* * *
― Фу, ты такой жестокий, Ким Тэхён! Тэхён никого не впускал в свою жизнь, но взбалмошного Пак Чимина это мало волновало. Каким-то непонятным образом ему удалось заполучить Тэхёна в лучшие друзья, пусть и не самым обычным способом. Они вместе учились в университете, и на одной из вечеринок занялись отвратительно пьяным сексом, с которого и началась их дружба. Они, вообще-то, никому об этом не рассказывают, потому, как и вспоминать стыдно. Оба были настолько пьяными, что на утро не помнили вообще ничего, и только россыпь засосов на телах и тянущая боль в мышцах были доказательствами проведённой совместно ночи. Не то, чтобы Тэхён собирался заводить дружбу со странным парнем, состоявшим во всевозможных клубах, но как-то так случилось, что Чимин стал тем единственным в жизни Кима человеком, который заслужил право называться его другом, да ещё и с приставкой «лучший». Тэхён никогда не питал к нему тёплых чувств. Чимин был громким, открытым миру и людям, и эти качества в людях Тэхёна никогда не привлекали, но именно этими качествами Пак и добился расположения хмурого товарища по студенческой скамейке. Потом они попали на стажировку в одну компанию. Их здорово там осадили, сбив спесь с неокрепших умов, считающих себя лучше других. Так что, пройдя через унижения и неудачи, они оба в итоге оказались там, где они сейчас. Тэхён управлял командой графических дизайнеров в крупной IT-компании, а Чимин там же заведовал отделом разработчиков. ― Ага, добавь это к списку моих недостатков, ― согласился Тэхён, даже не предпринимая попытки поспорить. О своём характере он знал больше других и никогда не стремился казаться лучше, чем он есть на самом деле. ― И будем считать, что я уберёг парнишку от злого взрослого дяди. Чимин рассмеялся ― привычно громко. Они сидели в кафетерии на законном перерыве, и Тэхён усиленно растягивал один стакан кофе на неприлично долгое время, потому что последнее, чего ему хотелось, — это возвращаться к работе. Понедельники всегда были тяжёлыми, но сегодня ему казалось, словно весь мир ополчился против него. С утра нещадно раскалывалась голова — это всегда происходило, стоило погоде немного измениться. Потом он попал в огромную пробку и провел час в душной машине, опоздав на утреннюю планёрку, и по больной страдающей голове его, конечно, за это никто не погладил. Помимо этого, в офисе всегда царил чёртов хаос, что настроения не добавило, и это была только первая половина дня. Тэхён откровенно боялся, что его ждёт дальше, и от того был хмурым и ещё более сварливым, чем обычно. После обеда его ожидала кучка новеньких стажёров, которые ещё не подозревали, на что именно подписались, приходя работать в эту компанию, и Тэхён только поэтому тянул уже остывший кофе крошечными глотками. Он терпеть не мог новеньких. ― Вот почему тебе нужны отношения, Тэхён, ― протянул Чимин, прекратив хохотать. ― Ты бы тогда не был таким озлобленным на весь свет. В тебе говорит нерастраченная нежность, которая находит выход через язвительность. ― Не помню, чтобы ты проходил курсы психолога. ― Да мне и не надо. Я тебя, как облупленного, знаю. Тебе нужен человек рядом. ― Мне нужен новый лучший друг, ― огрызнулся Тэхён, не желая соглашаться с Паком. Он, правда, не хотел отношений. Сама мысль об обязательствах перед кем-то раздражала его. Нет, порой Тэхёну хотелось, чтобы рядом кто-то был, чтобы этот кто-то о нём заботился, и он бы заботился в ответ, но эти мысли быстро прерывались воспоминаниями о том, что быть с кем-то означало бы принадлежность и определённые обязательства. Тэхёну нравилось быть свободным и не нравилось обременять себя ненужными хлопотами. Он любил одиночество, а одиночество любило его в ответ. ― Я единственный, кто терпит тебя столько лет, ― Чимин драматично вздохнул, допивая кофе. ― Ты мог бы быть хоть немного благодарным. Съязвить в ответ Тэхён не успел. Над столиком нависла тень, заставляя поднять головы. Сверху вниз на них смотрела Ли Суджин ― молодая девушка с россыпью веснушек на милом личике и длинными темными локонами, струящимися по плечам. Суджин являла собой образ нежности и лёгкости, но, говоря по правде, только внешне. Стояла она, уперев руки в бока, и решительности в её позе было больше, чем пунктов в том самом списке недостатков Ким Тэхёна. Уже два года девушка была ассистенткой Тэхёна. Её должность сложно было назвать однозначно: она была секретарём, помощником, порой другом, голосом совести и чаще ― живительным пинком под зад. И не только метафорически. В памяти Кима всё ещё живы были воспоминания о здоровом синяке на его заднице после того, как Суджин натурально его пнула. Чимин постоянно шутил, что они сработались только на почве того, что у обоих отвратительные характеры. Впрочем, шуткой это никогда не было. ― Хотя знаешь, ― протянул Чимин, прежде чем Суджин открыла рот, ― я готов отдать тебя ей, она тебя точно вытерпит. Суджин, забирай и не дыши так шумно, у тебя сейчас пар пойдет из ушей. Тэхён только закатил глаза. Девушка нахмурилась ещё сильнее, чем прежде. ― Не хотела прерывать вашу трапезу, господа, ― голос её звучал сталью, ― но ваш перерыв закончился полчаса назад, и несчастные стажеры уже проклевали мне весь мозг. Ещё немного и, честное слово, я выкину их отсюда, одного за другим. А следом, ― её взгляд уперся в Тэхёна, ― и вас, господин Ким. Ладно, стоило признать, что, когда Суджин прибегала к этому «господин Ким», это не сулило ничего хорошего, и Тэхён принимал поражение гордо ― ему действительно стоило послушать человека, благодаря которому он всё ещё не вздёрнулся на люстре в собственном кабинете. Иногда очень хотелось. Иногда хотелось кого-нибудь прибить. Несмотря на всю любовь к своей работе, Тэхён был личностью неоднозначной и терпеть не мог, когда что-то шло не так. К его сожалению, что-то шло не так буквально постоянно. Но, к его же счастью, два года назад он принял на работу Суджин, и жизнь стала куда проще. ― Ты не можешь так помыкать мной, Суджин, я всё ещё твой начальник. Девушка усмехнулась. ― Это была хорошая попытка, господин начальник, но, клянусь, ещё немного, и мы поменяемся местами. Её улыбка была очаровательной, чего нельзя было сказать о ней самой. ― Тэхён, если выживешь, ― Чимин встал со своего места, подхватывая одной рукой стаканчик с кофе, а второй ― телефон, ― напиши мне. А если нет, я с радостью позабочусь о Ёнтане. Суджин, не подавись, когда будешь обгладывать его кости. Подмигнув, Чимин ушёл так быстро, что девушка даже ничего съязвить в ответ ему не успела и, очевидно, осталась этим фактом не очень довольна. ― Ты идёшь или отправим новеньких в свободное плавание? Тэхён тяжело вздохнул, но всё же встал из-за стола. Голова по-прежнему раскалывалась. Ему не помог ни кофе, ни таблетки, ни тот факт, что погода нормализовалась. Он сетовал на старость и свои немолодые годы, кряхтел и ворчал, но поделать ничего не мог: у него была куча работы и определённые обязанности, с которыми он не мог просто взять и распрощаться. ― Почему я вообще должен с ними знакомиться? У нас будет собрание в четверг, там бы и познакомились. Это твоя обязанность ― возиться с ними, ― ворчал мужчина, пока они с Суджин шли в офис. ― Вообще-то, это твоя обязанность, которую ты успешно переложил на мои хрупкие плечи. Будь вежливым и приличным, Тэхён, я не хочу, чтобы они сбежали, ясно? ― У меня складывается ощущение, что это ты ― мой босс. ― Ой, просто признай, что без меня ты бы и недели в этом зоопарке не продержался. В глубине души Тэхён это признавал. Вслух же только улыбнулся, поворачивая ручку двери переговорной, за стеной которой его ждали эти самые новенькие. Суджин вошла следом за ним, тихо прикрывая дверь. Вглубь помещения Тэхён прошёл с важным видом, громко приветствуя стажёров, впрочем, даже на них не смотря. Только опустившись в кресло, он взял из рук Суджин папки с личными делами и поднял голову, оглядывая собравшихся. Их было трое. Невысокая девушка с ёжиком коротких волос и вежливой улыбкой. Крупного телосложения парень, который больше был похож на боксера или вроде того. И прямо напротив Тэхёна сидел ещё один парень. Первое, что заметил Тэхён, это выкрашенные в розовый волосы. Следом ― нить разноцветных бусин на шее. Яркая одежда, браслеты на запястьях. И, в конце концов, Тэхёну всё же пришлось посмотреть на лицо стажера. Парень ему улыбался. Совсем, как несколько дней назад, ― наивно и невинно, а ещё до чёртиков доброжелательно. Несмотря на это, глаза его были хитро прищурены и всем своим видом парень показывал какое-то превосходство, словно передавая мысленно: «Ну вот, я говорил, а ты не верил». Надо отдать Тэхёну должное: ни одна мышца на его лице не дрогнула. До тех пор, пока Чонгук не открыл рот и не сказал: ― Здравствуйте, господин Ким! И в этот момент Тэхён подумал, что жизнь ещё никогда над ним так не издевалась.* * *
Когда Тэхён знакомился с Чонгуком в душном помещении клуба, он и подумать не мог, что этот парнишка умеет быть таким настойчивым. Обладатель розовых волос в тот вечер мило улыбался, хлопал ресницами и стеснительно соглашался прогуляться до ближайшей гостиницы. Тэхён расставил всё по полочкам сразу. Так и сказал: ― Это только на одну ночь. А Чонгук согласился. Сначала он был робким. Осторожно отвечал на требовательные поцелуи, которыми Тэхён награждал его посреди тёмной улицы, и тихонько стонал мужчине в рот, когда его пальцы пробирались под плотную джинсовую ткань уже в номере гостиницы. Смущённая улыбка не сходила с чонгукова лица, но только до поры до времени. И Тэхён в ту ночь очень точно осознал выражение «в тихом омуте черти водятся». Чонгук являл собой образ милого нежного паренька ровно до тех пор, пока они не оказались обнажёнными в одной постели. Он не стеснялся. Вообще. Он был таким раскрепощенным и открытым, что Тэхёна это подкупило. Мужчине нравилось это преображение, и он не без удовольствия оттягивал розовые волосы, срывая пошлые стоны с чужих розовых губ. Глупо было отрицать, что Тэхёну понравилось. Возможно, ему даже больше, чем просто понравилось и, возможно, этот парень был одним из самых запоминающихся из всех, с кем Тэхён когда-либо спал. Он думал о Чонгуке, но лишь с ноткой приятных воспоминаний, и не более. А вот Чонгук… Когда он появился в офисе, Тэхён в полной мере осознал, что тихого омута в этом парне никогда и не было. Чонгук был открытым, совершенно не стеснительным, а весь воздушный образ рассеялся в темноте той же ночи, которую они провели вместе. С того момента, как Чонгук заступил на стажировку, он открылся с новой стороны, и Ким не был уверен, что она нравится ему так же сильно. Тэхён никогда не скрывал, что ему приятно внимание. В какой-то мере он наслаждался знаками внимания к своей не самой скромной персоне и не важно, был это парень или девушка. Ему просто приятно было знать, что его хотят ― во всех возможных смыслах. Сам же Тэхён являл собой неприступную крепость, в которой он же и выступал в роли дракона. У него был достаточно большой опыт в том, как отшить настойчивых ухажёров. Порой ему даже приходилось от них отбиваться, однако, Чонгук был каким-то другим. Он не был банальным. Он не таскал ему вульгарные цветы и не признавался в чувствах перед большим скоплением народа, ошибочно полагая, что так Тэхён не откажет. Он не заваливал мужчину глупыми смсками и не звонил в ночи, чтобы томно подышать в трубку: на это, конечно, была веская причина ― отсутствие у Чонгука номера телефона своего нового босса. Чонгук действовал осторожно и в то же время слишком смело. Теперь тэхёново утро начиналось с бодрого «доброе утро, господин Ким», а вечер заканчивался позитивным «хорошего вечера, господин Ким». Нельзя было сказать, что Чонгук не давал ему прохода, но, так или иначе, рабочий день сопровождался мельтешащей перед глазами розовой макушкой и наивной улыбкой во все тридцать два. В каком-то смысле это было даже весело, и Тэхён, возможно, сумел бы этим насладиться, если бы не его отторжение чьих-либо чувств в свою сторону. И в его планы, конечно, совершенно не входил мальчик-на-одну-ночь, который с каким-то поразительно лёгким успехом превратился в мальчика-успешного-стажёра. Свою работу Чонгук выполнял прекрасно и быстро учился, что, конечно, совершенно не способствовало желанию Тэхёна от него избавиться. И, в конце концов, Киму приходилось работать с тем, что есть. Радовало одно: большую часть работы со стажёрами на свои плечи взвалила Суджин, и за это Тэхёну от всей души хотелось её поблагодарить. Очередное утро в офисе встретило Тэхёна гвалтом разношёрстных голосов, желающих доброго утра, и одним, явно выделявшимся среди остальных. Чонгук улыбался ему со своего места и махал рукой со множеством браслетов на запястье. Стоило ли упоминать, что Ким даже бровью не повёл, направляясь к своему кабинету? А там его ждал горячий кофе и гора неразобранных отчётов, из-за которых голова кипела уже заранее. ― Спасибо за кофе, Суджин, ― проговорил Тэхён, не поднимая головы от ноутбука. Девушка, зашедшая в кабинет секундами ранее, только усмехнулась, опуская на стол тяжелую папку. ― Не за что, я тебе его не приносила, ― прозвучало в ответ. ― Поверь, я бы в твой кофе плюнула. ― Ты как всегда мила. Кто тогда его принес? Тэхён поднял голову и наткнулся на полный ехидства взгляд. Суджин была в своем репертуаре. Тэхён, впрочем, ей не уступал. ― Тот парень, что уже вторую неделю безуспешно пытается к тебе подкатить. Конечно, поползновения Чонгука не оставались незамеченными теми, кто хотя бы немного обращал внимание на происходящее вокруг. Работа Суджин заключалась и в этом в том числе, так что на лице красовалась улыбка куда более ехидная, чем обычно. Стаканчик с кофе был отодвинут, Тэхён откатился от стола к окну и выматерился. Нет, было, конечно, приятно, но вместе с тем росло раздражение. Меньше всего Киму хотелось разбираться с тем, что было обговорено изначально. Такого он терпеть не мог. ― Несчастный мальчик, ― Суджин зацокала языком. Поддержки от неё не дождаться, Тэхён это прекрасно знал. ― Нарвался на злого Тэхёна. ― Заткнись, ― бросил Ким, сверкая взглядом. ― Твоих подколов только не хватает. Суджин заливисто рассмеялась и подняла руки, словно сдаваясь. ― Молчу-молчу, босс. Ухожу. А кофе вкусный хоть? Шутливо Тэхён замахнулся папкой, но девушка выскочила за дверь быстрее, чем предмет прилетел бы ей в спину. Мужчина устало вздохнул и всё же вернулся к работе. Чонгук определенно был настойчивым, и это никоим образом не играло Тэхёну на руку.* * *
Осторожность Чонгука в какой-то момент сменилась на железную решительность, и он перешёл в наступление. Тем не менее, делал он это так, словно всё это само собой разумеющееся, и ничего необычного не происходило. Полноценный разговор между ним и Тэхёном состоялся в четверг, ближе к вечеру. Уставший Ким, только-только разобравшийся со всеми делами, вышел в курилку на законный перерыв, в который всё, что ему хотелось, ― это немного побыть в одиночестве и забыть о работе. Он выудил из кармана брюк пачку сигарет, опустился на пустующую скамейку и прикрыл на секунду глаза, бездумно чиркая колесиком зажигалки. Курилка пустовала, и это, конечно, шло мужчине на руку. Небольшой закуток между паркингом и улицей редко когда бывал пустым. Таких вот мест для курения было достаточно много по всему периметру территории, но и людей в компании работало предостаточно, так что редко когда удавалось застать курилку пустой. Сегодня здесь, кроме Тэхёна, была разве что ещё парочка девушек, теснившихся на дальней скамейке. Они живо что-то обсуждали, но Киму до этого не было совершенно никакого дела. Он закурил и отсутствующим взглядом уставился на столб перед собой. И всё шло хорошо, Тэхён чувствовал себя лучше, уставившись в одну точку и медленно выкуривая сигарету. Правда, хорошо всё было ровно до того момента, пока перед Тэхёном не возникли ноги, обутые в белые конверсы, разрисованные глупыми рожицами и смайликами. Понять, кому эти ноги принадлежат, труда не составило. Совершенно машинально Тэхён тяжело вздохнул и поднял взгляд. ― Здравствуйте, господин Ким! Чонгук радостно улыбался и светился, словно само солнце. Позитива этому парню было не занимать и, если он выглядел, как кусочек света в курилке, где царил полумрак, то Тэхён больше смахивал на тучу, грозившую разразиться дождём. Ким уже понял: от настойчивого Чонгука ему не спрятаться. ― И тебе привет, ― лениво махнул свободной рукой, другой отправляя окурок в урну. Чонгук сел рядом. Так близко, словно для него вовсе не существовало понятия личных границ. Он касался своим плечом тэхёнова, и последнему, к удивлению, не хотелось отодвинуться. В конце концов, кое-что их связывало, даже если это был секс на одну ночь. Но, несмотря на это, от Тэхёна всё равно исходили волны едва уловимого раздражения, так что он потянулся за второй сигаретой. ― Курить вредно, ― вполне справедливо заметил Чонгук, внимательно следя за проворными пальцами Тэхёна. ― Жить вообще вредно, ― флегматично прилетело в ответ, на что парень только усмехнулся. ― Ты прав. Тэхён дёрнул бровью, поворачиваясь к Чонгуку. ― Мы перешли на «ты»? ― Мы изначально были на «ты». Улыбка Чонгука была лукавой. Тэхёну отчего-то тоже захотелось улыбнуться, но он лишь отвернулся, провожая взглядом двух девушек, которые направлялись ко входу в здание. Кроме них с Чонгуком, в курилке больше никого не осталось. ― Соблюдай субординацию, Чонгук, ― бросил Тэхён в ответ. ― Мы на работе. Может быть, где-то в глубине души Тэхёну хотелось сбросить маску напускной серьёзности, но в данной ситуации ему показалось, что так будет как нельзя лучше. В конце концов, он прав: Тэхён ― начальник, Чонгук ― стажёр, и такое поведение на работе недопустимо, даже если у них однажды был секс. Он ничего не значил. ― А вне работы? ― Чонгук очаровательно улыбнулся и подвинулся ещё ближе, буквально вжимаясь своим плечом в Тэхёна. ― Можно на «ты», господин Ким? Последние два слова Чонгук произносил с явным нажимом. ― Чонгук, ― Ким устало потер переносицу, ― я же ясно выразился, когда сказал, что не знакомлюсь и не ищу отношений. ― Как видишь… видите, они нашли Вас сами. Разве это не судьба? Тэхёну хотелось рассмеяться, осадить, поставить на место, но его выбором всегда была холодная отстранённость. Он затушил вторую сигарету и бросил её в урну. ― Простое совпадение, ― отсутствующе пожал плечами, вставая со скамейки. ― Не забивай себе голову глупостями, Чонгук. ― Вы ― никакая не глупость, господин Ким. По идее, от таких заявлений должно перехватывать дыхание, и от сияющей улыбки, которую Чонгук дарил Тэхёну, тоже. Однако, Ким ничего такого не чувствовал, даже если уголки его губ так и норовили подняться. Он держал себя в руках и только давил усмешку. Развернувшись, он собирался молча покинуть курилку, однако, цепкая хватка на собственном запястье его остановила. Пальцы у Чонгука были тёплыми и держали крепко. Тэхён удивился, но вида не подал. Так же молча развернулся и вздёрнул бровь, безмолвно спрашивая, что ещё этому парню нужно. Чонгук выглядел слишком решительно для своего милого образа. И на секунду Тэхён задумался, что ему было бы даже интересно узнать, что ещё прячет этот парнишка в недрах своего характера. Впрочем, эту мысль он быстро отогнал и думать о подобном себе запретил. Ему это было не нужно. Ему не нужны ни отношения, ни Чонгук, ни всё, что подразумевало длительный контакт с человеком и эмоциональную привязанность. Тэхён знал, что такое редко приводит к хорошему, и он давно уже не был ребенком, чтобы верить в пресловутое «долго и счастливо». Чего нельзя было сказать о Чонгуке, смотрящем с такой надеждой в горящих глазах, что его становилось даже немного будто бы жаль. ― Стойте-стойте! ― его голос звучал почти отчаянно, и улыбка едва померкла. ― Сходите со мной на свидание? И я вам докажу, что это судьба, а не простое совпадение. До чего наивным был Чонгук! И до чего непреклонным был Тэхён. ― Нет, ― сказал, как отрезал, и попытался было вырваться из захвата цепких пальцев, но Чонгук не пускал. Вцепился, как пёс в несчастную кость, и держал, словно отпустить было смерти подобно. ― Хорошо, ― Тэхён всерьёз начал задумываться о том, почему от улыбки чонгуковы щёки всё ещё не треснули, ― но я всё равно от Вас не отстану. ― Твое право. А в следующую секунду Чонгук, воровато оглянувшись, сделал, кажется, самый отчаянный шаг. Не отпуская тэхёнова запястья, он шагнул вперёд и врезался в чужие губы своими, тут же их раскрывая, не давая Тэхёну даже шанса на возмущение. Второй рукой вцепился в жёсткие волосы на загривке, целуя так, словно в самый последний раз: отчаянно, горячо и волнующе, вплетаясь языком в тэхёнов рот, который тому так и не удалось сомкнуть из-за внезапного напора. Чонгук целовался остервенело и немножечко даже дико, как будто Тэхёна могли отнять в любую секунду. Примечательно, что мужчина даже не рыпался. То есть, вообще не шевелился. Изображал статую или вроде того, спокойно ожидая, когда всё это закончится. Даже глаз не закрывал, наблюдая, как трепещут чонгуковы ресницы. Это длилось не больше двадцати секунд. Чонгук всё же отступил. Полностью капитулировал, не получив ответа на жаркий поцелуй, потому что Тэхён оставался неподвижным. Чонгук отпустил его волосы, отпустил запястье и отступил на шаг, нахально облизывая порозовевшие губы. Щёки его отдавали румянцем, смущение читалось в глазах, но парень успешно делал вид, словно его это ни капельки не смутило. Он лукаво прищурился и нагло подмигнул. И он удивительно хорошо смешивал наглость и нахальность с пунцовыми щеками, по которым реками лилось неподдельное смущение. Тэхён в очередной раз подумал, что Чонгук чертовски милый. И в очередной раз себя одёрнул. Такие мысли не входили в его планы. ― Любое сердце можно растопить, господин Ким, ― смелое заявление. ― Удачи в этом, ― на прощание. Губы отчего-то горели, а пальцы потряхивало. Тэхён знал, что не отделается от этого парня просто так, но, конечно, совсем не ожидал, что тот ринется в такое явное наступление с поцелуями и заявлениями, граничащими с настоящим сумасшествием. Кофе по утрам продолжал появляться на столе Тэхена. К нему прикладывались глупые записки и маленькие конфетки, словно они, в самом деле, были в какой-то дешёвой мелодраме. Суджин подтрунивала, Чимин её поддерживал. Чонгук прожигал взглядом спину и улыбался. Тэхёну до чёртиков хотелось напиться.* * *
