Вместе с музыкой | One with the music

Комната была тускло освещена, но просторна и выглядела современной. Находясь здесь, Гермиона чувствовала себя приземленной и одновременно приподнятой. — Здравствуйте? — позвала Гермиона в темноту, прищурив глаза, чтобы попытаться рассмотреть детали, но было слишком темно. — Быть профессиональным музыкантом означает быть дисциплинированным, — прорезал тишину прокуренный голос, — Вам нужна выносливость и концентрация, изящество и страсть. Есть ли в вас это? — Есть, — сказала она, заставляя свой голос дрожать, и ругая себя за то, что струсила перед этой женщиной. С другой стороны, она восхищалась ею на расстоянии в течение многих лет. Гермиона заметила движение, и мгновение спустя женщина шагнула в теплый свет лампы, тускло освещавший их обеих. Она была высокой, одета в облегающие черные брюки и не менее привлекательную антрацитовую блузку, которая демонстрировала достаточно глубокое декольте, чтобы согреть щеки Гермионы. Она была поразительна, даже больше, чем когда она видела ее на концерте несколько лет назад. Ухмылка на лице Беллатрикс заставила ее темные глаза загореться. Гермиона встретила ее взгляд, задержав его чуть дольше, чем нужно. — Отлично, — промурлыкала женщина, демонстрируя свою улыбку, белые зубы ярко блестели на фоне темной помады. Она протянула руку, и когда Гермиона пожала ее, хватка Беллатрикс была твердой и требовательной. — Я Беллатрикс. Уверена, вы в курсе. — Сорвавшись с ее губ, эти слова не прозвучали высокомерно. Все знали Беллатрикс Блэк. Она была самой известной виолончелисткой в стране, а теперь стала самым востребованным учителем и наставником. Беллатрикс жестом велела Гермионе следовать за ней. Они пересекли тусклую комнату и вошли в хорошо освещенную. Пол был выложен паркетом «елочкой», а стены синего цвета были голыми. Посреди комнаты стояли два деревянных стула и две музыкальные стойки. — Ваш стул слева, — приказала Беллатрикс и повернулась к нему лицом. — У меня есть три правила. Первое — вы не жалуетесь, пока не достигнете своего предела. Второе: вы беспрекословно следуете моему методу. Третье — не отвлекаетесь. Здесь только вы, я и музыка. — Принято к сведению, — сказала Гермиона, заслужив кивок от старшей женщины. Гермиона начала распаковывать свой инструмент, осторожно вынимая его из футляра. Она провела кончиками пальцев по грифу, чувствуя его энергию, и ей захотелось заставить его петь. Она играла на виолончели с тех пор, как себя помнила. Она заставляла себя, расширяя границы, и работала над собой годами. А потом она повредила запястье, упав на замерзшую лондонскую мостовую. Это заставило ее пренебречь своей страстью, и спустя несколько месяцев Гермиона все еще чувствовала себя заржавевшей и разочарованной. Она надеялась, что Беллатрикс доведет ее до совершенства. Как только она уселась, Беллатрикс встала перед ней и скрестила руки, на её лице появилось суровое выражение, пока она анализировала Гермиону своим пронзительным взглядом. Он выделил острые края ее высоких скул и подчеркнул густые брови. Она вздохнула и кивнула один раз. — Покажите мне, на что вы способны! Гермиона решила сыграть свою любимую виолончельную сонату Дворжака. Как обычно, ей понадобилось всего несколько секунд, чтобы отпустить свои мысли и стресс и полностью отдаться своему искусству. Мелодии, которые она создавала, возносили ее в облака, и она закрыла глаза, чтобы почувствовать энергию произведения. — Достаточно, — прервал ее властный, но в то же время спокойный голос Беллатрикс, не прошло и минуты. Гермиона встретилась с ней взглядом, и старшая женщина указала на ее руку. — Ваше запястье доставляет вам проблемы, — заявила Беллатрикс без сомнения в голосе. Гермиона кивнула. — Оно полностью зажило, но я потеряла гибкость. Иногда оно болит. Беллатрикс обошла вокруг нее один раз в медленном темпе. — Держите смычок так, как будто вы ныряете в легато. Гермиона сдвинулась и переместила смычок, чтобы держать его так, как требовалось. Беллатрикс коснулась ее запястья, сжала его и повернула взад-вперед. Ее кожа была теплой, и она обхватила руку Гермионы своими длинными пальцами, чтобы отрегулировать захват. Когда Беллатрикс осталась довольна, она сделала шаг назад и снова скрестила руки. Подняв подбородок, она резко кивнула и сказала: — С самого начала! Гермиона сыграла несколько нот, уже отмечая изменения в своей точности. Гермиона уже собиралась углубиться в произведение, когда Беллатрикс хлопнула два раза. — Лучше, но недостаточно хорошо. Согните запястья на пять градусов влево и попробуйте еще раз. Гермиона подхватила ритм, плавно переходящий в стаккато. Старшая ведьма положила руку ей на плечо. — Можно мне? — спросила она. Гермиона кивнула и продолжала играть, даже когда одна из теплых рук Беллатрикс коснулась ее правой лопатки. Она не вздрогнула, когда другая рука исследовала ее левое плечо. Это отвлекало, когда восхитительная женщина была так близко, но Гермиона продолжала играть, напрягая челюсть и сосредоточившись на игре. Беллатрикс слегка подправила положение Гермионы на стуле, массируя напряженные мышцы спины. Дыхание Гермионы сбилось, и она потеряла концентрацию. Ее смычок соскользнул, струны заскрипели, заставив ее гримасничать. — У вас болит запястье? — спросила Беллатрикс сзади, от чего по позвоночнику Гермионы пробежала приятная дрожь. — Нет. — Хорошо. С самого начала. Не отвлекайтесь. На этот раз Гермионе удалось продержаться целых три минуты, прежде чем Беллатрикс прервала ее. Она стояла позади нее, так близко, что Гермиона была уверена, что чувствует, как ее волосы щекочут ей шею. Беллатрикс поправила положение ее плеч, затем провела руками по позвоночнику и легонько надавила пальцем на поясницу. Гермиона выпрямилась изо всех сил. — Лучше, — сказала Беллатрикс. Гермиона посмотрела на нее, ожидая следующего совета, но Беллатрикс повернулась и пошла к двери. Она остановилась в проходе и погладила дерево, проводя по нему ногтями. — Вы будете заниматься так по два часа в день, и через пять дней мы снова увидимся. На сегодня это все. — Но у нас есть еще час, — пролепетала Гермиона. Беллатрикс посмотрела на нее и поджала губы. — Не подвергайте сомнению мой метод. На щеках Гермионы появился румянец, и она смущенно кивнула. Беллатрикс вышла из комнаты, не сказав больше ни слова, а Гермиона тщательно собрала свой инструмент, прежде чем отправиться на улицу, ее голова плыла от мыслей и аромата духов Беллатрикс Блэк.

