Is this taboo?

Джейсон метался по собственному кабинету в поисках сахарницы, пока за окном бушевал ноябрьский ветер, а Мэдди беспокойно сопела, сидя на кушетке, наблюдая за Рэйжем и держа в руках чашку бордового чая. Наконец, сахарница была на столе, а брюнет устроился в своём кресле, помешивая свой чай с чабрецом и шалфеем и действительно спокойно глядя на Мэдди. Слава богу, никто из коллег не задавал лишних вопросов, когда они увидели рыдающую Мэдди под руку с главврачом, иначе пришлось бы долго и муторно рассказывать едва ли не всю историю. - Мэдди, тебе полегче? - осторожно и вкрадчиво спросил Джейсон, скрещивая ноги и отпивая немного ароматного чая из железной кружки. - Д..Джейсон, я .., - её речь всё ещё прерывалась от всхлипов, - Я полагаю, что ты немыслимо...глуп. Тут же брюнет увидел и ощутил, как прямо в его голову прилетела увесистая чашка с кипятком, ошпарившая его и едва не выбившая из него сознание, но чего только ему не пришлось пережить, чтобы выработать по-настоящему зверскую силу и нечеловеческую стойкость. Он, ошарашенный и взбудораженный, вскочил, отряхиваясь, и отпрыгнул назад от девушки. - Мэдди, прекрати, я просто хочу поговорить с тобой, - он выставил перед собой руки, умоляющим жестом пытаясь остановить обезумевшую маньячку, - Я не причинил бы тебе зла, прошу, поверь мне! - Допустим, я доверюсь тебе, а что потом? Ты прибьёшь меня в наказание за все совершённые мной убийства, а? - кричала она в истерике, одновременно рыдая и выискивая взглядом, что бы ещё метнуть в доктора, - Ты же сама справедливость во плоти, не так ли? - Прошу, успокойся, - не отступал Джейсон, - Перестань кричать, успокойся, я тебе обещаю, всё будет хорошо. После этих слов что-то быстро мелькнуло, и Рэйж почувствовал острую боль в левом плече. Вытащив из раны канцелярский нож, который так метко бросила в него Мэдди, он не на шутку разозлился. Если чёртова девка не хочет по-хорошему, значит будем по-плохому. Он снова сделал спокойное выражение лица и завёл руки за спину, бросив окровавленный нож на пол. Багровое пятно на его халате в районе плеча начало разрастаться. - Мэдди, я не стану как-либо вредить тебе, я просто хочу тебе помочь, - он стал приближаться небольшими шагами, стараясь не пугать психопатку, - Не бойся, я ничего не стану с тобой делать. Мэдди стояла, замерев и тяжело дыша, по её щекам катились слёзы, падая с лица на пол, руки подрагивали в напряжении. Джейсон подходил всё ближе и ближе, пока наконец не приблизился на расстояние, на котором можно было её обнять, что собственно он и сделал. Она стала понемногу расслабляться, отвечая на его касание, но внезапно она укусила его, да так сильно, что он зашипел от боли, моментально вонзая в её шею шприц и вгоняя в неё снотворное. Она отскочила от него, но было уже поздно. В глазах у неё всё превратилось в мутную карусель, ноги прекратили её держать, и она опустилась на кушетку, вскоре и вовсе повалившись на неё, закрыв глаза. Джейсон наблюдал за всем этим с искренним сожалением; он вынужден был это сделать, иначе она бы не успокоилась. Ему самому было больно и неприятно от собственного поступка, в её глазах перед тем, как она отключилась, сияли тысячами капель непонимание и печаль, почему же он нарушил своё обещание. Джейсон уселся на своё кресло и, быстро обработав и перевязав рану в плече, подумал, как бы сделать так, чтобы Мэдди по минимуму волновалась, когда проснётся. Он поднял её на руки, почему-то она была невообразимо лёгкой. Джейсон отнёс её в свободную палату, неподалёку от своего кабинета, и положил там на некое подобие кровати в углу. Вся камера была без единой твёрдой поверхности, всё вокруг было обито мягкими белыми поролоновыми подушками. Спустившись вниз, на второй этаж, главврач поручил Джулс Найф и старенькой медсестре переодеть Мэдди в больничную рубашку и оставить её в покое, закрыв перед этим дверь на все имеющиеся замки, а сам поспешил на выход из больницы, снова уходя в лес. Гуляя между несколько заиндевелых деревьев, Джейсон всё раздумывал, как бы так подступиться к ней, чтобы одновременно выведать у неё всю необходимую ему информацию касательно её самой и не напугать или, что ещё хуже, не взбесить. *** ...Поздним вечером малютка Элис Нёрс шла по улице, спеша домой и боясь получить выговор от строгой матери. В голове крутился весь прошедший беззаботный день, проведённый в компании друзей среди бесконечных игр, посиделок на скамейке и прогулок по району. Как же сильно не хотелось тогда двенадцатилетней девчушке, чтобы этот день подходил к концу, ведь с завтрашнего дня начиналась учебная неделя, выходные остались позади. Внезапно ей зажали рот, утаскивая назад, в тёмную арку, которую она только что миновала. Тело её моментально сжалось от ужаса и непонимания, что происходит. Она билась, вырывалась и пыталась ударить того, кто её поймал, ногами, но попытки были тщетны. Она пыталась кусать руку, пережимавшую ей рот, от которой противно пахло табаком и землёй, что-то нечленораздельно мыча, но в какой-то момент она почувствовала, что её сильно ударили спиной и головой о стену. В глазах всё поплыло, но она смогла различить огромный чёрный