Любовь и демоны

Демоны не умеют любить. Когда человеку всю жизнь твердят, что он обладает каким-то качеством, волей неволей, он перенимает это утверждение. Начиная с детского сада, минуя школу и десятки временных работ, Рину кричали: «Ты настоящий демон», «У тебя нет сердца». Мальчишка, чью душу так задевали эти слова, не хотел в это верить. Он плакал, злился и размахивал кулаками. Это всё, что он мог сделать с тем потоком негатива, что выплескивали в его сторону. Чуть повзрослев, когда Сиро объяснил ему ценность дружбы и отзывчивости, подросток перестал реагировать на высказывания так яро. Но меткие стрелы обидчиков иногда попадали с невероятной точностью. Эти стрелы ранили что-то еще живое и горячее в его груди. Рубцы не успевали затянуться, как появлялись новые, все нарастая и нарастая друг на друга. Так его удивительно доброе и преданное сердце покрылось такой толстой броней, вначале обиды, а потом отчужденности, что он сам поверил в то, что его у него нет. Рин помнит тот день, когда умер Сиро. Ведь он впервые не знал, куда себя деть. В грудной клетке невероятно сильно сдавливало что-то. И это что-то не давало дышать и ясно думать. Только создавалось чувство, что оно болит. И болит оно будто от того, что Рин до глубины души на самом деле любил этого погибшего человека. И это чувство в груди рождалось от того, что вопило его задетое сердце. Но Окумура не мог в это поверить. Ведь оказалось, что он и правда был демоном. Рин помнит тот день, когда Идзумо Камики смогла призвать демонов-лисиц, Рин искренне восхитился ей. Её способности были удивительны, ведь она смогла укротить двух сильных демонов. «Невероятно» — подумал он. - «Поразительно». Но когда очередь дошла до Сиэми, что-то внутри него перевернулось. Нии-чан всем видом показывал свою привязанность к Морияме, что никак не вписывалось в реальность Окумуры. «Наверное, он просто рад, что может служить кому-то доброму, как Сиэми» — решил для себя Рин. Но в глубине души что-то засвербело. Рин помнит тот день, когда ему посчастливилось познакомиться с Куро, фамильяром своего отца. Уверенность старшего близнеца в неумении демонами быть искренне преданными пошатнулась во второй раз. Но уже намного сильнее. Тогда, когда обезумевший от горя невероятных размеров кот бушевал на мосту, юноша интуитивно успокоил демона. Оправдать его поведение чувством любви и глубокой привязанности казалось логичнее и убедительней всего. Про себя же подумал «Он, вероятно, был ему очень благодарен». Однако в области груди тогда странно потяжелело. Рин помнит тот день, когда Она впервые появилась перед ним, такая горделивая, строгая, смертоносная, около того клятого колеса обозрения, к фундаменту которого Рину «повезло» упасть. Он опешил. Явственно чувствуя, что она человек, улавливая её сердцебиение, он не вникал, как она могла быть настолько сильна. Он отметил уважение, появившееся в результате демонстрации её способностей. Но у него не было много времени думать о ней, учитывая какой переполох случился из-за Короля Земли. Позже, когда она пропала, Рин честно забыл о ней до тех пор, пока эта девушка не спасала задницы его друзей в том злополучном лесу, когда Окумуру буквально рвало на части от ярости охватившего его пламени. Парень плохо помнил события той ночи, однако, когда Сюра объяснила, то подумал, что благодарен той незнакомке. Рин помнит тот день когда все одноклассники отвернулись от него, узнав кем на самом деле он является. Юноша принял это как должное. Ведь он демон. И не стал пытаться никого переубедить, только антидемоническая фармакология все никак не получалась. Это было обидно. Она появилась спустя несколько дней после того, как Рина отпустили из-под стражи, зашла в аудиторию и представилась «Надзирательницей за вашими проблемными задницами». Постоянно молчала и держалась особняком, всем своим видом