Я думала, что будет хуже

Когда Люба приехала домой, Анна все еще, бесцельно глядя в окно, сидела у стены. И по её щекам текли слезы. — Анюта, что случилось? Он обидел тебя? — опустившись на колени, прижала ту к своей груди. — А казался таким хорошим парнем… Не научилась я совсем в людях разбираться. Выйдя из прострации, она обняла подругу в ответ и, швыркнув носом, потерлась лицом о Любино платье со словами: — Нет, Глеб меня не обижал. — Тогда чего ревешь? — выгнула бровь и предположила: — Поругались? — Нет, — замотала головой Анна. — Он просто… не знаю, как объяснить, — она немного помолчала и тихо добавила: — Глеб сказал, что мы можем пожить у него; ни на чем не настаивал и обещал с квартирой помочь… — Согласилась? — Не совсем, — Аня смутилась. — Я хотела отказать, а потом ты позвонила и сообщила, что вместо увольнения получила повышение, и что уехать из города у нас не получится… А он сразу все понял и сказал, чтобы мы вещи собирали… — Понятно, — улыбнувшись, погладила темные Анины волосы и пробормотала: — Я думаю, тебе больше нет нужды стричься. Вряд ли Глебу понравится, что его девушка выглядит, как пацанка. — Люба! — одернула мгновенно, пряча лицо на груди. — Ну что Люба-то? — со смехом спросила она, продолжая гладить жесткие от мыла волосы. — Я ведь не слепая и видела, как он смотрел на тебя вчера. Даже не смотрел — взглядом пожирал, — Люба мягко улыбнулась и, прикрыв веки, с уверенностью сказала: — Влюбился он в тебя по уши сто процентов. Вот увидишь, пройдет пара дней, и он тебя пригласит куда-нибудь. — Да нужна я ему, как собаке пятая нога… — Была бы не нужна, он бы ушел еще вчера, — возразила сразу. — Поверь моему опыту: ни один мужчина не будет предлагать, а тем более навязывать помощь той, на кого ему плевать, — взяв в руки заплаканное лицо Ани, Люба поцеловала её в губы и, слизав пару слезинок, улыбнулась, глядя в серые глаза: — Ну вот твое счастье и нашло тебя, и тебе больше не надо держаться за мою юбку, — снова прижав к себе подругу, потеревшись щекою о волосы, начала наставлять: — Ты только не отталкивай его, забудь обо всем и просто доверься… — Как же я без тебя, Любаш? — обняв, Аня прижалась к ней еще теснее. — Здра-асти, приехали. Я её, понимаешь, за уши тащу: живи, дыши полной грудью, влюбись уже наконец, а она меня всем своим знакомым, как любовницу представляет… — Зато не лезет никто, — буркнула Аня. — Да и к тому же… я разве вру? — Не врешь, — устало выдохнула Люба, — но и правду не говоришь, — отстранившись, не отводя в сторону взгляда, укорила: — Зачем ты ему голову дуришь?! Невооруженным глазом же видно — Глеб с ума по тебе сходит… С грустью улыбнувшись Анна полностью отстранилась от подруги и нехотя объяснилась: — Я боюсь и не хочу разочароваться, — поджала губы и моргнув выдала: — Я привыкла к тебе, к нашим отношениям. И мне не надо никого другого! — Не мели чушь, — резко отрезала Люба, тут же поднимаясь. — Не нужен ей Глеб — ага, как же! А зареванная такая от того, что соринка в глаз попала. Да?! — передернув плечами, решительно направилась в зал со словами: — Давай вещи собирать, пока твой Глеб забирать нас к себе не передумал. — Он — не мой! — Значит МОЙ будет! — Как это?.. — Каком кверху. Дом, который купил Олег, находился в частном секторе одного из спальных районов. Самым замечательным, по мнению Елены, оказалось то, что от нового дома до дачи — всего пару остановок на электричке, что означало, что они могут в любое время собраться и поехать туда. Хоть она и ненавидит проводить выходные на даче, но только потому, что там собиралась толпа народа, и ей приходилось стоять у плиты не один час и постоянно ломать голову над тем, что приготовить, чтоб все остались довольными; но если они с Олегом там будут только вдвоем, то она не против. Пока Олег заносил в ограду их вещи, Лена потихоньку осматривалась. В дополнительном озеленении улица явно не нуждалась; несмотря на то, что уже перевалило за полдень, вокруг тихо и почти безлюдно; разве что невдалеке играло несколько ребятишек. Она повернулась и окинула взглядом сам дом. Он был довольно большим. Во всяком случае больше, чем тот, в котором она жила со своей мамой. Как рассказывал Олег тут три комнаты: зал, спальня, кухня и еще одна небольшая комнатушка, которую старый хозяин держал вместо чулана. Она проследила взглядом за женихом, который как раз, отпустив машину, заносил в ограду последние две сумки, и увлажнив губы, вошла во двор; закрыв низенькую серую калитку, накинула веревку на столбик и, приуныв, поморщилась: забор слишком уж простенький — обыкновенный некрашеный штакетник — и очень старый, так