Увесистый список недостатков Ким Тэхёна смело можно было дополнить безнадежным «не умеет готовить». Это означало, что никакой домашней еды в жизни мужчины попросту не существовало. В те редкие моменты, когда ему удавалось выбраться в родной Тэгу к родителям, он буквально не выходил из кухни, за обе щеки уплетая всё, что приготовила ему мама. В остальное же время, живя в Мегаполисе, Тэхёну приходилось питаться в ресторанах и заказывать доставку домой. И даже если его домработница готовила дважды в неделю, это всё равно не спасало. Было особенное удовольствие в еде, приготовленной с душой и любовью, а не просто потому, что тебе платят. И кто бы знал, как сильно Тэхён страдал от недостатка домашней еды. Однако, сколько бы он сам ни пытался научиться готовить, всё выходило из рук вон плохо. Даже вода для несчастного рамена выкипала с завидной регулярностью. Порой у него случались приступы страданий, совсем как в среду, когда они с Чимином обедали в кафетерии компании. Еда здесь была вполне вкусной, но, к великому сожалению, Тэхёна это ни капельки не утешало, и он лениво ковырялся палочками в рисе и перекатывал по тарелке кусочки аккуратно нарезанных овощей. Лицо его было совершенно страдальческим, и отодвинуть от себя тарелку не позволяло только тянущее ощущение голода. Чимин сидел по правую руку и с огромным удовольствием уплетал пибимпаб. Чёртов домашний пибимпаб из пластикового контейнера, приготовленный явно с любовью и умелыми руками. Не было ничего странного в завистливом тэхёновом взгляде, который лучший друг приметил едва ли не сразу. В следующую секунду Чимин подвинул контейнер ближе к Тэхёну: ― Хочешь? Ким не хотел и отрицательно помотал головой. Зависть его была обращена вовсе не к еде, а к тому, что Чимину было кому заботливо собирать эти ланч-боксы по утрам. И Тэхён на секундочку задумался, что отношения ― это, в целом, не так уж плохо. ― Слушай, твоё кислое лицо любого в депрессию сведёт, ― посетовал Пак, откладывая палочки. ― Ты когда последний раз домашнее ел? ― В ноябре, ― буркнул Тэхён в ответ. На дворе давно стоял цветущий май. ― Приходи к нам в пятницу? ― Чимин улыбнулся. Сколько бы он ни подтрунивал над другом, относился к нему всё же с теплом и заботой ― настолько искренней, что Тэхён порой задумывался, чем он такое счастье заслужил. ― Юнги приготовит ужин. Он пробует какие-то новые рецепты, так что если не боишься отравиться, то мы будем тебе рады. Ответить Тэхён не успел. И было совсем неудивительно, что в разговор вмешался проходящий мимо Чонгук в компании таких же, как и он, стажеров. Он остановился у стола, где сидели Тэхён и Чимин, всего на секунду, улыбнулся и отвесил вежливое: ― Приятного аппетита! Тэхён промолчал, Чимин ответил коротким спасибо и проводил компанию стажёров взглядом. Те расселись за соседним столиком. К счастью Кима, Чонгук сидел к нему спиной и не имел возможности, как обычно, прожигать мужчину взглядом. ― Так что насчёт ужина? ― Пак вернулся к прежней теме разговора, однако, Тэхён отчётливо видел, как сильно другу хотелось опустить какой-нибудь ехидный комментарий. Удивительно, что Чимин сдерживался. ― Если хочешь что-то сказать, то вперёд, ― махнул рукой Ким, закидывая в рот ломтик огурца. ― У тебя случится запор, если ты никак это не прокомментируешь. ― Фу, мы за столом! ― Именно, ― Тэхён очаровательно улыбнулся. ― А на ужин приду. Не могу пропустить момент, где ты сгибаешься пополам от очередных экспериментов твоего парня. ― Я отменяю приглашение. ― Плевать, я напишу Юнги, он всегда мне рад. И это было абсолютной правдой. Юнги, не в пример Чимину и Тэхёну, был абсолютно спокойным и уравновешенным человеком. Он не страдал от желания постоянно кому-то съязвить, говорил, в основном, чётко и по делу, иногда шутил, но в той же спокойной манере. А ещё, Тэхён знал, великолепно готовил, и Чимин ворчал на специфические приправы зазря, потому что Юнги обладал удивительным талантом любую еду превращать в искусство. И ещё, несмотря на то что Тэхён был той ещё занозой в заднице, с Юнги они удивительно прекрасно ладили. ― Я позову Намджуна, иначе вы вдвоём сведете меня в могилу, ― парировал Чимин, с каким-то злорадством цепляя рис палочками. Тэхён на этот рис, честное слово, пялился, как на восьмое чудо света. ― Нужен ты мне, ― фыркнул Ким в ответ. ― Знаешь же, я иду только ради еды. Чертовски вкусной домашней еды, которую ты совсем не ценишь. Может, отбить у тебя Юнги? ― Я тебе почки тогда отобью, солнышко моё, ― поддельно ласково пропел Чимин. Взгляд его был зловещим, так что Тэхён быстро сдался, рассмеявшись. Никого уводить он не собирался. Одиночество было ему по душе. Когда Чимин и Тэхён покидали кафе, Чонгук по-прежнему сидел на своем месте и к своей еде даже не притронулся. Он выглядел задумчивым, а Киму отчего-то это слишком бросилось в глаза. Ему вновь пришлось себя одернуть. Это, кажется, превращалось в привычку, которая ему до отвратительного не нравилась. И то, что он возвращался мыслями к этому парню, тоже. А когда в четверг Тэхён зашел в свой кабинет, рядом с привычным стаканчиком кофе обнаружил два ровно стоящих контейнера, на один из которых был прикреплён стикер с каким-то дурацким рисунком. Тэхён удивился. Сильно. А ещё стало любопытно, так что он без какого-либо зазрения совести подцепил пальцем крышку контейнера поменьше, заглядывая внутрь. На дне лежали аккуратные яичные рулеты. Тэхён сглотнул: они выглядели слишком аппетитно, настолько, что во второй контейнер мужчина решил не заглядывать. Он опустился в кресло и на секунду прикрыл глаза. Чонгук заходил с козырей, открывшихся вчерашним днём, и теперь становилось ясно, отчего он сидел таким задумчивым. Тэхён не знал, что думать. То есть, с одной стороны, еда его манила чертовски сильно. Она была домашней, а это, пожалуй, по-прежнему оставалось тем, перед чем Тэхён никогда не мог устоять. Но, с другой стороны, это была еда, приготовленная, чёрт возьми, Чонгуком, судя по короткой записке. И это вызывало двоякие ощущения. Говорят, путь к сердцу мужчины лежит через его желудок. Что же, Чонгуку, очевидно, не повезло: Тэхён был настолько закостенелым в своём образе ледяного короля, что, так или иначе, взял себя в руки и позвал Суджин, которая появилась в кабинете меньше, чем через минуту. ― Это что? ― Ким указал пальцем на контейнеры. Про кофе он уже ничего не говорил: привык. ― Еда, наверное, ― пожала плечами девушка. ― И я бы на твоём месте её не ела. Кто знает, может, её отравили, ― Суджин на секунду задумалась, а потом ехидно улыбнулась. ― Хотя, может, попробуешь? — Это ты подрабатываешь почтовым голубем, Суджин, так что и право первой дегустации твоё. И для наглядности Тэхён двинул контейнеры в сторону помощницы, язвительно улыбаясь. ― Я плотно позавтракала. ― Я тоже, ― это было откровенной ложью, но и Тэхён не был ангелом. ― Он тебе платит, что ли? ― Улыбками. ― Господи, Суджин… ― Что? Он милый. Почему милые мальчики всегда подкатывают к тебе? ― Суджин, тебе не нужен милый мальчик. Он с твоим характером и дня возле тебя не продержится. Заведи себе питбуля, будете лаять друг на друга. ― Я придушу тебя во сне, ― почти пропела девушка, очаровательно улыбнувшись. ― Мне это выкинуть? ― Нет, ― еда всё же не была в чём-то виновата. ― Позови Чонгука. ― Я видела порно, которое начинал… ― Суджин! ― Иду. Дверь за Суджин закрылась, и Тэхён вздохнул. Порой он не понимал, почему его окружают люди, вроде этой девицы и почему ей он позволяет так с собой общаться. Казалось, она давно уже не воспринимала Тэхёна, как своего босса, однако, свою работу по-прежнему выполняла хорошо. Киму она нравилась, но иногда желание прибить наглую помощницу обжигало ему руки. Вообще-то, Суджин не была плохой. Тэхёну она нравилась. Их отношения с самого начала были странными, потому что девушка, очевидно, страдающая от одиночества, пыталась приударить за Кимом. Она быстро была отшита, оповещена о предпочтениях мужчины и больше не предпринимала попыток. Только шутила и подкалывала, так что их отношения в какой-то момент быстро перешли в разряд дружеских, и это никак не влияло на её работу. Наоборот, она с готовностью выполняла все поручения и забирала на себя часть тэхёновых обязанностей, давая ему время хотя бы на дыхание и маломальский отдых. Чонгук на пороге кабинета появился спустя десять минут. Абсолютно расслабленный, как обычно улыбающийся, он без какого-либо стеснения опустился на стул напротив Тэхёна, приветствуя привычным «здравствуйте, господин Ким» и салютуя двумя пальцами. Этот парень выглядел так, словно забот в его жизни вообще не существовало. Никаких. Работа давалась легко, люди ему улыбались в ответ, и даже солнце, казалось, для него светило ярче. Они с Тэхёном, в самом деле, были чертовски разными. Но, несмотря на это, Чонгук не чурался чужого тяжелого взгляда и сдвинутых к переносице бровей. Ему будто бы всё было нипочём. ― Забери еду, ― попросил Тэхён, двинув контейнеры в сторону Чонгука. И да, было глупой ошибкой думать, будто бы парень покорно заберёт посуду и уйдёт. Тот даже пальцем не шевельнул. ― Я для Вас её готовил. Вам же нравится домашняя еда. И по-прежнему улыбался ― тепло и ласково. ― Прям сам готовил? ― Тэхён прищурился. Было что-то странное в том, что двадцатитрёхлетний парень крутил яичные рулеты и в принципе стоял у плиты, чтобы что-то приготовить. Ещё более странным было то, что он действительно старался для Тэхёна. Ким такое воспринимать не мог. О нём, на самом деле, мало кто в этой жизни заботился. Мама в подростковом возрасте ― да, но потом, когда он поступил в университет и уехал в Сеул, никто не проявлял к нему нужного внимания. Отчасти в этом крылась причина его характера. Он не знал тепла или ласки и, конечно, совсем ничего не знал о любви. Ну, хорошего точно не знал, а потому смотрел на Чонгука в этот момент, как баран на новые ворота ― с непониманием и очевидным удивлением. А когда Чонгук кивнул в ответ на заданный вопрос, Ким и вовсе на несколько секунд выпал. Никто и никогда ему не готовил, не считая мамы и Юнги, которому только дай повод накрыть на стол и продемонстрировать всем свои кулинарные умения. И абсолютно точно никто и никогда не делал этого, потому что хотел. А Чонгук хотел, и это было заметно по его взгляду и сцепленным пальцам, которые говорили о том, что он нервничал и не собирался принимать отказа. Он действительно хотел, чтобы Тэхён попробовал то, что ему приготовили. И это было, чёрт возьми, слишком странно и до неприличного непривычно. ― Так ты подслушивал? ― Ким не собирался сдаваться. Не так быстро и не так легко, хотя, понятное дело, что-то приятное в сложившейся ситуации было. Но не задеть Чонгука хотя бы чем-то он не мог. ― Не подслушивал, а случайно услышал, ― поправил парень. ― Столики слишком близко стоят, а вы громко разговариваете. Спорить с Чонгуком было сложно. Ему реально было до лампочки, что Тэхён ему говорил. ― Зачем ты это делаешь? ― Вы мне нравитесь, ― вот так прямо и в лоб, совершенно сбивая с толку. Но сбить, судя по всему, было мало. Требовалось добить, а Чонгук и не смел отказывать себе в этом удовольствии: ― Я бы даже сказал, что я в Вас влюблён. А если я влюблен, то хочу о Вас заботиться. И Тэхёну внезапно было нечем крыть. Он даже рта не раскрыл, так и смотрел на Чонгука, хлопая ресницами, а парнишка улыбался, довольный чужой реакцией и о словах своих совершенно не жалел. Ким не понимал, как люди разбрасываются подобными словами. То есть, это же не может быть так просто и, чёрт возьми, не должно быть так просто. А Чонгук говорил так, словно это ничего ему не стоило. Насколько открытым он был в своих чувствах, настолько же сильно Тэхёна это поражало с каждым днём. Но, несмотря на это, мужчина знал, что однажды парню надоест пытаться, и он это бросит. Тэхён знал это и терпеливо ждал, когда настанет этот момент, не позволяя себе чувствовать что-то отличное от того, что было ему привычно. Но, к его же несчастью, Чонгук совершенно не планировал отступать и, казалось, с каждым днём в неприступного Ким Тэхёна влюблялся только больше. В тот день Тэхён так и не нашёл, что ответить. Привычные язвительные реплики исчезли, уступая место глухому молчанию, и всё, на что его хватило, это отправить стажёра на рабочее место и не отнимать больше его время. Контейнеры так и остались на столе, и уже позже Тэхён узнал, что Чонгук, оказывается, чертовски хорошо готовит. С того дня два или три раза в неделю Тэхён приходил в кафетерий с едой, принесённой с собой. Чимин не сдерживался от ехидных комментариев, а Чонгук улыбался со своего места и иногда, будто бы невзначай, мило подмигивал. Тэхён же ощущал нечто, доселе ему непривычное: заботу.* * *
Тяжёлым днём всегда было принято называть понедельники, но Тэхёну казалось, что в его жизни самый тяжёлый день ― каждый чёртов день этой жизни. И даже пятница, которая, по идее, должна была стать завершением недели и принести долгожданное облегчение, сегодня подвела. Насколько выматывающим выдался день, настолько же сильно Тэхёну хотелось приехать домой, лечь в кровать и не выбираться из неё все выходные, которые у него вполне может отнять работа. Снова. С паркинга Ким выезжал донельзя уставший. Он отклонил предложение Чимина пойти в бар и отклонил своё собственное предложение отдохнуть в каком-нибудь клубе и, может быть, провести с кем-то ночь. Ему нестерпимо сильно хотелось провести ночь исключительно с подушкой и сопящим под боком Ёнтаном. Ни больше, ни меньше. Так что, стянув с себя галстук и расстегнув пару пуговиц на идеально отглаженной рубашке, мужчина мечтал поскорее оказаться в своей квартире ― этакой крепости. Возможно, судьба над ним насмехалась. Может быть, Вселенная решила изрядно над ним поиздеваться. Или сам Господь Бог изволил сыграть с ним в какие-то ему одному понятные игры. Тэхён не верил ни в судьбу, ни в силы Вселенной, ни в Бога, однако, выезжая с территории офисного здания, его взгляд зацепился за уже слишком сильно знакомую розовую макушку. И, сам не понимая, зачем, мужчина притормозил. Непонятно, что именно заставило его нажать педаль тормоза. Потерянный вид Чонгука или его, непривычно опущенные вниз, уголки губ. Может быть, тот факт, что парень что-то бубнил себе под нос и рылся в карманах белоснежного бомбера. Была вероятность, что и нечто другое, в чём Тэхён пока отказывался себе признаться, но факт оставался фактом: мужчина притормозил у обочины и какое-то время наблюдал. Чонгук выглядел озадаченным, растерянным, и весь его вид говорил о том, что явно что-то случилось, и это загадочное «что-то» парнишку совсем не радовало. Непривычно было видеть его таким. Непривычно было не наблюдать улыбки на розовых губах и присущего ему позитива в широко распахнутых глазах. Более того, было странно, что Чонгук по-прежнему находился здесь: стажёры и сотрудники всегда уходили раньше, Тэхён же имел привычку задерживаться на работе. Тэхёну очень хотелось поехать дальше. Ему не хотелось останавливаться, не хотелось смотреть и уж тем более ему не хотелось сигналить парню, привлекая внимание. Однако, широкая ладонь легла на центр руля и нерешительно пару раз надавила. Мысленно Ким матерился. Внешне же сохранял железное спокойствие, которому позавидовали бы даже монахи, вероятно. Чонгук обернулся почти сразу. Немного замешкался, удивился. А потом привычно улыбнулся, махая рукой, и направился к автомобилю. Нет, определенно Тэхён не понимал, что творил и для чего, но… не жалел. И это было странно. А ещё совершенно ему не нравилось. Впрочем, и отступать было уже поздно, так что, когда Чонгук приблизился к машине, мужчина открыл ему пассажирскую дверь, жестом приглашая сесть. Чонгук дураком не был ― отказываться не стал. ― Неожиданно, ― прокомментировал парень, устраиваясь на переднем сидении. ― Не думал, что Вы остановитесь. Тэхён окинул его совершенно отсутствующим взглядом. Он усиленно делал вид, словно ничего необычного не происходило. ― Можно на «ты», мы уже не на работе, ― смилостивился мужчина. Они по-прежнему стояли на том же месте. ― Что у тебя случилось? ― Ерунда, ― отмахнулся Чонгук, поправляя чёлку пальцами. Многочисленные браслеты на его руках ― сегодня металлические ― весело позвякивали. ― Потерял ключи от дома, а телефон с утра там оставил. Мой друг, с которым я живу, уехал, и я без понятия, когда вернётся. Тэхёну подумалось, что в прошлой жизни он, вероятно, кого-то убил, если в этой на него свалилось розововолосое чудо, не дающее спокойной жизни. Словно все хорошие поступки враз обнулились. Мужчина вытащил телефон из подставки и протянул парню. ― Номер помнишь? ― Чонгук активно закивал, принимая телефон. ― Звони. И Чонгук позвонил. Правда, сначала некто «чёртов Хосок» не брал трубку. Потом линия была занята. После этого его телефон и вовсе оказался недоступен. И, честное слово, Тэхён прежде ни разу не слышал, чтобы Чонгук вот так матерился ― грязно и со вкусом, словно никогда до этого матерных слов не произносил, а теперь вдруг ощутил всю их прелесть. И, чёрт, ладно, это было очень мило. Но, к несчастью, это не отменяло того факта, что Чонгуку, очевидно, было некуда пойти, и Тэхён был единственным, кто мог ему помочь. Хосок взял трубку только на пятый звонок, и Ким отчётливо мог слышать, как сильно барахлила связь. Создавалось натуральное впечатление, что этот чонгуков друг уехал в лес или ещё куда, где не было даже намёка на нормальную цивилизацию, и Тэхёну подумалось вдруг, что подобное притягивает подобное: Чонгук был причудливым, и его друг, судя по всему, тоже. ― Он приедет только завтра вечером, ― вздохнул Чонгук, протягивая строгий чёрный смартфон обратно владельцу. ― Спасибо. ― Тебе есть, куда пойти? ― Тэхён не разменивался на вежливость, забрав телефон. Его голова была занята другим. Чонгук неопределенно пожал плечами, глядя в окно. ― Все карты остались в телефоне, но у меня есть немного налички, так что… Придумаю что-нибудь. И он снова улыбнулся, в очередной раз заставляя Тэхёна поразиться такому оптимизму. То есть, парень буквально оставался на улице без еды, воды и денег, но продолжал улыбаться, как ни в чём не бывало. Нет, серьёзно, случись такое с Тэхёном, он бы, вероятно, чертовски сильно злился. Но Чонгук… он был другим, и он улыбался. ― Спасибо за телефон, ― уже тише проговорил Чонгук. ― Ещё раз. А потом потянулся к ручке и намеревался выйти из машины, однако, прежде чем это случилось бы, Тэхён заблокировал двери, вызывая у парнишки непонимающий взгляд. Ким Тэхён не был образцом доброты, и людям помогать не стремился. Его вообще чаще всего незнакомые описывали словосочетаниями типа «конченная сука» или «бесчувственный булыжник». Но, сколько бы Тэхён ни строил из себя образец холодной закрытости, сердце у него всё же было. Пусть ледяное или чёрствое, пусть не пускающее внутрь людей и, как бы трудно ни было это признать, боящееся предательства, оно было и даже билось. И где-то в глубине души Тэхён был человеком достаточно добрым для того, чтобы помочь парню, которому было некуда пойти. ― Давай без глупостей, ― сказал он, давя на педаль газа. ― Скоро совсем стемнеет, а ты будешь шататься по улицам в поисках, где бы поспать? Останешься у меня, а завтра поедешь домой. Чонгук удивленно хлопал ресницами. Внутри у Тэхёна всё тоже удивлённо трепетало. Ему, в общем-то, ничего не стоило, к примеру, снять Чонгуку номер в гостинице или отеле ― во всех смыслах. Тэхён хорошо зарабатывал, он мог себе это позволить, и, скорее всего, это было бы самым правильным решением, но отчего-то эту мысль мужчина отмёл. Он придумал кучу отговорок вроде тех, что это дополнительные хлопоты и вообще неудобно, однако, правда была в том, что куда неудобнее было впускать постороннего в своё жилище. И почему-то где-то на задворках сознания мелькнула мысль: «Чонгук ― это другое». Разбираться в том, какое другое, не имело смысла. Мимолетная мысль была прервана прежде, чем укрепилась в сознании. Прежде чем Тэхён начал бы усиленно об этом думать. ― Это неудобно, ― начал было Чонгук. ― Я не хочу тебя стеснять, всё в… ― Неудобно? Стеснять не хочешь? ― Тэхён усмехнулся. ― Что за смущения, Чонгук? У тебя щёки в цвет волос сейчас, ты в курсе? Ты буквально не даешь мне прохода, таскаешь