Слуги Смерти

Фигура скелета, облаченная в длинную черную мантию, стояла в главной комнате небольшого храма и внушала посещавшим это обиталище бесконечный трепет и уважение. Разверзнутые в улыбке уста Сантиссимы всегда были рады пришедшим к ней людям, а расставленные в стороны руки были готовы по-матерински обнять и обласкать каждого. Она могла выслушать и пожалеть, покарать и помиловать. Святая Смерть, в отличие от других богов и богинь, не создавала уставы и заповеди, не учила и не принуждала. Просто слушала — молитвы, шёпот просьб или тишину — взвешивала все за и против, решала и в качестве платы принимала скромные подношения. Вокруг алтаря неровными рядами стояли цветы, заженные свечи, бутылки с крепким алкоголем, вскрытые пачки сигарет и тарелки с едой. Где-то, совсем редко, из-под ткани мантии виднелись фотографии людей… Возможно, жертв, возможно, объектов мести, а, возможно, и болеющих, за здоровье и долгую жизнь которых родные молились и просили Её быть милосерднее. Просьбы к Ней различны. Не всегда понятны, не всегда гуманны, ведь у каждого своя правда. А Она не жадна до скорой кары, не требует денег, восхваления и славы. Не ревнует своих приверженцев к другим святым. Она, мудрая, знает всё и обо всех, и у неё в отличие от смертных и других богов есть уйма времени. Марко смотрел в Её пустые глазницы. Благодаря игре света в них будто бы виднелся блеск глаз. Марко наблюдал за этой иллюзией и думал о предстоящем деле. Леонель стоял рядом с ним, на коленях, и молча молился. Закрытые глаза и беззвучное шевеление губ брата были привычны в такие моменты. Он воздавал молитву Той, что являлась их покровительницей уже долгие годы. Марко не мог припомнить ни одного серьёзного дела, перед которым они бы не просили у Неё позволения и благословения. Они делали это каждый раз, и раз за разом Сантиссима дарила им разрешение и силы, помогала в трудные минуты. Они, Её слуги, всегда чувствовали Её защиту. Наверное, потому что никогда не скупились на плату, а, может, потому что частенько платили особым способом. Кровь, преподнесенная на алтарь, вызывала у Неё куда больший энтузиазм, чем прочие подношения. И в этот раз, сжимая платком окровавленные ладони, они могли надеяться на ожидаемый результат. Вчера был хороший день. Они смогли обезвредить наемников, претендующих не на свои территории. Подобные дела не являлись редкостью. Соседние банды временами забывали своё место и нуждались в напоминании. Никто не должен забывать на что способны Саламанки. Сегодня же им предстояла дорога на Север. Там тоже не всё спокойно. Необходимо их присутствие, больше для устрашения, чем для решения проблемы. Семейный бизнес нуждается в подстраховке. Отказываться от работы, пусть это и простое наблюдение, нельзя. Нужно помогать. Тем более людям тио Гектора, который взялся вести дела в чужой стране, среди недалёких гринго, и теперь из-за болезни вынужден переложить груз ответственности на неопытные плечи Артуро. Накануне они виделись с кузеном — Лало. Он пожелал им удачи и пообещал в скором времени появиться в Альбукерке лично. Он был задумчивым — переживал за дядю и, вероятно, хотел докопаться до истины. — Не кажется ли вам подозрительным, кузены, что каждый, кто отправляется на Север сталкивается с проблемами и выбывает из игры? — спросил он. Тогда Марко и Леонель переглянулись и привычно промолчали, внимательно слушая, что примо скажет дальше. Он был старше их, опытнее и умнее, и в разговоре с ним всегда можно было увидеть невидимое. — Надо навести кое-какие справки о приближенных к Туко и тио Гектору людях. Не завелись ли среди них крысы. Насколько помню, пока Фринг не обосновался на Севере, подобных проблем у нашей семьи не было. Примо был прав. Они сами подозревали недоброе, поэтому решили внимательней присмотреться ко всем, кто будет попадаться на их пути. Доверять можно только семье, не чужакам. *** Сначала будни на Севере проходили тихо, хоть и были проблемы с поставками товара. Этих дел они не касались. Они созданы для другого. Наблюдая за происходящим, они ждали случая, когда фортуна начнёт изменять их семье и потребуется помощь с их стороны. Подозрительными казались все и никто одновременно. Каждый мог предать, каждый мог верно служить. Людям свойственно менять мнение. Все держат нос по ветру. В спокойные времена служат как псы, а в опасный момент меняют точку зрения в угоду случаю. Беда случилась внезапно. Начо позвонил и попросил о помощи. Он сообщил, что на него и на Артуро напали. Товар забрали. Артуро погиб, и, судя по голосу, сам Начо был серьёзно ранен. Из трубки слышался слабый хриплый голос человека, цепляющегося за остатки сознания. Они прибыли на место незамедлительно. Все произошло на трассе. Прорешеченная белая машина криво стояла на обочине дороги, оставив за собой длинный путь из стекол и пуль. Мёртвый Артуро сидел за рулём, чуть наклонив голову вбок. Он честно служил тио Гектору. Правая рука, понятливый подчиненный. Теперь же — податливое тело, лишённое искры. Его поцеловала Она, и он уже с Ней. Братья осмотрелись. Начо в машине не было. Вокруг — ничего кроме сухой травы, песка и серой линии асфальта. Однако кто-то из них заметил кровавый