показывая, что собирается максимально качественно соответствовать своей «должности». Она долго не встревала в какие-либо конфликты, зарождающиеся между Окумурой-старшим и остальными ребятами, но в один момент голос все же подала. Она среагировала на нападки Сугуро, очень спокойно, но чётко его осадив. Ведь «это так глупо», по её мнению. Судить кого-то по происхождению, откинув все его предыдущие заслуги. Через какое-то время ребята оттаяли, но Рин не стал сильно заострять внимание на её поступке. Он был просто очень благодарен. Рин помнит тот день, когда она впервые подсела к нему за парту. Но не как партнер. Она подвинула стул напротив, стукнув его спинкой о край стола. Села, практически легла на стол, и внезапно начала объяснять то, что у Окумуры все никак не получалось. Он не стал её перебивать и задавать вопросы. Ведь ему и правда становилось понятнее. Он лишь тогда невольно подметил, что голос её с легкой хрипотцой и особенно ласков. Ему это нравится, но он не придает этому большого значения. Ведь, когда Окумура Рин чувствует, как тепло затапливает его с головой, скорее всего это облегчение от выполненной задачи. От того, что у неё был дар преподавания очевидно больший, чем у Юкио, и говорила она очень тихо, чтобы не мешать остальным ученикам. Рин помнит тот день, когда захотел поближе познакомить её с остальными ребятами. Она оказалась достаточно взбалмошной и падкой на шутки, так что быстро влилась в их компанию. Она много смеялась тогда и была невероятно красива, окутанная ореолом заходящего солнца, что так выгодно обрамляло своими лучами её непослушные шоколадные локоны с легкой кучерьмой. Ему это нравится, но он не придает этому большого значения. Ведь, когда Окумура Рин чувствует, как от восхищения перехватывает дыхание, скорее всего это просто отдышка. Совершенно не имеет значения то, что он никуда тогда не бежал, а дыхание восстановилось лишь много позже, когда он совсем потерял её из виду, уходящей в сторону своего дома. Рин помнит тот день, когда она впервые попробовала его еду. Это был чья-то идея. Встретиться всем вместе в общежитии парней и провести время за простым общением. Старшего из близнецов эта идея зажгла, и он решил приготовить несколько блюд на закуски. Все остальные ребята, знающие о кулинарном мастерстве Рина отреагировали достаточно спокойно, хоть и благодарно. Но она… совершенно его смутила, замирая в своем восхищении и приговаривая о готовности выйти за него замуж. В груди тогда что-то кольнуло. Ему это нравится, но он не придает этому большого значения. Ведь, когда Окумура Рин чувствует, что его лицо и шея сильно покраснели, а внизу живота что-то скрутило, скорее всего это от того, что стало жарко от разогревшейся плиты, а съеденный ранее обед был явно не совсем свеж. Рин помнит тот день, когда Юкио внезапно исчез. Рин был невероятно истощён. Ранее беззаботное поведение сменилось рассеянной задумчивостью. Она не могла этого не заметить. Когда она начинает успокаивать его из-за пропажи Юкио, он всего лишь перестает нервничать. Рин не уклоняется от её объятий, а кладет голову ей на плечо в ответ. Ему это нравится, но он не придает этому большого значения. Ведь, когда Окумура Рин чувствует, как по телу разливается тепло, скорее всего это потому, что близость её подбадривающая, а он просто не выспался и немного устал. Рин помнит тот день, когда она впервые запела. Её голос нельзя было отнести к категории невероятных. Её голос не был из тех, про которые говорят «от Бога». Но он был очень мягок, щедро приправленный её эмоциональностью, когда она проживала ту песню, что пела. Он смотрел на неё, еле дыша. Не отводя взгляд, потому что не мог. Смотрел так долго, что когда она взглянула не него в ответ, он не стал отводить взгляд. Она пела о чем-то нежно, глядя на него, а он терялся. Ему это нравится, но он не придает этому