Взгляды слаще поцелуев

Над горизонтом все еще нависал туман, когда Чэн встал с кровати и побрел на кухню. Цзинъи будет спать почти до обеда, если не разбудить его вовремя. Рука по привычке коснулась кнопки электрического чайника и тот вмиг приятно зашумел, нагревая воду. Ваньинь потянулся, удовлетворенно выдохнул, как только косточка в позвоночнике приглушено хрустнула. Вчера слишкои долго сидел за работой и не сразу понял, что все это время не менял позы. Теперь все мышцы были словно налиты сталью, но Чэн все равно чувствовал, что его разум прояснился. Он давно задумывался о том, чтобы возобновить свои беговые тренировки, но постоянно был занят тем, что пытался успеть закончить главу к дедлайну. Сегодня редакторы начнут работать с новым материалом, а к концу месяца он получит первый экземпляр своего романа. Их с сыном дом был буквально наполнен его книгами. Все они были нераспечатаны и зачастую оставались в пленках на несколько лет. Ни на одном форзаце его работ не было его фотографии - одно из его условий, которое он выдвинул, подписывая контракт. Однако, давние поклонники его творчества знали, что, пусть романы и подростковые, наполненные наивностью и атмосферой первой любви, не имевшие счастливого конца, были написаны не омегой, как могло бы показаться, а альфой. Вот только имени его никто не знал, лишь псевдоним - Саньду Шеншоу. Ему всегда казалось странным, почему книги со столь грустным концом имеют поклонников. Впрочем, ему это было не важно. Главное, что на гонорары он может позволять себе жить, как человек среднего класса, и обеспечивать сына. Ложка звенела в воде, стучась о бортики чашки. Чэн не добавлял сахар, но от привычки не избавился до сих пор, хотя и прошло шесть лет. Скрипнула половица - Ваньинь взял на заметку починить ее в ближайшее время - и дверное стекло тонко звякнуло из-за движения. Цзинъи отодвинул стул и с пыхтением на него залез. Он бы очаровательным пухлым ребенком, которого баловали едва ли не с рождения. Вернее, давал все, что мог дать Цзян Чэн. Когда была жива сестра с мужем, которые частенько их проведывали, о нем заботились вдвое больше. Чэн поставил перед сыном стакан с соком и принялся разогревать ужин. - Поспал бы еще немного, Цзинъи. - сказал Чэн, перекладывая лук в общую тарелку. - Ехать еще не скоро. Их еженедельные поездки в город давно стали обыденностью, но сегодня был особый день. Вечером приедет племянник и перед его приездом нужно было закупиться продуктами, которые в пригороде было не достать. Еще нужно было заехать в издательство и дать краткое интервью перед выпуском нового романа. А еще не помешало бы выговориться Вэнь Цин о наболевшем, тем самым он предотвратит ссору с племянником. В последнюю их встречу, около года назад, Цзинь Лин был на грани срыва, а Цзян Чэн, вместо того, чтобы успокоить его, накричал. В его памяти еще были свежи воспоминания о похоронах родителей. В час, когда он узнал об их смерти, он пеленал годовалого на тот момент Цзинъи, который вечно пытался схватить его то за палец, то за ниспадающие из высокого хвоста пряди волос. Сестра говорила по телефону с мужем на кухне и Цзян Чэн сам не помнил, почему, но перевел взгляд на включенный телевизор. В новостях рассказывали о разбившемся самолете - следствие неисправного двигателя, который взорвался и загорелся во время полета. Цзинъи заплакал, когда Цзян Чэн отвлекся на новости. А когда позвонили сестре, Ваньинь от чего-то подумал, что сын плакал вовсе не из-за этого. После похорон, Цзян Чэн вел себя также, как и Цзинь Лин после похорон Яньли и Цзысюаня. Разница была лишь в том, что у Ваньиня была Яньли, а у А-Лина - Ваньинь. Похороны с интервалом в пять лет - не то, что Ваньинь хотел пережить. Поэтому, увидев истерику племянника и учуяв приток феромонов, он лишь накричал и приказал держать все в себе, имея ввиду феромоны. Стоило тогда уточнить. Стоило просто поговорить. Стоило успокоить и обнять, как когда-то сделал Яньли, когда Чэн смотрел на сосуды с прахом отца и матери. Много чего стоило