Spooky Scary Skeletons/Жуткие страшные скелеты

Мэри любит фильмы ужасов, просто обожает их. Возвращаясь к своему детству, когда она смотрела плохо снятые фильмы ужасов. Быстро обретает терпимость ко всему ужасному, находя в нём утешение. В её представлении не было ничего страшнее домашнего монстра, поэтому эти фильмы практически не повлияли на неё. Иногда она смотрела их со своей мамой по ночам, её мама иногда уходила, чтобы ≪проверить кое-что≫, но возвращалась с синяком под глазом. Итак, уже во взрослом возрасте Мэри ставит старый фильм ужасов, чтобы напомнить ей о своей матери. Ей нравится ностальгическое чувство знакомой подготовки перед скримером, желание накричать на персонажа, который настолько невежественен, что это раздражает, удовлетворённый вздох, который она всегда испускает в конце фильма. Мэри скучает по маме. Мэри любит фильмы ужасов.  *** Эйва тоже. Она не зашла бы так далеко, чтобы сказать, что любит фильмы ужасов, но они ей нравятся. Двенадцать лет просматривая телевизор, она должна была столкнуться с некоторыми. Её первый фильм ужасов напугал её до чёртиков. Ей было всего десять лет, так что это имело смысл. Но это не остановило кошмары, которые ей снились в течение полутора месяцев. Конечно, сестра Фрэнсис отругала бы её за то, что она смотрела подобную чепуху. Она часто просыпалась с криком от страха, так что достаточно сказать, что сестре Фрэнсис это не слишком нравилось. Чаще всего она врывалась в комнату Эйвы и кричала на неё за то, что она была обузой. Эйва точно помнит свои слова в первую ночь, когда ей приснился кошмар: — Неудивительно, что твои родители умерли, они, вероятно, хотели убраться от тебя как можно дальше. Ты гнилое дитя. Гнилой ребёнок. Эйва хотела заплакать перед сном той ночью, но знала, что будет слишком громко. Поэтому в качестве акта бунта она намеренно провела следующий год в поисках фильмов ужасов для просмотра. Каждый раз, когда она смотрела один из них, ей казалось, что она приклеивает его к сестре Фрэнсис, заставляя себя не бояться. Чтобы она могла с этим справиться. Она хотела доказать сестре Фрэнсис, что она достаточно ответственна, чтобы смотреть фильмы ужасов и не бояться. Она хотела доказать, что не была обузой. Так что с каждым страшным фильмом, который она смотрела, её терпимость к ним росла. Теперь она с гордостью смотрит фильмы ужасов. Она была довольна собой, что больше их не боится. Если бы кто-нибудь в Cat's Cradlе знал, как это произошло, для них не было бы сюрпризом, почему каждый раз, когда они смотрели фильм ужасов на вечер кино, Эйва указывала на свою способность не бояться. Они бы поняли, почему она гордо кричит: ≪Если кто-нибудь из вас захочет сесть рядом со мной, я с гордостью буду плечом, за которое вы прячетесь!≫ и подмигивает Биатрис всякий раз, когда их взгляды встречаются. Конечно, люди вызвались. Иногда это была Камила, иногда новобранец. И были времена, когда Мэри садилась рядом с ней, просто чтобы вместе посмеяться. Эйва любит фильмы ужасов. *** Камила, с другой стороны, совершенно не любит фильмы ужасов. Она их вообще боится. Не то чтобы Камила была защищена всю свою жизнь, ей приходилось переживать обычные детские вещи. Жизнь со своей матерью в тихом городке в Шотландии, больше похожем на деревню, чем на настоящий город. Она была окружена природой, у всех в её семье был зелёный палец, в том числе и у неё. Её родители купили телевизор только тогда, когда ей исполнилось тринадцать, за год до того, как она уехала в OCS. И даже с телевизором дома она скорее будет проводить время, ухаживая за своим садом или ловя лягушек, чем сидеть и смотреть фильм. Теперь она любит кино. Предпочитает ромкомы всему остальному. Она по-прежнему хотела бы быть в саду, но теперь у неё есть люди, с которыми можно смотреть фильмы, и её сёстры делают это стоящим занятием. Но фильмы ужасов? Она ненавидит