___

Через пять дней изнурительной практики она снова сидела на деревянном стуле, держа виолончель между ног. Запястье болело, пальцы устали, но ей очень хотелось произвести впечатление на Беллатрикс, поэтому она продолжала. Беллатрикс стояла перед ней, скрестив руки и нахмурив брови. Она кивала головой в такт музыке и время от времени закрывала глаза, казалось, наслаждаясь мелодией, но время от времени она поправляла ее. Иногда словами, иногда руками. Гермиона находила приятным и то, и другое. Беллатрикс подталкивала ее к пределам своих возможностей быстрее, чем это делал любой учитель. Она была требовательной наставницей, но Гермиона не хотела бы, чтобы было иначе. Гермиона стиснула зубы и поправила запястье. Капелька пота стекала по ее виску, когда она начинала очередную игру. — Ты можешь лучше, — сказала Беллатрикс. В ее голосе было мало сострадания, но это подстегнуло амбиции Гермионы. Девушка попыталась снова, заставляя свое запястье подчиниться, заставляя свой позвоночник быть прямее, заставляя свои движения быть более точными. Прошло еще пятнадцать минут, и пальцы на поврежденном запястье дрожали так сильно, что она не могла их контролировать. Она медленно вдохнула и вытерла лоб тыльной стороной ладони. — Я достигла своего предела, — сказала она. Суровое выражение лица Беллатрикс смягчилось. Она взяла ее за запястье, сначала сильно, но потом нежно сжала его и провела пальцами другой руки по локтевой кости. — Проверь его. Похоже, оно опухло. Дай ему отдохнуть сегодня, и не тренируйтесь два дня. Увидимся через семь дней. — Почему не через пять? — спросила Гермиона. Старшая женщина вздохнула. — Опять сомневаешься в моем методе! Тебе лучше знать. Она оставила Гермиону одну в комнате. Гермиона откинулась в кресле и застонала. Эта проклятая улыбка будет преследовать ее всю следующую неделю.