сделать, прежде чем принимать последствия. Не сойти с ума Цзян Чэну помог Цзинъи. О нем нужно было заботиться. Он все еще был ребенком и у него был Цзян Чэн, который не в коем случае не должен был исчезнуть. В отличии от А-Лина, который в тот же день собрал вещи и уехал учится в город. Ваньинь не возражал - племяннику было уже двадцать один и им обоим нужно было остыть после всего, что они наговорили друг другу. Он был не против, пока дни не сложились в месяцы, а те - в целый год ожидания. А-Лин не отвечал на звонки, а сообщения игнорировал. За все это время они обменялись лишь поздравлением на день рождение со стороны одного и тонну вопросов со стороны другого. В это же время рядом с Цзян Чэном всегда находился Цзинъи, который еще совсем ничего не понимал и любил улыбаться. Наивность сына стала надежным якорем - вот, кому можно было дать все. Именно его нужно было защищать от внешнего мира, что когда-то несколько раз хлестко ранил самого Цзян Чэна. Ваньинь сделал из их далекого от городской суеты дома безопасную крепость, целый мир лишь для двоих. Неделю назад давно затихший телефон пиликнул поздно ночью. Писал Цзинь Лин. Рассказал, что связался с родней со стороны отца, под опекой одного из многочисленных дядюшек все же выпустился из университета и готов встретиться с Ваньинем. Тот едва ли не расплакался от переполнивших его эмоций. От радости, что племянник про него не забыл, и от злости, что вспомнил о нем только сейчас. Тот его уход был слишком резок, неожидан. Юй Цзыюань, со всей своей алфьей гордостью, сказала был, что Цзяны не убегают от проблем. Однако проблема была в двух пунктах. Во-первых, А-Лин был на половину Цзинем. А, во-вторых, он был омегой. Цзян Чэн понимал Цзинь Лина лишь на половину - всей же он был Цзяном и альфой. Но другая его половина твердила, что, не будь у него Цзинъи, он поступил бы также. У А-Лина не было причин оставаться, его ничего не держало. Цзян Чэн не стал для племянника тем, кем для него самого стал Цзинъи. И он сильно жалел об этом. - Пап, а как ты понял, что тебе нравится отец? - рука Ваньиня дрогнула, когда он поставил нагревшуюся от горячего риса тарелку перед Цзинъи. Рука дрогнула отнюдь не от нагревшейся посуды, а от вопроса сына. Красивая сказка о любви двух альф, которую он сочинил для ребенка, на деле ночной кошмар, проникший в реальность. Чэн и рад бы забыть о том времени, когда он даже не задумывался об отношениях, не то, что о ребенке. Да вот только такое забыть не получится. Лучше жить в реальности, где в его жизнь пришел альфа, сошедший со страниц красивой сказки. Сказки, в которой в двух его жизнях - реальной и выдуманной - счастливого конца не случилось. Поэтому он натянул безмятежную улыбку, надеясь, что сын поверит в его погибшую, вместе с якобы любимым альфой, любовь. - С чего ты задаешь такие вопросы? - усмехнулся Цзян Чэн, скорее нервно, чем насмешливо. Цзинъи, впрочем, не обратил на это внимание, смущенно надувая щеки. - А-Цин не верит, что она мне нравится. - пробормотал Цзинъи тихо, но Цзян Чэн никогда не жаловался на слух. - Я не знаю, как ей доказать... что, ну... Ваньинь отвернулся, но лишь за тем, чтобы налить себе воды. Его сын в свои шесть лет довольно смел в своих чувствах. Сам Чэн в этом возрасте бегал от любых признаков романтической заинтересованности в его сторону. Однажды в школе даже разорвал отправленную ему валентинку, не читая. Ему были не интересны отношения, до некоторых пор. Он закусывает губу, пытаясь придумать, что ответить Цзинъи. - Знаешь, - начал Ваньинь и сын заинтересованно вскинул голову, когда к нему повернулись со столь желанным для него ответом, - для подобного ты еще мал, вот тебя и не воспринимают всерьез. А может, наоборот, такого рвения бояться. Омеги в ее возрасте... - Она бета. - обреченно вздохнув, сказал Цзинъи. - Ей девять. Она дочь учителя Сяо и всегда к нам приходит на переменах. Она очень добрая и кра-красивая. Ваньинь замолк. Он видел эту девочку несколько раз, когда забирал Цзинъи. Она всегда сидела рядом с учителем сына, держа поблизости трость и выполняя упражнение со шрифтом Брайля. Он зажевал нижнюю губу, думая, как бы сформулировать появившуюся в голове мысль, но не было ровным счетом никаких слов, чтобы Цзинъи все понял. Он, к слову, густо покраснел на последней фразе. Видимо, в лицо он ей об этом не говорил. - Ты говорил ей об этом? - спросил Ваньинь. Не то, чтобы он был экспертом в любовных делах, но он был писателем любовных романов и заядлым любителем романтических сериалов, которые смотрел для вдохновения.