след, ведущий в пустыню. Туда они и направились. Долго идти не пришлось. Раненый Начо лежал на спине и держался рукой за окровавленный живот. Похоже, ранение было серьёзным. Он смотрел в небо, не шевелился и покорно ждал своей участи. Такое смирение перед неизбежным понравилось и Марко, и Леонелю. Однако раз он дождался их и не умер от кровопотери, значит стреляли не на поражение, что было странно. Для врагов Саламанок, впрочем не только для них, свойственно не оставлять свидетелей. Именно так всегда поступали они, близнецы, да и все толковые чистильщики. И каким образом пуля могла пройти так низко? Плечо — понятно, но живот… Несмотря на пронесшиеся подозрения, они сделают всё, чтобы Святая сжалилась и подарила Начо ещё один шанс. Они отнесли его в свой автомобиль, осмотрели и поинтересовались, кто это сделал. Начо не узнал тех, кто напал на него и Артуро, лишь сказал, что нападавшие были в серебристом авто. Раз не узнал, значит это было не так важно. Они обязательно найдут тех людей и отомстят за раннюю смерть и пролитую кровь. Сейчас же в первую очередь необходимо оказать Начо медицинскую помощь. Такого рода раны не заживают сами. Потребуется врач. Пока Марко обрабатывал рану и обдумывал, к кому им сейчас лучше направиться, Леонель сделал всё необходимое — замел следы. Когда они уезжали, над трассой высилось огненное зарево. Особого выбора среди врачей не было. На этой территории достать пулю быстро и без лишних вопросов мог лишь практикующий ныне ветеринар. К нему они и поехали. Договаривался Леонель, поэтому док вышел из здания ветлечебницы очень быстро. Он бегло осмотрел Начо и своими нервозным возгласами подтвердил предположения братьев — дело плохо. До этого момента у них обоих время от времени проносились мысли, что нападение на Артуро и Начо могло быть хорошо спланированной подставой. Их и раньше пытались водить за нос. Но рана была слишком серьёзной для подобного рода обмана. Начо был при смерти. Поэтому в итоге оба пришли к выводу, что Начо, скорее всего, не мог быть замешан в чём-то непростительном и решение спасти его было правильным. Они привезли его в укромное место и внимательно наблюдали за тем, как док проводит операцию. Пулю из плеча достать не удалось, а вот рану на животе док привел в более-менее потребный вид. Понадобилось переливание крови, и Марко согласился поделиться своей. Потом он внимательно слушал врача, пояснявшего Начо, что может быть дальше, если ранение окажется более серьезным, чем предполагалось. Док думал, что братья-мексиканцы его не понимают, но они понимали каждое слово и следили за реакцией Начо. Тот был на грани, слушал, слышал, но держался и был благодарен. Можно ли рисковать своей жизнью до такой степени, а потом предать? *** Они дали ему время, чтобы оклематься, придти к себя, встать на ноги, но не более. Пора приступать к поиску виновных. Справедливое возмездие должно восторжествовать. Скорее всего, на машину Начо напали Эспинозы. В Альбукерке они были главными конкурентами Саламанок. С них и следовало начать поиски. Марко и Леонель привезли Начо к убогой богадельне Эспиноз и предложили присмотреться к машинам. Есть ли там серебристое авто, которое Начо видел в момент нападения? Он подтвердил. Это была их машина, это они позволили себе присвоить товар Саламанок. Марко внимательно осматривал территорию Эспиноз в бинокль, прикидывая, сколько людей может быть внутри. Давно Эспинозы не позволяли себе подобных выходок. За это их надо поставить на место. Начо стал убеждать их, что нужно подкрепление, что людей Эспинозы слишком много, что надо позвать хотя бы Доминго и Хавьера, но он плохо понимал ситуацию. Он плохо их знал.Промедление непозволительно. Смерть должна придти к врагам сейчас. Братья переглянулись между собой, понимая, что момент настал, что Она даёт им очередной шанс, и, не обращая внимания на возражения Начо, вышли из машины. Оружия, которое они взяли с собой, должно хватить. Они достигли ворот, не торопясь. Ничего не подозревавшие люди среагировали слишком поздно. Марко перерезал глотки охранникам. И вот, они уже на чужой территории. Началась бессистемная стрельба. Пулю получал каждый, кто по неосторожности показывал им свой лоб. Неспешное продвижение вперёд, звуки выстрелов и вскрики — картина всегда одна и та же. Фразы угроз, предложения сдаться. Паника, страх, десятки трупов. Запах пальбы смешался с запахом смерти. Да. Они опять почувствовали Её присутствие. Она витала над телами, будто охотница, радующаяся свежей добыче. Одна из шальных пуль попала Марко в плечо, но ранение было незначительным. Всё-таки Сантиссима любила кровь, кто бы что не говорил… Через несколько минут всё закончилось. Товар оказался в здании. Отмщение завершилось успешно. Было ещё кое-что. Игнасио, несмотря на неважное состояние, помог им — убил пару подоспевших на подмогу охранников. Он доказал, что был человеком Саламанок. Лало, хоть и был самым умным из всех кузенов, мог ведь и ошибаться? По крайней мере, на счёт Игнасио точно. Территория была зачищена. Равновесие соблюдено. Теперь можно возвращаться обратно на Юг, переждать бурю, которую полиция, очевидно, поднимет, и воздать почести Той, что сохранила их жизнь.