___

— Все еще недостаточно хорошо, — сказала Беллатрикс, ее голос прорезался сквозь музыку, посылая дрожь по Гермионе, заставляя ее кожу покалывать. Она сделала еще один толчок, повторила проход еще пять раз, после чего отпустила руку в сторону и потрясла другой, чтобы снять напряжение с пальцев. Она откинула голову назад и тяжело вздохнула. — Прогресс налицо, но ты можешь добиться большего, — сказала Беллатрикс, прозвучав гораздо ближе, чем несколько минут назад. Мягкие пальцы Беллатрикс провели по руке Гермионы до плеча, а затем сомкнулись на шее, тыльная сторона большого пальца коснулась кожи. Гермиона чуть склонилась к ее руке, желая, чтобы она ласкала ее там. — На сегодня все, — сказала Беллатрикс. Когда она отошла, Гермиона почувствовала, что ее окружает холодный воздух. — У нас осталось тридцать минут. Поиграйте для меня. Беллатрикс остановилась и на мгновение замерла, склонив голову. — Я больше не играю. Это заявление поразило Гермиону. То, что виолончель была страстью Беллатрикс, было ясно как день. Гермиона видела огонь и страсть в движениях Беллатрикс, когда наблюдала за ее игрой с Лондонским симфоническим оркестром, и она видела это каждый раз, когда женщина теряла себя в мелодиях, созданных Гермионой. Не чувствуя необходимости сдерживаться в присутствии Беллатрикс, она встретила ее взгляд. — Почему? На лице Беллатрикс мелькнула печаль, но она быстро овладела собой и натянуто улыбнулась. Это было выражение, которое Гермиона никогда не думала увидеть на лице этой суровой женщины. — Долгие годы я ставила свою страсть на первое место, и в итоге это стоило мне дороже, чем я рассчитывала. Ее рука легла на медальон на шее, и она дважды повернула цепочку вокруг указательного пальца, прежде чем опустить его. — Увидимся через пять дней, — сказала Беллатрикс и вышла из комнаты. Гермиона сидела в метро, когда ее осенило. Дельфини Блэк, вундеркинд фортепианного искусства, выросшая в самых престижных школах-интернатах мира, несколько лет назад публично отвернулась от своей знаменитой матери. После этого Беллатрикс больше никогда не давала концертов. Гермиона положила лицо на руки и вздохнула. Желание узнать Беллатрикс поближе стало непреодолимым, а желание быть рядом с ней — постоянным.

___

Гермиона не стала распаковывать виолончель, села на стул и скрестила ноги, на ее лице появилось вызывающее выражение. — Сыграйте для меня, — потребовала Гермиона и выдержала ее взгляд. Беллатрикс хмыкнула и покачала головой. — Я не буду повторяться. Где твоя виолончель? — Думаете, если вы больше не будете проявлять свою страсть, она вернется? Беллатрикс подошла к ней, выражение ее лица было сердитым. — Убирайся! — прорычала она. Гермиона схватила свою сумку и выбежала из комнаты. Она увидит ее снова через пять дней. Когда она вернулась к себе домой, ее желудок скрутило. Страх от того, что она переступила черту, пробирал до костей. — Черт, — сказала она и налила себе стакан водки, который выпила одним махом.

___

Дверь была заперта, поэтому Гермиона позвонила в звонок. Беллатрикс открыла дверь, выглядя немного бледнее, чем обычно, но огонь в ее взгляде был на месте. Ее темные локоны были заплетены в свободную косу и спадали на грудь. — Кажется, я не приглашала тебя обратно. — Она уже собиралась закрыть дверь, но Гермиона просунула ногу между дверью и рамой. — Я заплатила за урок. Нехотя, Беллатрикс развернулась и пошла в сторону репетиционной комнаты. — Чего ты ждешь? Время идет. Никогда еще Гермиона не была так настойчива, Беллатрикс корректировала ее движения, темп, позу и все, что было между ними. Когда Гермиона попыталась встать после шестидесяти ужасных минут, ее колени подкосились. Беллатрикс схватила ее за локоть. — Профессиональное исполнение музыки истощает тебя, — сказала она. Она выглядела более привлекательной, чем когда-либо прежде. Беллатрикс обхватила пальцами ее здоровое запястье и сжала его. — В один день музыка — это твоя страсть, а в другой она оставляет тебя в пустоте и крике. Гермиона заметила ее страдальческое выражение лица. — Мне жаль, — сказала она, сердце пульсировало в груди, желание обнять и успокоить ее было почти нестерпимым. — Увидимся через неделю, Гермиона. Беллатрикс вышла из комнаты, а Гермиона почувствовала себя бескостной. Она вдыхала слабый запах дерева, оставленный Беллатрикс, и цеплялась за надежду скоро увидеть ее.