еду и кофе, при любом удобном случае пытаешься со мной заговорить и, подумать только, признался мне в чувствах. В конце концов, я занимался с тобой сексом. И тебе неудобно меня стеснять? Издеваешься? Удивительная многословность для человека, главным оружием которого всегда было холодное молчание и убивающие взгляды. Убивать Чонгука взглядом не хотелось. И молчать отчего-то ― тоже. ― Нет, просто… У всего же должны быть границы? ― неловкая попытка и такая же неловкая улыбка заставили негромко засмеяться. ― Брось, ты не знаешь, что такое границы, мы это уже выяснили. ― Я просто пытаюсь исправить твоё впечатление о себе. Оно у тебя отвратительное, если честно, и меня это напрягает. ― Даже подумать не мог, что ты умеешь напрягаться, ― было брошено в ответ. ― Ты всегда язвишь? ― В основном. ― Нет, серьёзно, почему ты так плохо думаешь обо мне? ― Я не думаю плохо о тебе, ― выделил Тэхён. ― Я просто не хочу отношений, просто не хочу никаких чувств и просто не хочу кого-то впускать в свою жизнь. ― У этого есть причина? Да. ― Нет. Я таким всегда был. Тэхён, конечно, любил честность, но говорить правду не хотелось. Нельзя сказать, что в его жизни случалась какая-либо драма или любовная трагедия, но… Так или иначе, события определяют человека и его дальнейшее поведение, а в жизни Тэхёна, к сожалению, было место разочарованиям. Однако, Чонгуку не нужно было этого знать, как и кому-либо ещё. ― Ладно, ― согласился Чонгук. ― Это, в любом случае, меня не останавливает. Невероятно. ― Почему ты такой упрямый? — это звучало достаточно отчаянно. ― Всегда таким был. Привык добиваться своего. ― Я не твоё. ― Кто знает. С Чонгуком было невозможно разговаривать. И с ним было невозможно не разговаривать. Тэхён пребывал в состоянии приглушённого смятения, пока Чонгук, умело переведя тему, рассказывал какие-то незначительные истории или моменты из собственной биографии, словно таким образом пытаясь разрядить обстановку и позволить больше узнать о себе. Не то чтобы Тэхёну было это нужно, но он всё равно слушал и периодически что-то даже отвечал. А иногда спрашивал. И это рождало в нём непонятные ощущения, которые он не мог охарактеризовать. Всё было слишком странным, и это единственное, что приходило ему на ум, стоило задуматься о происходящем. Болтовня Чонгука здорово скоротала время в дороге, и, что было ещё более поразительным, Тэхён совсем не устал его слушать. В какой-то момент он даже испытал интерес к рассказам парня о его подростковых буднях в Пусане, первой татуировке, сделанной на спор, и кошке по кличке Солнышко ― из-за рыжего окраса и зелёных глаз. Тэхёну было интересно слушать о том, что Чонгуку больше нравится современная литература, нежели классика, что в детстве он мечтал стать музыкантом и даже выпросил у родителей гитару, которую потом забросил в шкаф, и она пылилась там много лет, прежде чем её продали. Чонгук рассказывал и об отношениях, которых у него было немного, и он не стеснялся поведать о том, что опыта у него особенно и не было. А потом он признался, что никогда ни в кого не влюблялся. И Тэхён удивился. ― Совсем никогда? ― даже переспросил для верности, бросая короткий взгляд на собеседника. ― Совсем, ― подтвердил Чонгук. ― До тебя. Почему защемило в груди, Тэхён не знал. Но, подумав пару секунд, нерешительно проговорил: ― Не хочется, чтобы твоя первая влюблённость запомнилась тебе такой. ― Какой? ― Обречённой на невзаимность. ― Во-первых, я ещё не сдался, ― парень усмехнулся. ― Во-вторых, почему? Тебе разве не плевать? Потому что, когда разбивают сердце, это куда больнее, чем кажется. В ответ Тэхён промолчал, неопределённо пожав плечами. Признаваться в том, что он прекрасно знал, каково это, не хотелось. И отчего-то искренне не хотелось, чтобы нечто подобное ощущал Чонгук. И отчего-то Тэхён почувствовал себя неуютно, потому что это именно то, что он делал все последние недели ― разбивал Чонгуку сердце, отталкивая его раз за разом, усмехаясь и не желая идти на какой-либо контакт. Однако, Чонгук совсем не выглядел несчастным. Напротив: он улыбался, был довольным и не подавал никаких признаков страдающего человека. Но Тэхён лучше, чем кто-либо знал, что внутри всё далеко не такое, каким кажется снаружи. Развивать эту тему ему не хотелось. Чонгук, кажется, тонко улавливал чужое настроение, а потому тему перевел сам, осторожно задавая вопросы. Он не стремился выпытать информацию, скорее аккуратно интересовался, и Тэхён ему отвечал: кратко и крайне неинформативно, но парню, кажется, и того хватало. Он с интересом слушал и вникал, и сам болтал больше, позволяя Тэхёну отмалчиваться. В квартиру они поднимались уже в тишине. Тэхён прикрыл глаза, прислонившись к металлической стене лифта, но из-под опущенных ресниц всё равно наблюдал за Чонгуком. Тот выглядел уставшим и, как бы сильно он ни старался поддерживать образ оптимиста, мешки под глазами выдавали его со всеми потрохами. Может быть, и стоило снять ему номер в отеле. Тэхёну думалось, что это определенно было бы лучшим решением, потому что тогда он бы не испытывал тех чувств, которые с каким-то завидным усердием заполняли его грудную клетку. Чувства были новые, странные, и мужчина не знал, как именно их охарактеризовать. И он предпочел поступить, как всегда: заткнуть их и привычно игнорировать, надеясь, что они пройдут как-нибудь сами. Тэхён часто считал себя правым и редко считался с чужим мнением. И сейчас он проделывал то же самое в очередной раз. ― Я живу не один, ― сказал мужчина, тыкая кнопки с цифрами на кодовом замке. Брови Чонгука медленно поползли вверх. Он даже отступил назад, словно намереваясь сбежать, и Тэхён усмехнулся. ― У меня собака. Хотел предупредить, что у меня редко бывают гости, и Ёнтан с подозрением относится к незнакомцам. ― Собака, ― выдохнул Чонгук, как показалось мужчине, с явным облегчением. ― Собака ― это не проблема. Замок пискнул, дверь щелкнула. Тэхён пропустил Чонгука вперёд, позволяя первым зайти в квартиру. ― Если бы я жил с кем-то, то явно не потащил бы тебя к себе домой. ― Да ты и так мог не тащить, ― пробубнил Чонгук, осматриваясь. В прихожей царил полумрак, и Тэхёну понадобилось пару секунд, чтобы закрыть дверь и нащупать пальцами выключатель. Входная зона была достаточно просторной и светлой. Чонгук не подал вида, но удивился: квартира Кима представлялась ему более мрачной. ― Но ты здесь, ― ответил Тэхён, разуваясь. Чонгук последовал его примеру. ― Ага, я з… Договорить ему не дали. Послышался цокот, и в прихожую выбежал Ёнтан, радостно гавкая. И лицо Тэхёна, совершенно внезапно для Чонгука, засветилось теплотой и улыбкой. И это было красиво. Даже, наверное, слишком. Ёнтан же, заметив присутствие постороннего, замолчал. Остановился и, забавно наклонив голову, смотрел на незнакомца так, словно был человеком в обличии маленького, будто бы плюшевого, шпица. А Чонгуку, вероятно, неимоверно сильно повезло, потому что он любил животных ― всех без разбора. Так что, присев на корточки, он протянул Ёнтану руку и улыбнулся. ― Привет, малыш, ― проговорил он, наблюдая за тем, как нерешительно Тани тянулся носиком к чужой ладони, осторожно обнюхивая. Его глаза бегали: он смотрел то на Тэхёна, то на Чонгука, словно ожидая от хозяина какого-то знака. Тэхён только улыбнулся. Он уже заранее знал, что Ёнтан, скорее всего, фыркнет и уйдет, виляя хвостиком, выражая всю свою неприязнь. Он, правда, не любил незнакомых людей, не доверял им и всячески сторонился. У Ёнтана был тяжелый характер, и Чимин всегда шутил, мол, «какой хозяин, такое и животное». В этом была доля правды, так что Ким никогда с этим не спорил. Однако, когда Ёнтан, пару секунд подумав, ткнулся носом в чонгукову ладонь, Тэхён испытал нечто смешанное между смятением и удивлением. А ещё наигранным восхищением: этот Чон Чонгук умудрился очаровать даже его, Тэхёна, собаку. ― Какой ты милый, ― прощебетал Чонгук с детским восторгом, поглаживая жёсткую шёрстку. Ёнтан радостно гавкнул, подставляясь под чужие руки. Тэхён не знал, что сказать. ― Я ему нравлюсь, ― не без гордости произнес парень, выпрямляясь. ― Вот бы и с тобой так просто: погладил и понравился. ― Я не говорил, что ты мне не нравишься, ― вырвалось у Тэхёна прежде, чем он успел бы подумать о том, что ответить. Улыбка Чонгука стала шире. Но прежде, чем парнишка успел бы что-то сказать, Тэхён, поманив за собой Ёнтана, бодрым шагом направился вглубь квартиры. Чонгуку пришлось молча пойти за ним.* * *
Часом позже они расположились на кухне. Тэхён листал меню ресторана, откуда можно было бы заказать еду; Чонгук же сидел напротив, поправляя ещё влажные после душа волосы. Тэхён то и дело на него смотрел, но, стоило их взглядам пересечься, отводил глаза. Не смотреть было сложно. Когда Чонгук часом ранее робко попросился в душ, Тэхён, конечно, не смог ему отказать. А вдобавок снарядил его своей собственной домашней одеждой, позволил воспользоваться своими средствами для душа, а теперь наблюдал парня на своей, чёрт возьми, кухне и понимал, какую ошибку он совершил. Чонгук выглядел слишком по-домашнему и слишком… вписывался. Свободная серая футболка открывала тонкие ключицы, украшенные цветной росписью непонятных узоров; белые спортивные штаны тоже сидели свободно, однако, из-за позы Чонгука (он сидел, поджав ноги под себя) ткань обтягивала бёдра. Но беда была не в этом. Чонгук сидел в одежде Тэхёна. На кухне Тэхёна. И от него пахло Тэхёном. И это всё было, действительно, слишком. Это всё заставляло мужчину чувствовать себя так, словно это в порядке вещей: Чонгук в его квартире, в его одежде, и выглядел он в этом слишком уместно. Словно его место и впрямь было здесь ― рядом с Тэхёном. Странностей добавлял и тот факт, что Ёнтан уютно уместился на чонгуковых коленях, сложил голову на лапы и совершенно не возражал, когда парнишка перебирал его шёрстку своими длинными пальцами. Картина была идиллической. И Тэхёна это коробило. ― Что хочешь поесть? ― спросил он, стараясь выбросить из головы все непрошенные мысли. К примеру, о том, что Чонгуку здесь самое место. Или что Тэхёну, на самом деле, чертовски сильно нравится видеть парня в своей одежде и в своей квартире. ― Ты серьёзно всегда питаешься из доставки? ― прозвучало в ответ. ― Это быстро и удобно, учитывая, что я не умею готовить. ― Ну, ― Чонгук улыбнулся, аккуратно перекладывая Ёнтана на соседний стул, ― тебе повезло: теперь у тебя есть я и, к твоему счастью, я прекрасно готовлю. Прекрасно же? Не хотелось отвечать. Не хотелось признавать, что да, прекрасно. Тэхёну, правда, нравилось и, если не кривить душой, он жил днями, когда Чонгук притаскивал ему контейнеры с восхитительно вкусной домашней едой. ― Тебя у меня нет, ― вместо этого сказал Тэхён, возвращая взгляд телефону. ― Я заказываю на свой вкус? ― У тебя есть продукты? ― Чонгук с готовностью поднялся со стула, оглядываясь. Тэхён на секунду прикрыл глаза. Серьёзно, этот парень собрался собственноручно приготовить ужин для них с Тэхёном, словно они были какой-то парочкой, в которой один отвечал за готовку, а второй за вечно угрюмое лицо. ― Чонгук, тебе необязательно… ― Я хочу. Упрямый. В итоге Тэхён сдался. Сложно было не поддаться упёртому Чонгуку. Ещё сложнее, конечно, было не поддаться перспективе отужинать домашней едой, которая, пусть и не была маминой, но всё ещё была чертовски вкусной, приготовленной с заботой для Тэхёна. Была в этом особенная прелесть. Продукты у Тэхёна были. Чонгука, вообще-то, это изрядно удивило: Ким же не умел готовить, к чему тогда до отказа забитый холодильник и несколько кухонных шкафчиков? На вопрос об этом Тэхён только пожал плечами и коротко ответил, что готовит дважды в неделю домработница. А потом добавил, что в этом нет никакой нужды, потому что он либо не успевает съедать эту еду, либо она оказывается чересчур пресной и невкусной. Чонгук на это только рассмеялся, бросая что-то вроде «у богатых своих причуды». Оглядев разнообразие продуктов, Чонгук начал аккуратно вытаскивать ингредиенты, раскладывая их на столешнице. Почему-то делал он всё так, словно был у себя дома. Он чувствовал себя свободно, не стеснялся и поджимал губы, что-то прикидывая в голове. И Тэхёну это внезапно понравилось. То, как вёл себя Чонгук, находясь на его кухне, неожиданно не приносило какого-то неудобства, хотя обычно Тэхён терпеть не мог посторонних в своей квартире. Но с Чонгуком отчего-то было по-другому. Однако, Тэхён был до невозможного упрямым и не собирался мириться с этими мыслями. Да, ко всему можно было привыкнуть, и он уже привык: к присутствию Чонгука в его жизни, к его заботе, к глупым и даже порой детским подкатам, к широкой улыбке и нездоровому оптимизму, к его розовым волосам и разноцветным браслетам. Но привыкать к новым чувствам, которые паренёк вызывал в Тэхёне, мужчина не планировал. И гнал эти чувства, как можно дальше, лишь бы они ему не досаждали. Но как долго вообще возможно было бегать от собственных чувств? Тэхён не знал. А потому не понимал, почему раз за разом продолжал впускать Чонгука в свою жизнь, почему принимал заботу и не был более жёстким в своих отказах. Всё это напоминало детскую игру в кошки-мышки, но как долго всё это могло продолжаться? Было очевидно, что Тэхён запутался и, разглядывая спину Чонгука, он не мог выпутаться из вороха собственных мыслей и чувств. И это его немного даже злило. Никогда прежде он не был в подобной ситуации. Ему казалось, что все убеждения рушились на глазах, но как это остановить, он не знал. ― Я приготовлю кимчи тиге, ― объявил Чонгук, хватая с крючка первый попавшийся фартук. ― Ты ведь ешь его? Он обернулся на сидящего за столом Тэхёна и улыбнулся. ― Если сделаешь его не очень острым, ― ответил мужчина, укладывая подбородок на сложенные ладони. ― Я не люблю острое. Губы Чонгука превратились в букву «о», брови медленно поползли вверх. ― Я приносил тебе острые токпокки… Почему не сказал, что не ешь острое? ― Я их не ел. Угостил Чимина. Тэхён откровенно врал. Ну, наполовину. Чимина он, правда, угостил, но и сам тоже угостился. В конце концов, это была еда, которую Чонгук приготовил ему, так что Тэхён, пусть даже не осознавая этого в полной мере, не желал от неё отказываться. И, несмотря на свою нелюбовь к острой еде, эти токпокки показались ему едва ли не самыми вкусными в его жизни, за исключением, конечно, тех, что готовила ему мама. И всё-таки что-то у Тэхёна в груди ёкало, когда о нём заботились. Может быть, Чимин был прав. Может быть, мужчине и правда просто не хватало простой человеческой заботы и искреннего тепла. И был прав Чонгук, когда говорил, что любое сердце можно растопить. Однако, Тэхён был слишком упрямым, чтобы со всем этим соглашаться. Список его недостатков успешно мог перевалить за сотню пунктов, и главным среди них было бы это ослиное упрямство, которое не давало ему поступиться с собственными убеждениями. ― Тебе стоит сказать мне, что ещё ты не ешь, ― вполне справедливо заметил Чонгук, принимаясь за готовку. ― Чтобы в следующий раз я мог учесть все твои вкусы. Признаться честно, едва ли не каждая фраза, брошенная Чонгуком, вызывала в Тэхёне волну искреннего непонимания. Было настолько непривычно, что о нём, действительно, заботились, и делали это не по каким-то причинам, а из искренних чувств, что Ким натурально терялся. Было не так уж много людей, которые о Тэхёне заботились так искренне: родители и парочка друзей. Остальным, вроде Суджин или домработницы, он платил, так что и заботой это нельзя было назвать, обычные обязанности. Однако, Чонгук был другим. Он заботился с рвением и полной отдачей. Он постоянно интересовался, как у Тэхёна дела, и ожидал услышать подробный ответ, а не скучное «нормально». Он ни разу не перегибал палку в своих ухаживаниях. Да, он был смелым и настойчивым, но никогда не делал чего-то, что поставило бы Тэхёна в неловкое положение. И он всегда смотрел так, словно готов был броситься под пулю, если бы вдруг она полетела в сторону Кима. И Тэхён терялся от того, как много вещей прямо сейчас сваливалось на его голову тяжёлым осознанием. Он не знал, сможет ли выдержать. ― Я тебе помогу, ― сказал Тэхён вместо ответа, с готовностью поднимаясь с насиженного места. Он накинул на себя фартук, небрежно повязал его сзади и встал рядом с Чонгуком. ― Можешь доверить мне что-нибудь простое. Требовалось отвлечься, занять мысли чем-то другим и перестать думать о Чонгуке так много. ― Нарежь пока овощи, ― Чонгук кивнул на аккуратно разложенные ингредиенты. ― Только осторожнее с ножом, не поранься. На секунду Тэхён замер, а потом всё же взял нож и мысленно попросил себя собраться. Он принялся за овощи и, как и просил Чонгук, с ножом был предельно осторожен. Он не умел готовить, но простейшие вещи, вроде нарезки овощей, осилить был способен. Какое-то время они молчали, лишь изредка перебрасываясь незначительными фразами. Каждый был сосредоточен на своём занятии, однако, голова Тэхёна всё ещё была забита мыслями о происходящем. Так или иначе, любые события оказывали влияние на людей, и Тэхён вовсе не был исключением. Всё происходящее в последний месяц на него влияло, и больше всех, конечно, Чонгук. Заботливый, позитивный, искренний и открытый в своих чувствах, он внезапно стал слишком частым гостем в мыслях Тэхёна, и последний не знал, как ему стоит к этому относиться. Тэхён, правда, не подпускал к себе людей. Он ни с кем не сближался и всегда думал, что его жизнь пройдет в гордом одиночестве, потому что каждый, кто пытался к нему приблизиться, сдавался через несколько жалких дней. Чонгук же держался уже целый месяц. Он не злился, не обижался и не раскидывался пустыми обещаниями. Он просто… был. Таким, какой он есть. Чонгук готовил обеды, ласково улыбался и беспокоился о тэхёновом состоянии. Он заботился, как умел, и это не включало в себя дорогие подарки и обещания свернуть горы или достать звезду с неба. И все его действия были вполне естественными и ненавязчивыми, несмотря даже на то, что поначалу Тэхёну это изрядно надоедало. Суть была в том, что Чонгук был другим. Он сильно отличался от всех, с кем Тэхёну прежде приходилось сталкиваться. Казалось, парень даже не нуждался во взаимности, и ему просто было приятно Тэхёна радовать, даже мелочами вроде кофе и маленькой конфетки или глупой записки с пожеланием хорошего дня. А еще Чонгук не планировал сдаваться. И Тэхён понял вдруг, что Чонгук заслужил хотя бы немного искренности и честности, даже если за этим не последовало бы больше ничего. ― Я тебе соврал, ― тихо произнес Тэхён, не отрывая взгляда от грибов, которые методично нарезал. ― Насчет того, что я всегда таким был. ― Я догадался, ― мягко ответил Чонгук. Его, казалось, ничего не обижало. Он просто принимал Тэхёна ― со всеми его недостатками, язвительными репликами и даже этой вот ложью. ― И почему не сказал об этом сразу? ― Подумал, что тебе, наверное, не хочется этим делиться, ― Чонгук пожал плечами. ― Не хочу лезть тебе в душу, если ты не хочешь меня туда пускать. И сердечко тэхёново все же предательски ёкнуло. Он поджал губы и едва различимо хмыкнул. ― Как ты тогда планируешь меня добиться, если я не пущу тебя? Чонгук негромко рассмеялся, помешивая мясо в кастрюле. Он взглянул на Тэхёна так, словно это он был на порядок младше и мало что понимал в жизни. ― Ты слишком много думаешь, ― сказал, впрочем, без намека на какое-либо пренебрежение. ― Необязательно насильно лезть человеку в душу, чтобы добиться его расположения. Мне не важно, что у тебя было раньше и с кем, и в чём была причина того, что сейчас ты отказываешься подпускать к себе людей. Если ты не хочешь рассказывать ― окей, это не проблема. Я хочу, чтобы тебе было комфортно со мной, хочу о тебе заботиться и быть рядом ― в любом смысле. Вот каким был Чонгук ― простым, как две копейки, и прямым настолько, что от этого перехватывало дыхание даже у Тэхёна, который искренне считал, что его ничем уже нельзя удивить. Но Чонгук удивлял в эту самую секунду, нежно улыбаясь и выглядя при этом так, словно не происходило ничего особенного. И только Тэхён вдруг почувствовал себя краснеющим подростком, даже несмотря на то, что щёки его оставались того же цвета, что и обычно. Готовность поделиться с Чонгуком чем-то настолько личным Тэхёна, без сомнения, пугала. Он никогда никому не рассказывал об этом эпизоде своей жизни, как и о причинах своего поведения. Он не привык делиться и быть откровенным. Его прошлое принадлежало ему одному, но сколько бы ещё он выдержал взаперти? Не появись в его жизни Чонгук, как долго он ещё смог бы продержаться? И, что было ещё более удивительным, Тэхён вдруг начал задаваться вопросом: а выдержит ли он всю жизнь в одиночестве? Он был уверен, что да, однако, назойливый голос в его голове твердил, что нет. Прежде чем Тэхён начал рассказ, он вытащил из холодильника бутылку белого вина, ловко наполняя два бокала на высоких ножках. Один протянул Чонгуку, и тот не стал отказываться, благодарно улыбнувшись. Второй оставил себе: ему необходимо было расслабиться. Чонгук заслуживал того, чтобы с ним были честными, и, даже если Тэхён был человеком с внушительным списком недостатков, он ценил честность и искренность. И это было единственное, чем он мог отплатить парню за всю его заботу. И Тэхёну хотелось это сделать, он чувствовал себя благодарным, а