Все-таки, какая-то база у него должна быть. К тому же, его единственный друг, Вэнь Цин, хоть и альфа, но все же девушка, а значит им нужно что-то обсуждать. Более того, этот сопливый бред нереально затягивает. Тем временем Цзинъи отрицательно машет головой. Ваньинь обходит стол, который их разделяет, и пальцами перебирает пряди на голове сына. Они все еще сохранили солнечное тепло, которое попадает на его голову из окна. Он неоднократно жаловался, что близкое расположение окна и кровати мешает ему досыпать утром. Видимо, сейчас он тоже проснулся по этой причине. - Твой отец был честным и не замечал моих недостатков. - сказал Ваньинь. Разумеется, он солгал. Лишь выпалил качества идеального для себя партнера, которого никогда не встретит. Кому нужен отец-одиночка, живущий от дедлайна к дедлайну, и до смерти боящийся людей? От такого одни проблемы. - Разумеется, сначала он стал мне другом. - поспешил добавить Ваньинь. - Доедай быстрее и собирайся. Тетя Цин сказала, что приготовила для тебя вкусняшек. Цзинъи не был воодушевлен от перспективы поесть домашней еды Вэнь Цин, так как ни ее саму, ни ее стряпню он терпеть не мог. Отчего-то решил, что та станет его мачехой и заведомо невзлюбил. К тому же, она и правда была строга, но не по характеру. Просто говорила громко, резко и не подбирала выражений. Впрочем, не один Цзинъи так считал. Заваривая себе кофе, Чэн вспоминал, как их обоих пытались свести их друзья, считая, что они влюблены, но не могут признаться. Они и правда были близки, но лишь как друзья. С Вэнь Цин можно было не церемониться и иногда они даже в шутку толкали друг друга - оба крепкие альфы, как никак. К тому же, только во время их совместных просмотров сериалов она давала себе слабину и включала внутреннюю девушку. Будучи старшей в семье, на нее возлагали большие надежды, но мало кто воспринимал всерьез. Поэтому выстроить имидж каменной леди с ледяной душой пришлось не по своей воле. Именно из-за этого первое время подойти к ней было страшно. Вэнь Цин училась в медицинском, а Ваньинь в экономическом. Они познакомились на вечеринке, где пересекались ребята не то, что с разных факультетов, но и с разных университетов. Оба откровенно скучали и, встретившись взглядами, понимающе кивнули друг другу и вскоре вместе ушли с тусовки. Наблюдательные однокурсники сопоставили все неправильно и на утро заговорщицки подмигивали, деловито расспрашивая, какого это - с девушкой-альфой. Сам Чэн, который, по возможности, дремал на уроках полового воспитания, не сразу понял чего от него хотят. Мать ограничивала детей в подобной информации, а отец тактично умалчивал подробности. Нет, он знал, что альфы и омеги подвержены феромонам и сами же их и выпускают, что провоцирует гон у первых и течку у вторых. Но мать всегда говорила, что все исправить помогут подавители. О сексе Ваньинь узнал только в свои двадцать один. К тому же, в тот год ученые открыли побочный гендер у альф и омег, а позже оказалось, что он есть и у бет. Доминантные и рецессивные. Так жизнь многих разделилась на до и после. Доминантные возгордились, как было до Великой омежьей революции, когда сотни представителей этого пола буквально с боем выбили себе равные с альфами и бетами права. Имеющие способности оплодотворять, смотри на остальных сверху вниз. Рецессивные, имеющие репродуктивную систему, снова стали объектом для воспроизведением потомства, не более. Не все рецессивные альфы имели матку, как и беты, поэтому, если уж кто-то из них