Фальшивый Танец.

      По выложенной, каменной тропе, в виде круга бегали измученные пленные, с мешками на худых плечах, под палящим солнцем. По середине круга была установлена балка, к которой был привязан избитый заключённый. Многие падали, от обезвоживания и нехватки сил. Над ними стоял немец, который пинает их, приказывая встать и если тот не встал, то он кратко командует унести пленного, перед этим сняв с него ботинки и утащив в неизвестном направлении, а заключённых продолжали гонять по кругу. Откуда-то сбоку слышится что определённые ботинки испытание на прочность прошли и годны к ношению, износ допустим. Следящий за этим мужчина помечал номера ботинок в специальном листе.       Чуть поодаль, на одной площади, были построены все военнопленные. Множество охранников, огромная сцена по середине, сколоченная из досок на скорую руку, на которой были подвешены двое заключённых, которым приходится стоять на цыпочках, чтобы не задохнуться, впереди перед этой сценой стояла переводчица и помощник Штандартенфюрера. Чутка правее, стояла ещё одна сцена, на которой стоял сам Штандартенфюрер, Герр комендант и пару каких-то важных фрицев, вальяжно сложив руки за спиной, подняв головы. Между двумя охранниками встал только что пришедший мужчина средних лет в чёрном костюме и повернулся к главным фрицам, достав помятый листок бумаги, снял шапку, объявил. — Das Lager wird gebaut //Лагерь построен// — В руках у него была записка со всеми заключёнными и номерами. -Nur achtzehntausend dreihundert und achtzig zwei Gefangene // Всего восемнадцать тысяч триста восемьдесят два заключённых// Zweiunddreißig Menschen starben in der Nacht //Тридцать два человека за ночь умерли// — Опустил записку и склонил голову завершил сказанное мужчина.       Фриц сказал своё обычное хорошо, к ним повернулся молодой парень, который стоит где-то справа от сцены и сказал, передавая сказанное. — Das Lager wird gebaut //Лагерь построен//Nur achtzehntausend dreihundert und achtzig zwei Gefangene // Всего восемнадцать тысяч триста восемьдесят два заключённых// — Verkünden //Огласить//– Дал приказ один из немцев и передал один лист в руки солдата. Он отдал честь и повернулся к тому мужчине, вручил бумагу. Тот сделал несколько шагов в сторону пленных и смотря в бумагу, стал зачитывать текст, перечисляя номера заключённых девушек, те в свою очередь поднимали руки и их, толкая в плечи, вели вперёд, выстраивая в одну линию перед всеми заключёнными. — Zittern Sie, dieses Mädchen wird die Auserwählten nennen //Трепещите, эта девушка назовёт избранных// — Сказал Герркомендант, махнув в сторону одного из входов на площадь.       Меня кое-как привели в чувство, помыли и переодели в более презентабельную одежду, вернее в чёрную потрёпанную кофту, что-то вроде водолазки, сверху тоже был какой-то пиджак или кофта и обычные чёрные штаны, правда широкие, но если снять всю эту одежду можно упасть в обморок, из-за количества ран, синяков и крови. Ведёт меня какой-то молодой немецкий солдатишка, которому видно только недавно доверили в руки огнестрельное оружие, совсем зелёный ещё. Удосужились хоть перевязать спину и дать в руки небольшую трость, ведь битые рёбра давали о себе знать. Я прошла вперёд, под пристальным взглядом фюреров и пленных, доковыляла к девушкам, сейчас был лишь один выход, подчиняться, у меня есть только три возможности спасти жизнь троих людей. Сзади меня шла переводчица, уж точно не хочется говорить что-то на немецком при лагерных. Все замерли, я кинула мимолётный взгляд на Ягера и перевела на пленных девушек.       