в груди громыхала совесть ― удивительно, но она у него была. ― Ещё я соврал, что никогда не влюблялся, ― сказал Тэхён, пригубив вино и облокачиваясь о столешницу. Все ингредиенты были готовы, поэтому теперь он наблюдал за тем, как умело Чонгук превращает их в суп. ― Один раз. Мне было двадцать. ― Это самый прекрасный возраст для первой влюбленности, ― улыбнулся Чонгук. Он всем своим видом показывал, что внимательно слушает, и он явно не собирался упускать ни одной детали рассказа, раз уж сегодня ему выпала честь наблюдать откровенность Ким Тэхёна. Он не собирался шутить или подкалывать мужчину, пусть даже парочка реплик так и просились соскочить с языка. Он просто не мог себе этого позволить. Не сейчас, когда Тэхён выглядел уязвимым и когда действительно хотел поделиться чем-то сокровенным. ― Наверное, ― пожал Тэхён плечами. — Это был парень, с которым у нас были совместные лекции в университете. Я реально потерял голову из-за него, даже ночами порой не спал, ― усмехнулся мужчина. Воспоминания в его голове были уже не такими яркими, они обросли паутиной и покрылись пылью, но по-прежнему причиняли боль ― теперь уже не такую сильную, но, тем не менее, неприятную. ― Мы достаточно быстро начали встречаться. Хватило всего парочки свиданий, чтобы я понял: это то, что мне нужно. То есть, с ним было по-настоящему хорошо, понимаешь? Мы всегда открыто обо всём говорили, заботились друг о друге и… я доверял ему. Считал, что мы, ну, вроде как созданы друг для друга. И я думал, что он считал так же, поэтому даже не допускал мысли о чём-то… плохом, знаешь. Не думал, что что-то может пойти не так. Тэхён замолчал. По подрагивающим ресницам и пальцам, что так сильно сомкнулись на ножке бокала, было видно, что воспоминания и слова давались ему с трудом. Удивительно, как человек, который всегда выглядел сильнее, чем кто-либо, сейчас буквально ломался на чужих глазах. Непривычно было видеть Тэхёна таким: несобранным, абсолютно потерянным и, кажется, ищущим поддержки. Он никогда не признавался в этом, но правда была в том, что он отчаянно нуждался в спасительной соломинке; он нуждался в нежности и ласке, нуждался во внимании и заботе. Тэхён никогда не признавал этого, но мимолетный секс с кем-то давал ему мнимое чувство тепла, которое всегда рассеивалось к утру, оставляя его по-прежнему разбитым. Может быть, Чонгуку просто удалось заглянуть глубже, чем кому-либо до этого. Может быть, он был так настойчив, потому что видел в Тэхёне не красивого и успешного мужчину, а сломленного в прошлом человека, который нуждался в любви так сильно, что попросту не мог принять этого в себе. Никто из них этого не знал. Чонгук же осторожно дотронулся до тэхёнового плеча. ― Он бросил тебя или?.. Тэхён покачал головой, грустно улыбнувшись. ― Нет, это я его бросил после того, как узнал, что он изменял мне. Мы были вместе около года, и половину этого времени он проводил с кем-то другим, а я так слепо ему доверял, что даже не понял, ― всего на секунду Тэхён прикрыл глаза, а, открыв, вновь натянул на лицо маску холодного безразличия. ― Никакой ужасной драмы, в общем-то. Просто реалии жизни, но тогда мне это показалось концом света, и я закрылся. Решил, что людям нельзя доверять, и никто не будет любить меня так же сильно, как я сам. Поэтому не хочу связывать себя какими-то обязательствами, потому что… Так или иначе, Чонгук, люди всегда уходят. Они находят кого-то лучше, успешнее, богаче, красивее и забывают о тех, кому говорили громкое «люблю». Ни в голосе, ни в выражении лица Тэхёна не было сожаления или грусти. Он говорил спокойно, чеканя едва ли не каждое слово. Он звучал решительно, и эта решительность в его голосе отдавала нотками холода и стали, и Чонгук даже поёжился. Он никогда не видел людей с разбитым сердцем, а один из них стоял сейчас прямо перед ним, вертя в руках бокал с вином, и говорил так хлёстко, что внутри что-то тоскливо тянуло. Человек с разбитым сердцем выглядел поразительно сильным, но, опять же: сколько слабости пряталось за этой силой? Какую-то её часть Чонгук видел секундами ранее, когда Тэхён ему открылся. Да, совсем не щедро и слишком зажато, словно боясь впустить ещё глубже, позволить забраться в сердце и там остаться, среди холодных осколков. Однако Чонгук не просил многого. Ему не нужно было больше подробностей, как и не нужно было того, чтобы Тэхён впустил его прямо сейчас и прямо сейчас позволил остаться ― отныне и навсегда. Парень считал, что всему свое время, и, возможно, их время ещё просто не пришло. Возможно, оно никогда и не придёт, но попытки определенно стоили того. Чонгук шагнул ближе, предварительно убавив температуру на электрической плите. Он подошёл ближе, но так, чтобы не доставить неудобства Тэхёну. Он подбирался медленно и осторожно, боялся спугнуть, всё испортить. Всё ещё хотел, чтобы мужчина чувствовал себя комфортно и свободно настолько, насколько ему позволяла его железная выдержка. Тэхён не возражал. И он не возражал, когда Чонгук, протянув руку, коснулся ладонью щеки. ― Не стоит обесценивать свои чувства, говоря, что не было никакой драмы и что это просто реалии жизни, ― мягко и со всей теплотой, на которую был способен, произнес Чонгук. ― Ты это пережил, и я представляю, насколько сложно это было. Для тебя это драма, и это нормально ― чувствовать так много всего. Нормально бояться снова впустить кого-то в свою жизнь после предательства. Я понимаю. Чонгук действительно понимал. Тэхён это чувствовал. Но, несмотря на это всё, оставался верным себе и своим убеждениям. ― Я не боюсь, ― улыбнулся едва заметно, только уголками губ. ― Я не хочу. Я не врал, когда говорил об этом. Было бы желание, я бы пустил, ― утонувшее в выдохе «тебя» повисло в воздухе невысказанным. ― Тогда я постараюсь сделать так, чтобы ты захотел. ― Тебе лучше бросить попытки, пока ты ещё не так глубоко увяз в этом всём. Чонгук не собирался сдаваться. По крайней мере, не сейчас. Потому что сейчас он чувствовал, что, пусть нехотя, его всё же подпустили. Даже если совсем немного, почти незаметно и с прежним отрицанием, но его подпустили, и Тэхён не чурался его касаний и позволял быть рядом. И, даже если взамен за свою заботу и тепло Чонгук получал только ядовитые ухмылки, ему не было дела до этого, потому что он искренне считал: вся нежность, накопленная за долгие годы, непременно должна быть подарена одному только человеку. И этого человека Чонгук нашёл в мужчине напротив, неожиданно для себя так же, как и для него. ― Ну, я уже увяз, ― пожал плечами парень, ласково улыбнувшись. ― Лучше, конечно, сказать «влюбился». Правильнее. И честнее. ― Значит, тебе лучше поскорее меня разлюбить. ― До чего же ты упрямый… Тэхён не стал спорить. А Чонгук не стал медлить. Он приблизился к лицу Тэхёна и, всё же не сдержавшись, поцеловал. Не так, как в прошлый раз в курилке и не так, как целовал в ту ночь их знакомства ― пылко, со страстью и жадно. Сейчас Чонгук был куда осторожнее, нежнее и ласковее. Он не вжимался в чужое тело своим, не напирал, но и не отступал. Позволял Тэхёну принять решение: ответить или оттолкнуть. Но Тэхён так и замер с бокалом в руках, и всё, что он чувствовал — это тёплые губы, привкус вина и чонгукову ладонь на собственной щеке. А ещё ― бесконечное желание поддаться и позволить парнишке делать всё, что тот посчитает нужным. Тэхён ничего не хотел решать и стоял застывшим изваянием, не отталкивая и не отвечая. Насколько решительным был его тон секундами ранее, настолько же нерешительным был он сам, просто ожидая дальнейших действий Чонгука. И отчего-то чувствовал он себя так, словно ему снова было двадцать, и целовали его впервые, а оттого в животе всё скручивало тугими узлами волнения. Они так и стояли, просто прижимаясь губами друг к другу. Тэхён продолжал морозиться, а Чонгук не решался зайти дальше. Он только прижался к мужчине поближе, ловя чужое тепло своим дыханием. Закончилось это так же быстро и внезапно, как и началось. В итоге Чонгук просто отстранился и вернулся к супу, как ни в чём не бывало. Однако, улыбка, украсившая его лицо, говорила сама за себя. Тэхён его радости не разделял. Через двадцать минут был готов ужин. Тэхён помог Чонгуку накрыть на стол. Тему отношений они больше не затрагивали, и атмосфера немного разрядилась. Рассевшись друг напротив друга, оба посмотрели на результат, в какой-то степени, совместного труда. Но, если Чонгук рассматривал суп критично, то Тэхён смотрел на него едва ли не как на восьмое чудо света. ― Право первой дегустации оставляю тебе, ― проговорил Чонгук, поднимая от тарелки взгляд. Тэхён усмехнулся. Он был не против и, конечно, совсем не сомневался, что получилось вкусно. Почему-то по-другому у Чонгука не получалось и, как бы Тэхён ни отплевывался от этой его заботы, он признавал: кулинар из паренька был отличным. Не было никаких сомнений, что кимчи тиге получился невероятно вкусным. Тэхён бы, будь его эмоциональный диапазон шире, чем у табуретки, даже восхитился бы, широко улыбнулся и принялся нахваливать суп, но вместо этого он только поднял вверх указательный палец под пытливым взглядом Чонгука, и парнишка заметно расслабился. ― Боялся, что получится не очень, ― сказал он, тоже беря ложку и пробуя суп. ― Я нечасто готовлю супы. ― Где ты вообще научился так готовить? В тэхёновом понимании двадцатитрёхлетние парни могли заниматься чем угодно, но в этот список явно не входили вечера в обнимку с кулинарной книгой. Однако, Чонгук удивлял его из раза в раз, и это постоянно выводило Тэхёна из равновесия. ― Ну, моя мама повар, ― признался парень. ― В детстве она часто брала меня с собой на работу, и я крутился возле неё. Да и дома тоже. Просто смотрел и запоминал. И вот, как-то само получилось. ― То есть, ты научился так готовить, просто наблюдая? ― Ага. Мама хотела, чтобы я пошел по её стопам, но я всё равно выбрал дизайн. Это мне ближе, а готовка ― просто полезный навык. ― Удивительно, ― пробормотал Тэхён. И правда. Чонгук был удивительным. И это единственное слово, которым Тэхён мог его описать.* * *
Уборку после ужина Тэхён взял на себя, справедливо рассудив, что, раз Чонгук готовил, то заниматься уборкой ему точно не стоит. Однако, парень всё равно рвался помогать, и в итоге был отправлен из кухни в гостиную с комплектом постельного белья и напутствием, которое звучало примерно, как: ― Если так зудит, иди и постели себе сам. В гостиной. Не думай, что я, как в кино, отдам тебе свою спальню. Чонгук, конечно, ни о чём таком не думал, но всё равно не смог промолчать. ― А я надеялся, что мы проведём ночь вместе. Это не звучало, как шутка, однако, сказано было игривым тоном, после чего Чонгук скрылся в гостиной, прихватив с собой и Ёнтана, который был с новым знакомым неожиданно дружелюбным. Тэхёна это немного настораживало, а ещё от перспективы провести ночь с Чонгуком в одной постели что-то внутри неумолимо тянуло. Внутренний голос подсказывал, что это было возбуждение, но мужчина упорно не хотел об этом думать. Редко когда он возвращался мыслями к кому-то, с кем уже спал, и так же не часто он хотел повторения. Но в какой-то степени уже было привычным, что всё, касающееся Чонгука, ломало в пух и прах установки, создаваемые годами. Почему это происходило, Тэхён не знал, но не хотел забивать себе голову лишними мыслями. Зато, вместо того, чтобы думать о причинах, он размышлял о том, что с Чонгуком ему хотелось ― повторения, совместной ночи и возвращаться к нему мыслями. Поразительно, с какой ловкостью этот паренек умудрился так основательно занять тэхёновы мысли. К несчастью, уборка совсем не помогала, и отвлечься у Тэхёна не получилось. И Чонгук, вернувшийся из гостиной, совсем не сделал ситуацию лучше. ― Я закончил, ― отчитался он, словно школьник у доски, и мужчина едва заметно усмехнулся. ― Молодец, теперь иди спать. Тэхён всё ещё лелеял надежду, что, закончив с уборкой, он тоже отправиться спать. Может быть, немного почитает и поработает перед сном, а потом отправится отдыхать и, наконец-то, выспится. ― Я не хочу спать, ― Чонгук явно не разделял его планов. Он осторожно приближался к Тэхёну, словно не знал, как подступиться. ― Раз уж мы снова оказались наедине… ― Мы не одни, ― напомнил Тэхён, и Ёнтан, словно услышав хозяина, подал голос из гостиной, где его оставил Чонгук. У Кима всегда была железная выдержка. То есть он действительно тренировал её годами, чтобы позорно не пасть перед каким-нибудь мальчиком на порядок младше него. Таких было множество, и едва ли не каждый из них мечтал снова оказаться в одной с Тэхёном постели, но мужчина на подобное наложил вето. Ему всё ещё не нравилось повторять, потому что это могло войти в привычку. Стоило ли упоминать, что все правила и убеждения, которые мужчина годами вбивал себе в голову, внезапно переставали работать рядом с Чонгуком? Особенно почему-то в эту ночь. Непонятно, была ли причина в том, что парень чувствовался слишком знакомым и выглядел слишком хорошо в тэхёновой одежде, или в том, что у Тэхёна уже порядком кружилась голова от того, как много Чонгука было в его жизни, но факт оставался фактом: мужчина терял способность трезво мыслить. И это не могло его радовать, но в то же время и не огорчало. Чонгук стоял перед ним открытый, с вопросом в глазах. Он словно искал разрешения, не решаясь зайти дальше, он ждал одобрения и теребил край тэхёновой футболки. Тэхён был сильным человеком, это не поддавалось никаким сомнениям, но отчего-то сегодня он становился чертовски слабым. Настолько слабым, что не мог сказать «нет». ― Пробрался ко мне в квартиру, ― начал он, ― приготовил ужин, теперь пытаешься затащить меня в постель. Что дальше? ― Надеюсь на слащавое «долго и счастливо», ― так же негромко ответил Чонгук, подступая ближе. Тэхён не отталкивал, но и не давал понять, что подпускает. Но Чонгук, конечно, не был бы собой, если бы не пытался. ― Зря. ― Посмотрим. Уверенности Чонгука можно было только позавидовать. В чём был секрет, Тэхён не знал, но предполагал, что именно в том, что зовется влюблённостью. Он по себе знал, что это чувство, способное толкать на самые безумные поступки и открывать в людях то, чего в них раньше, казалось бы, не было. Тэхён понятия не имел, был ли Чонгук таким решительным по жизни, но он определённо был уверен в том, что этот парень был по-своему сильным внутренне, и эта сила чувствовалась в каждом его движении, взгляде, голосе. И Ким точно соврал бы, если бы сказал, что его это совсем не привлекало. Он не знал, что именно на него влияло, но чувствовал: сегодня он готов сдаться. В итоге, даже если они переспят, это ничего не будет значить. Так он пытался себя убедить. И он делал это так усердно, что между бровей залегла складка, а руки, которыми он опирался о столешницу, так сильно сжались, что побелели костяшки. Чонгук это заметил: от его взгляда вряд ли что-то могло укрыться. ― Чувствую себя так, словно пытаюсь уломать на секс школьного краша, ― усмехнулся Чонгук, но, не в пример Тэхёну, он делал это по-доброму, без какого-либо намёка на издевательство. ― Это у тебя фантазии такие? Чонгук всё же приблизился, не оставляя между ними совершенно никакого расстояния. Он прижался своей грудью к тэхёновой и совсем невесомо коснулся губами чужой щеки. ― Фантазии у меня другие, ― доверительно сообщил, потёршись носом о тэхёнову кожу. ― Ты вкусно пахнешь. Незаметно сглотнуть не получилось. Чонгук почувствовал. От него вообще мало что укрывалось, в том числе и то, как потемнели глаза мужчины, стоило ему приблизиться. Тэхён его хотел. И одновременно не хотел. В нём боролось два абсолютно противоположных чувства, и это было чертовски сложно. Поддаться желанию, которое, очевидно, было гораздо сильнее нежелания, означало дать шанс, а этого Тэхёну не хотелось. Однако, он всё равно опустил горячую ладонь на чонгукову талию, ощутимо сжимая. ― Я уже говорил, что не сплю дважды с одним и тем же человеком? ― голос стал тише и ниже. Чонгукова кожа покрылась мурашками ― он явно заводился. ― Возможно, упоминал. Губами Чонгук аккуратно подбирался к тэхёновым. Их дыхание смешалось, стало одним целым и появилось стойкое ощущение, словно температура в квартире поднялась на несколько градусов выше. Желания обоих были очевидными. ― Если мы переспим, это ничего не будет значить, ― предупредил Тэхён, окончательно сдаваясь. Можно было бы добавить, что с позором, но лицо его оставалось непроницаемым. ― Без проблем, ― легко согласился Чонгук и мазнул губами по тэхёновому подбородку. ― Не пожалеешь потом? ― Я не привык жалеть о выборах, которые сделал сам. Тэхён успел только хмыкнуть. В следующую секунду Чонгук уже целовал его, прижимая к кухонной тумбе. Целовал горячо и жарко, страстно и мокро, не размениваясь на нежности или робость. Ситуация была явно неподходящая. Они оба друг друга хотели, так что Тэхён не стал отказывать себе в удовольствии обнять парня обеими руками и прижать ближе к себе, опустив ладони прямиком на задницу. Каким-то чудом им удалось не собрать косяки по пути в спальню. Они целовались и скидывали одежду друг с друга прямо по пути, разбрасывая её по всей квартире. До кровати добрались уже полностью обнажёнными, и Тэхён, ни капли не церемонясь, повалил Чонгука на прохладное постельное бельё, нависая сверху. Парень под ним выглядел нестерпимо хорошо: у него блестели глаза, алели щёки и очаровательно приоткрывались розовые губы в немом стоне, когда длинные пальцы Тэхёна сомкнулись на его уже изрядно возбужденном члене. И было в этом что-то невыразимо прекрасное, чего мужчина не мог отрицать. Тэхён долго целовал разноцветные чонгуковы татуировки, рассыпанные по всему телу, а следом пересчитывал маленькие родинки ― губами, пальцами и затем языком. Чонгук негромко стонал ― ему было плохо и хорошо одновременно, и он едва ли мог сдерживаться, прижимая Тэхёна ближе к себе и вплетаясь в его волосы пальцами. Парень что-то бормотал себе под нос, издавал пошлые звуки, тыкался губами наугад, и Тэхён их ловил ― и звуки, и губы. Прохладное постельное бельё вмиг перестало охлаждать. На долю минуты Тэхёну пришлось оторваться: требовались смазка и презервативы, предусмотрительно хранившиеся в рабочем столе. На всякий случай. Кинув их на кровать, Тэхён вернулся к Чонгуку, и тот, не смущаясь наготы и своего возбуждения, притянул мужчину обратно, впиваясь в его губы своими. Ему было мало, и это чувствовалось в каждом касании, поцелуе или движении. Тэхён ощущал это очень отчётливо, настолько, что, казалось, сам начинал задыхаться. ― Ты много с кем спал в этой кровати? ― хрипло поинтересовался Чонгук, будто бы между делом, пока Тэхён открывал смазку и выдавливал её на пальцы. ― Ты первый, ― последовал честный ответ, и парень будто бы облегчённо выдохнул. Тэхён коротко усмехнулся и, погладив Чонгука по коленке, добавил: ― Не обольщайся на этот счёт. ― Ещё не начинал. И с этими словами Чонгук снова утянул Тэхёна в поцелуй, призывно раздвигая ноги, позволяя мужчине удобнее устроиться между ними. Однако, когда тот на пробу скользнул одним пальцем внутрь Чонгука, то удивленно выдохнул нечто похожее на короткое «оу». Паренёк хрипло засмеялся и сразу же застонал, почувствовав в себе второй палец, а следом ― третий. ― Чем, по-твоему, я в душе занимался целый час? ― спросил он лукаво, самостоятельно насаживаясь на длинные пальцы. Его ресницы трепетали, фокусировать взгляд на Тэхёне становилось чертовски сложно, но он всё равно смотрел. Тэхён над ним был слишком красивым. Наверное, даже дьявольски красивым. Его глаза были потемневшими от возбуждения, губы опухшими, а чёлка падала на лоб, придавая ещё большей загадочности. Мимолётно Чонгук подумал, что, вероятно, так и выглядел мужчина из самой смелой его мечты, но озвучить вслух не решился: неизвестно, как Тэхён мог это воспринять. Да и не мог: пальцы мужчины, ритмично двигающиеся в нём, выбивали из головы напрочь все мысли, оставляя место только для задушенных стонов. ― Это был твой хитрый план? ― поинтересовался Тэхён между короткими поцелуями. Он покрывал ими едва ли не каждый миллиметр чонгуковой груди. ― Не такой уж и хитрый. Слушай, пожалуйста, ― Чонгук уже не просто просил, он буквально умолял, ― перестань меня растягивать. Я готов. Было вполне очевидным, что Тэхёна не нужно было просить дважды. Он сгорал в своём возбуждении, и отчего-то сейчас оно ощущалось куда ярче, чем в ночь, когда они с Чонгуком познакомились. Почему-то сейчас требовалось больше поцелуев, больше прикосновений и, что было самым поразительным, больше самого Чонгука ― такого нуждающегося, просящего и совершенно открытого. Тэхён едва успел поймать себя на мысли, что в его постели этот парень смотрелся правильно; так же правильно, как до этого в его квартире, в его одежде и на его кухне. Может быть, даже в его жизни. Однако, этой мысли не было суждено развиться, потому что в следующую минуту Тэхён, наскоро раскатав по члену презерватив, толкнулся в Чонгука. Из горла вырвался хриплый стон, больше напоминающий короткий рык, и мужчина остановился. Ему требовалась всего одна секунда, чтобы перед глазами взорвались тысячи фейерверков ― настолько хорошо это было. ― Господи, ― заглушённым стоном в чонгукову шею, чтобы через секунду оставить там несколько требовательных укусов. ― Можно просто Чонгук, ― ухмыльнулся парень в ответ, податливо подставляя собственную шею на растерзание. И после Тэхён окончательно потерял голову. В какой-то момент, собирая губами чонгуковы стоны, ему казалось, что он попал в настоящий рай. Ему было хорошо и плохо, натурально лихорадило и, несмотря на то, что Чонгук был в полном его распоряжении, хотелось ещё больше. Это напоминало какое-то сумасшествие, потому что ничего подобного он в жизни не ощущал. Даже в своих единственных отношениях он не чувствовал себя настолько… правильно. Говоря по правде, не кружись у Тэхёна голова так сильно, он бы обязательно остановил себя от всех проносящихся в голове мыслей, которые касались Чонгука. Он бы обязательно запретил себе думать о том, каким красивым был этот парень, какими приятными были его руки, сжимающие тэхёновы предплечья, и как сильно мужчине хотелось бы остановить время, чтобы всё-всё прочувствовать. Он обязательно запретил бы себе думать о чонгуковых губах, голосе и молочной коже, на которой тот позволял оставлять следы тэхёнового присутствия. И он обязательно запретил бы себе думать о том, что было бы чудесно, будь так всегда. Но пока они с Чонгуком сплетались телами на горячих простынях, Тэхён просто не мог себе этого запрещать. Он не управлял своим телом и уж точно не управлял собственными мыслями в тот самый момент. Тэхён не привык быть чьим-то, но в те мгновения он определенно был во власти упёртого паренька, и совершенно этого не чурался. То есть, ему даже нравилось. Тэхёну до безумия нравилось, как Чонгук за него цеплялся, как жарко целовал, и как шептал его имя, словно произнося молитву в бреду. Он выстанывал тихое «пожалуйста» и сам, наверное, не понимал, о чём именно просил, но мужчина и без того всё знал. И давал больше, чем было нужно. От этого головы кружило обоим, и с такой силой, что едва ли не сыпались звёзды из глаз. Тэхён был одновременно груб и нежен, а Чонгук ― страстен и податлив. Он закидывал голову, открывая доступ к шее, и цеплялся за тэхёнову шею, желая того всю ночь целовать. И ночь была длинная. И до безумия пьянящая. Они засыпали с улыбкой, и Тэхён совсем не возражал, когда Чонгук его обнял. И Тэхён был совершенно не против оставить парня в своей постели, потому что ему вдруг впервые в жизни было абсолютно комфортно спать рядом с кем-то. И это было необычно. Засыпая, Тэхён только и успел подумать о том, что упрямство Чонгука сделало своё дело: ледяное сердце внезапно познало, что такое настоящая оттепель.* * *