раскрылся, по своей воле или нет, то долго выносили на себе либо издевательства, либо жалобные, но безучастные взгляды. С тех пор прошло около пятнадцати лет и определение побочного гендера стало обыденностью. Вот только Ваньинь, ни в чем неуверенный в то время студент, до сих пор помнит, как скрыл от близких свою рецессивность. Боялся тех косых взглядов, которые некоторые открывшиеся с трудом игнорировали. Кроме того, рецессивные, судя по данным того времени, считались слабее и подвергались нападкам. Дело доходило до масштабных преступлений, в виде массовых самоубийств или серийных убийц. Тогда было страшно выходить на улицу. Впрочем, позже высянилось, что все дело было в феромонах, а не в побочном гендере. Однако, воспоминания тех лет все еще свежи в памяти многих. В итоге, к Вэнь Цин они выехали поздно - Цзян Чэн пару раз возвращался то за флешкой с важными данными, то проверить, не забыл ли он выключить что-то важное, вроде утюга или газа. Только убедившись, что утюг в ящике, а газ перекрыт, они наконец выехали. Однако, закон подлости не заставил себя долго ждать и они вернулись в третий раз, когда Цзинъи заявил, что жуть как надо туалет. Таким образом, они попали в пробку и до места назначения добрались к двум часам дня, опоздав на полтора часа. Сегодня у подруги был выходной, поэтому встретиться договорились у нее дома. Несмотря на хирургическое образование, Вэнь Цин была отличным психологом и здорово помогла своему брату, во время его терапии у профессионала. Вэнь Нин - доминантый омега - в следствии многочисленных издевок из-за мягкого характера, страдал комплексом из-за миловидной внешности. Он вырос среди альф, будучи омегой, и это сыграло с ним злую шутку. Вэнь Цин первая в семье заметила проблемы и настояла на оплате у профессионала. Выбивать деньги на это пришлось у дяди, который свои племянников не считал частью семьи Вэнь. Она принимала активное участие, работая с психологом Вэнь Нином, доктором Сунь Ланом. Цзян Чэн не знал об их отношениях до самой помолвки и стоял с раскрытым от удивления ртом на свадьбе, пропустив половину речи жениха и невесты. Однако, через два года Сунь Лан и Вэнь Цин разошлись, поняв, что обоим чуждо понятие брака. Ваньинь жалел об этом, потому что они были очень гармоничной парой, но в личную жизнь подруги он не лез. Он был рад, что они встретятся у нее в квартире, так как больницу, в которой она работала, не любил. Впрочем, с самого утра Вселенная не была на его стороне - он понял это еще когда Цзинъи спросил о несуществующем отце. Вэнь Цин написала, что ее вызвали на срочную операцию и она будет ждать его в своем кабинете до конца часов посещение - после этого у нее назначена встреча. Ваньинь прикинул шансы добраться до больницы вовремя и снова пришлось ехать в жару по пробкам. Он не переживал за себя. Цзинъи плохо переносил жару, поэтому спал большую часть поездки на заднем сидении у тонированных окон машины. Вэнь Цин была практикующим хирургом, поэтому в её кабинете не было ничего, что могло бы заинтересовать ребёнка. Стол и шкафы были заняты объёмным твёрдым папками. Даже на подоконнике вместе с цветами стояла парочка стопок с коммерцией. Поэтому, Цзинъи выбил у отца планшет, наушники и, опасаясь Вэнь Цин, уселся в самом дальнем от стола кресле. Только убедившись, что он полностью погружен в игру, Ваньинь выдохнул и повернулся к подруге. - Когда он поймёт, что я не претендую на место твоей женушки? - усмехнулась Вэнь Цин, подперев подбородок рукой. - Будешь чай? - Нет, не сегодня. - качнул головой Ваньинь. - Цзинь Лин приезжает. Вэнь Цин откинулась в кресле, устало потирая переносицу. Она была не только близкой подругой Цзян Чэна, но и стала хорошим другом для А-Ли, поэтому во время похорон скорбела вместе с ним. А когда узнала, что Цзинь Лин ушел из дома, пыталась подключить свои связи, чтобы найти его в одной из больниц. К счастью, его не было ни в одной и, к сожалению, он не нашелся. Тогда она злилась на Цзян Чэна - не доглядел, не уберег оставленное сестрой. Потом