Кисэн

Вода меняется, лишь горы неизменны. И днем и ночью вдаль текут потоки. Так человек: ушел и не вернется.

Молодой омега щипками осторожно касался жуаня, и по комнате разливались звуки, похожие на пение соловья и молодых кеноров. Полуденное солнце пробивалось сквозь прозрачные занавески, а пылинки невесомо порхали в воздухе. Пушистые ресницы подрагивали при каждом касании идеально ровных пальцев, а вишневые губы слегка приоткрывались на вздохах. Все движения были сбалансированные, плавные и мягкие, похожие на пластику изящной рыси, которая ласкалась в лучах солнца, принимая все тепло света. Комнату заполнял легкий аромат красных хризантем, который перемешивался с запахом свежего морского бриза. Рядом под звонкие струны жуаня танцевал второй молодой кисэн, так же омега как и его брат. Черные, смоляные волосы были собраны в аккуратный пучок и заколоты шпилькой с небольшой подвеской из розового жемчуга, которая звенела при каждом плавном выпаде молодого кисэна. Шелковое кимоно было немного расслаблено, чтобы можно было делать движения, и ноги проскальзывали в разрезы ткани. В руках, маленькими пальчиками, были охвачены бамбуковые ножи, с которыми Чимин тренировал свой танец. Последняя нота жуаня отдала звонким эхом в сознании обоих, и о деревянный пол застучали такие же деревянные, ненастоящие, бутафорные ножи, как и эмоции, которые отыгрывались на кукольном лице кисэн. Его алые губы трогала легкая изящная улыбка как нежный бутон розы, но она была притворная. Это все было маской и искусной актерской игрой Роль кисэн стать теплым ветром для альф, избавить их от всех проблем, подарить им «первое цветение». Вот для чего они были рождены. Их мать также была кисэн и по всем традициям этого ранга дети кисэн становились тоже кисэн. Не имея право на выбор, они становились заложниками обстоятельств. Они походили на лимонных корелл, которых закрыли в золотых клетках. Они принадлежали всем, но и не принадлежали никому одновременно. Но самое ужасное, они не принадлежали даже себе. Быть кисэн — быть первым цветением сакуры и обсыпать поцелуями острые углы душ альф как лепестками все той же сакуры — Ну как тебе, Тэхен? — омега быстро повернулся к брату, от чего подвеска на шпильке весело зазвенела. На что брат лишь тихо и спокойно открыл закрытые глаза, и голубой взор остановился на омеге напротив него, который поправлял растрепанное кимоно. — Что ты говоришь? — Тэхен посмотрел на своего брата и безэмоционально спросил его. — Ты снова увлекся игрой, что ничего не видел, — кисэн устало сел на пол поправляя пряди, которые выбились из безупречного пучка, такого же безупречного, как и сам омега. — Прости, Чимин. Ты же знаешь как на меня действует жуань. С ней я отрекаюсь от реальности и ухожу в свой мир. Там, где мы свободны и вольны делать, что захотим, — Тэхён встал, разглаживая складки на своем кимоно. — Я еще столько раз увижу, как ты танцуешь. Так что не расстраивайся. Уверен, ты был неотразим. Как и всегда. Ведь ты и сам знаешь, насколько можешь быть очаровательным. И Тэхен покинул помещение, оставляя за собой след из аромата красных хризантем. И он растворился в теплом воздухе, будто и вовсе там его не было. Он казался нереальным, как и его обладатель. Хрупкая фигура шла по зеленой траве под одно раскидистое дерево, крона которого создавала огромную тень. Пальцы сжимали жуань, надавливая на струны. Тэхен сел под дерево и начал играть импровизированную мелодию, которую знал лишь он один, а бархатистый голос начал складывать строки хайку. И остались только они вдвоем. Музыка и Тэхен. Ветер аккуратно поднимал передние пряди и ласкал кожу. Он дышал полной грудью, пытаясь запомнить каждую деталь этого ветра, запечатлеть его в своих легких. Солнце изредка пробивалось под ряд пушистых ресниц и своим теплом согревала все внутри. Сердце билось спокойно и монотонно и Тэхён был в гармонии с собой. Ничто не могло разрушить его прекрасный мир. Чимин продолжал практиковаться в танцах. И изредка, когда Тэхён открывал глаза, он украдкой смотрел на своего брата и восхищался его грациозностью и изящностью. Он напоминал цветок ликориса. Такой же тонкий, стройный и хрупкий. Глубокий вдох и снова музыка начала разливаться как ручей.