Первый раз Тэхён проснулся аж в восемь утра. Об этом сообщали часы на прикроватной тумбочке, и это было непозволительно рано, такого мужчина не планировал. Ему мечталось проспать как минимум до обеда или хотя бы часов до десяти утра. Однако, жажда явно была сильнее его желаний. Заботливо принесённый Чонгуком стакан с водой перед тем, как они ложились спать, ждал своего часа всё на той же тумбочке. Там же валялась вскрытые смазка и упаковка презервативов. Мышцы заныли от воспоминаний, голова ― тоже. Тэхён поморщился и потянулся к воде ― она сейчас была очень кстати. Осушив стакан почти полностью, мужчина вернулся на подушку, а взглядом ― к Чонгуку. Парень мирно спал на половине его же, Тэхёна, подушки, и не чувствовал, очевидно, никаких угрызений совести по этому поводу. Ему было вполне комфортно, он обнимал мужчину поперёк талии, а до кучи закинул на него ногу, сминая между ними одеяло. Удивительно, что Тэхёна это ни коим образом не коробило. Несмотря на то, что сам он проснулся, здравый смысл в нём всё ещё спал. Хотя, нужно было ещё задуматься, был ли тот смысл здравым. Тэхён думать об этом не собирался. Он вернулся на подушку и улёгся лицом к Чонгуку, почти сталкиваясь с ним нос к носу. Он спал безмятежно, даже улыбался и совершенно очаровательно дул во сне губы, время от времени подёргивая носом. На ключице наливался багряный засос: Тэхён отчётливо помнил, как его поставил. Он, вообще, всю ночь мог разобрать на детали: и как Чонгук под ним выгибался, и как сладко стонал, и как сам Тэхён с каждой секундой терял голову, опрометчиво бросаясь в это безумие. И каждую свою мысль он тоже помнил. Жалел ли он об этом? Сказать было сложно. Мужчина и сам не понимал своих ощущений, но раздумывать над ними не было никакого желания. В конце концов, той же ночью он решил, что подумает обо всём этом потом и обязательно ещё поборется с этим тянущим желанием оставить Чонгука подле себя насовсем. Допускать этого было нельзя. Чонгук был упёртым, но и Тэхён своим упрямством славился. Игра в кошки-мышки продолжалась, однако, Тэхён подозревал, что он явно не в выигрыше. Протянув руку, Тэхён аккуратно убрал розовую чёлку, упавшую Чонгуку на лоб. А потом не сумел удержаться: тыльной стороной ладони погладил парня по щеке, опустившись к шее. Может быть, Чонгук это почувствовал, и поэтому придвинулся ещё ближе, обнял ещё крепче. Тэхён не стал возражать. Более того, стараясь не разбудить, осторожно подложил под шею Чонгука свою руку, а другой обнял за плечи, проводя раскрытой ладонью по спине. Почему прикосновения были такими приятными, он не знал. И почему в груди становилось так тепло, не знал тоже. Он уснул через жалких пару минут, считая чонгуковы вдохи. А когда проснулся во второй раз, то в постели был уже один, а часы показывали одиннадцать утра. И внезапно Тэхён чувствовал себя хорошо, разве что всё ещё ноющие мышцы напоминали обо всём случившемся, но и это сложно было отнести к отметке «плохо». Из кухни слышались приглушенные звуки работающего телевизора, скворчащее на сковороде масло и голос Чонгука: наверное, тот болтал с Ёнтаном. В квартире витал аромат чего-то вкусного и, судя по всему, жареного. Так же пахло, когда мама по утрам пекла блинчики. Живот, конечно же, предательски заурчал, напоминая о том, что пора бы и позавтракать. Еле отодрав себя от кровати, Тэхён наспех проделал все утренние водные процедуры и, одевшись, пошёл в кухню, ведомый ароматом еды. И там уже обнаружил Чонгука, стоящего у плиты. Тот действительно бормотал что-то, обращаясь к Ёнтану, но примечательным было то, что парень был по пояс голым, не считая небрежно повязанного фартука. Не то, чтобы Тэхёна это сильно поразило, просто это было… неожиданно. И сексуально. А ещё почему-то снова появилось это чувство правильности происходящего, с которым Тэхён ещё не научился мириться. Чонгук тэхёновы шаги распознал сразу, а потому тут же обернулся. Он, как и всегда, улыбался, в одной руке была зажата лопатка, другой парень придерживал сковороду, на которой и пеклись те самые блинчики. ― Доброе утро, ― поприветствовал Тэхёна Чонгук, возвращая своё внимание сковороде. ― Я сделал тебе кофе, ― на столе, действительно, ждала кружка с дымящимся напитком. Тэхён присел на стул, двигая кружку к себе. ― Ты хорошо спал? ― Да, я… спал отлично, ― с какой-то заторможенностью отвечал мужчина, отпивая кофе. ― А ты? Было как-то слишком странно. Тэхёну никогда не приходилось просыпаться и наблюдать на своей кухне кого-то, кто готовил ему завтрак и тепло улыбался. И он бы, конечно, никогда не подумал, что это может ему понравиться. Глупо, наверное, что он так быстро сдавался, но по-другому не получалось: Чонгук умело занимал всё больше места в тэхёновой жизни. ― Прекрасно, ― сказал Чонгук, опуская на стол тарелку с горячими блинчиками. Тэхён почти готов был расплакаться, потому что это было действительно доброе утро. ― Сейчас будем завтракать. Вообще-то, я хотел порадовать тебя завтраком в постель, но ты уже встал, поэтому… ― Чонгук, ― Тэхён поднял руку, останавливая парня. Тот вопросительно взглянул на Кима. ― Остановись. Чувство правильности происходящего остро билось где-то в горле, путая Тэхёну карты. Он не собирался привыкать к чему-то подобному, и ему не хотелось, чтобы Чонгук думал, будто у него есть шанс. По правде говоря, Тэхён пытался не дать шанс себе и за свою холодную сущность цеплялся длинными пальцами из последних сил. Ощущение, словно прошлая ночь что-то изменила в нём самом, укреплялась с каждой секундой. Но мужчина продолжал считать, что оттолкнуть Чонгука в очередной раз было бы самым лучшим решением. ― В чём дело? ― спросил Чонгук, опускаясь на стул напротив. Он машинально макал чайный пакетик в кипяток и смотрел на Тэхёна так, словно и правда не понимал, что происходит. ― Ничего не изменилось, ― произнес Тэхён, а потом добавил: ― Между нами. Ты помнишь? ― Конечно. То, что было ночью, ничего не значило, ― отрапортовал парень, однако, Ким понимал: для Чонгука это значило слишком много. И от этого становилось тошно. ― Хорошо. Я не хочу, чтобы ты надумал себе лишнего. Спасибо за завтрак. Кого Тэхён пытался убедить, было не совсем понятно. Чонгук и так всё понимал, он не лез с признаниями и очередными попытками расположить Тэхёна к себе. Он не делал ничего такого, но сердце Кима всё равно почему-то предательски сжималось, так что, если кого и требовалось убедить в том, что всё, как и прежде, то только его самого. Тот факт, что прежде Тэхён никогда не бывал в подобных ситуациях, здорово бил по всем его принципам, и он совершенно не знал, что с этим делать. Завтракали они преимущественно молча, время от времени перебрасываясь незначительными фразами. Тэхён был напряжен, а его мысли занимал парень, сидящий напротив. Он пытался понять, что с ним самим происходит и почему внутри всё так тянет. Это были абсолютно новые ощущения, и даже если он чувствовал подобное когда-то в далёком прошлом, то это давно уже позабылось. Возможно, Тэхён заново познавал симпатию к человеку, но признаваться себе в этом не хотел. Вероятно, прямо сейчас он находился на стадии отрицания. ― Тебе стоит одеться, ― заметил Тэхён уже после того, как они позавтракали. Он загружал посудомоечную машинку, а Чонгук стоял рядом, привалившись поясницей к кухонной тумбе. Последнего, конечно, собственная нагота совершенно не смущала. Несмотря на явно непонятную атмосферу, царившую между ними, Чонгук всё равно чувствовал себя достаточно расслабленно. Наверное, это был один из плюсов беззаботной юности, так казалось Тэхёну. Он в своей взрослой жизни слишком сильно был заморочен даже на мельчайших деталях, до которых, например, Чонгуку не было никакого дела. ― Смущаю или привлекаю? ― поинтересовался Чонгук, хитро улыбаясь. Привлекаешь. ― Ничего из этого. ― Правда? Нет. ― Да. ― Тэхён. ― Ну что? Тэхён выпрямился, нажимая пару кнопок. Машинка зажужжала, мужчина остановился напротив Чонгука. Смотреть на него было страшно, потому что всё, чего Тэхёну прямо сейчас хотелось, это поцеловать парня. Или прибить. Он пока не понимал, какое желание в нём было сильнее. ― Ты врёшь мне или себе? ― спросил Чонгук. Тэхён ценил честность. Однако, сам иногда кривил душой. ― Я не вру. Чонгук протянул руку и ухватился за тэхёново запястья, дернув мужчину на себя. Через долю секунды парень уже обнимал Тэхёна за талию и губами касался его скулы. Хорошо, Тэхёну не пришлось ничего делать самому. Почему вдруг на все эти прикосновения существо Тэхёна отзывалось с таким трепетом и вожделением, оставалось загадкой. Впрочем, не такой уж и сложной, чтобы её нельзя было отгадать, но мужчина не решался подумать об этом так прямо. Он предпочитал делать вид, словно он великий слепой, ничего не понимает и дальше своего носа ничего не видит. Однако, правда была в том, что Тэхён всегда понимал себя лучше, чем кто-либо, просто он был, наверное, слишком пуглив, чтобы признавать очевидное. Хотя, стоило ещё проверить, было ли это очевидное настоящим и не кружило ли Тэхёну голову просто из-за того, что у него, к примеру, не было сексуальной близости уже пару недель. Кто знает, как именно его организм мог его подставить, верно? Конечно, всё это было сущей глупостью, но в следующую секунду Чонгук его поцеловал, и Тэхён не успел ни о чём подумать: все мысли попросту выветрились из его головы. И снова Чонгук целовал его не напористо, как прошлой ночью. Чонгук целовал Тэхёна нежно и даже осторожно, словно тот был по меньшей мере хрустальным и мог рассыпаться в руках парня в ту же секунду. Тэхёна цепляли контрасты, глупо было это отрицать. Ему нравилось, как ласково касался его Чонгук сейчас и каким страстным он был ночью, и как разительно это друг от друга отличалось. Тэхёну нравилось, что прямо сейчас он мог перехватить инициативу и целовать Чонгука страстно и горячо, прижав того к себе и впиваясь в бока цепкими пальцами. Тэхёну чертовски нравилось, что Чонгук совсем не возражал и расслаблялся в его руках, безоговорочно доверяя. Чонгука было слишком много. Слишком много времени в его компании и слишком много шансов попасть под его чары. Тэхён это понимал. И забывал дышать, отчаянно целуя Чонгука в розовые губы. Почему он опять позволял этому происходить, мужчина не знал, как и не знал, что со всем этим теперь делать. Успокаивало лишь одно: Чонгук заверил, что ничего лишнего себе не надумает. И дело оставалось за малым: убедить себя в том же. Наверное, Тэхён бы так и не смог оторваться от чонгуковых губ, если бы не начавший вибрировать телефон, который, пусть и с трудом, но заставил мужчину прийти в себя. Он отстранился от Чонгука, и ему пришлось очень сильно постараться, чтобы не выдать собственного смятения. Парень улыбался, его всё устраивало, и в какой-то степени Тэхён ему даже завидовал: было бы куда проще, будь мужчина настолько же беззаботным. Но, увы, жизнь наградила Тэхёна теми качествами, из-за которых он имел склонность слишком много обо всём думать и не давать себе расслабиться. Прежде чем Чонгук успел бы что-то сказать, Тэхён торопливо схватил телефон со стола. На дисплее высветился незнакомый номер. Мужчине понадобилось пару секунд, чтобы вспомнить о том, что Чонгук в его квартире оказался не просто так. ― Думаю, это твой друг, ― с этими словами Тэхён протянул телефон Чонгуку. Парень не сразу понял, чего от него хотят, и пару секунд на телефон смотрел так, словно вовсе не понимал, зачем эта штука нужна. Потом уже моргнул, словно сбросив оцепенение, и взялся за смартфон, коротко соприкасаясь с Тэхёном пальцами. ― Точно, ― пробормотал себе под нос, принимая вызов. ― Алло, Хосок? Чонгук вышел из кухни. Ёнтан посеменил за ним. Тэхён же привалился обратно к столешнице и устало потёр глаза. Чувства, что теплились в нём прямо сейчас, определённо были не теми, которые он хотел испытывать. Разве могло всё произойти так легко? Он-то считал себя настоящим кремнем, планировал ни при каких обстоятельствах не сдаваться, но его сердце, очевидно, предательски решило иначе. Не было абсолютно никаких других причин, почему вдруг оно отбивало сумасшедший ритм, почему горели губы и почему отчаянно не хотелось, чтобы Чонгук сегодня уходил. Тэхён не думал, что так бывает. А ещё он, святая простота, наивно полагал, что в его-то жизни ничего подобного уже точно не будет. В конце концов, он потратил десять лет на то, чтобы укрепить в себе простое убеждение: в его жизни нет места любви, отношениям и эмоциональной близости. А теперь выяснялось, что, оказывается, есть, да ещё и для кого ― взбалмошного парня, который непонятно с чего вдруг решил, будто Тэхён ― его судьба. Да разве так бывает? Какой-то абсурд, не иначе. Но что было ещё более абсурдным, так это чувства Тэхёна, и ледяные стены, которые внезапно начали таять и рушиться. И тот факт, что он вдруг начал сдаваться. За все десять лет не было никого, кому хотя бы немного удалось бы расположить Тэхёна к себе. Он был неприступной крепостью, никогда ни с кем не спал дважды, не пускал в свою квартиру и уж тем более в свою постель. Однако, Чонгук удивительным образом перевернул всё с ног на голову и продолжал глуповато улыбаться, словно не понимал, что является причиной глобального потепления в груди одного человека, который когда-то давно решил, что отношения ― не для него. На самом деле, конечно, Чонгук всё понимал и знал и, более того, на то и был его расчет. Он был влюблён ― невыносимо сильно, искренне и честно, без каких-либо подводных камней или собственных целей. Да, возможно, это было глупо и, возможно, все его действия в сторону Тэхёна были совершенно бессовестными и, может быть, он даже не имел права врываться в чужую жизнь и что-то там менять. Но в итоге всё случилось так, как случилось, и остановить запущенный процесс было уже невозможно. Тэхён же только надеялся на то, что у него это временно и, стоит Чонгуку уйти, наваждение уйдёт вслед за ним. А дальше дело за малым: вновь убедить себя в том, что нет у него никаких чувств, что Чонгук просто ребёнок, который не знает, чего хочет, и что сам Тэхён ни за что не будет поддаваться этому парню. Чонгука следовало оттолкнуть, но в то же время Тэхёну совершенно не хотелось его обижать, делать больно и разбивать сердце. Хотя, вероятно, это было бы самым лучшим решением и, возможно, в итоге все остались бы в выигрыше. Тэхён не знал. Он ни в чём не был уверен. Некстати вспомнились чиминовы, брошенные когда-то вскользь, слова, мол, дело не в том, что у Тэхёна проблемы со всем, что предполагает привязанность и какие-то обязательства перед другим человеком, всё ведь куда проще: он просто ещё не встретил своего человека. Чимин-то искренне считал, что да, дело в конкретном человеке, которого ты однажды встречаешь, и всё до этого перестает иметь смысл. Так у него было с Юнги и, если ему верить, так сейчас происходило у Тэхёна и Чонгука. И вот это осознание совсем уже выбивало землю из-под ног. Впрочем, Тэхён не успел прийти хотя бы к какому-то выводу. Чонгук появился на кухне уже через пять минут, и на этот раз уже в своей одежде. Он протягивал Тэхёну телефон и переминался с ноги на ногу. ― У Хосока поменялись планы, так что он уже в городе и заедет за мной, ― отчитался, словно школьник. ― Он будет минут через десять, так что… Спасибо за гостеприимство? Тэхён неловко улыбнулся уголком губ. ― Не за что меня благодарить, ― отмахнулся. — Это тебе спасибо за еду. Было вкусно. ― Задумайся, так может быть каждый день, ― ухмыльнулся довольный собой Чонгук. ― Если ты позволишь. Тэхён прекрасно понимал, что речь шла вовсе не о еде. Чонгук, правда, хотел с ним быть, и это включало бы в себя все аспекты отношений, в том числе и совместные завтраки, ужины и, конечно же, ночи. Но хотел ли этого Тэхён? ― Меня вполне устраивает моя жизнь, Чонгук, ― был дан неопределённый ответ. Это было правдой. Тэхёна всё устраивало. У него не было абсолютно никакой потребности в том, чтобы рядом с ним был кто-то на постоянной основе. Наверное, да, в какой-то степени быть с кем-то — это по-своему прекрасно, но… Пожалуй, это просто было не для него. И эту мысль он продолжал бесконечно вбивать себе в голову, словно боясь, что, подумай он иначе, всё в этом мире рухнет. Да, это было совершенной глупостью, но и взрослые люди совершают ошибки. Тэхён никогда не был исключением из правил. Впрочем, наверное, и Чонгук вовсе не был бы собой, если бы смиренно принял тэхёнов ответ и оставил всё как есть. Это было совсем не в его характере, так что он, конечно, остался при своём мнении, однако, Тэхёну ничего не сказал, оставив тому благородную свободу выбора. Прежде чем уйти, Чонгук Тэхёна снова целовал. На этот раз уже в прихожей. Вообще-то, сложно было сказать, кто кого целовал: к стенке прижатым был Чонгук, а инициатива исходила от обоих. Да, на Тэхёна это было совсем не похоже, но он решил, что позволит себе это ещё только один раз. В конце концов, это просто поцелуй, ничего больше и ничего кроме. Простая физиология. Только почему от этого колотилось сердце, оставалось загадкой. Точнее, Тэхён предпочитал видеть это загадкой. Ему так было проще, да и кто ему судья? Судьи у Тэхёна, может быть, и не было, зато палач присутствовал. И у палача этого были тёплые руки, широкие ладони и совершенно удивительные губы, в которых мужчина терялся. Пожалуй, если бы от поцелуев было возможно задохнуться, Тэхён бы от чонгуковых задохнулся точно. Он не щадил, не жалел и не собирался давать никакой слабины; Чонгук не собирался сдаваться, и он ни одной возможности показать Тэхёну, как всё может быть, не упускал. Так что и целовал так, словно в последний раз: жадно, до исступления и красных опухших губ у обоих. И голову от этого кружило ― тоже обоим. Когда за Чонгуком закрылась дверь, Тэхён привалился к стене ― той самой, к которой секундами ранее прижимал парнишку с розовыми волосами ― и прикрыл глаза. Нужна была минута, чтобы прийти в себя и начать мыслить трезво. Минута, казалось, длилась целую вечность. На деле же она растянулась всего на два дня, и всё это время Тэхён не мог выгнать Чонгука из собственных мыслей. Может быть, он и не хотел. Но себе по привычке не признавался.* * *