___

Беллатрикс сидела на стуле, скрестив ноги у лодыжек, ее почти черные волосы были распущены и спадали на плечи, отражая голубые оттенки стены. Эмоции плясали по чертам лица Беллатрикс, отражая те, которые Гермиона вкладывала в свое ремесло. Гермиона едва могла сосредоточиться на своей музыке, когда она позволила своему взгляду блуждать по Беллатрикс. Все в ней притягивало ее. Она не пользовалась помадой, и ее губы были восхитительно бледными, резко контрастируя с ее волосами и глазами. У Гермионы затрепетал живот, и ей вдруг захотелось ее поцеловать. Пытаясь вернуть мысли к произведению, она допустила одну ошибку, которая заставила Беллатрикс гримасничать, а затем еще одну, что вывело ее из задумчивости. — Ты тренировалась? — огрызнулась Беллатрикс, раздражение окрасило каждый слог. — Каждый день! — Тогда ты не должна делать такие ошибки. — Она поджала губы и покачала головой. Беллатрикс пристально посмотрела на нее, и Гермиона почувствовала, что обнажается под ее пристальным взглядом. — Тебя что-то беспокоит? Гермиона напряглась, борясь с комком в горле. — Почему вы больше не играете для себя? Я не могу представить себе жизнь без музыки. — Если музыка заберет твою жизнь, ты передумаешь, — хриплым голосом сказала Беллатрикс и повернулась. Гермиона взяла ее за руку, отчего гордая женщина вздрогнула. — Потеря себя не уменьшит боль. Беллатрикс хмыкнула и вышла из комнаты.

___

— Тебе не хватает точности, — сказала Беллатрикс, ее голос был таким же жестким, как и выражение лица. За весь урок Гермиона не видела, чтобы она расслабилась или улыбнулась. — Попробуй еще раз. Я требую совершенства! Эти слова поразили Гермиону, и она задумалась, сколько раз Дельфини слышала их. Она прогнала эту мысль и сосредоточилась на игре. Когда она уже была вся в поту, Беллатрикс коснулась ее плеча. — За последнюю неделю ты сильно продвинулась, — сказала она и улыбнулась. На мгновение они замерли напротив друг друга, их глаза встретились. — У вас все еще есть ваша виолончель? — спросила Гермиона. Она вспомнила статью в «Таймс» годичной давности, где подробно рассказывалось о виолончели Беллатрикс Блэк. Это была реликвия, перешедшая от ее бабушки к ее матери, а затем к ней. Она тщательно и долго реставрировала ее. Беллатрикс опустила улыбку и посмотрела в пол. — Я всегда хотела сыграть сонату Бетховена No. 3 с моей дочерью. Гермиона кивнула. — Покажите ей, что вы изменились. Беллатрикс горько рассмеялась. — Изменилась? — Вы больше не гастролирующая виолончелистка. Может быть, этого достаточно. На этот раз Гермиона ушла раньше Беллатрикс.