силуэт, нависший над ней. Элис только спустя несколько секунд смогла различить мужчину, оглядывающего её со странной ухмылкой и всё так же держа её рот рукой. Вскоре рука эта убралась с её лица, и она смогла вдохнуть полной грудью и хотела было уже что-то сказать, как её рот заполнило что-то, похожее на тряпку. От этого чего-то ужасно пахло, и ощущать это у себя во рту было крайне противно, но и избавиться от этого она не могла, поскольку её руки неизвестный возвёл над её головой, крепко держа её запястья своей рукой. - Тише, тише, - послышался хриплый, низкий голос, - Если не будешь брыкаться, я сделаю всё быстро и не больно. Элис с немым укором и ненавистью смотрела в глаза человека, напавшего на неё, всё ещё пытаясь ударить его ногами, но он недвусмысленно надавил своим коленом между её бёдер, силой заставляя её раздвинуть ноги. Из глаз девочки полились слёзы вместе с осознанием неизбежности ужасного поступка, который вот-вот должен был произойти. Свободной рукой мужчина расстегнул свои штаны и стянул с бедной Элис трусики, предварительно с силой вдавив голову девочки в кирпичную стену, отчего в её глазах всё смешалось, внизу разразилась нестерпимая боль, девочка пыталась кричать, но вонючая тряпка во рту не давала даже нормально вдохнуть, что уж говорить о крике. Боль внизу увеличивалась с каждым толчком незнакомца, силы сопротивляться иссякли, поэтому она просто повисла почти что мёртвым телом в руках насильника, беззвучно рыдая и стараясь отвлечь себя от боли, которая выросла настолько, что перешла в мозг и стучала в висках, сдавливая их всё сильнее. Где-то в районе диафрагмы как будто что-то взорвалось, оставляя глубокий след дискомфорта, лёгкие болели от недостатка кислорода, желудок болел от голода и отвращения, как вдруг туман в голове стал прорезать невнятный, но становящийся с каждым словом всё отчётливее, голос. " Борись, борись, что ты растеклась как тряпка по стенке, не видишь что ли, что сейчас идеальный момент для удара?" Элис даже показалось, что этот голос рассмеялся. Она открыла глаза и увидела противное потное лицо рядом со своим и почувствовала, как отвратительный запах дешёвого пойла вливается в её нос вместе с такими же отвратительными мокрыми поцелуями, которые оставлял человек на щеках и шее Элис. От всего, что она чувствовала, ей стало настолько противно, что она что есть силы ударила насильника ногами, одной ногой попав куда-то в плечо, а другой в бедро. Маньяк, явно потрясённый такой силой, отшатнулся назад, уронив девочку на асфальт. Элис тотчас же перевернулась, сев на колени, и вырвала кляп из своего рта, отплёвываясь и жадно глотая желанный воздух. - Ах ты сука мелкая! - мужчина одним скачком приблизился к ней, и Элис почувствовала, как теперь её рот занимало что-то большое, горячее и плотное. " Кусай, дура, или ты ждёшь, когда он тебя задушит?" - прокричал всё тот же твёрдый голос в голове, и Элис решила его послушать. Она со всей дури сжала челюсти, заставляя маньяка заорать во всю глотку и потянуть её за волосы назад, в попытках вытащить из её рта свой член, но Элис надёжно вгрызлась в него зубами, уже чувствуя на языке солоноватый, слегка железный привкус крови. Она сильнее и сильнее сжимала челюсти, слушая вопли насильника и истерический хохот в голове, пока наконец её челюсти не сомкнулись, заставляя кровь литься по её подбородку и пищеводу и оставляя во рту мерзкий и сильно уменьшившийся в размерах кусок плоти, который Элис незамедлительно выплюнула на асфальт. Девочка поднялась на ноги, глядя на скулящего и сжавшегося от ужасной боли мужчину, лежащего неподалёку. Он что-то бормотал себе под нос. "Чего ты встала, прибей к чёртовой бабушке этого ублюдка!" - верещал голос в голове, заполняя все сознание Элис . Зрачки её сузились, несмотря на полумрак, окровавленные губы изогнулись в улыбке, и она, ведомая неизвестным голосом, направилась к мужчине. Последний, увидев это, начал отползать от неё назад, видя её едва ли не искрящиеся безумием глаза и бормоча что-то невразумительное, и из всего этого ворчания Элис иногда разбирала шёпот, говоривший "Что тебе нужно? Чего ты хочешь? Прости, прости меня пожалуйста..." - Я... Я голодна, - тихо проговорила девочка и прыгнула на пытающегося кричать мужчину, разрывая его глотку зубами и пальцами со зверской силой. Спустя очень короткое время он замолчал навсегда, а Элис всё также неумолимо раздирала его кожу, подбираясь к крови и мышцам и постепенно утоляя собственный голод, который томно напоминал о себе тягучей болью в желудке и голове. Глубокой ночью белокурая женщина металась по кухне, пытаясь дозвониться в полицию и сообщить о пропаже собственного ребёнка, но вдруг она услышала тихий стук во входную дверь. Женщина бросилась к двери и, открыв её обомлела; на пороге стояла её дочь, её лицо, руки и нижний край платья были в крови, по ногам прямо в аккуратные ботиночки тонкими струйками также стекала кровь. Оторопевшая женщина встала на колени перед дочкой и, взяв её лицо в свои ладони, взволнованно спросила; - Элис, дорогая, что случилось? Где ты была? - Всё уже в порядке, мам, - спокойно и глядя в никуда, ответила девочка, - Я вернулась домой.