Был у Тэхёна послужной списочек вещей, которые он терпеть не мог. В этом списке значилось множество пунктов и, сказать честно, одному Богу было известно их точное количество. Но таким уж был Тэхён к своим тридцати годам: ворчливым брюзгой и, может быть, немножечко снобом. Мужчина не переносил множество вещей. К примеру: кусочки фруктов в йогурте, мякоть в соке, сухофрукты и мюсли; людей, которые ходили слишком медленно, словно мир ― это чёртова аллея в парке; велосипедистов, потому что те имели привычку не смотреть, куда едут; кофе из автоматов ― он был без души; когда люди бесцеремонно влезали в его личное пространство, даже не спрашивая разрешения (да, как Чонгук, но тому простилось); лицемерие, улыбки в лицо и гадости в спину; человеческую глупость и тупость, которые часто ходили рука об руку; пробки и большие скопления людей; ночные клубы (даже если он туда ходил, это не мешало их не любить). В общем, да, таких вещей было великое множество, и это, пожалуй, малая часть из них. Но, как и всегда, жизнь не особо интересовалась, что там Тэхёну нравилось, а что нет, так что подкидывала ему периодически подобного рода испытания. И никакие поговорки про лимоны мужчине не помогали справляться с раздражением. И вот ещё одна вещь, которую он переносил с трудом: корпоративные, чёрт возьми, ужины. Потому что, во-первых — это априори достаточно большое скопление людей; во-вторых ― болтовня не по делу; в-третьих ― впустую потраченное время; ну и самое главное ― Тэхён был руководителем, а потому хитренько слиться не мог. К несчастью, существовали правила корпоративной этики, а ещё устав компании, который гласил что-то там про мир во всём мире и прочую чушь о командном духе. Честно, Тэхёну работа в команде всегда давалась плохо, так что, когда его повысили, он испытал чертовски сильное облегчение. Однако, вот раз в пару месяцев обязан был идти на этот корпоративный ужин, вежливо улыбаться и поддерживать бессмысленные беседы, которые, конечно, совсем не несли какой-либо смысловой или информационной нагрузки. Однако, если обычно Тэхён высиживал этот вечер, и его остаток ощущал себя достаточно свободно, то на этот раз всё было несколько сложнее. Напротив Тэхёна сидел Чонгук. И, в принципе, этого было бы достаточно, чтобы понять: мужчина не мог чувствовать себя расслабленно, и даже Суджин, сидевшая по правую руку и о чём-то болтавшая, не помогала. С прошлой пятницы прошла ровно неделя. И за это время Тэхён не то, чтобы не пришёл к какому-то выводу относительно Чонгука, он элементарно отказывался об этом думать. Мысль о каких-либо чувствах к этому парню сама по себе была… пугающей. А чувства эти были, и Тэхён не мог этого отрицать, потому что, сколь бы упрямым он ни был, себя понимал хорошо: в нём что-то изменилось, и закрыть на это глаза было сложно. Впрочем, всё, наверное, было не так уж и плохо, потому что их отношения не изменились совершенно: Чонгук продолжал ненавязчиво заботиться и урывать крохи желанного внимания, Тэхён же продолжал стараться его избегать и не поддаваться чужому влиянию. Было ли это успешным? Вряд ли. Так или иначе, Тэхён много думал. Преимущественно о Чонгуке. Чуть меньше о том, что могло их связывать. И почти не думал о том, что чувствует сам. Думать об этом не хотелось по простой причине ― Тэхён не был готов принять нечто новое. Он ― человек привычки, и от своих отказываться было слишком сложно. И было, конечно, множество других причин, среди которых фигурировали неуверенность, элементарный страх и нежелание открываться чему-то новому. И если Тэхён не мог найти себе место, пытаясь отмотать всё обратно, то Чонгук чувствовал себя абсолютно расслабленно и спокойно, общаясь с коллегами и бросая в сторону мужчины неоднозначные взгляды. Чонгуку стоило отдать должное: он перестал косплеить танк и не напирал слишком сильно. Возможно, чего-то выжидал. А, может быть, охладевал. И, если бы это было второе, то, вероятно, тэхёновы проблемы решились бы сами собой. Он себя знал хорошо: его только-только зарождавшиеся чувства, не получив подпитки, прошли бы сами собой. Это было естественным процессом, тем более для такого человека, как Тэхён, который, несмотря на всю свою холодность, нуждался во внимании и заботе и неосознанно к ним тянулся. И вот где-то в глубине души мужчина разрывался: трусливо надеялся, что Чонгук со временем к нему охладеет, и с другой стороны отчаянно желал, чтобы этого не произошло. В общем, у Тэхёна было множество недостатков, огромный список вещей, которые он не любил, и в довесок ко всему целая куча противоречий, которые удивительным образом уживались в одном человеке. А ещё был Чонгук, который, очевидно, ничего противоречивого не ощущал, и весь вечер чувствовал себя совершенно расслабленно, общаясь с коллегами и не переставая Тэхёну улыбаться. Он, вообще, быстро вливался в любую беседу, хорошо умел поддерживать самые разные темы и, что греха таить, нравился, кажется, всем, без исключения. Перед его чарами могла устоять разве что каменная скульптура, но и та, Тэхёну казалось, пала бы, приложи Чонгук немного усилий. Как, собственно, произошло и с самим Тэхёном. Из ресторана выходили уже поздно и не в полном составе. Часть сотрудников благополучно ушла домой пораньше, но не Тэхён. Ему нужно было оставаться до конца, а благодаря любившей повеселиться Суджин, вечер затянулся. В общем, Тэхён остался с помощницей, а с ними осталось и ещё несколько человек, включая Чонгука, которому, вероятно, очень хотелось хотя бы немного побыть с Тэхёном наедине. Он словно только этого и выжидал, провожая взглядом удаляющиеся фигуры своих коллег. Бросить Суджин Тэхён не мог. Она была немного пьяна, над чем-то смеялась и вела оживлённые разговоры со всеми подряд. Несмотря на некоторые их стычки и тот факт, что Суджин, в общем-то, не была какой-то ключевой фигурой в жизни Тэхёна, он всё равно не мог бросить её на произвол судьбы ― не позволяли те самые человеческие качества, которые он обычно прятал глубоко внутри. Поэтому из ресторана он едва ли не вываливался вместе с Суджин, которая повисла на его локте, и Чонгуком, который заботливо придерживал дверь. Ещё парочка задержавшихся сотрудников выходили следом, о чём-то болтая. ― Суджин, клянусь, я проклинаю тот день, когда взял тебя на работу, ― кряхтел Тэхён, пытаясь взглядом найти такси. Девушка мерзенько посмеивалась, цепляясь пальцами за локоть начальника. ― Ну, и кому ты брешешь, Ким Тэхён? ― спрашивала Суджин, не прекращая смеяться. Тэхёну показалось, что ещё немного, и она ударится в натуральную истерику. Алкоголь делал с Суджин весьма странные вещи, которые потом, впрочем, было достаточно весело вспоминать. ― Где бы ты был без меня, скажи мне? ― Дома в своей кровати, я полагаю, ― проворчал мужчина в ответ, находя, наконец-то, такси. ― Как приедешь домой, напиши мне, что ты жива, Бога ради. ― Домой? Я не хочу домой. Поехали в караоке? ― Суджин смотрела жалким подобием щенячьих глаз, и это, конечно, на суровом Тэхёне совершенно не работало. ― Ну же, Тэхён! Оторвёмся! ― Ты оторвалась, когда на свет появилась, успокойся уже. Успокаиваться Суджин не собиралась. Она любила веселиться, обожала расслабляться, но позволить себе такое могла нечасто ― о действии алкоголя на свой организм знала хорошо. Что происходило в её голове, Тэхён понятия не имел, но знал, что проблема, в общем-то, у них похожая: одиночество. Только если Тэхёна это никоим образом не трогало и не доставляло неудобств, то Суджин была другой. Она одиночество не любила, но надолго рядом с ней никто не задерживался. Тэхён предполагал, что девушка, вероятно, давно уже начала думать, что дело только в ней, что, вероятно, она не так хороша, как всегда о себе думала, иначе почему все ее «подружки» давно по парам, а она все еще одинока? На деле же, Тэхён знал, дело было вовсе не в Суджин. Да, она была ехидной, язвительной, обладала удивительно отвратительным характером, но правда была в том, что сострадания и нежности в ней было больше, чем в ком-либо. Просто она их умело прятала и лишний раз не показывала, предпочитая жить той своей стороной, которую можно было назвать тёмной. Это было чем-то вроде защитной реакции от ненадежных мужчин. Мол, если не сбежал от разъярённой фурии, то заслужил покладистую кошечку. Так она сама говорила, разоткровенничавшись однажды. Противоречивый же Тэхён считал, что она ещё просто не встретила того самого своего человека. Да, он всегда считал, что для него такого человека нет, да и ему он был не нужен, но Суджин ― это же другое. И он был уверен, что, как только она повстречает того, кто разглядит за её отвратительным характером все самые светлые качества, она, наконец-то, успокоится. Всё дело было во времени, которое нещадно уходило, а Суджин же продолжала страдать от одиночества, ища спасения в мимолетных связях и коротких отношениях, которые ничего, кроме разочарования, в её жизнь не привносили. В общем, от безумной затеи продолжить увеселительный вечер девушку требовалось отговорить. Она явно бы не обрадовалась утром, так что Тэхён всерьёз намеревался силком запихнуть её в такси и строго приказать водителю отвезти её домой. Благо, адрес мужчине был хорошо известен. Но Суджин, конечно, не была бы собой, если бы не пыталась упрямиться. Она бросила взгляд за тэхёнову спину и, хищно улыбнувшись, помахала рукой. Тэхён тут же обернулся: там, привалившись к столбу, стоял Чонгук. ― Эй! ― голос Суджин был оглушительно громким, и в тэхёновы несчастные уши он врезался совсем уж безжалостно. ― Чонгук! Пошли развлекаться, Чонгук? Тэхён почти умоляюще уставился на парня. Кто знал, что могло прийти в голову неугомонному Чонгуку? С него станется согласиться и устроить Суджин преинтереснейший трип по клубам Сеула. В таком случае Тэхён точно прибил бы малолетнего нахала и сам бы лёг рядом. Однако, Чонгук оказался мальчиком понимающим и отрицательно помотал головой. ― Извините, госпожа Ли, не сегодня, ― протянул он, сладенько улыбнувшись. Вот о каких улыбках всё время говорила Суджин: они у Чонгука, правда, были до ужасного милые. ― Слышала? ― поинтересовался Тэхён у девушки, которая уже обиженно сопела ему в ухо. ― Домой, Суджин, попьёшь водички и ляжешь спать. ― Ненавижу тебя, ― пробормотала Суджин в момент, когда мужчине всё же удалось поймать такси. Он аккуратно сгрузил тело в автомобиль, назвал водителю адрес и оплатил поездку, щедро присыпав чаевыми в обмен на просьбу помочь Суджин добраться до квартиры. Вероятно, было немного опасно доверять девушку незнакомому таксисту, но Тэхён знал наверняка: если тот совершит какие-то поползновения в сторону Ли Суджин, она сама же сживёт его со свету, обгложет косточки и даже не подавится. В этом плане за помощницу он был спокоен. ― Обязательно напиши мне, когда будешь дома, ― проинструктировал девушку Тэхён напоследок, прежде чем закрыть дверцу машины. Суджин что-то невнятно пробубнила в ответ, улыбнулась, а потом подмигнула Чонгуку, после чего её голова скрылась в машине, и водитель тронулся с места. С тэхёновых плеч будто разом свалился тяжеленный груз. Однако, ноющее неприятное ощущение в его локте всё ещё напоминало о туше Суджин, висевшей на нём минутами ранее. Он поправил волосы, обернулся и, конечно же, встретился взглядом с Чонгуком. Тот отошёл от столба и зашагал в тэхёнову сторону, держа руки в карманах. Тэхён не знал, чего ради Чонгук его всё это время ждал. Да и знать не хотел. Он желал только попасть поскорее домой, смыть ужас вечера в огненном душе и завалиться спать. Наверное, у Чонгука планы были другие, и поэтому он так терпеливо дожидался, пока они с Тэхёном останутся вдвоём, и последнему это на руку совсем не играло. Он по-прежнему не знал, что ему делать со всем произошедшим и всё ещё происходящим. Тянущее чувство в груди само по себе не испарялось. ― У вас, кажется, достаточно близкие отношения? ― осторожно спросил Чонгук, поравнявшись с Тэхёном. Мужчина же вытащил из кармана пачку сигарет и принялся шариться в карманах в поисках зажигалки. ― Она просто пьёт мою кровь без остановки, ― проворчал он. ― Суджин своеобразная, не обращай внимания. ― Мне она нравится, ― Чонгук пожал плечами, а следом жестом заправского фокусника выудил из кармана собственных джинсов простую фиолетовую зажигалку и протянул её Тэхёну. Тот, прикурив, благодарно кивнул. ― Она нравится только сумасшедшим, Чонгук. Ты же не куришь, откуда зажигалка? Неторопливым шагом Тэхён двинулся вдоль улицы. Чуть дальше была припаркована его машина. Он предусмотрительно не пил, да и вообще не имел привычки употреблять алкоголь в компании своих сотрудников и коллег, за исключением, конечно, Суджин и Чимина. ― Для тебя ношу, ― последовал незамедлительный ответ. Чонгук шёл совсем близко, касаясь своим плечом тэхёнова, и отчего-то вмешательство в драгоценное личное пространство совсем мужчину не заботило. ― Прогуляемся немного? ― Проводить меня хочешь? ― Тэхён усмехнулся, затягиваясь сигаретным дымом. ― Хочу. Конечно, Чонгук хотел. Только не проводить. Он хотел чего-то куда более глобального: провести время с Тэхёном, задержаться с ним ещё немного, остаться рядом, быть может, на всю жизнь. Но вот так топорно замаскировал под простое «проводить», потому что к Тэхёну нужен был подход, и Чонгук его, кажется, почти нашёл. ― Любовных романов начитался? ― или не нашёл. ― Я тебе не романтичная девица, Чонгук, чтобы ты меня под луной провожал. И я на машине. И в подтверждение своих слов Тэхён кивнул на автомобиль, припаркованный у обочины. Ну, может быть, Чонгук и правда был романтиком в глубине души и мечтал о чистой и светлой, но кто бы ему запретил? В конце концов, не все такие, как Тэхён. Не все прожжённые жизнью, с откровенно хреновым опытом за плечами и крестом на личной жизни. И всё, чего Чонгуку с самого начала хотелось ― это показать мужчине, что бывает по-другому. Бывает так, что тебя, правда, в ответ любят ― искренне и неподдельно. Да, бывает, что влюбляются с первого взгляда и не желают отпускать, а в итоге напарываются на отказ. И бывает, что потом, когда по случайному стечению обстоятельств ты вновь встречаешь того человека, тебе уже не хочется ни уходить, ни отпускать. Бывает, что люди остаются верными, заботятся, даже если настойчиво и по-детски; бывает, что натыкаются на стену непонимания и отторжения, но всё равно остаются рядом. Без всяких там «потому что» и «из-за», а просто так, без причины. Тэхён этого не знал и воспринимал всё в штыки, выпускал иголки и отталкивал. Чонгук знал, что всё так и продолжится, но сдаваться не собирался. Его по-другому воспитывали. Его воспитывали так, что «если это твоё, то стой до конца». А Чонгук был уверен, что Тэхён — это его. И он был почти уверен, что Тэхён вот-вот всё осознает. Возможно, его стоило немного подтолкнуть. Возможно, Чонгуку почти удалось. Ему, по крайней мере, хотелось так думать. ― Хорошо, ― согласился парень. ― Тогда, может быть, подвезёшь меня? ― Ты обнаглел? Может быть, Тэхён был слишком суров с Чонгуком, однако, никакой вины по этому поводу он не испытывал. Очевидно, вся эта пассивная агрессия лезла из него из-за чувств, которые он испытывал. Подобно мальчикам, которые дёргают понравившихся девчонок за косички, Тэхён выпускал иголки и колол до тех пор, пока жертва не перестанет сопротивляться. Правда, Чонгук на жертву походил мало, да и настойчивости ему было не занимать. В общем, несмотря на очевидную тэхёнову грубость, Чонгук продолжал улыбаться и выглядел так, словно, свались ему кирпич на голову в следующую секунду, грустнее ему точно не станет. ― Нет, просто влюбился, ― ответил он в привычной манере, совершенно не обращая внимания на закатившиеся глаза Тэхёна. ― Когда влюбляешься, хочется проводить больше времени с объектом симпатии. Так бывает, ты не знал? Непонятно, чего именно мужчине хотелось больше: проломить ладонью лоб себе или Чонгуку. ― Представь себе, ― огрызнулся Тэхён в духе недовольной семиклашки. Да, была какая-то вероятность, что вёл он себя по-детски. Бегал от Чонгука, его чувств и даже своих собственных, но поделать с собой ничего не мог: установки, вырабатываемые годами, пусть и ломались под гнётом чонгукова упрямства, всё ещё были слишком крепкими, чтобы кануть в лету так просто. ― Тэхён, давай серьёзно? Без твоих ехидных комментариев. ― Говори. «Серьёзно» Тэхён не хотел. Он вообще, признаться честно, не хотел никак, потому что не знал, какими будут последствия. С Чонгуком всё было слишком непредсказуемым, и это вгоняло мужчину в настоящую растерянность, а он такого не любил. Была в его характере черта, благодаря которой ему хотелось абсолютно всё контролировать. И, да, он терпеть не мог, когда что-то шло не по плану. Не по его плану. А сейчас всё именно так и было: Чонгук появился в его жизни и с самого начала пытался всё в ней перевернуть. И, что было более впечатляющим, ― ему почти удалось. Тэхёнов лёд тронулся. Может быть, тронулся сам Тэхён, но он, глядя на Чонгука, хотел либо сбежать, либо поцеловать парня так, как никого и никогда в жизни не целовал. И это рождало в его голове ворох противоречий, которые он никак не мог угомонить. Так и получалось, что, помимо общей ситуации, Тэхён даже себя контролировал с трудом. Так что, когда Чонгук приблизился, Тэхён почти потерялся и даже задержал дыхание, едва не закашлявшись никотиновым дымом. Вероятно, было бы очень кстати сейчас им задохнуться ― не пришлось бы говорить серьёзно с этим вот Чонгуком, который почему-то решил, что может столь бесцеремонно врываться в чужую жизнь и заставлять, чёрт возьми, чувствовать. ― Слушай, я понимаю, ― Чонгук немного замялся, словно подбирая слова, ― что мог быть слишком наглым или переходить какие-то границы. И я знаю и помню, что ты приверженец одиночества и не желаешь вступать с кем-либо в отношения, но… Мне показалось, что-то изменилось. В смысле, я замечаю, что ты стал по-другому на меня смотреть и… Тэхён поднял руку, останавливая сбивчивую речь. Да, Чонгук в чём-то был прав. Да, Тэхён, возможно, иногда засматривался на парня. Возможно, он делал это не так незаметно, как ему казалось. И, вполне возможно, что Тэхён даже смог бы примириться с собой и дать шанс ― самому себе, прежде всего, и, конечно, Чонгуку, который этот самый шанс, кажется, был готов собственными зубами выгрызать. Но какой был в этом смысл? Лично для Кима ― абсолютно никакого. Он прекрасно знал, как всё это закончится. Чонгуку двадцать три, он молодой парень, и ему вряд ли вообще стоило бы обременять себя в этом чудесном возрасте какими-либо отношениями, обязательствами и, тем более, с таким человеком, как Ким Тэхён. Он был тем ещё эгоистом с некоторых пор и совершенно не собирался позволять своему, оказывается, ещё не совсем зачерствевшему, сердцу втягивать его в какой-то очередной сюрреалистический фильм. Да, всё могло быть вполне прекрасно, они с Чонгуком были бы счастливой парочкой, но сколько бы это продлилось? Пока молодому парню не захотелось бы попробовать что-то ещё? Тэхён помнил себя в двадцать. Он помнил, как точно так же вбил себе в голову мысль о вечной чистой любви, но в итоге всё обернулось против него самого, и он остался, как бы иронично это ни звучало, у разбитого корыта. Вместо корыта было его сердце, а золотая рыбка не спешила исполнять желания. Он считал, что Чонгук заблуждался. Но, говоря откровенно, Чонгука он знал совсем уж хреново, потому что, кроме него самого, Тэхёна мало что интересовало. ― Тебе показалось, ― холодно бросил Тэхён. Было не слышно, но что-то у него внутри трещало по швам. ― Я правда каждый раз должен повторять? ― Не надо мне ничего повторять, ― отмахнулся Чонгук. Казалось, парень начинал раздражаться. Он больше не улыбался, только кривил губы. ― Я всё время слышу от тебя, что тебе не нужны отношения, ты не хочешь влюбляться и кучу подобной хрени. Ты отвратительно упрямый, знал? ― За тридцать лет догадался, ― хмыкнул мужчина, бросив окурок себе под ноги. ― Ты не уступаешь. ― Ты ни разу не сказал о том, что сам чувствуешь, ― произнес Чонгук, пропустив последнюю реплику мимо ушей. ― Не важно, ко мне или вообще. Чонгук точно знал, куда давить. И делал он это безжалостно, словно готовился к этому последние полтора месяца, пока бегал за Тэхёном в безуспешных попытках сдвинуться с мёртвой точки. ― Какое это имеет значение? ― Твои чувства имеют значение, Тэхён. ― Но они мои. Имею полное право не говорить об этом. Чонгуку казалось, что он бился своим несчастным лбом в стальную дверь. Не то, чтобы он устал в неё стучаться, но даже его терпение железным не было. Причём он отчего-то на подсознательном уровне ощущал, что с Тэхёном всё не так просто, и что-то внутри него определенно изменилось. Чон не был психологом и профессионально копаться в чужих головах не умел, но, наблюдая за мужчиной, он кое-что всё же понял: Тэхён привык прятаться в своей скорлупе и элементарно боялся собственных чувств и того, что за ними могло последовать. И, сколько бы холодным и бесстрастным мужчина ни пытался казаться, в нём, как и в любом другом человеке, были свои слабости. Подозревал ли Чонгук, что самолично стал тэхёновой слабостью? Да. Думал об этом периодически, но поверить до конца не мог. Его отталкивали столько раз, что это уже стало чем-то слишком привычным. Однако, не проверить свои догадки он, конечно, не мог. Он буквально был готов пойти на что угодно, лишь бы Тэхёна растормошить. Даже если это грозило ему разбитым сердцем, лбом, да чем угодно. ― Ладно, ― сдался Чонгук. ― Один раз я могу попросить тебя быть со мной откровенным? ― Тэхён милостиво кивнул, даже не удосуживаясь подать голос. ― Скажи, что ты ко мне ничего не чувствуешь. Посмотри мне в глаза и скажи это. Тогда, обещаю, я тебя больше не побеспокою. Тэхён удивился, однако, вида не подал, сохраняя лицо абсолютно беспристрастным, словно они обсуждали какие-то обыденные дела. ― Ненадолго тебя хватило, да? ― мужчина насмешливо хмыкнул, окидывая Чонгука взглядом, полным презрения. ― Мне даже было любопытно, действительно ли ты собираешься стоять на своём до конца. А тебя хватило всего на полтора месяца. Что именно говорило в Тэхёне, он и сам не знал. Но почему-то вдруг стало жечь в груди, будто бы от обиды. ― Не хочу доставлять тебе неудобств, ― пожал плечами парень. ― Ты же сам столько раз давал понять, что тебя это тяготит, так что, давай, покончим с этим. Тэхён на Чонгука смотрел так, словно видел впервые. Не понимал, что парень серьёзно просит того, в чём мужчина не мог признаться. Отсутствие чувств было сомнительным, как, впрочем, и их присутствие. Тэхён не понимал, что ему следует сказать и что вообще в таких ситуациях делают нормальные люди. Вероятно, не будь он так глубоко заперт внутри себя, наплевал бы на все собственные зажимы и, вместо того, чтобы Чонгука отталкивать, дал бы ему шанс. Но Тэхён всё ещё был Тэхёном. Неизвестность, поселившаяся в нём с некоторых пор, не давала покоя. Он знал, что скажи он сейчас то, о чём Чонгук его просит, тот действительно его больше не побеспокоит и, вероятно, это было бы обоим на руку. Тэхён бы о Чонгуке быстренько забыл и зажил бы дальше спокойной жизнью. Так же, как и Чонгук, который, вероятно, какое-то время помучился бы, но в итоге переключил внимание на кого-нибудь ещё и, Тэхён был в этом почти уверен, стал бы куда счастливее. И, подгоняемый собственным страхом, которого Тэхён никогда не признавал, он посмотрел Чонгуку в глаза и, почти не думая, отчеканил: ― Я ничего к тебе не чувствую. Плечи Чонгука заметно опустились, поникли. Тэхён ценил искренность. Но прямо сейчас он не был искренен ни с самим собой, ни с парнем, что стоял перед ним сейчас с опущенной головой. Ещё был шанс всё исправить. Тэхён понимал, что прямо сейчас он мог бы извиниться, сказать, что, вообще-то соврал, а потом признаться честно, что и сам не знает, что с ним происходит последнее время. Вероятно, они бы вместе с Чонгуком нашли какой-то выход, и что-то всё же могло бы получиться. Но, вместо того чтобы дать себе шанс, Тэхён только взглянул на молчащего Чонгука и, словно пытаясь добить, невинно поинтересовался: ― Это всё? Чонгук отмер. Посмотрел на Тэхёна так, что у мужчины сжалось сердце. ― Да, ― произнес парень, а потом, поразительно, вновь улыбнулся. Однако, совсем не так, как прежде. Улыбка его была натянутой, вежливой и искусственной. ― Спасибо за честность. До свидания, господин Ким. И, прежде чем Тэхён успел бы что-то сказать, Чонгук развернулся и быстрым шагом направился в сторону метро. У мужчины не было ни одной причины, по которой он должен был остановить парня. Сев в машину, Тэхён упал головой на руль. Почему-то привычное «до свидания, господин Ким» больше не звучало так же, как и прежде. Почему-то было паршиво. И что-то глубоко в груди с треском надломилось.* * *
