Глаза цвета хрусталя

На промороженных стенах и полу расцветают тонкие полупрозрачные лепестки - такие хрупкие, что неосторожное прикосновение может уничтожить их. Пышные венчики над длинными стеблями качаются, словно ожидая, когда появится та, что прекраснее их. И она появляется. Она кружится в танце, задевая подолом их лепестки. Но они не осыпаются. Потому что и эти цветы, и она - лишь видения, порождённые его тоской. Принц Эшелин сидит в промерзшей насквозь башне, смотря на цветы и её танец и чувствует себя тоже насквозь промерзшим. Впрочем, так ведь и полагается для младшего сына зимы? Быть ледяным, как весь Неблагой край, чтобы ничто не могло поколебать ледяного совершенства - ни одна эмоция, ни одна привязанность. Лунный свет льётся сквозь прорехи в крыше, отражаясь в миллиардах граней ледяных кристаллов – морозных узорах и снежинках, сосульках и… В глазах его возлюбленной, словно бы тоже сотканной из лунного света. Он растравляет себя этими видениями - у фейри ведь нет души, и если они уходят, то исчезают навсегда. Навсегда. Но не из памяти. Памяти о глазах, так похожих на вселенные, на небо с серебряными крупинками звёзд. Памяти об улыбавшихся ему губах, о смехе и голосе, объятиях её тонких рук. Память и боль. Только это у него и осталось. Бесконечное "вчера". Ариэлла, будто живая, кружится над серебристыми цветами – воздевает красивые руки, наклоняет голову и длинные серебристые волосы разлетаются, окутывая её изящную фигуру плащом. Хрупкая, как хрусталь. Даже её глаза, цвета аквамарина при жизни, теперь тоже цвета хрусталя, цвета зимы, цвета небытия. Принц Эшелин бывает здесь нечасто. Но каждый раз своей памятью вызывает именно это – их уединённые вечера здесь, когда они принадлежали только себе и друг другу. Цветы, которые она так любила… Её… Её танец среди цветов. Их счастье оказалось таким же недолговечным, как эти цветы. И теперь для него вечны лишь горечь и боль потери. Принц Эшелин боится, что однажды даже эти воспоминания разлетятся как хрусталь, истают как льдинки под солнцем. И у него не останется совсем ничего.