Плюшевый зайчик.

— Хм… а почему осень — это осень? От слова осенить? От Сени? Сеней, которые типа прихожая? — Спросил он, задумчиво смотря в потолок. — Осень — общеславянское слово, которое прошло от слова «asans», что означает «жатва», — улыбаясь, подсказала девушка. Она была не сильна в языках и происхождении тех или иных слов, но это она знала точно, т.к. однажды уже задавалась этим вопросом. — Эх… ты не понимаешь. Лежать и думать — это что-то особенное, нечто, которое даже если уже разгадано… Ты ищешь ответ сам для себя. Для кого-то осень — это греческое слово, для кого-то вдохновение, а для кого-то злобный Арсений, — звонко смеясь, предложил парень. — Обожаю тебя, — тихо сказала девушка, смотря прямо в глаза Даниила. Кажется, в них поместилась половина этого мира, если не вся вселенная. — Да… Взаимно, зайчик, — Даня закинул руки за голову и положил ногу на ногу. — А ты… Ты любишь мягкие игрушки? — Неожиданно спросил он, повернувшись к ней. — Игрушки? Люблю, а что? — Яна улыбнулась, и поцеловала парня в щеку. — Я тоже люблю. Они привносят уют в мою жизнь. У меня в детстве их было много, а сейчас осталось две любимых… Остальные отдал племяшке, — говоря это, Даня улыбнулся от приятных воспоминаний. — А у меня было только 2 игрушки… Это подаренный отцом медведь и заяц от мамы. До сих пор храню, — говорит тихо, чуть морщась. — Это мило. Мои на подоконнике лежат, хочешь я для тебя достану? — Он смотрит на меня с нежной, но такой родной радостью в глазах. — Да, давай. Мои у отца на квартире. — Морщась из-за воспоминаний, она улыбнулась. Семья была в принципе болезненной темой, а после развода мамы и папы слово «семья» больше не звучало в нашей с отцом квартире. — Секундочку. Даня встал с кровати и распахнул штору, которую никогда не открывал. — Вот они… Любимые мои. — Он чмокнул каждую из них и взял в руки с нежностью, неся к Яне, как священную реликвию, которую доверил только ей. Первой игрушкой был тряпичный цветной заяц, у которого была заплатка на животе. Второй игрушкой была плюшевая лошадка с красивым пришитым седлом и черным глазом-бусинкой. Девушка, прикусив губу взяла игрушки, но очень робко и осторожно. В её детстве были игрушки только покупные, потому что родителям не было дело до неё, а купить мягкого друга не так и сложно. Сердце предательски закололо, ведь в глубине души она хотела, чтобы ей тоже кто-то сделал игрушку. Именно своими руками. Чтобы с заботой и любовью. Чтобы при соприкосновении с материалом чувствовалась не его гладкость, а тепло любимых рук, которые когда-то делали это. — Дань, мне неловко о таком просить, но…можно я буду спать с зайцем? — Спросила шепотом девушка, не смотря парню в глаза, боясь увидеть в глазах недовольство или насмешку. — А? Да, конечно! Спасибо, что спросила. Хочешь, я тебе попробую своими руками что-нибудь сделать? Не знаю… Мишку из тряпок? Хотя я шить не умею… Но могу попробовать. — Сказал молодой человек, смотря беззаботным и таким родным взглядом. Яна прижалась к Дане, чуть всхлипнув. Устраивая голову на его плече, зажмурила глаза, пытаясь сдержать слезы. — Очень хочу… — Ну… Ну… Не плачь. Я понимаю тебя, все хорошо. — Тихий шепот на ухо, сопровождался поглаживанием по голове. Девушка обняла парня, да так, чтобы обхватить его всего. Рядом с ним было уютно и так тепло, что Яна готова была все, лишь бы находиться в этих объятиях вечно. Даня вдыхал запах любимой, прижимая ее к себе поближе и укрывая от прохлады непрогретого помещения. Парень испытывал то же самое. Он редко чувствовал такую же сильную близость с кем-то, нежность и уют. Домашняя атмосфера конфетно-букетного периода манила его и дурманила голову, заставляя погрузиться в сон. Свернувшись в клубочек и вытерев влажные от слез щеки, она прижала к себе зайку, а головой уткнулась в грудь парня. Яна заснула следом, прижимая игрушку и прижимаясь к парню.