Не было ничего странного в том, что отсутствие Чонгука ощущалось слишком ясно. Когда после выходных Тэхён вернулся на работу и не обнаружил на своем столе привычного кофе и глупой записки со смайликами, он точно не знал, что именно испытал. Досаду или разочарование? Возможно, и то, и другое сразу. Но вместе с тем совсем не удивился: Чонгук достаточно ясно выразился в пятницу вечером, так что и ждать чего-то не было смысла. И дни начали сменять друг друга, идти в привычном течении времени, но всё же что-то существенно изменилось. Чонгук больше не встречал Тэхёна в офисе с улыбкой, не желал доброго утра и хорошего вечера в конце рабочего дня. Он, подобно остальным сотрудникам, лишь быстро кивал в знак приветствия и возвращался к работе, утыкаясь в ноутбук с таким усердием, словно в нём писал какую-то несоизмеримо важную научную работу. Чонгук на Тэхёна больше не смотрел. Не сканировал, не прожигал спину взглядом, а в кафетерии, если они оказывались там в одно и то же время, делал вид, словно мужчины и вовсе не существует. Больше не провожал высокую фигуру взглядом и не улыбался, пока Тэхён угрюмо ковырялся вилкой в салате, купленном в соседнем от офиса ресторанчике. Чонгук увлечённо общался с коллегами, о чём-то смеялся и вливался в беседу так, словно ничего интереснее просто не существовало. Несмотря на то, что парень всё время находился где-то поблизости ― в офисе, кафетерии, они даже пересекались в лифте ― его стало катастрофически мало, и Тэхён в какой-то момент поймал себя на мысли, что ему действительно тоскливо. И сколько бы он ни пытался убедить себя в том, что всё это глупая блажь, ему не удавалось полностью отвлечься от мыслей о Чонгуке. И это, действительно, становилось настоящей катастрофой. Ему было непривычно. Но непривычно ему было не от этих новых чувств, что одолевали его большую часть времени, а от того, что Чонгук больше не донимал его своим присутствием. И это осознание, пусть и приходило временно, не ударяя обухом по голове, всё равно было чем-то вроде снега на голову в середине лета ― невероятно, удивительно и поразительно. И не сказать, что неприятно. Впрочем, Тэхён думал, что ещё немного времени в таком темпе жизни, и он благополучно забудет о парне с розовыми волосами, россыпью цветных татуировок по всему телу и кучкой ярких браслетов на запястьях. И мужчина чертовски сильно жаждал этого момента. И одновременно не желал, чтобы он наступал. Было ли это наваждением или сумасшествием, Ким не знал. Ему казалось, что да, он натурально сходит с ума, иначе как ещё можно было описать то, что он ощущал? Почему с каждым днём становилось всё паршивее и по каким причинам Тэхён стал сам чаще за Чонгуком наблюдать, он прекрасно знал, но самому себе всё ещё не признавался. Как давно Тэхён был честным с самим собой? И как давно он был честным с окружающими? Когда Чимин, смерив его оценивающим взглядом, спросил: ― Ты в порядке? Выглядишь так, словно не спал всю ночь. Тэхён уверенно соврал: ― Сидел над отчетами. На самом же деле он половину ночи пялился в потолок, а вторую половину ночи курил, вглядываясь в ночной Сеул, простирающийся за окном его квартиры. Ёнтан сидел на коленях и позволял длинным пальцам путаться в своей шёрстке. А Тэхён думал, думал, думал. Тэхён чертовски много думал. И, как бы странно это ни было, его мысли, так или иначе, возвращались к Чонгуку. А когда они в очередной раз собирались в квартире Чимина и Юнги, Тэхён, глядя на парочку, ощущал нечто похожее на зависть ― добрую, конечно, но от этого не менее неприятную. Даже если его друзья никак открыто не проявляли чувств друг к другу ― им не требовалось всё время друг друга касаться или целоваться ― всё равно ощущалось, как трепетно эти двое относятся друг к другу. С едва различимой чужим глазом заботой, нежностью во взглядах и абсолютно любой мелочи. Почему-то это снова напоминало о Чонгуке и о том, как тот вкладывал всего себя в заботу о человеке, которому, по большей части, это было не нужно. О человеке, который только отталкивал и, говоря откровенно, такой заботы совсем не заслужил. И тогда Тэхён подумал, что, наверное, Чонгук правильно сделал, что отступил. По крайней мере, ему не придется мучиться с мужчиной, который совершенно ничего не знает о том, какими должны быть настоящие отношения между двумя людьми. Потому что всё, что делал Тэхён — это позволял Чонгуку оставаться рядом. И, что самое неприятное, не отталкивал и не давал приблизиться, словно удерживая на коротком поводке. Возможно, в мужчине взыграла совесть, но горькое чувство вины не отпускало его всю следующую ночь, пока он об этом думал. Однако, правда была в том, что Тэхён по-прежнему оставался эгоистом, и через пару таких же бессонных ночей, ради себя самого, он всё же себе признался: Чонгука ему не хватало. Осенило его примерно к пяти утра, да так внезапно, что он подскочил на кровати, напугав мирно спящего Ёнтана. Почему-то захотелось действовать, что-то сделать, предпринять какие-то меры. Захотелось вернуть Чонгука. И, удивительно, захотелось быть честным ― пусть, даже если не с ним, то в тот момент хотя бы с самим собой. Следующие два часа Тэхён усиленно размышлял обо всём, что между ними было. По факту, между ними двумя не было ничего. Был Чонгук, который старался не ради себя, и был Тэхён, который позволял стараться ради него. Был Чонгук, который чувствовал и был Тэхён, который чувствовать боялся. И ничего общего, кроме пары совместных ночей, между ними не было. И почему-то вдруг захотелось, чтобы было. Поэтому весь следующий день Тэхён провел, словно на иголках. Не знал, что ему сделать и куда податься. Просить совета не хотел: решительно думал, что разберётся сам. В конце концов, не было ничего сложного в том, чтобы подойти к Чонгуку и просто поговорить ― прямо и открыто, в точности так же, как это делал он сам, пока Тэхён всячески не желал его слушать. На деле же всё оказалось куда сложнее: что говорить и как всё это преподнести, мужчина понятия не имел. Во всём, что касается чувств, он был полнейшим идиотом. Он ничего не умел и ничего об этом не знал. А Чонгук, как оказалось, поразительно много в нём открыл. Тэхён, действительно, не знал, что бывает так. Маялся Тэхён несколько дней, не зная, что конкретно должен сделать. То есть, всё выглядело достаточно простым: выловить Чонгука среди рабочего дня или после него, честно во всём признаться, попросить второго шанса, быть искренним. В крайнем случае можно было выведать у Суджин номер телефона парня и попросить его о встрече. Но реальность оказалась такой, что Ким не решался. Никогда прежде он не чувствовал себя настолько нерешительным, потому что в этой ситуации от него зависело ровно столько же, сколько и от другого человека. И он понятия не имел, не пошлёт ли Чонгук его ко всем чертям. Честно говоря, будь Тэхён на месте Чонгука, он бы именно так и сделал и, вероятно, он бы даже недели не продержался, отталкивай его человек с таким усилием. Что-то в жизни нужно было менять ― Тэхён осознал это достаточно поздно. В очередную пятницу Тэхён топил своё личное горе в стакане с коньяком. Своеобразный междусобойчик на троих ― Суджин, Чимина и самого Тэхёна ― образовался сам собой: после работы они, уставшие, как собаки, от очередной проверки, решили просто по-человечески напиться. Киму же хотелось напиться не столько от проверки и тяжелой недели, сколько от безразличия Чонгука, который по-прежнему делал вид, что между ним и Кимом никогда ничего не было. Компания на троих уютно расположилась в гостиной в квартире Суджин. Они сидели прямо на ковре вокруг низкого столика, заставленного стаканами, бутылками с алкоголем и полупустыми коробками из-под пиццы. Суджин предусмотрительно регулировала количество потребляемого ею алкоголя и была, вероятно, самой трезвой среди всех. Чимин записывал пьяные голосовые Юнги, прося того не волноваться, а Тэхён крутил стакан в руках, мыслями снова возвращаясь к Чонгуку. Его подавленное состояние, так не похожее на то, каким он был обычно, замечали все. Более того, Чимин был прекрасно осведомлен обо всём, что случилось, Суджин же была скорее сторонним наблюдателем, которого не посвящали в подробности, однако, её внимательности с лихвой хватало, чтобы и так всё понять. В конце концов, Чонгук больше не появлялся у стола Суджин с утра пораньше, чтобы передать стаканчик с кофе и контейнеры с едой. Не надо было много ума, чтобы понять: что-то случилось или же не случилось ничего ― во всех смыслах. В общем, Суджин не имела большого терпения, а потому ударила ладонью по столику, поднимая знатный шум: пустая жестяная банка из-под пива, которое самозабвенно высосал Чимин минутами ранее, упала, создавая этот самый шум. Чимин тут же поднял взгляд от телефона, Тэхён недовольно нахмурился. ― Кому тоже надоело лицезреть кислое лицо Тэхёна, поднимите руки! Обе руки Суджин взлетели вверх. Чимин присоединился ― медленно, но так же решительно. Тэхён попытался подать голос, дабы выразить глубокое возмущение: ― Вообще-то… ― Твой голос не учитывается, ― бросила Суджин, прикладываясь губами к бутылке с пивом. ― Сидишь тут со своим коньяком, а мог бы обжиматься с Чонгук-и в каком-нибудь углу. Жалкое зрелище. Суджин фыркала, Чимин выражал поддержку мелкими кивками. Тэхён в очередной раз задумался над тем, почему он вообще с ними обоими дружит. В общем-то, каждый раз, стоило ему поинтересоваться об этом вслух, в ответ прилетало лаконичное: «Подобное притягивает подобное». И да, это было правдой. ― С каких это пор он «Чонгук-и»? ― поинтересовался Тэхён, будто бы между делом. ― С тех самых, как ты лишил меня возможности лицезреть его улыбку по утрам, ― в ответ. ― Теперь я смотрю только на твою унылую рожу. Никакого разнообразия. ― Ты меня бесишь, ― доверительно сообщил мужчина, прежде чем сделать глоток из своего стакана, а потом повернулся к Чимину. ― А ты, лучший друг, мог бы и заступиться. ― Нахрена? ― Чимин вскинул бровь, не выпуская из рук телефона, на который то и дело прилетали сообщения от Юнги. ― Суджин права. ― Спелись. Суджин улыбнулась Чимину, коротко подмигнув. Тэхён закатил глаза. Он, вообще-то, терпеть не мог, когда кто-либо лез в его личную жизнь, даже если это были друзья. Но сейчас, наверное, он даже был готов с ними обоими согласиться, даже если это шло вразрез со всеми его убеждениями. Тэхён, правда, не знал, что ему делать, и уже чаще начинал думать, что совершил ошибку, оттолкнув Чонгука. Только вот ошибки нужно исправлять, а мужчина понятия не имел, как это сделать. ― Давайте серьёзно, ― Чимин подвинулся ближе к столу, едва не заваливаясь на бок. Всё же алкоголь уже ударил в голову, и Тэхён всерьёз распереживался за то, не придется ли ему тащить тушу Пака на собственному горбу и сдавать из рук в руки. А ещё Тэхён помнил про прошлое «серьёзно», из-за которого он буквально прямо сейчас сидел с кислой миной и продолжал думать о чёртовом Чон Чонгуке, поэтому он предусмотрительно поднял руку и сказал: ― Давайте не будем. ― Будем, ― настоял Чимин и, стукнув свой стакан о тэхёнов, посмотрел на друга со всей серьёзностью, на которую был способен. Суджин тоже включилась, придвинувшись ближе, так что теперь они вдвоём таранили взглядами несчастного Кима, который уже не был уверен, что эта пьянка вообще была хорошей идеей. ― В чём твоя проблема? Тэхён тяжко вздохнул: нести бремя в виде таких вот друзей казалось непосильной задачей. Ну, да, ладно, где-то глубоко в душе мужчина понимал, что, сколько бы эти двое его не доставали, они желают ему лучшего, но из собственной вредности Тэхён не хотел откровенничать. ― У меня нет проблем, ― ответил он, за что получил шлепок по собственному плечу от недовольной Суджин. Серьёзно, ещё немного, и она бы зашипела, подобно кошке. ― Главная твоя проблема — это ты, ― прокомментировала девушка. ― Хватит быть такой задницей, Тэхён. Ты же реально нравишься Чонгуку, это только слепой не заметил бы. И ты к нему тоже что-то чувствуешь. Мужчина уже готовился отрицать. Однако, стоило ему раскрыть рот, как слова застряли где-то в горле, не желая вырываться наружу. Это было неправдой. То, что Тэхён ничего к Чонгуку не чувствовал. И мужчина ему соврал в тот пятничный вечер. Чего ради? Чтобы не нарушать привычный образ жизни. Людям, подобным Тэхёну, сложно разрушать устоявшийся мир, сложно впускать новое и почти невозможно отказаться от собственных принципов и убеждений. Тэхён так долго и упорно взращивал в себе отвращение к самой сути отношений, что было довольно сложно теперь игнорировать все его установки. Но однажды, вероятно, должно было произойти что-то, что заставило бы его пересмотреть свои убеждения. Чонгук появился в его жизни не просто так. И в какой-то степени для того, чтобы дать Тэхёну больше свободы, как бы парадоксально это ни звучало. Мужчина ничего не ответил. Предпочёл промолчать, решив, что молчание куда лучше лжи. Возможно, и в прошлый раз ему стоило просто помалкивать. ― Почему не поговоришь с ним? ― спросил Чимин. Никто больше не собирался Тэхёна терроризировать и всячески подкалывать. Тэхён видел: ему искренне хотят помочь. ― А что я скажу? ― Так и скажешь, — это подала голос Суджин, ― «Чонгук, я дурак, прости меня, давай встречаться». И ускачете вместе в закат, дай Боже, я тебя больше не увижу. Суджин была невыносима. ― Ага, это же так просто, ― проворчал Тэхён. ― Помнишь, когда я не мог признаться Юнги? ― поинтересовался Чимин, явно предаваясь каким-то своим воспоминаниям. Каждый раз, стоило ему подумать о своём парне, на лице расцветала дурацкая улыбка. Суджин обессиленно застонала, едва не роняя голову на стеклянный стол. ― Боже, пожалуйста, только не это! Тэхён рассмеялся: девушка не выносила, когда кто-то (читать как Чимин) пускался в рассказы о своих счастливых отношениях. ― Так вот, ― останавливаться Чимин не планировал. ― Тэхён, ты же заставил меня сделать это. Я тоже не знал, что сказать или сделать и так же, как и ты, боялся. ― Я не боюсь. ― Бабушке своей расскажешь об этом. В общем, к чему я веду. Поверить не могу, что говорю это второй раз за вечер, но Суджин реально права. Ты просто идёшь и говоришь всё, как есть. Что такого страшного в правде? ― Что её не примут? ― предположил Тэхён. ― Чонгук имеет все основания послать меня к чёрту. Вообще-то, смысл в словах друга Ким видел. В конце концов, даже если Чонгук его пошлёт, разве он не сможет это пережить? Да, это растоптанное самолюбие, удар по самомнению и прочие неприятные вещи, но Тэхён и прежде переживал подобное. С чего бы ему так волноваться об этом снова? Разве что из-за нежелания вновь испытывать те отвратительные ощущения. ― Ты как сопливая девчонка, ― сказала Суджин. Такта, конечно, ей было не занимать. ― Ты же мужик, Тэхён, тебе четвёртый десяток идёт, в конце концов. Заимей ты уже яйца, я тебя умоляю. ― Если что, ты всегда можешь его уволить, чтобы не мозолил глаза, ― добавил Чимин с глуповатой улыбкой. И, вернувшись домой, Тэхён ещё долго думал обо всём, что ему сказали Чимин и Суджин. К утру пришёл к выводу, что они правы. А когда засыпал, то был полон решимости поговорить с Чонгуком и пустить всё на самотек. В конце концов, Тэхён не был кисейной барышней, чтобы, в случае плохого исхода, убиваться по двадцатитрёхлетнему парню, коих в его жизни было и будет достаточно много. Проблема была только в том, что Чонгук не был похож ни на одного из них.* * *
