего с иллюзией. - Мне льстит. Но я всего лишь Фокусник. Мне тоже известны мысли о предательстве, - хозяин комнаты встает, и становятся видны разбросанные в хаосе карты Таро, языческое безумие знающего судьбу. Черная собака вежливо виляет хвостом, стараясь скрыться от равнодушного и немигающего взгляда огоньков-глаз. Волчья кровь в этой собаке требует вцепиться в горло ирбису, выжать его знания и уверенность до капли. Ирбис равнодушно смотрит и поворачивается спиной. - Вино, - перед ошалевшим Лаффитом бокал, до краев наполненный кровью времен. ...Черная собака топорщит шерсть на загривке, когда ирбис ходит уверенными кругами. Лаффит напряжен, слушая рассказы своего удивительного собеседника, который что-то обещает ему. Ирбис мягко лижет уши псу. Тот неуверенно виляет хвостом. Базиль подливает еще вина, не сводя глаз с огня свечи за плечом Иллюзиониста. Лаффит мягко улыбается и рассказывает сам что-то отстраненное, что-то о картах. Хоукинс уверенно подхватывает диалог. Карты - его страсть и стезя. Спустя вечность разговоров захмелевший Иллюзионист бросает взгляд на карты, все так же в хаосе вечности лежащие на столе. Узор их теперь ясен. Одинокая карта - Любовник лежит перевернутой. ...Поцелуи равнодушного Фокусника горячи, как только что упавшая звезда, прошпилившая атмосферу. Но так же податлив сам Хоукинс, он прогибается под напором, просит одними глазами...Лаффит с удовольствием выполняет его просьбу. Давно у него не было такого любовника...Понимающего каждый жест, каждый момент. ...Черная полукровка-душа не понимает, что загнанна в ловушку. Ирбис тихо подкрался на мягких лапах, перенимая цепь из ослабевшего морока Тича в смеющуюся пасть, полную кинжальной остроты клыков. Лаффит проснулся под вечер. Хоукинс дремал рядом. Первые звезды загорались на горизонте, прогоняя Солнце. Иллюзионист перебрался на подоконник, глядя на свою истерзанную полукровку-душу. Искрящийся ирбис, все-таки был совсем не Фокусником. - Какой красивый обман! - тихо выдыхает Лаффит в сторону улиц, по которым спешат последние люди. Фокусник оказался магом. - Маги же так тщеславны и мудры, - раздалось с кровати. - А Иллюзионисты вечно жаждут предательства...Но вот, взгляни... - кивок на карты на столе. - Помимо предательства есть еще и страсть. Маг прикрывает глаза и тихо смеется. Он все просчитал. Лаффит восхищенно улыбается. Заменить жажду крови и увеселения при виде проданных глаз на страсть, огнем рухнувшей звезды гуляющей в крови, - это ново. Черная полукровка - душа радостно скалится, выпрыгивая в окно вслед за хозяином, готовым предать в последний раз. Искрящийся ирбис лежит у ног Хоукинса. Ему грустно и больно. Собака унесла в зубах кусок его сердца. Маг молчит. Карты всегда говорят правду. Страсть не заменит предательства.