вечером опять

      Плаудис бредёт тёмным коридором к нужной квартире практически на ощупь. Он снова употреблял, хотя клялся, что больше никогда с дурью не свяжется; невероятно тяжело держать равновесие, ватные ноги так и норовят подкоситься. В голове шум, перед глазами всё рябит и плывёт, а дешёвый алкоголь просится обратно. Наконец, он добирается до нужной квартиры. Остановились они в этот раз в какой-то сомнительной однушке, но выбора особо не было – всяко лучше, чем на улице. Единственное его желание сейчас — упасть в кровать и долго-долго спать, но в девять нужно сидеть уже в самолёте, тур не ждёт. Осторожными, насколько его состояние позволяло, шагами Роберт пробирается в квартиру и скидывает куртку. Уланс, по его подсчётам, должен был уже спать, потому что младший старался хотя бы минимально следить за своим режимом. Платиновый приоткрывает дверь и аккуратно заглядывает в комнату. Каково же было его удивление, когда он видит Кристи, сидящего на диване в голубоватом освещении дисплея телефона. Третий час ночи, как-никак. — Рано ты что-то, – цедит Ланс, не отрываясь от экрана, – мог бы ещё часика три тусоваться, – его голос спокоен, но чувствуются нотки раздражения. — Завтра самолёт, помнишь? – Роберт проходит и садится на диван, локтями упирается в колени, голову обхватывает двумя руками. Головная боль усиливается, видимо, не стоило столько пить. — А я думал у тебя совесть наконец-то проснулась, – парень блокирует телефон и откидывается на быльце, наблюдая уже знакомую картину. Роберту сложно вникнуть в разговор, в комнате становится невероятно душно, как ему самому кажется. Хотя сейчас февраль месяц — они дают концерты в северной части страны — отопление работает слабенько. Кристи, например, сидит в двух худаках и свитере, в двух парах тёплых носков, так ещё и кутается в одеяло. Наверное, если бы не переносной тепловентилятор, то он бы и шапку с курткой надел. Но Роберт, наоборот, стягивает с себя черную водолазку и остаётся в футболке. Становится немного легче. Уланс продолжает причитать, Плаудис начинает вслушиваться в слова младшего. — Ты вообще слышишь меня? – Познакс подскакивает с места, – Роберт, ты даже не заметил, когда я с афтерпати ушёл! – тон его постепенно меняется, он говорит серьёзно, громко и обиженно. — Слышу-слышу, не ори только, мне очень плохо, – платиновый откидывается на спинку дивана, запрокидывая голову. Глаза трëт. Может быть, хоть так получше станет. — А мне, блять, хорошо? – Ланс подбирает одеяло, упавшее на пол, и уже откровенно срывается на крик, – я ушёл в одиннадцатом часу, ты хоть раз мне написал или позвонил – нет. Потому что тебе поебать, – последнее слово он произносит по слогам. Находит в полумраке свои очки, хватает подушку и идёт к выходу.       Плаудис уже не в первый раз слушает эту тираду, но и как свинья нажирается далеко не впервые. Только вот все претензии к своей персоне он понимал, возразить очень хотелось, только аргументов «против» у него почти не было, да и сил у него сейчас нет, в голове мысли слипаются в сплошной комок, из которого невероятно сложно выудить нужную. Но и в очередной раз слышать, какой он хуевый, уже просто не может. — И куда ты? Тут одна комната. – кидает он в спину выходящему из комнаты Лансу. Всякое бывало, но засыпали они всегда вместе, что бы ни случилось, а сейчас... — Лягу спать на кухне, не хочу дышать твоими алкогольными парами, – он старается как можно быстрее оказаться в другой комнате. К горлу подступает ком, глаза постепенно намокают, парень утирает рукавом выступившие слезы, ему не хочется, чтобы их кто-то видел.       Уланс скатывается спиной по кухонной тумбе, оказываясь на пожелтевшем линолеуме, и обхватывает себя за колени. Ему до глубины души обидно за такое отношение к себе, ведь многие вещи он терпит и на многие закрывает глаза. Роберт совсем не простой человек и отношения их простыми никогда не были. Но он его любит, всей душой, всем сердцем, каждой клеточкой своего тела. Кажется, если бы в его силах было подарить Роберту Луну и звëзды, то Ланс обязательно сделал бы это. Он давно смирился, что в своих треках Платина сук трахает и в жизни вокруг него девочки сотнями кружатся, издержки профессии, как-никак.       Когда Плаудис в поддержке нуждался, Кристи рядом был, в разных состояниях его повидал, но никогда от него не отказывался. Никогда. И пока Роберт утверждал, что он влюбляется только в шлюх, сам же устраивал свидания на крыше во всех лучших традициях: с вином и виноградом, со звёздным небом и летним ветерком, с долгими поцелуями и быстрыми касаниями.       Но только вот какой Роберт настоящий? Наверное, сам платиновый на этот вопрос ответ дать не мог. Он действительно жил той жизнью, о которой читал. Да и сам Кристи совсем не святой. Единственное, что знали оба – они не изменят друг другу. Хотя их отношения не носили официального статуса: так уж вышло, что они и оба не заметили, как стали вместе засыпать и просыпаться, ездить на студию, снимать одну квартиру в Лондоне и появляться в ней раз в полгода; но они правда понимали друг друга и были счастливы. Они же знакомы дохуя и больше лет, из-за этого, наверное, и не сразу поняли чувства друг друга и друг к другу. Они вместе учились жизни: Ланс, например, ревность свою засовывать куда подальше и посуду не бить в приступах ярости; Роберт учился понимать свои желания и чувства, говорить о них, вместо того, чтобы водку глушить.       Проходит немного времени, этого хватило, чтобы Уланс успокоился и лежал на полу в кухне, пытаясь уснуть, а Роберт сходил в душ и всё хорошенько обдумал, стоя под струёй еле тёплой воды. Он кое-как в порядок себя привёл, хотя в зеркало смотреть всё ещё слишком противно. Иногда Плаудис сам не выносил свой дрянной характер, а в добавок к этому и набор вредных привычек, а Познакс выносил, и не просто терпел, а с трепетом и понимаем относился к сложному, но такому любимому парню. Однако, после всех выходок неудивительно, что нервы у младшего сдают уже. А Берту стыдно, на самом деле стыдно, что в очередном алкотрипе даже не заметил, что его мальчик ушёл, и узнал об этом из разговора каких-то совершенно незнакомых ему людей.       Роберт крутится на жёстком диване, уснуть не получалось совершенно. Влажные волосы на сквозняке холодеют и противно липнут к шее и лицу, их приходится собрать в низкий хвостик на затылке, парень невольно поднимает уголки губ – он знает, как младшему нравится такая причёска. Нет, так он точно не уснёт. Дверь на кухню тихонько отворяется, слышно сопение Уланса, лежащего на полу холодной кухни, с головой укутанного в одеяло. Роберт осторожно ложится рядом и, обхватывая со спины парня за талию, притягивает ближе к себе. Они всегда засыпают вместе. Всегда.

Вечером опять ничего не будет

Я просто лягу спать на полу в кухне

Если бы знал, как ты меня любишь

То я простил бы тебе всё, что было в прошлом

— Я люблю тебя.