переключилась на Цзинь Лина и уверяла, что пойти ему некуда и он скоро вернется. Связаться с родней Цзысюаня, которые даже не пришли на похороны, Ваньинь не додумался. А-Ли либо не знакомила сына с той частью родни, либо скрыла от брата этот факт. Он еще помнил госпожу Цзинь, мать Цзысюаня, которая гоняла собственного сына с тряпкой в руках, стоило ей узнать о том, что он обидел будущую невесту. Именно ее дружба с Юй Цзыюань поспособствовала созданию этого союза. Отца деверя Ваньинь видел лишь по телевизору и знал, что Цзяны ему не нравятся. Поэтому, похоронив жену, попытался настоять на браке сына с более респектабельными девушками. Стоило Цзысюаню взбунтоваться, как он остался на улице без гроша в кармане. В тот вечер он пришел к Цзянам на порог и попросил руки Цзян Яньли. Тогда он поднялся в глазах Ваньиня и его даже - совсем немного - зауважали среди Цзянов. Карьеру в сфере юриспруденции Цзысюань строил с нуля - без поддержки знаменитого отца пришлось туго. Спустя полгода Цзысюань узнал, отец стал признавать незаконнорожденных детей и пускать их в свой дом. Его баловали с рождения и примириться с тем, что тебе легко найти замену, было невозможно. Именно это стало причиной, почему прах Цзысюаня стоит в фамильном склепе Цзянов. - Это несносный ребенок...- выдохнула Вэнь Цин. - Год не появлялся на радарах и, успокоившись, заявил, что готов встретиться? ОН готов! А спросил ли он тебя? Готов ли ты встретиться с племянником, который бросил тебя в день похорон собственных родителей? - Я ведь тоже повел себя не лучшим образом. - Цзян Чэн повернул голову, потерев шею, и снова посмотрел на Вэнь Цин. - Мы оба виноваты в том, что... плохи в душевных делах. - Смотри, как бы не стало хуже. - сказала альфа напротив. - Ты ведь еще не знаешь, что он собирается тебе сказать. - она нахмурилась, показывая свое волнение. Они вообще были странным дуэтом. Могли успокоить друг друга резкими словами или криком, а волнение показывали через негативные эмоции и очень часто молча. Как сейчас. Впрочем, мало кто среди альф мог ладить между собой. Сейчас он безмятежно болтает со старой подругой, а через секунду его обвинят в посягательстве на чужую территорию. - Честно говоря, не уверен, что не накричу на него. - высказался Цзян Чэн. - Так накричи. - пожала плечами подруга. - Он заслужил. И он накричит на тебя в ответ, потому что ты тоже виноват. Вам лучше выяснить все сейчас, иначе ваши отношения никогда не наладятся. Тебе лучше подумать о последствиях хотя бы в этот раз. Хлестко, по больному, но факт. - Что за встреча у тебя после работы? - решил спросить Ваньинь, услышав в ответ вымученный стон. - Мы же договаривались! - резко сказала она. - Я думал, это по работе! - Чэн тоже не сдержался и повысил тон. Когда они начали общение, то чуть не подрались между собой. Не на кулаках, конечно, но оба, не сдержавшись, выпустили феромоны. Речь тогда зашла о новичке-омеге и кто-то из них заявил, что не против с ним встречаться. По-несчастью, второй думал точно также и сработали инстинкты - нужно было пометить свою территорию от чужого посягательства. Поэтому тема личной жизни стала табу в их дружбе во избежание подобных совпадений. - Почти. - Цзян Чэн видел, что она сдерживается, чтобы не нарычать, поэтому поспешил ретироваться. - Воды? - предложил он. - Будь так добр. - все же, не сдержавшись, Вэнь Цин рыкнула. Цзинъи отвлекся от игры и обеспокоенно смотрел на двух взрослых. Уже распахивая дверь кабинета, Ваньинь услышал легкий стук костяшек по ней и начало фразы, но остановится не успевает. Кто-то падает на пол, а Ваньинь успевает лишь посмотреть вниз и увидеть самые прекрасные карие глаза на свете. Цвет темного янтаря или слабо заваренного кофе. Глаза смотрят на него в ответ рассеянно, удивленно, но таким взглядом на незнакомца точно не смотрят. А Ваньин уверен, что они друг друга не знают. Следующее, что он осознает, это то, что у него начинается сердечный приступ, потому что других причин, почему сердце стучит так часто и громко, он