большого значения. Ведь, когда Окумура Рин чувствует, как от охватившего его очарования он буквально не властен над своим взглядом, скорее всего это потому, больше не на что особо смотреть, а так он давал ей понять, что внимательно слушает. Рин помнит тот день, когда осознал, что она часто прикасается к нему. Это были мимолётные прикосновения, как бы вскользь. Совершенно ни к чему не принуждающие. Дотронуться до его кисти, когда она пытается обратить на себя внимание. Взять за локоть, чтобы не потеряться в толпе. Положить руку на плечо в знак поддержки или признательности. Сесть рядом, прикасаясь своим бедром к его, когда они очередной вечер решают провести за разговорами на крыше. Вытереть еду с щеки, потому что, ну Рин, надо признать, не очень аккуратно ест. Взлохматить волосы, когда он сделал что-то, что она посчитала милым. Он понял это далеко не сразу, но как-то поймал себя на мысли, что при встрече с ней уже ожидает, что она, как обычно, приобнимет его за талию. Ему это нравится, но он не придает этому большого значения. Ведь, когда Окумура Рин чувствует, как от нежности щемит в груди, скорее всего это потому, что он достаточно тактильный парень, а раньше редко это получал. Рин помнит тот день, когда увидел насколько тосклив её взгляд, когда она смотрит на небо. Она тогда ждала его на «их» месте, потому что он немного задержался. Она не заметила его появления, поэтому он мог понаблюдать за ней издалека. Она подняла свои глаза наверх и смотрела так, как смотрят на того, кто отнял у тебя всё ценное. С обреченностью, мольбой, обидой. Ему это не нравится, но он не придает этому большого значения. Ведь, когда Окумура Рин чувствует, обеспокоенность её состоянием, скорее всего это потому, ему не хочется, чтобы кто-то настолько хороший испытывал негативные эмоции. Рин помнит тот день, когда они впервые поцеловались. Это произошло по самой банальной причине. Они напились. Тогда Сюра захотела устроить мини-поход в ближайший лес. А с учётом её взбалмошного характера и отсутствия Юкио (он не смог пойти из-за работы), у них оказалось очень много алкоголя. Все подростки достаточно быстро захмелели, и валялись где-то дружной кучкой, глупо хихикая и рассказывая свои постыдные истории. Рин же с ней сидели поодаль и вполголоса разговаривали. Алкоголь пробил на откровения, поэтому когда градус разговора поднялся, а доверие зашкаливало, они уже сидели друг напротив друга очень близко. Их колени соприкасались, а из рук в руки ходила последняя сигарета, которую они раскуривали на двоих. Их лица находились очень близко, и Рин честно не может вспомнить, кто первый поддался вперёд, заглядывая в глаза напротив. Ему это нравится, но он не придает этому большого значения. Ведь, когда Окумура Рин чувствует, как от взволнованности перехватывает дыхание, он думает, что пора бы перестать курить, ибо слишком уж часто это происходит в последнее время. Рин помнит тот день, когда она впервые укусила его за ухо. Их отношения после первого поцелуя начали развиваться стремительно. Не было какой-то неловкости на утро, после пьяной ночи. Они поговорили о произошедшем и, здраво рассудив, что им обоим было приятно, решили попробовать что-то из этого слепить. Она начала прикасаться к нему еще упорнее, но теперь не так невинно, как в прошлом. Покусывая его шею, засовывая руки под кофту, она часто садилась к нему на колени или за спиной, обнимая и поглаживая. В один из таких моментов она и сделала это. Сидя за ним, горячо дыша, она нежно провела носом по ушной раковине, а после прикусила мочку. Ему это нравится, но он не придает этому большого значения. Ведь, когда Окумура Рин чувствует, как от удовольствия покалывает кожу, он думает, что на ласки любое существо отреагирует так же. Рин помнит тот день, когда она схватила его за хвост. Вообще эта часть его тела была чрезмерно самостоятельной. В