их, она понятия не имеет, как люди могут даже наслаждаться ими. Вся их цель — заставить зрителей чувствовать себя некомфортно, какая в этом радость? Однако у неё есть небольшой плюс: у неё есть повод свернуться калачиком в объятиях Лилит, когда ей становится страшно. Ей не нужно оправдание, она всегда может просто обнять Лилит, но всё равно это приятно. Камила не любит фильмы ужасов. *** Лилит нейтральна. Она считает фильмы ужасов ребячеством и банальностью, знает, что своё время лучше потратить на полезные вещи вроде тренировок. Всю свою жизнь её учили не тратить время на такие вещи, как телевидение или видеоигры. С юных лет она умела только тренироваться, конечно же, она завидовала другим детям. Она останавливалась и смотрела на детей, которые проходили мимо поместья её родителей, каждый нерв в её теле покалывал от волнения. Однажды она решила, что будет играть с ними. Она подошла к главным воротам, заглянув за спину, чтобы проверить, не смотрит ли кто. Когда она убедилась, что берег свободен, она выскользнула и подбежала к другим детям.  С зубастой ухмылкой она протянула руку: — Я Лилит! Могу я поиграть с вами? — заявила она.  Другие дети просто взглянули на неё, прежде чем все начали смеяться.  — Что за имя Лилит? — пошутил один из них.  — Моя мама говорит мне, что это дьявол!  — прокомментировал другой.  Все дети смеялись, подшучивая над ней. Над Лилит никогда раньше не смеялись, это был новый опыт. Она решила, что ей не нравятся ни другие дети, ни игра в этом отношении. Прежде чем слеза упала из её глаз, её руку грубо отдёрнули назад.  Она подняла глаза и увидела, что её мать злится: — Почему ты здесь? Возвращайся внутрь! Ты ещё не закончила тренировку. Она подтолкнула её обратно к воротам поместья. Когда Лилит ушла, она услышала, как мать ругает других детей, и ей вдруг больше не хотелось плакать. С того дня ей не нужны ни кино, ни телевидение. И фильмы ужасов не стали исключением. Поэтому, когда они показывают фильм ужасов на ночь кино, она просто пожимает плечами. Выпускает комментарий неодобрения. Вся комната стонет, разные голоса отговаривают её.  — Просто иди в библиотеку! — Кто-то кричит у неё за спиной.  Мэри дразнит её и называет цыплёнком, чем зарабатывает себе удар в плечо. Однако Камила не дразнит её, в отличие от Эйвы и Мэри. Она не раздражается, в отличие от других сестёр-воительниц.  Она протягивает руку и нежно сжимает предплечье Лилит: — Хочешь пойти со мной в сад?  Лилит хотелось сказать ≪да≫, но она знает, что Камила любит вечера кино. Она может не любить фильмы ужасов, но ей нравится быть со своими сёстрами. Итак, фыркнув, Лилит успокаивается, качая головой в ответ на вопрос Камилы. Она притворяется незаинтересованной на протяжении всего фильма, но вздрагивает всякий раз, когда возникает страх перед прыжком, и кричит, когда видит невежественного персонажа. Она, Мэри и Эйва самые громкие в комнате. Лилит не любит фильмы ужасов, ей нравится Камила. *** Биатрис ненавидит фильмы ужасов. Боже, как она их ненавидит. Она бы предпочла мыть туалеты в старшей школе или менять подгузник ребёнку с диареей. Биатрис приютили, только просматривая религиозные фильмы или имея возможность слушать молитвы по радио. Её строгое воспитание, конечно, не помогло в этом, родители ругали её даже за малейший интерес к таким вещам. Её первое знакомство с фильмом ужасов произошло в OCS. Ей это не понравилось. Всю следующую неделю ей снились кошмары, она была всё время параноиком и вообще просто сварливой. После того, как монахини смотрели ≪Мальчика≫, каждый раз, когда она удивлялась или попадала в ловушку, она приставляла нож к чьей-то шее. Конечно, Мэри пользуется этим и предлагает фильм ужасов на пять ночей подряд. После второго раза Биатрис найдёт предлог, чтобы уйти. Она говорила, что собирается пойти учить новый язык в библиотеке, а когда её спрашивали об этом, она просто отвечала: ≪Никогда не выучу достаточно≫ прежде чем сбежать. Когда её спросили, как она относится к фильмам ужасов, она просто сказала: ≪Меня не интересуют такие вещи≫, и на этом остановилась.  *** Поэтому, когда монахини решают посмотреть фильм ужасов в течение этого месяца, они реагируют по-разному. Мэри улыбается, она в восторге. Лилит, конечно же, отпускает неодобрительный комментарий, но Камила её успокаивает. Камила вздрагивает, но всё ещё улыбается. Эйва тут же вскакивает с ликованием. Ещё раз взволнована, чтобы показать свою предполагаемую храбрость. Биатрис вздрагивает. Втайне она была взволнована тем, что Эйва прижалась к ней, как обычно, как она делала в последние два вечера кино. Все заняли свои места. Мэри сидит в кресле со своим пакетом попкорна. Камила и Лилит сидят в дальнем левом углу самой большой кушетки, оставляя место для некоторых монахинь помоложе, чтобы сесть рядом с ними. Камила инстинктивно сжимает руку Лилит, и Лилит краснеет, скрывая это, отворачиваясь. Другие монахини уселись, некоторые принесли спальные мешки и положили их на пол, другие просто сидят крест-накрест. Эйва запрыгивает на самый маленький диванчик, едва вмещающий трёх человек, но обычно на нём сидят только двое. Она манит Биатрис подойти и сесть рядом с ней, постукивая по месту рядом с ней. Биатрис, конечно, подчиняется, её ноги двигаются незаметно для неё, и к тому времени, когда она понимает, что уже стоит перед Эйвой. Прежде чем сесть, она останавливается. Мысленно ругая себя.  Поджав губы, Эйва ухмыльнулась:   — Думаю, я пропущу это, — спокойно объясняет она, отступая назад, — Мне нужно кое-что почитать об Адриэле. Биатрис видит, как счастье уходит с лица Эйвы, она уже знает, что должно произойти, но всё ещё чувствует себя неподготовленной. Надутой. Самая большая слабость Биатрис, она лишь мельком взглянула на неё, прежде чем отвернуться. Эйва открывает рот, чтобы заговорить, но прежде, чем что-то срывается, кто-то садится рядом с ней. Кто-то, кого Биатрис никогда раньше не видела, что странно, Биатрис всех замечает. И Эйва, и Биатрис обращают взгляды на новую монахиню, и у обеих на устах мелькает вопрос. Однако она не даёт им шанса, её глаза не отрываются от Эйвы.  — Всё в порядке, сестра Биатрис! Я могу составить компанию носителю нимба. Я Тереза! Я люблю страшные фильмы, но могу испугаться. Ничего, если я схвачусь за тебя? Эйве всё равно. Она не слушает. Её разум застрял на желании сидеть с Биатрис. Голос отброшенной монахини высокий и громкий. Биатрис решает, что ей это не нравится. Ей также не нравится, как сестра-воин хлопает глазами по Эйве и как она протягивает руку и хватает Эйву за руки. Биатрис не любит её. Эйва всё ещё дуется, она снова обращает внимание на Биатрис.  — Ты училась месяцами, не могла бы ты просто сидеть и смотреть со мной. — В её голосе есть нытьё, и Биатрис забывает правило номер один в общении с Эйвой.  Не смотреть на дудку. Её глаза встречаются с глазами Эйвы, она кричит себе, чтобы отвести взгляд. Где угодно, только не в глазах Эйвы, это не работает. Она тает. Биатрис не может сказать ≪нет≫ и, честно говоря, не хочет. Она кивает. Лёгкое встряхивание головой, и Эйва снова сияет. И Биатрис не может не улыбаться, забывая о другой монахине.  — Кхм. — Эйва и Биатрис выходят из транса и поворачиваются к забытой монахине.  Эйва пожимает плечами:   — Терри, верно? Я действительно хотела бы сесть рядом с Биатрис, и это не против тебя или чего-то подобного. Так что, может быть, в другой раз.   