не знает. Насладиться взглядом карих глаз у него не получается - носок его обуви ударяется о порог кабинета и вот перед глазами уже стремительно приблизжающийся белоснежный кафель. Однако встречает он носом не плитку, а мягкое чужое плече и ударяющийся в нос запах горечавки. Не горький, а душистый, мягкий и приятный. Чужая рука машинально обхватывает его талию, а вторая упирается в пол и не дает упасть обоим. И все это происходит в считанные секунды. Голос Цзинъи и Вэнь Цин смешиваются в один, когда на смену приятному теплому чувству приходит отвращение. Альфа. Чужие руки на его теле и он не осознает, когда начинает трястись от страха. А отпускать его не спешат, как и он сам боится начать вырываться. Поэтому, сглатывая подкатывающую рвоту, он успевает лишь выдавить: - Прошу, отпустите. - голос, вопреки страху, звучит не жалобно, а грозно. И его поспешно отпускают, выдавив извинения. Он резко встает и отряхивается, хотя не может не признать, что запах альфы еще никогда не был ему так приятен. Вокруг ног крутиться Цзинъи и Ваньинь порывисто его обнимает. Все хорошо. С ним все хорошо. - Прошу прощения, что сбил с ног. - вернув самообладание, сказал он и поварачивается к Вэнь Цин. - На связи. - бросает он подруге и, поднимая Цзинъи на руки, уходит в сторону выхода. У машины он помогает А-И выпутаться из запутавшихся вокруг него наушников, а потом долго вытирает руки спиртовыми салфетками. Он снова чувствует себя грязным, хочется до красноты натереться мочалкой, пока огонь от чужих прикосновений не пройдет. Он успокаивается лишь когда восстанавливает дыхание и испаряется запах горечавки. А потом он успевает лишь вытащить пакет из бардочка машины, прежде чем желудочный сок вместе с завтраком покидают его и без того ослабевшее после физического контакта с альфой тело. Лишь после этого чувствует облегчение. А он, дурак, считал, что все хорошо. Но кажется, эта изоляция сыграла с ним злую шутку. Лучше бы он доверился предчувствию и не приезжал вовсе. Звонит в издательство и просит провести интервью по Скайпу. А-И взволновано зовет с заднего сидения и Чэн успокаивает его ободряющей улыбкой. - Нам еще предстоит встреча с твоим Лин-гэгэ. - говорит он. - Что бы ты хотел на ужин? Он доходит до ближайшей мусорки, выкидывает пакет и ждет, пока руки не перестанут дрожать. Чувствуется отвращение. А в небе гремит гром и пахнет грозой. Только дома Цзян Чэн чувствует спокойствие. Здесь безопасно. Он с облегчением ставит пакеты на кухне и не торопясь их вытаскивает. Потом помогает Цзинъи периодется и включает приставку, чтобы занять его, пока сам готовит ужин. Порезать мясо оказалось сложнее, чем ему казалось. Холодное и мягкое на ощупь, оно казалось мерзким. Отложив мясо и нарезая овощи, он задумывается о том, как смог почувствовать чужие феромоны. Вот уже шесть лет, как он потерял эту способность. Из-за этого он продолжительное время не мог перенести гон, потому что тот не наступал с самого начала беременности. Не выпустить свои, не почувствовать чужие он не мог. Приобретенная дефектность подобного рода не лечится. С мясом было решено разделаться быстро, поэтому спустя время на сковороде тушились чересчур большие куски. Маяться и нарезать более мелко не было сил. В окнах мелькнули фары незнакомой машины и в свете фонарей Ваньинь разглядел теплого оттенка переливы света на серебряной поверхности. Что ж, видимо, Цзини не скупились на подарок для молодого господина. Пальцы нервно перекручивали кольцо - семейную реликвию, которая осталась от матери. В последний момент он понимает, что ко встрече совершенно не готов. Однако руки, с секундной задержкой, все же открывают дверь. Цзинь Лин почти не изменился за этот год, но Цзян Чэн все равно разглядывал его, как будто впервые. И без того длинные волосы, но все кончики ровно подстрижены. Светло-желтая рубашка была идеально заправлена в молочного цвета брюки. На ногах начищенные до блеска коричневые туфли. Рядом с ним, отчего-то более нервный, чем сам А-Лин, стоял альфа с короткими волосами