___

Когда Гермиона вошла в комнату, Беллатрикс сидела на правом стуле с виолончелью между ног, положив одну руку на живот. В руках у нее не было смычка, но она ласкала струны кончиками пальцев, извлекая из инструмента самые мягкие мелодии. Ее глаза были закрыты, а выражение лица было спокойным. В ее челюсти и плечах чувствовалось напряжение, но она выглядела потрясающе. Гермиона отвела глаза, только когда Беллатрикс открыла свои. — Я написала песню для Дельфини, но она никогда ее не слышала. — Сыграйте ее для меня, — сказала Гермиона нежным голосом, положив руку ей на плечо. Беллатрикс схватила ее и прижалась к ней. — Думаю, я сыграю, — сказала она и посмотрела на нее. Затем она нахально улыбнулась. — Но ты должна заслужить это. Гермиона старалась изо всех сил, но даже после третьей попытки старшая женщина нахмурилась. Недовольство было ощутимо на ее лице. — Ты халтуришь. — Я устала, — солгала Гермиона и тут же прокляла жар, поднявшийся на ее щеках. Она вздрогнула, когда прохладные пальцы Беллатрикс коснулись ее щеки, а затем прикоснулись к ней. — Не лги. Я вижу, как ты смотришь на меня. Гермиона слегка повернулась и поцеловала внутреннюю сторону прохладной ладони. Беллатрикс выпрямилась и вздохнула. — Поиграйте для меня, — сказала Гермиона, и на этот раз Беллатрикс кивнула. — Вы становитесь мягкой, — проворчала Гермиона, чем заслужила строгий взгляд. Не то чтобы она возражала. По ее мнению, Беллатрикс никогда не выглядела лучше, чем когда была серьезной. Беллатрикс завязала свои кудри в беспорядочный пучок на макушке, который демонстрировал ее стройную шею, а затем взяла виолончель. Она села, погладила инструмент, а затем взяла смычок и слегка сбалансировала его, прежде чем поднести к струнам. Первая нота пронзила Гермиону, как молния. Это была прекрасная песня, пронзившая ее до глубины души, но спустя мгновения возродившая ее. Она была грустной и страстной, обнадеживающей и мрачной. Она была полностью в духе Беллатрикс. Она наблюдала за тем, как Беллатрикс теряла себя в своем искусстве, как расслаблялось и искажалось ее лицо, как напрягались мышцы ее бицепсов. Она стала едина со своим ремеслом, едина с музыкой, которую создавала, и вскоре по ее щекам потекли слезы. Не встречаясь взглядом с Гермионой, она закончила песню и сказала: — Увидимся на следующей неделе. Гермионе пришлось заставить свои ноги двигаться, и она вышла из комнаты, в животе поселилось беспокойство. Дверь уже почти закрылась, когда она повернулась и вошла обратно в комнату. Она обхватила Беллатрикс сзади, удобно положив руки ей на плечи. — Жаль, что вы больше не играете. Я бы с удовольствием послушала еще. К ее удивлению, Беллатрикс подняла смычок и спустила его вниз, чтобы сыграть произведение Баха. Гермиона прошла перед ней, чтобы она могла наблюдать за ней. Беллатрикс плакала, пока играла, но с последними нотами слезы утихли. Она вытерла глаза и улыбнулась Гермионе. — Мне этого не хватало. — Вас было трудно расколоть, — сказала Гермиона и улыбнулась. Беллатрикс покачала головой, но ее глаза сверкнули. — Ты меня еще не расколола. Беллатрикс одарила ее загадочной улыбкой и вышла из комнаты. Гермиона прислонилась к стене и сложила руки на груди, пытаясь успокоить сердце. Скоро она ее расколет.

___

— Если ты закончишь этот кусок без ошибок, я сыграю для тебя. Гермионе не нужно было повторять дважды. Не обращая внимания на жжение в запястье, она выложилась полностью, с точностью освоив стаккато и закончив пьесу на идеально сыгранной ноте. Беллатрикс одобрительно кивнула. — Молодец. — Платите, — сказала Гермиона, и старшая женщина уселась на стул со своим инструментом. Чудесные мелодии наполнили комнату, и как только Гермиона поняла, что полностью погрузилась в музыку, она подошла к ней и стала ласкать ее шею, проводя ногтями по греховно мягкой коже. — Разве я не сказала, что нельзя отвлекаться? — огрызнулась Беллатрикс, повернувшись, чтобы посмотреть на нее, ее темные глаза сверкали. — Вы сказали: Только вы, я и музыка в этой комнате. Гермиона наклонилась и поцеловала ее в шею, от чего Беллатрикс потеряла концентрацию. Ее смычок выпал из руки. — Я расколола тебя? — спросила Гермиона. Беллатрикс повернула шею, и Гермиона захватила ее губы в долгий, медленный поцелуй. Ее вкус был таким же пьянящим, как и запах ее духов. — Теперь да, — сказала Беллатрикс, ярко улыбаясь. Это подчеркнуло все ее прекрасные черты, и Гермиона решила, что ошиблась. Беллатрикс Блэк никогда не выглядела лучше, чем когда улыбалась полной, искренней улыбкой.