Эйва мягко подводит её. На долю секунды губы Биатрис дёргаются в самодовольной ухмылке, прежде чем снова превратиться в умиротворённую улыбку. Она отодвигается, чтобы дать Терезе возможность уйти, и чувствует взгляд, исходящий от младшей монахини. Впрочем, ей всё равно, Эйва улыбается, и это главное. Все успокаиваются, когда начинается фильм, громкий звук логотипа Netflix эхом разносится по комнате. Плечи Эйвы и Биатрис соприкасаются, их руки переплетены. В этом не было ничего нового, Эйве нравилось прикасаться к ней, поэтому Биатрис просто спокойно подчинялась и позволяла ей делать то, что она хочет. Внутри Биатрис наслаждается мягкими прикосновениями Эйвы. *** Крики крыс и крики человека стихают, снова включается свет, и фильм заканчивается. Все находятся в других позициях, чем они начали. Камила и Лилит теперь обнимаются, Лилит спокойно сидит между бёдрами Камилы, её голова упирается в грудь остальных. Камила медленно отодвигает лицо от плеча Лилит и шепчет что-то вроде: ≪Всё кончено? ≫, на что Лилит кивает, её рука сжимает Камилу. Теперь Мэри сидит на краю своего сиденья, её пакет с попкорном закончился и выброшен. Она подошла, чтобы обсудить фильм с другими монахинями, восклицая, насколько он хорош. Эйва и Биатрис? Эйва кричит от радости, а у Биатрис холодное выражение лица. Безэмоциональное. Если бы она не следила глазами за Эйвой, можно было бы подумать, что она мертва. Теперь у Биатрис на коленях подушка, её рука не отпускала руку Эйвы с самого начала фильма. Эйва стоит, но не отпускает. Биатрис почти жалеет, что посмотрела фильм. Почти. Эйва обнимает Биатрис из-за адреналина, восклицая о том, как ей понравился фильм, и она была благодарна, что Биатрис осталась с ней. Она отстраняется, смотрит в глаза Биатрис и снова тает. Это стоит того. Ей могут сниться кошмары до конца месяца, но это нормально, потому что Эйва того стоит. *** Сейчас комната почти пуста, осталась только основная пятёрка. Камила, Лилит, Мэри, Эйва и Биатрис. Они все в одной комнате, но обычно рассредоточены. Мэри собирает с пола попкорн, который она пролила во время паники. Лилит и Камила хихикают неизвестно о чём. Эйва и Мэри говорят о символизме всего фильма, и Биатрис удивляется, что Эйва вообще знает слово ≪символизм≫. Эйва идёт помочь Мэри, оставив Биатрис одну на диване. У неё такое же холодное выражение лица, она пытается подготовиться ко сну. Мучительно пытаясь избавиться от того, что она видела сегодня вечером.  Биатрис отключается, её мысли отвлекаются на другие вещи. Она закрывает глаза и произносит тихую молитву, умоляя Бога успокоить её мысли сегодня вечером. Во время молитвы она чувствует, как чья-то рука хватает её за плечо, и прежде чем она успевает даже подумать, её запястье оказывается за спиной. Она слышит громкий стон боли и треск, прежде чем отпускает, в ужасе от того, что она сделала. Ей требуется секунда, чтобы понять, что это Эйва. Она обидела Эйву. Вся комната замолкает, все бросаются к монахине-воительнице. Потом снова становится громко. Все проверяют Эйву, спрашивают, в порядке ли она, посмотреть, сходить в лазарет. Это длится около тридцати секунд, прежде чем всё внимание приковано к Биатрис, которая стоит там и бормочет маленькие извинения.  — Я не это имела в виду, мне так жаль, Эйва.  Её засыпают вопросами.   — Какого чёрта Биатрис! — кричит Мэри, и её голос гремит по всей большой комнате.  Это эхо. Не только в комнате, но и в голове Биатрис.  — Я… — она останавливается.  Она вообще знает, что произошло? Она даже не отвечает, а вместо этого бросается к Эйве, нежно хватая её за запястье. С тех пор, как это случилось, Эйва хранила молчание, но, встретив взгляд Биатрис, ухмыльнулась. Большая при этом.  — Напуганная кошка, — шепчет Эйва достаточно громко, чтобы её услышала Биатрис.  Биатрис приподнимает бровь, почему она не злится? Скорее всего, она просто вывихнула запястье Эйвы, и всё, что она может сказать, это испуганная кошка?  — Отнесись к этому серьёзно. — Это всё, что может сказать Биатрис, она хочет сказать больше, но, похоже, не находит в себе смелости. Биатрис поворачивается к остальным: — Я собираюсь отвезти её в лазарет, убедиться, что всё заживает как следует. Все должны пойти отдохнуть, я справлюсь. — Затаила дыхание, надеясь, что ни одна из девушек не станет её расспрашивать.  