и в светло голубом костюме. На его фоне, племянник выглядел совсем миниатюрным, но все вопросы он будет задавать позже. А пока руки тянутся к ладоням племянника, нервно сжимающиеся в кулак, и притягивает ближе к себе. Наверное, он впервые обнимает А-Лина. Тем временем стоящий рядом альфа дергается, будто бы готовясь защищать Цзинь Лина. Вот оно что! - Маленький засранец! - говорит Цзян Чэн, стискивая племянника в обьятиях. - Я бы тебе ноги переломал за то, что ты натворил! - он кидает взгляд на альфу и отпускает А-Лина, на последок погладив его предплечье. - Заходите. Оба. - добавляет он. - ЛИН-ГЭГЭ! - Чэн чувствует совсем слабый порыв ветра мимо проносится белоснежный маленький вихрь, успевший сотню раз сменить свой внешний вид. Чэн оглядывает себя и понимает, что футболка с высоким воротником и джинсы в сочетании с домашними тапочками тоже приемлемы для такого случая. - Ты так вырос, А-И! - говорит А-Лин, наклоняясь, чтобы обнять двоюродного брата в ответ. - На два сантипетра, Лин-гэгэ! - хвастается Цзинъи и насторожено косится в сторону незнакомого алфы. - Правильно говорить "сантиметр", А-И. - улыбается Цзинь Лин. Цзян Чэн прокашливается и, ни на кого не смотря, говорит: - А-И, дай гостям тапочки. Он не может не заметить, что Цзинь Лин напрягается, когда его относят к категории "гости". Цзян Чэн несколько раз глубоко вздыхает, оказавшись на кухне, и достает еще один комплект посуды для незваного гостя. Этот разговор будет непростым, но в это раз он не хочет облажаться. За столом никто, кроме Цзинъи, не ест. Конечно, он не мог не заметить повисшее напряжение, но, в отличии от остальных за столом, предпочитает бороться с этим по другому. - Цзинь Лин, представь нам своего спутника. - все-таки выдает Цзян Чэн и понимает, что это было легче, чем ему казалось. - Это Лань Сычжуй, дядя. - говорит А-Лин. - Приятно познакомиться, господин Цзян. - слегка наклоняя голову, говорит представленный. - А-Ли... Цзинь Лин много про вас рассказывал. Цзян Чэн выгнул бровь, но сделал вид, что исправления в обращении не заметил. - Что ж, Сычжуй, я уверен, что Цзинь Лин не просто так привел тебя. - говорит Ваньинь и тянется к мясу, подкладывая его себе в тарелку. - И мы вернемся к этому вопросу позже. Сейчас нам нужно решить одно семейное недоразумение, поэтому, надеюсь на понимание. - Позвольте сказать, господин Цзян, что...-начинает Сычжуй, но Чэн бесцеремонно перебивает его. - Под пониманием я имею в виду молчание, молодой человек. - повышает тон Цзян Чэн и у сына из рук падает вилка. Ваньинь выдыхает и его взгляд меняется, стоит только перевести взгляд на сына. Он поднимает столовый прибор и тянется к середине стола, куда положил запасные. В полной тишине меняет вилку на чистую, хотя и понимает, что мало кому сейчас в горло полезет кусок. - Прости, что напугал, А-И. - тихо говорит он и треплет сына по макушке. - Папа устал. - говорит Цзинъи и кивает. Слишком понимающий ребенок. - Я поступил глупо, когда ушел, дядя. - сказал Цзинь Лин. - Прости. - Я тоже тогда накричал на тебя. - сказал Чэн, не смея смотреть на племянника. - Ты тоже прости меня. А-Лин. - ком подступает к горлу, когда он обращается к племяннику без фамилии и тот не возражает. Он совершенно не знает, что говорить дальше. Как ты прожил этот год? Чем ты занимался? Как прибился к Цзиням? Слишком много вопросов, но они почему-то казались неуместными. Наверное, не сейчас. Чуть позже, когда они останутся одни. - Господин Цзян, - Лань Сычжуй резко встает из-за стола, а А-Лин безуспешно пытается усадить его обратно и тихо что-то шипит. Цзян Чэн привычно хмуриться и это явно воспринимают как недобрый знак. - Мы с А-Лином встречаемся уже долгое время. - Ваньинь не замечает, как напрягаются мышцы. - И накануне я сделал ему предложение, поэтому сейчас я хочу попросить вашего благословения. Цзян Чэн давится воздухом, А-Лин густо краснеет, а А-И просто не понимает, что происходит. Ваньинь смотрит на племянника, а потом на Сычжуя, который все еще стоит в почтительном