Голод

Он вбивается в его тело почти с остервенением — Лиам хрипло стонет от этих резких, почти болезненных толчков, причитая чтобы он не останавливался. Ноэл и не собирается, только сильнее сжимает пальцы на его бедре. Они делают это стоя, в подсобке, приспособленной для хранения инструментов. Вообще-то они должны быть сейчас в студии, и он знает, что не должен был идти у него на поводу, но эта нужда всегда сильнее обстоятельств. Или осторожности. Все остальные ребята уже давным-давно свалили, а Ноэл в тысячный раз заставлял Лиама перезаписать припев, хотя, если быть до конца честным, первый же вариант был идеальным. Ноэл просто ничего не может с собой поделать — ему нравится доводить их дерзкого вокалиста до хрипоты. Впрочем, он даёт ему небольшую передышку, оставляя в студии, и выходит за кофе, а когда возвращается, Лиам курит в коридоре. Ноэл даже стаканы не успевает поставить, чуть не расплескав на себя их содержимое, когда он грубо хватает и прижимает его к стене, смяв ворот рубашки, впиваясь в его губы так требовательно, что у него тут же твердеет. Ноэл кусает его за нижнюю губу, и тот матерится, а потом тащит его в эту чёртову пыльную и душную подсобку. Здесь темно, они даже свет не успевают включить. А он хочет видеть всё — каждую деталь, каждую эмоцию на его лице, пока трахает его как в последний раз. Лиам дрожит, его руки обхватывают его ягодицы, скользят по спине, плечам и обратно — снова и снова. Он толкается сильнее, находя идеальный угол, и Лиам берёт те ноты, которых Ноэл добивался от него несколько часов кряду. Голод. Ноэлу кажется, что он готов проглотить его без кетчупа. Слишком жарко, слишком хорошо, слишком много, но всё равно недостаточно… Он целует и покусывает его шею, проходится по линии подбородка, засасывает мочку уха. Лиам шипит и сыплет грязными словечками. Ноэл подхватывает и подсаживает его, прижимая ещё сильнее. Какая-то грёбаная металлическая хрень с грохотом падает на пол где-то позади, но ему плевать — никто из них уже не сможет остановиться, пока они оба не получат своё. — Сильнее… Ноэл… — задыхаясь выпаливает Лиам, с вызовом глядя на него, хотя у самого слезятся глаза. — Трахни меня… — А я что делаю, бля? — дыхание Ноэла сбитое, и он почти не чувствует ног. «К черту всё». Он окончательно теряет связь с реальностью от того, как Лиам сжимает его — они оба стонут в голос и Ноэла впервые в жизни абсолютно не волнует, что кто-то может их услышать. Впрочем, когда это их останавливало? Он ускоряется и Лиам запрокидывает голову, раскрыв рот в немом крике — если он отключится сейчас, Ноэл его не удержит. В густой темноте все ощущения кажутся ещё острее, так что уши закладывает от удовольствия. Когда-нибудь он с ума его сведёт — ни с кем в этом несовершенном, грешном мире он не чувствовал ничего даже близко похожего на то, что происходит между ними. В такие моменты как этот слова им не нужны. Здесь и сейчас они чувствуют друг друга как никогда. Его кожа чуть солоноватая и такая чертовски горячая — Ноэл может целовать каждый её дюйм вечно, как одержимый фанатик. Что он и делает, вызывая у Лиама новую волну дрожи. И в этот самый момент они одновременно слышат это — открывающуюся дверь студии и голоса. Блядь! Наверное кто-то из парней вернулся проверить, не поубивали ли они друг друга. Блестящие от влаги глаза Лиама округляются — Ноэл видит в них отражение собственной, подступающей к горлу паники. Но его бёдра продолжают по инерции подаваться вперёд — он просто не может остановиться сейчас. Лиам всхлипывает и Ноэл накрывает его рот ладонью. Его тело сводит судорогой — ещё немного и всё будет кончено. Голоса за дверью становятся всё отчётливее, и он делает Лиаму знак, чтобы тот был таким тихим, каким только может. Хотя Ноэлу и самому в это не верится. Но он всё равно убирает руку. На его коже краснеют следы от пальцев, и Ноэл готов кончить от одного этого. Дверь в комнату звукозаписи хлопает, и только тогда они оба немного выдыхают — когда он сможет мыслить ясно, нужно будет придумать что сказать. А сейчас всё, о чём он может думать это какой Лиам горячий и тугой. И как его тело дрожит под его собственническими прикосновениями. Он мог бы смотреть на него часами, и нет зрелища лучше, чем когда он доводит его до самого пика. Но сейчас Ноэл отпускает его бёдра и без лишних церемоний разворачивает его к себе спиной, тут же припечатывая к двери. Тот охает и упирается в неё руками, нетерпеливо подставляясь под его ласки. Но Ноэл не спешит — дразнит его, поводя головкой у входа, и Лиам, мигом позабыв о своей крутизне, скулит о том, как хочет его внутри. Ноэла прошивает электричеством, ко всем частям тела одновременно бросается кровь. «Если ты просишь, детка» — шепчет он ему прямо в ухо, пока Лиам весь покрывается мурашками. Позабыв про то, что они, вообще-то, здесь не одни, он вскрикивает, когда Ноэл снова проникает в его распаленное, чувствительное тело. — Тшш! — гневно шипит на него Ноэл, — Хочешь парням порвать шаблоны? Вряд ли это получится оправдать коксом. — Тогда хватить тянуть кота за яйца, мне нужно… сейчас, пиздёнка… Ноэл отлично его понимает — он и сам уже на пределе. Тело просит только одного — получить желанную разрядку. И он всегда получает то, чего хочет. Их дыхание и сдавленные стоны смешиваются в микс, который эти стены наверняка ещё не слышали. Дрожь всё усиливается и наконец Лиам вскрикивает в последний раз. Ноэла ритмично сжимает внутри и он не может сдержать слишком громкого стона. Больше ничто не удерживает его от стремительного падения. После они наспех пытаются вернуть себе более-менее приличный вид, что оказывается непросто — Лиам разоряется, что старший оторвал ему пуговицу на его дорогущей рубашке. Ноэл не помнит как это вышло, но кипящий Лиам доставляет ему удовольствие не менее изысканного сорта, чем то, что он испытал несколько минут назад. Когда они осторожно выходят из своего укрытия, коридор пуст, но из студии слышны разговоры — в основном что-то о тонкостях микширования — никаких поводов для тревоги. Они ничего не заметили. Ноэл выдыхает и придирчиво рассматривает Лиама. — Чего? — У тебя что-то на губе, вот тут. — показывает Ноэл на себе, — По-моему лобковый волос. — Отсоси. — огрызается тот, но губы всё равно вытирает. Ноэл, довольный как чёрт, расплывается в садистской улыбке. — Только после тебя, детка. Лиам засасывает средний палец и с влажным, пошлым звуком выпускает изо рта. Ноэл смеётся уже не сдерживаясь. Лучший в мире фронтмен поднимает палец вверх, разворачивается и вразвалочку направляется в сторону комнаты, где идёт оживленная беседа. Ноэл не может отказать себе в маленькой слабости — пялиться на его аппетитную задницу, пока он не видит. Судя по походке, эту сессию в студии он забудет не скоро.