К счастью, все они замечают, что это должно быть делом Биатрис, и отступают. Все быстро ответили Эйве: ≪Всё будет в порядке≫ и спокойной ночи. Камила обнимает Эйву и убегает.  *** Эйва и Биатрис молчат всю дорогу до лазарета. Биатрис держит Эйву за запястье, как кусок стекла, когда они идут, и как только они наконец добираются туда, она усаживает Эйву на кровать и кладёт руку на стол. Она поворачивается, чтобы взять бинт и стул, чтобы сесть. Подбегая к столу, на котором лежит рука Эйвы, она начинает обхватывать её запястье. Ближе к концу она немного подтягивает его, и Эйва вздрагивает. — Прости, это было больно? — Почти мгновенный ответ.  Эйва хихикает:   — Нет. — Биатрис не может ей поверить, она буквально вывихнула девушке запястье. Желая поднять настроение, она протягивает свободную руку и хлопает Эйву по лбу. — Ой! Для чего это было? — восклицает Эйва, потирая ушибленную кожу.  Биатрис нахально ухмыляется:   — Просто хотела проверить твои болевые рецепторы. Заканчиваю повязку и отступаю. Прежде чем Биатрис встаёт, Эйва смеётся.  — Не могу поверить, что ты боишься фильмов ужасов. Биатрис просто закатывает глаза:  — Я не шрам… Её прерывает Эйва, которая повышает голос:   — Не ври себе. Я видела тебя всё время, и как ты это объяснишь? — Она держит своё раненое запястье. Биатрис молчит. У неё нет оправдания. Эйва снова заполняет тишину. — Ничего, в следующий раз я пойду с тобой в библиотеку. Но после этого ты должна остаться и смотреть со мной! Мы по очереди.  Глаза Эйвы встречаются с Биатрис, и Биатрис не может не затаить дыхание. Такой простой компромисс. Детский даже. Ухмылка Эйвы не сходит с её губ, она всё ещё дарит Биатрис ту же яркую улыбку. Ей кажется, что если она будет смотреть на неё слишком долго, то может ослепнуть. Биатрис кивает. Это всё, что ей нужно сделать, и Эйва вытаскивает свой мизинец.  — Обещание Пинки.  Сначала она удивлена этим жестом, но быстро исчезает. Это Эйва. Всё это? Это Эйва. От любви к фильмам ужасов до умоляний Биатрис остаться, до смеха, когда у неё вывихнули запястье, до обещания мизинца. Это всё Эйва. Постоянные прикосновения, поиски её, взгляды, проведённые через всю комнату, каждый раз, когда она поворачивает Эйву прямо туда. Это всё Эйва. И ничего себе, Биатрис любит каждую миллисекунду этого. Она хочет греться в аромате Эйвы и слушать её голос каждый час дня. Боже, как же она хочет быть первой, кого Эйва увидит утром, она хочет услышать её смех, хочет почувствовать её прикосновение, почувствовать её запах. Она хочет Эйву. — Я тебя люблю. Слова сорвались с губ Биатрис прежде, чем она успела их остановить. Теперь она в ужасе, быстро извиняется, и она не хотела этого, что звучит резко, но она не хочет повторения католической школы. У неё не может быть повторения. Она слишком заботится об Эйве. Она любит её. Быстрая болтовня Биатрис прерывается парой прижатых к ней губ. Стол, стоящий между ней и Эйвой, был отброшен в сторону. Её щеку обнимает забинтованная рука. Она целует Эйву. Момент был слишком коротким, она не двигалась. Эйва отстраняется, и в её глазах появляется искра неуверенности. Её рука не отрывается от щеки Биатрис. Она больше не улыбается от уха до уха. Биатрис отбрасывает свои мысли, ей нужно увидеть улыбку Эйвы. Поэтому она целует её. Она наклоняется и целует её, вставая при этом. Одна рука запутывается в волосах Эйвы, а другая лежит у неё на плече. Кажется, что этот момент длится вечность, но когда им нужно разойтись, чтобы глотнуть воздуха, кажется, что этого было недостаточно. Их лбы соприкасаются, глаза ищут друг друга. Они остаются так какое-то время, просто наслаждаясь присутствием друг друга. — Напуганная кошка, — шепчет Эйва, прежде чем прижаться губами к Биатрис. *** Биатрис любит фильмы ужасов.