те моменты, когда Рин не обвивает его вокруг торса, он буквально живет своей жизнью. А еще явно задался целью проецировать все эмоции парня через себя. В тот вечер они сидели в его комнате, смотрели какой-то боевик. Рину всегда нравились такие фильмы, особенно те моменты, когда происходили эпичные схватки. Поэтому когда настал подобный момент в сюжете, хвост, на который парень совершенно не обращал внимания, начал взволнованно вилять из стороны в сторону. Конечно, её это заинтересовало. Она наблюдала за ним некоторое время, а потом осторожно схватила почти за самое основание, внимательно наблюдая за переменами в Рине. А он просто замер. То ли от того, что эти ощущения были для него в новинку, то ли от чувства загнанности в угол. То ли от еще одного чувства, которое он никак не мог идентифицировать. Не удовлетворенная такой реакцией, она медленно и аккуратно повела рукой к самой кисточке. А Рин в это время медленно и аккуратно чуть не отдал Богу свою дьявольскую душу. Те ощущения, что рождались в его теле, когда она ласково трогала его хвост, сложно было описать словами. Словно волна чего-то жаждущего пробегала по его телу, все нервные окончания становились сверхчувствительными. А ещё он тогда решил, что система климат контроля даёт лиха, меняя температуру в помещении с пекла на адский холод в секунды. И он извивается перед ней, не смея вырвать из её рук хвост, совершенно потерявшийся в своем восторге от неё и от тех ощущений, что дарят её руки. Ему это нравится, но он не придает этому большого значения. Ведь, когда Окумура Рин чувствует, как от возбуждения жар со всего тела начинает концентрироваться в одном очень определённом месте, он ни о чем не думает, потому что буквально не в состоянии собрать мысли в кучу. Рин помнит тот день, когда они впервые занялись сексом. После того, как её любимой игрой стали вечные ласки его хвоста, парню стало очень тяжело. Тяжело от невероятного напряжения между ними, от непрекращающихся мыслей о ней, от постоянного сбитого дыхания, от каменной эрекции в его штанах, от исключительно ледяного душа. Тяжело от того, как сильно он изнывал от желания. И не то, что бы она ему отказывала. Но он не пытался перешагнуть эту черту, подсознательно боясь того, что она отвергнет его. Поэтому парень крепчал, кряхтел, сдерживался до тех пор, пока всё-таки не снесло. Его голову, тяжеленные якоря его физического самообладания, высоченные стены его эмоционального контроля. Хотя о чем он. С ней эти стены слетали моментально. Окончательно доконала она его у себя в гостях. Они сидели за узким кухонным столом, что-то пили, что-то ели, о чем-то говорили. Вроде как. Он плохо запомнил, веди его хвост вновь оказался в её тисках. Она сжимала его, гладила, массировала, при этом умудряясь смотреть на него с таким жаром в глазах, что в его глазах буквально мутнело. Когда ко всем прочим пыткам она медленно провела кончиком ноги вверх сначала по его икре, потом по бедру, наконец слегка надавив на пах, он сорвался. Схватив её за ворот толстовки, он рывком положил её на тот самый стол, предварительно хвостом скинув на пол всё, что находилось на поверхности. Не в силах терпеть более, он с животным рвением впился в её губы, склонившись над ней. С обожанием. Ему было не очень важно, оттолкнёт она его, или притянет ближе, он пустил ситуацию на самотёк. Так же резво, как он поцеловал её, он взобрался сверху, прижимаясь стоящим членом к её лобку так, что из глаз сыпались искры. Забираясь своими руками под одежду, сжимая её мягкие изгибы так, что при всём желании она не смогла бы его от себя оторвать. Раздевая её и целуя самозабвенно везде, куда мог дотянуться. Всё, что происходило между ними тогда, он запомнил очень смазано, но не потому что он не хотел. А потому что его ощущение мира разделилось на «до» и «после», когда он наконец вошёл в