что несомненно придется ставить новый. Сразу вспомнился случай, когда года четыре назад у них завалился забор, потому что сгнил всего один столб — они с мамой тогда полдня промучились и вообще переругались между собою в пух и прах. — Ну что, готова? — спросил Олег, протягивая ей руку. Рассеянно кивнув, сжав в ладони его пальцы, она двинулась следом. С левой стороны — длинный полузавалившийся сарай с несколькими дверьми. Она вздохнула — тут вообще все ломать и перестраивать нужно, осталось только надеяться на то, что сам дом, несмотря на его непрезентабельный вид, внутри окажется не таким уж и страшным. Осторожно войдя в сени за Олегом след в след, «И кто до нас, интересно, тут жил?!» — Елена приподняла бровь, невольно представляя семейку алкашей. Сени большие и светлые, правда стекла в окнах выбиты в нескольких местах. Открыв еще одну дверь, жених уступил ей дорогу. Набрав в легкие побольше воздуха она вошла внутрь и сглотнула: фронт работ просто крупномасштабный — кругом царит грязь. Окна — старые, стены — ободраны, углы в паутине, про пол же и начинать не стоит, мусор разве что в кучки собран. — Ну вот как-то так, — пробормотал вошедший следом Олег, и Лена подняла на него глаза. — Я думала, что будет хуже, — попыталась улыбнуться и, подойдя к нему, коснулась рукою груди. — Куда уж хуже? — моргнув, выдохнул он и обнял её. Да. Хуже и правда некуда, но она никогда этого ему не скажет. Ведь главное не то, как сейчас всё выглядит; главное то, во что они смогут превратить тут всё и не чужими, а своими собственными руками. А еще это — их дом: её и его. Их отсюда никто не выгонит; именно тут они будут вместе жить; любить друг друга; воспитывать своих детей. И именно этот дом они передадут своим детям по наследству. Лена закрыла глаза, прижимаясь к Олегу. Ей всегда было важно знать, будет ли он рядом; станет ли помогать ей поддерживать уют и порядок, или ей одной стараться? Она была так рада узнать, что ему тоже это важно, и она будет заботиться об их доме не одна, а с ним вместе. Олег никогда не показывал ей своих чувств и не говорил о их будущем, а она, видя его равнодушие, никогда не заговаривала об этом. Или она всё же врала себе всё время? Сколько раз он пытался поговорить с нею? Да тысячи раз, но ей всё время было некогда, она всегда была занята: то учебой, то семейными проблемами, то была на него очень зла. А когда смотрела во все глаза и ждала от Олега чувств… в такие моменты, как правило, было некогда ему. Он ведь тоже жил своей жизнью: уставал; строил планы; злился и обижался на неё. И он тоже ждал её отклика, но не находил, так же, как не находила она. У неё нет никого, и она всегда предпочитала сидеть дома. И сидела бы всю жизнь, если бы не её мать, но Олег был другим. Он дышал полной грудью — встречался с друзьями, пил с ними и смеялся; всегда был занят, помогая кому-нибудь… Он всегда любил поговорить, а она — молчать; он ценил общение и друзей, а она — одиночество и уединенность; он всегда смотрел на неё, а она — в другую сторону; он всегда приставал к ней — всегда! — а она бежала от него, как черт от ладана, потому что боялась уподобиться страдающей от безответной любви дурочке. Ей не было места в его жизни — она всегда это знала, а еще она думала, что он никогда не пожертвует ради неё своей привычной жизнью, в то время, как она готова была пойти за ним куда угодно, только он… очень редко звал её за собой. На глаза накатили слезы. Она ничерта о нем не знает — ни как он живет, ни о чем он мечтает… Олег никогда ничем не грузил её, в то время, как она всегда выливала на него уйму эмоций: от обиды до гнева. Она кричала на него, она ему делала больно, а он смотрел на неё и молчал. Она никогда не понимала: ну какого черта он молчит? почему не бросит её? почему?! и не находила ответа… — Эй, ты чего? — он приподнял её лицо за подбородок — в её глазах стоят слезы. Олег улыбнулся и, наклонившись, поцеловал её в лоб. — Не плачь, дурочка, глаза боятся — руки делают. — Я не из-за этого! — выпалила, смутившись, и, мотнув головой, уткнулась в него носом и всхлипнула. — А из-за чего? — погладив по спине, присел и, взяв невесту за бедра, приподнял, та тут же обхватила его талию ногами. — Просто я подумала о том, что мы с тобою наконец-то, — она взволнованно сглотнула и, посмотрев в его темные глаза, тихо договорила: — дома… Он обнял её обеими руками и стиснул со всей дури, утыкаясь лицом в её грудь. Лена вскрикнула и зашипела от боли — так сжал, что аж кости затрещали — но она понимает его чувства, а потому не стала вырываться, а просто обвила его голову руками, прижимая к себе теснее.