Вечером понедельника Тэхён, обдумавший всё несколько раз за выходные, был полон решимости поговорить с Чонгуком, даже несмотря на то, что по-прежнему не знал, что именно сказать. Решил ― будь, что будет. Разберётся по ситуации. Конечно, вылавливать Чонгука в середине рабочего дня было не самым надежным планом. Офис был полон людей всегда, кто-то бегал и суетился, было шумно, а в кабинете у Тэхёна вряд ли состоялся бы нормальный разговор, потому что, даже если у кабинета, словно цербер, сидела Суджин, к нему всё равно то и дело норовил кто-то зайти. Тэхён был руководителем, и неотъемлемой частью его работы было непрерывное общение с людьми, так что этот вариант отметался. Каким чудом Тэхён выдержал до вечера, он сам не особо понимал. Всё тело сводило судорогами от нетерпения и, говоря честно, за последние два дня он так много разговаривал сам с собой, что уже принял всё: чувства Чонгука, свои к нему чувства и даже это навязчивое желание поцеловать парня и показать, что он всё же победил, и все усилия не были напрасными. С работы мужчина умышленно выходил пораньше, ровно в то время, когда уходили все сотрудники его отдела. Задерживаться дольше, как он обычно любил, было нельзя ― упустил бы Чонгука. Мужчина прекрасно знал, что парень после работы шёл на автобусную остановку неподалёку от здания компании, так что дело было за малым: опередить автобус и перехватить Чонгука, прежде чем тот уедет на общественном транспорте. Розовую макушку Тэхён заметил сразу, как только вообще заприметил автобусную остановку. Чонгук стоял, переминаясь с ноги на ногу, в уши были воткнуты эирподсы, руки, запястья которых были привычно увешаны браслетами, прятались в карманах голубых джинсов с дырками на коленках ― на коже было видно маленькие татуировки. Мужчина, убедившись, что автобуса нет, проехал чуть вперёд, останавливаясь аккурат перед Чонгуком, и опустил стекло. ― Садись, я тебя подвезу, ― произнёс решительно, словно это не его сердце колотилось о грудную клетку, как припадочное. Он чувствовал себя по меньшей мере глупым школьником. Что это за реакции организма такие? Он ― взрослый мужчина, и ему в принципе не положено так реагировать на всяких там молодых парней. Впрочем, что там и кем было положено, его, внезапно оттаявшему, сердцу было плевать. Оно радовалось, что хозяин, наконец-то, изволил кого-то туда впустить. Чонгук выглядел удивленно, вынув из уха один наушник. Садиться в автомобиль он, видимо, не планировал. ― Мой автобус уже сейчас подъедет, ― только и ответил, даже шага в сторону машины не делая. Чонгук был упрямым, Тэхён это прекрасно знал. Загвоздка была лишь в том, что и Ким своим упрямством славился. ― Чонгук, ― сказал с нажимом и таким тоном, словно никаких отказов терпеть не собирался, ― сядь, пожалуйста, в машину. Меня оштрафуют за стоянку в неположенном месте. Подумав с пару секунд, парень всё же сел в машину ― нарочито нехотя и без особого энтузиазма. Складывалось впечатление, что в этом парне была какая-то кнопка включения и выключения чувств, потому что, надо отдать ему должное, вел он себя так, словно никакой влюбленности в Тэхёна у него никогда не было. Что же, Чонгук тоже умел быть сукой. Этим не только Тэхён славился. ― Не понимаю, какое мне должно быть дело до ваших штрафов, господин Ким, ― пробухтел Чонгук, пристегивая ремень безопасности и убирая наушники в кейс. ― Чем могу быть обязан? ― Для начала, будь добр, вбей в навигатор адрес, ― вежливо попросил Тэхён. Он подозревал, что так всё и будет: Чонгук станет упрямиться, не захочет идти на контакт, и это было его правом. В конце концов, сложно было его за это осуждать, он и так достаточно долго пытался, прежде чем отступить. Поддаваться на провокации мужчина не собирался. Он всю свою решимость по кусочкам все выходные собирал не для того, чтобы пособачиться с Чонгуком и разойтись в вечерних сумерках летнего дня. У него была цель, а тэхёнова жизненная позиция часто знаменовалась как: вижу цель, не вижу препятствий. Так что, сколько бы колких фраз не звучало от Чонгука, Тэхён собирался игнорировать каждую. Просьбу мужчины Чонгук счел вполне благоразумной и молча ввел адрес. Маршрут построился за секунду, автомобиль плавно двинулся с места. Тэхён сжимал руки на руле до побелевших костяшек. Какое-то время оба молчали. Чонгук ощущал себя крайне растерянно, потому что он, конечно, совсем не ожидал вновь оказаться в этой машине и, несмотря на то, что взгляды Тэхёна на себе он периодически ловил, не думал, что они когда-то снова окажутся рядом где-то, кроме стен офиса. Но, так или иначе, нельзя было сказать, что Чонгук не радовался. Он был простодушным, обид не держал и, действительно, делал всё по совести, так что и поступок его был совершено из искренних побуждений: он, правда, не хотел доставлять Тэхёну проблем своим присутствием. А теперь, удивительно, сидел в его машине не по своей воле. Как сказал бы его дед: «Вот так номер, чтоб я помер!» Атмосфера была достаточно натянутой, чтобы Чонгук начал чувствовать себя некомфортно. Радость и воодушевление смешивались с непониманием и смятением, и нельзя было сказать, что это доставляло какое-то колоссальное удовольствие. Тэхён поджимал губы и молчал, а Чонгук, наконец-то, не отказывал себе в удовольствии бросать взгляды на точёный профиль. Кто бы знал, каких усилий ему стоило игнорировать Тэхёна. Честно сказать, Чонгук уже сам пожалел о своём радикальном решении и был готов броситься к мужчине в ноги едва ли не каждый раз, как видел его в стенах офиса. Влюблённость творила с ним какие-то невероятные вещи, и парень, на самом деле, уже стал задумываться о том, что «влюблённость» слишком слабое слово, чтобы ёмко описать всё то, что он чувствовал. Первым не выдержал Чонгук. Ну, не умел он молчать, особенно когда требовалось разрядить обстановку. А она была, что уж греха таить, напряженной. Со своим лёгким характером и вечно радостной мордашкой он просто терпеть не мог таких вот моментов, а потому всегда запросто становился душой компании, будь это университетские вечеринки или семейные посиделки в деревне у дедули, которые тот, говоря честно, устраивал слишком уже часто. Так что в итоге Чонгук повернулся к Тэхёну и вновь спросил: ― Так в чём дело? Почему Вы решили меня подвезти? Тэхён едва заметно поморщился. Он привык к тому, что Чонгук «выкал» ему в офисе, но вне его стен это звучало так искусственно, что непременно резало по ушам. ― Давай на «ты». ― О, правда? ― Чонгук деланно удивился, вскидывая брови. ― Я думал, что должен соблюдать субординацию. Усмешка от Тэхёна не заставила себя ждать. Он без труда припомнил разговор в курилке. ― Я и не знал, что ты так хорош в ехидстве, ― примирительно улыбнулся мужчина. Было стойкое ощущение, словно они поменялись местами: теперь Тэхён выступал в роли этакого миротворца, а Чонгук только язвил и плевался ядом. Впрочем, даже это у него получалось достаточно мило. ― Ну, Вы многого обо мне не знаете, ― прозвучало с упреком. ― Ты. ― Как хочешь. Вопрос всё ещё открыт: что тебе нужно? Мы же всё выяснили, разве нет? ― Нет. Как раз об этом я и хотел поговорить. На долю секунды Чонгук замер, а потом весь словно подобрался на сидении, едва ли не всем корпусом разворачиваясь к Тэхёну. Мужчина выглядел, как всегда: абсолютно сдержанным и спокойным, словно в нём вообще ничего не изменилось. Конечно, так он выглядел только внешне, привыкший всегда держать лицо и не ударяться в эмоции ― с ними у него были сложные отношения, в которых Тэхён доминировал, заставляя себя не эмоционировать по поводу и без. Внутри же Тэхён был далеко не так спокоен, как снаружи. Чонгук не выглядел как тот, кто готов идти на контакт, и это, в каком-то смысле, осложняло задачу. Кто знает, что этот парень в итоге скажет? Он имел полное право послать Тэхёна к чёрту и не испытывать при этом никаких угрызений совести, так что тэхёновы переживания были вполне обоснованы. Волнения добавлял и тот факт, что Чонгук был первым после тех отношений, к кому у Тэхёна появились какие-то чувства, кроме желания переспать и разойтись. Это не накладывало на парня никакой ответственности, но что до Тэхёна… Его это здорово будоражило. Настолько, что он буквально не мог уснуть ночью, выстраивая в голове разные сценарии развития событий: начиная с весьма позитивных и заканчивая настолько драматичными, что по ним вполне можно было снять какую-нибудь второсортную дораму и растянуть её на шестнадцать часовых серий, а потом, на разочарование зрителей, оставить без хэппи энда. Тэхён даже не подозревал, что может так сильно переживать о чем-то. Но вот, посмотрите-ка, Тэхён в л ю б и л с я. О, ужас! Кто бы мог подумать, что это вообще могло произойти в этой Вселенной. Тэхён уж точно не мог. ― Я заинтересован, ― поделился Чонгук, и Тэхён краем глаза уловил, как на его лице начала расцветать привычная улыбка. Да, парень пытался её контролировать, но она не поддавалась, и мужчину это не могло не радовать. ― У меня было время, чтобы хорошо подумать, ― начал Тэхён. Мысли совсем разбегались в голове, так что требовалось собрать их в единое целое. Он замолчал, не зная, как продолжить. Чонгук был нетерпелив. Настолько, что он буквально был готов отстегнуть этот чёртов ремень и непозволительно приблизиться к Тэхёну, чтобы прочитать всё в его глазах. ― О чём? ― вместо этого Чонгук решил подтолкнуть мужчину аккуратно. Понимал, что тому трудно, видел это по костяшкам напряженных рук, чуть приподнятым плечам и поджатым губам. Психолог из Чонгука был откровенно хреновый, но кое-что он всё же умел различать. Да и не надо было быть профессором или доктором наук, чтобы распознать, когда человек нервничает. Тэхён точно знал, что нужно ответить. Но это чёртово «о нас» никак не шло на язык. Наверное, было слишком рано объединять его и Чонгука в одно целое, так что он перекатывал это словосочетание на кончике языка, но не позволял ему сорваться. Несмотря на всю решительность, всё ещё было немного дико и странно. ― О тебе, ― сказал Тэхён и, выдержав секундную паузу, тише добавил: ― И обо мне. И снова замолчал. Чонгук не смел его подгонять, так что терпеливо ждал. Тэхёну требовалось ещё немного времени, потому что Чонгук был совсем рядом и готов был выслушать всё, что он скажет. Но на это нужна была определённая смелость, и с этой смелостью ещё требовалось подружиться. И даже если Тэхён определённо точно решил во всём признаться именно сегодня и сейчас, он хотел, чтобы всё прошло хорошо. А, нагородив какой-нибудь несуразицы, он бы точно выставил себя полным идиотом. В итоге они в молчании подъехали к дому Чонгука. Тэхён затормозил прямо у подъезда. Район был тихим, на детской площадке резвились дети, во дворе гуляли мамочки с колясками. Было уютно, но вот Тэхёна это вгоняло ещё в больший стресс. Господи, почему вообще так сложно признаваться в своих слабостях? Тэхён, да, был из тех, кто чувства считал слабостью, так что и делиться этим для него было той ещё задачкой. Он всегда старался выглядеть сильным и неуязвимым, неважно, насколько он был разбит внутри. Снаружи он всегда был собранным, но этот парень… Боже, Чонгук сделал из него непонятно что за столь короткое время, что это даже заслуживало восхищения. ― Если хочешь, ― Чонгук отстегнул ремень, ― мы можем подняться ко мне и поговорить там. Хосока пока нет, он вернётся чуть позже, так что нам никто не помешает. Тэхёну стоило бы поблагодарить Вселенную за то, что она послала ему такого чуткого Чонгука. Вместо этого он поблагодарил самого Чонгука и согласно кивнул, прежде чем выйти из машины и последовать за парнем. Квартира располагалась на втором этаже, так что поднимались они пешком. Первым в квартиру Чонгук пропустил Тэхёна. В нос ударил слабый запах стирального порошка и будто бы какого-то ароматизатора для помещений. Ароматы были ненавязчивые и приятные, так что Тэхён с удовольствием втянул носом воздух, прежде чем разуться. Чонгук за спиной запер дверь и быстро скинул кеды, проходя вперед. ― Пойдём на кухню, ― позвал за собой, и Тэхён пошёл, параллельно рассматривая убранство скромной квартиры. Она была небольшой, но очень уютной. На стене в коридоре висели фото Чонгука и, видимо, того самого Хосока. Казалось, они действительно были очень близки. Помимо них на фото были и другие люди. Тэхён предположил, что их родители и другие друзья. Кухня была светлая и аккуратно прибранная, и это было достаточно удивительно, потому что сам Тэхён в двадцать три мало заботился об уборке, а потому в его, тогда ещё съёмной на пару с Чимином квартире, вечно царил беспорядок. Чонгук указал рукой на стул, приглашая сесть. Тэхён чувствовал себя немного скованно, усаживаясь за стол, пока Чонгук хозяйничал: ставил чайник и вытаскивал вазочки с конфетами и печеньем. ― Чай или кофе? Есть ещё вода и газировка. ― Воды и… Чонгук, ты можешь присесть? ― Тэхён почти взмолился. Парень мельтешил по кухне, словно заведённый, как будто намеревался угодить гостю. Тэхёну это было не нужно. Он хотел, чтобы его выслушали. ― Да, сейчас. Налив в высокий стакан холодной воды, Чонгук поставил его перед Тэхёном и опустился на рядом стоящий стул. И стал смотреть ― выжидающе и пристально. В его глазах плясал интерес, и Тэхён не мог осуждать его за это: ему и самому хотелось поскорее разделаться с этим, чтобы уже ему вынесли вердикт. Ненадолго повисла тишина. Тэхён собирался с мыслями. Осушив стакан наполовину, он посмотрел на Чонгука и сделал вдох. ― В общем, я же говорил, что у меня было много времени на размышления, ― повторился Тэхён, не зная, куда деть собственные руки. ― Я, правда, много думал и… Я был не прав, Чонгук. Я во многом ошибался, хотя мне всё ещё сложно это признавать. Извини, что вёл себя, как последний мудак, по отношению к тебе, я просто… Правда, я никогда не рассматривал перспективу быть с кем-то в отношениях, но после того, что я сказал тебе тогда у ресторана, и ты просто ушёл, я… Не знаю, я чувствовал себя паршиво все эти дни, пока ты меня игнорировал. Ну вот. Тэхён сказал, что хотел. Пусть даже не всё, что должен был, но, учитывая, с какой трудностью ему далось и это, он уверенно мог себя похвалить. Чонгук смотрел на него, широко раскрыв глаза. Кажется, был удивлен. Конечно, он совсем не ожидал, что услышит нечто подобное, но что-то внутри него ликовало. И парень улыбнулся ― привычно нахально и широко. ― Ты что… Ты скучал по мне? ― спрашивал так, словно по нему вообще никто и никогда не скучал. Чонгук был таким искренним и открытым абсолютно во всём, что это продолжало Тэхёна подкупать, а его гнилую душонку цвести, словно сакура по весне. ― Скучал, ― почти шёпотом ответил мужчина и, господи, его щёки натурально зарумянились. Кто бы ему сказал, что он будет краснеть перед двадцатитрёхлетним парнем, признаваясь в чувствах, Тэхён этого человека обсмеял бы и красноречиво послал в дальнее путешествие. Но, посмотрите на него, он сидел и краснел щеками, пока Чонгук удивлённо хлопал ресницами. Нет, к подобному нельзя было быть готовым. ― Поверить не могу… ― Я тоже, ― усмехнулся мужчина. ― Не знаю, что ты сделал со мной, я просто… Мне не стоило тогда отталкивать тебя окончательно и врать о том, что я ничего к тебе не чувствую. Правда в том, что я чувствую, пока не могу понять, что именно, но всё же. Я очень давно ничего подобного к людям не испытывал. ― Боже, ― Чонгук почти готов был счастливо расхохотаться. У него буквально искрились глаза и трепетали ресницы. Тэхёну тоже захотелось улыбнуться: кажется, сегодня его не оттолкнут и не прогонят. Чонгук приблизился к тэхёновому лицу и заглянул ему в глаза. ― Ты представить себе не можешь, как сильно я в тебя влюблён. Почему в этот момент в груди что-то вспыхнуло, Тэхён уже не разбирался. Было тепло. Было так тепло, словно у него в душе цвела самая настоящая весна, и она была самой яркой из всех, что он когда-либо видел. Нет, Тэхён, правда, понятия не имел, что вот так действительно может быть. И это открытие отчего-то сделало его очень-очень счастливым. В следующее мгновение он Чонгука поцеловал. Протянул к нему руки, укладывая ладони на порозовевшие чонгуковые щёки, и прижался своими губами к его. И чувство, которое он испытал в тот момент вполне можно было бы описать в духе бульварных романчиков: что-то про фейерверки и бабочки в животе. Это было так ново и незнакомо, но почему-то захватывало со страшной силой, и Тэхён даже удивился таким переменам в самом себе. В самом деле, неужели было достаточно всего одного человека, чтобы Тэхён вновь почувствовал себя настолько живым? Никогда прежде он не жаловался на свою жизнь, но теперь, целуя Чонгука, признавая свои к нему чувства и получая абсолютную взаимность, понял вдруг, что жизнь может быть ещё ярче, а мир ― куда светлее, чем прежде. Как же удивительно это было! И как приятно было касаться Чонгука, как приятно было его целовать и как правильно чувствовались его пальцы на собственной шее. Парень улыбался в поцелуй и, кажется, даже жмурился. Он был счастлив. И Тэхён был счастлив вместе с ним. Когда они медленно друг от друга отстранились, к слову, совсем нехотя, улыбки на их лицах были одинаково счастливые, правда, в яркости этих улыбок Тэхён всё же уступал Чонгуку. Сдержанность по-прежнему крепко оседала в нём, однако, теперь совсем не мешала дышать полной грудью. Лёд растаял. В сердце распустилась весна. ― Так теперь ты не имеешь ничего против отношений? ― лукаво поинтересовался Чонгук, не выпуская тэхёновой ладони из своих пальцев. ― С тобой ― нет, ― полушёпотом признался Тэхён. Он чувствовал себя так, словно ему снова было двадцать, и он открывался чему-то новому, и это новое нетерпеливо распахнуло перед ним объятия, ласково приветствуя. И если в прошлый раз всё закончилось не так, как хотелось бы, то на этот раз Тэхён надеялся, что всё будет иначе. Да, всё ещё боялся. И да, всё ещё не хотел испытывать боль, если всё пойдёт не так, как надо. Однако, внезапно для самого себя, всё же решил довериться. Этому вот парню с искрящейся улыбкой, розовой копной непослушных волос, цветными татуировками и множеством разноцветных браслетов. Парню, который не боялся сделать первый шаг и был совершенно наглым, но удивительным образом умудрился оставить в сердце Тэхёна свой собственный след. И, поразительно, изменить жизнь человека, который искренне считал, что никто и никогда этого не сумеет. Однако, Чонгук смог. И ярко улыбался, оставляя на тэхёновом лице маленькие поцелуи, которые грели нежностью. ― Спасибо, ― прошептал Чонгук в самые губы, прежде чем снова Тэхёна поцеловать. И где-то в моменте Тэхён понял одну крайне важную для себя вещь: менять свою жизнь может быть чертовски страшно, но иногда оно того стоит. А Чонгук, ласково тянувшийся к его рукам, говоря честно, стоил всего.* * *
― Так это всё изначально было твоим планом?! Гостиную тэхёновой квартиры оглушил громкий смех четырёх голосов ― три мужских и женский. Ладно, больше это было похоже на гогот, и Тэхён, не будь он так ошарашен, окрестил бы всё это действо лаконичным «гиены гиенятся». А гиенились они знатно, и в очередной раз мужчина задавался вопросом, почему вообще дружит с этими вот людьми. ― Он что, не знал? ― Хосок смеялся громко и заразительно, прикрывал рот рукой и едва сумел промямлить несколько слов, не свалившись со своего края дивана. Где-то на фоне даже Ёнтан поддерживал всеобщий смех, довольно тявкая. У Тэхёна был чёртов день рождения, и даже собственная собака предала его, присоединяясь к смеху друзей над его разъярённым лицом. Такого подарка он явно не ожидал. ― Хватит глумиться, я вас сейчас с балкона спущу, ― прошипел Тэхён, а потом перевёл взгляд на затаившегося Чонгука. ― Ты! Что это за хрень, Чонгук? Почему я узнаю об этом только сейчас, и то только потому, что Хосок не умеет держать язык за зубами? Смех возобновился. Тэхён готов был метать молнии глазами. Он вскочил со своего места и принялся мерить шагами комнату. ― Ну, я собирался рассказать тебе… Момента подходящего не было. Чонгук откровенно прятал улыбку, прижимая к губам пальцы. Ситуация была забавная, лицо Тэхёна ― умилительно смешным. Но взгляды, которыми Тэхён и Чонгук обменивались, всё ещё были влюбленными. Они встречались уже почти полгода, были раздражающе счастливы, и по-прежнему смотрели друг на друга с таким благоговением, словно у обоих над головами были по меньшей мере ангельские нимбы. ― А между прочим, я всегда говорила, что Чонгук-и ― умный мальчик, ― пропела Суджин, подмигивая парню. Тот в ответ только улыбнулся, возвращая взгляд к Тэхёну. ― Это реально гениально, ― прокомментировал Юнги и обернулся к Чимину. ― Тебе следовало бы поучиться. ― Ты бы отравил меня тем же вечером, ― проворчал Чимин в ответ. — Это жестоко, Чонгук, ― произнес Тэхён, всё ещё возмущаясь, но, впрочем, теперь больше для вида. ― Игнорировать меня чёртовых две недели, чтобы заставить признаться. Ты ― дьявол. Я мог бы забыть о тебе за это время, ты в курсе? Чонгук поднялся со своего места и подошёл к мужчине, укладывая ладони тому на плечи. Несмотря на откровенное негодование Тэхёна, он на парня смотрел с неподдельной нежностью, которую скрывать попросту не научился. Для него это оказалось непосильной задачей. ― Я просто дал тебе время разобраться в себе, ― миролюбиво произнес Чонгук. ― Я бы не сдался так просто и, между прочим, уже собирался сам к тебе идти. Думаешь, я бы всё просто так оставил? ― Думаю, ты сведёшь меня в могилу раньше времени, ― заворчал мужчина, охотно подставляясь под прикосновения, которые Чонгук оставлял подушечками пальцев на его лице. ― Постараюсь этого не делать. Не злись, я люблю тебя. ― И я люблю тебя. Теперь эти слова слетали с губ Тэхёна поразительно легко. Да, он долго учился не прятать свои чувства, это было действительно сложно, но почему-то рядом с Чонгуком хотелось меняться. С ним хотелось быть ласковым, нежным, трепетным, таким же заботливым и любящим. И Тэхён учился. Потому что не мог по-другому. Потому что рядом с Чонгуком он чувствовал себя так неподдельно счастливо, что порой кружилась голова. Чонгук был терпеливым. Он не давил и не наседал. Он по-прежнему просто был: ярким, смеющимся, улыбчивым, порой грустным, иногда чертовски задумчивым. Чонгук тоже учился. Он учился понимать Тэхёна и мириться с его непростым характером. Чонгуку ко многому пришлось привыкнуть: к тому, что мужчина мог молчать часами, часто уходил в себя и порой вёл себя так, словно их вообще ничего не связывает. Чонгук привык не надумывать себе слишком много из-за холодности Тэхёна, которая всё ещё давала о себе знать. Но, честное слово, Чонгук снова и снова проходил бы через это, если бы ему сказали, что в конце концов они с Тэхёном будут так счастливы. Это определённо того стоило. Так что, когда Тэхён впервые произнес эти три непростых слова, Чонгук, честное слово, был готов улететь в чёртову стратосферу на своих внезапно выросших от счастья крыльях. А теперь мужчина говорил это так часто, что сдавливало грудную клетку. Он словно пытался расплатиться за каждое неосторожно брошенное слово и те моменты, когда закрывался в себе, вызывая в Чонгуке бурю эмоций. Но, так или иначе, что бы там между ними ни происходило, они были правда счастливы. Тэхён, обнимая Чонгука посреди теперь уже их гостиной, был благодарен за то, что тем летним вечером всё же осмелился дать шанс ― и себе, и этому парню, чьи волосы по-прежнему сияли розовым. И если, думалось Тэхёну, любовь может быть вот такой, он был готов поступиться со всеми своими убеждениями, лишь бы Чонгук всегда ему улыбался. ― Они милые, ― произнес Юнги, фотографируя парочку исподтишка. ― Не согласен, ― фыркнул Чимин и обнял своего парня крепче. ― Я просто рад, что Чонгук от меня съехал, ― довольно сказал Хосок. ― Они мерзкие, но я рада, что Тэхён стал меньше ворчать, ― подытожила Суджин, наливая в бокал шампанское. Оторвавшись друг от друга, Тэхён и Чонгук переглянулись, улыбаясь. От былой злости на тэхёновом лице не было и следа. Зато расцветало кое-что другое ― абсолютное счастье. Вот таким оно было: со вкусом шампанского, чонгуковых губ и уверенностью в том, что это навсегда. Потому что Чонгук крепко держал его руку и не планировал отпускать ближайшую вечность или даже две. Потому что Чонгук его любил, а Тэхён любил в ответ, и это было настоящим чудом, цветущим в груди солнечной весной. И если бы Тэхёну год назад кто-то сказал, что такое возможно, он бы без зазрения совести плюнул тому человеку в лицо.