неё. Резко, вдохновенно, с жаром. Мир в его глазах померк, а потом ослепил. Рассыпавшись на атомы, а после собравшись вновь в виде человеческой девушки, что лежала под ним, с чувством прижимая его к себе. Целуя его полуоткрытые губы, зажмуренные веки, вжимая пятками его таз в себя сильнее. Она просила его тогда о чем-то. Стонала, потерявшись в своих ощущениях. Умоляла его взять её так сильно, неутомимо и яростно, как он только может, что бы в ней не было и капли неуверенности в том, что она от начала и до конца его. И видит Бог, он мог. Они вцепились в друг друга крепко, обхватив руками, прижавшись друг другу так, что амплитуда движений его бёдер была не так уж и велика. Целовались беспрерывно, пытаясь отдать друг другу все чувства, бушующие в них. И выпивали их с благодарностью и жадностью, на какую были способны. Рин терялся от тех ощущений, что испытывало его тело, от эмоций, что испытывала его душа. Он не понимал. Не знал. Многим позже, когда они так и остались лежать не её кухонном столе, их дыхание пришло в норму, а мысли смогли вновь формироваться в голове, Рин пытался все обдумать. Укротить этот ураган, успокоить, разложить на части, чтобы по отдельности рассмотреть, изучить. Докопаться до истины, до первоисточника этого безумия. Но он не мог. Не тогда. И ему это нравится… Ему это нравится. Рин помнит тот день, когда её сильно ранили. В той роковой битве с отцом близнецов она стянула на себя большую часть демонов, вырвавшуюся из врат. Многие успели разбежаться по миру, но самые жестокие, сильные сразу же набросились на людей. Она смогла выстоять до тех пор, пока братья не разрушили врата, пока к ней не пришла подмога, но была чрезвычайно сильно ранена в бою. Она потеряла сознание, а после того, как ей оказали помощь медики и экзорцисты, неделями не приходила в себя. Рин ещё раз пережил всё то, через что прошёл после смерти старика и пропажи брата. Ему это не нравится, и он пытается не придавать этому большого значения. Ведь, когда Окумура Рин чувствует, что из-за глубокой привязанности не может отойти от её палаты даже ради сна, скорее всего это от того, что он не хочет испытывать сожаление за её смерть по его с братом вине. И не особо важно, что когда она очнулась, он буквально раскидал всех в стороны в своем нетерпении добраться до неё. Увидеть её. И быть первым, кого она увидит, открыв свои глаза. И что бы не происходило, Рин никогда не сомневался в том, что все его действия и эмоции по большей части были продиктованы очень логичными вещами. Поэтому, когда Окумура Рин чувствует, как сжимается его сердце, встретившись с ней взглядом, скорее всего это кардиалгия. Но он уже не был в этом уверен. Рин помнит тот день, когда он впервые поделился с ней своими чувствами. Он рассказал ей буквально обо всем, что он испытывал по отношению к отцу, брату, друзьям. По отношению к ней. Весь этот беспощадный вихрь, который он никак не мог ни подчинить, ни понять, а потому и принять до конца. Рассыпаясь перед ней в бессвязном потоке слов, он надеялся, что и в это раз она сможет ему помочь. Ему объяснить. — Я просто не понимаю, милая, разве я могу… — парень говорил сбивчиво, погруженный в свои мысли, — Ведь они оказались правы, и я все время думал… Но этого не может быть, ведь, как тогда объяснить это всё? Всё, что между нами… — он посмотрел на неё, — ты понимаешь? Прошу, пойми… — Рин хватает себя за волосы, сгорбившись, — Потому что я больше не могу так. Всё это, чересчур для меня. Я думал, что с ума сойду, когда ты лежала там, почти так же сильно, как когда ты лежала подо мной… Но это разные степени схождения с ума, понимаешь, малышка? Ведь, — он вновь нашёл её взгляд, выглядя разбитым, — то, что я испытываю к тебе… Никогда и не к кому. Так сильно, и в груди так жмёт, все время жжёт… И чёрт, родная, это чувство… Это убийственное чувство… Что это? — Любовь.