поклоне. - А-И, покажи пока Сычжую свою приставку. - голос Ваньиня отчего-то становится хриплым. - Нам с А-Лином все же стоит поговорит. - обращается он уже к Сычжую. Тот уходит не сразу. Он терпеливо ждет, пока Цзинъи сползет со стула, обойдет стол и, несмело взявшись за руку альфы, заставляет его слегка выпрямиться - огромная разница в росте не дает ему идти прямо. - Как только я дам свое благословение, что ты сделаешь? - Цзян Чэн встал и налил себе воды из графина, выпивая залпом. - Опять убежишь по ручку со своим альфой в счастливую жизнь? Что же вы не пошли к Цзиням? Уж они-то и приданное в силах подготовить, не то, что я, от которого даже члены семьи сбегают, да!? - на последней фразе он не сдерживает крик. - Я не хотел уходить, ясно? - со стороны гостинной слышится, как резко появившиеся шаги затихают - видимо, Сычжуй все еще на стороже. - Просто не хотел быть тебе обузой! Ты был на грани нервного срыва, а тут еще и я в таком же состоянии! Мне не хотелось, что бы ты решал еще и мои проблемы! - И поэтому сбежал под крылышко более богатой родни, которые никогда тебя даже не видели? - продолжал Ваньинь. - Они были в силах тебе помочь? - Я ошибался, ясно? - А-Лин ударил ладонью по столу и тоже резко встал. - Думал, что они правда мне помогут, а я был для них разменной монетой! Они не принимают А-Юаня, потому что его семья - не миллиордеры и этому старому уроду ничего не перепадет! - Даже так, как я могу доверить тебя тому, кого совершенно не знаю? - Ваньинь пытается говорить спокойнее, но выходит не очень хорошо. Он глубоко вздыхает и не дает А-Лину говорить. - Устройте мне встречу с его родителями и... Решим все позже. За окном сверкает молния и наконец начинается гроза, но Чэн впервые за день чувствует, что может быть сегодняшний день не такой плохой.

***

Прошло уже несколько часов, но Сичень будто все еще чувствует в руках тепло чужого тела и сладкий запах лотосов. Будучи альфой с синдромом беты, он всю жизнь не мог чувствовать чужие феромоны. А сегодня почувствовал и был несказанно рад этому - он где-то читал, что резкое выздоровление вполне возможно. Но позже, уже находясь на улице, понял, что лишь один конкретный запах он в силах учуять. Запах незнакомого альфы. Женатого альфы - ребенок, зовущий его папой, прямое тому доказательство. Не то, чтобы это была любовь с первого взгляда, как было и у младшего брата. Лишь зарождение чего-то теплого, но горького. Вряд ли им вообще повезет увидится, но тело отчаянно жаждет конкретных прикосновений, а сердце заходится в бешенном ритме от воспоминаний о необычных серых глазах. Вот, значит, какого влияние феромонов? - Сичень, ты меня слушаешь? - недовольно говорит Вэй Усянь, когда Ванцзи приносит три чашки чая и переставляет их с подноса на стол. - Я сказал, что А-Юань проходит самое важно в его жизни испытание! - Что? - переспросил Сичень, рассеяно смотря на брата и его супруга. Второй, к слову, насмешливо фыркнул. - Говорю, что Сычжуй сегодня знакомится с родней А-Лина. - говорит Вэй Усянь. - Как вообще нашей редиске повезло отхватить такого славного ребенка, как А-Лин? - Мгм. - кивнул Ванцзи. Сичень догадывался, что шабутные и яркие люди будут привлекать спокойных и рассудительных по натуре Ланей. Поэтому, даже когда в день знакомства с избранником сына, Цзинь Лин от волнения разбил несколько чашек, на него никто не злился. Этот омега был умилительным, несмотря на показавшуюся позже резкость и колкость в словах. Но Вэй Усянь и Лань Чжань восприняли это положительно - сказали, что он привыкает к ним настолько, что уже не стесняется показывать свой характер. Вэй Ину вообще нравилось спорить с Цзинь Лином, а потом довольно ухмыляться победе после словесной перепалки. - О, легок на помине! - сказал Вэй Усянь, отвечая на звонок. - А-Юань, как все прошло? - Сичень даже слегка перепугался, наблюдая, как бледнеет его лицо и напрягается Ванцзи, которому, в отличии от Хуаня, было слышно все. - Что!? Я не готов к такому! А Сичень весь разговор остается в замешательстве.