Я подошла к первой, взглянула… голубоглазая, худая до косточек, не подходит, что-то чувствую я внутри, трепещет что не справиться, не выдержит. Иду к следующей, нет не она, точно не она. Третья по счёту, я остановилась, глядя на короткостриженную шатенку, глаза…карие.как у мамы, она так же задумчиво глядела на меня, дьявольский огонёк в глазах играет на струнках. Я кратко кивнула и прошла дальше, её грубо схватили и выставили вперёд, мне захотелось рыкнуть на этого фашиста, но лишь кинула гневный взгляд. Иду дальше, следующая, нет, нет не она и не она… Подхожу к рыжей девушке… Власова? Жива! Жива родная!!! Внутри разгорелся адский огонёк, знакомые глаза, она удивлённо подняла взгляд, я сдержалась, чтобы не показывать это немцам, кивнула, едва заметно улыбнувшись, возникло желание обнять и не отпускать, четыре года прошло с того боя под Нефёдово. Иду дальше… снова не та. Предпоследняя. Я подошла к ней и остановилась, она подняла на меня дерзкий взгляд и плюнула под ноги, пылкий нрав, отлично…я кивнула, чувствуя даже спиной взгляд голубых очей и немецких солдат, для них это кажется дикость. «Подлёц, чёртовы фрицы» — Я прошла мимо последней девушки и отошла в сторону, сказав переводчице что они подойдут. Она быстро убежала в сторону главных и передала им эти слова, встала рядом. Я подняла взгляд на Штандартенфюрера, нервно передёрнула плечом, а он будто не здесь, смотрит, не отводит взгляд, я хмыкнула и глянула на Власову.       «Werkstatten, мастерская » — С моим новым экипажем подошли мы к запертым воротам, которые через несколько секунд отворились, пуская нас внутрь. Под полотном, прямо по середине стояла точная фигура танка, залаяли собаки, вокруг стоят немецкие танки и закамуфлированные kfz. Полотно сдёрнули, как только мы подошли чуть ближе, пахнет не очень, трупами, из-за чего солдаты покосились на танк, зажав носы и отвернувшись, но только не Штандартенфюрер который стоял рядом с Ярцевой, как выяснилось позже это фамилия девушки, невозмутимо стоял, глядя на танк. Я озиралась по сторонам, пытаясь не наткнуться на взгляд Ягера, но пришлось, я взглянула на него, он кивнул. Мы прошли ещё вперёд, под пристальным присмотром, где-то в центре остановились. — Мать часная, эта што за агрэгат? — Сказал родной голос Власовой, дрогнувший голос Власовой. — Вроде 34-тый, а вроде и не он. — Откашлялась шедшая рядом девица, отмахиваясь шапкой от пыли. — Он, он, только с фронта, 85-й калибр. — Сказала я, смотря на данным нам танк. — Не меньше…– Затуманнено ответила шатенка, качнув головой. «Танк, родной, с фронта, практически новый» — Я смотрела на танк, губы сжались в одну тонкую линию, подрагивая, можно сказать, нам досталась новая версия родной Т-34, более бронированная, с другой башней и экипажем конечно. — Ivushkina! — Прикрикнул Ягер, я перевела взгляд на него, он мотнул головой, подзывая к себе, я вернула себе холодность, тяжело выдохнула и доковыляла до него, встала перед ним, глядя в глаза. — Ihre Aufgabe ist es, den Tank wiederherzustellen //Твоя задача восстановить танк// — Переводчица хотела перевести, но я повернула голову в её сторону и кратко кивнула, она замолкла, а помощник рядом заметно удивился, как и вновь сам Штандартенфюрер. — Und in einer Woche auf die Prüfungen vorbereitet sein //И через неделю быть готовым к испытаниям// Es ist der neueste russische Panzer, der gerade von der Ostfront kommt, sie sagen, er ist in der Lage, unsere Panther zu schlagen. //Это новейший русский Танк, только что с восточного фронта, говорят он способен бить наши пантеры// Um zu beginnen, entfernen Sie die Leichen, reinigen Sie den Turm, loslegen //Для начала убери трупы, очисти башню. Приступай// — Ягер высокомерно приподнял подбородок и сложил руки за спиной, на что я усмехнулась, его это явно смутило, он оглядывал танк.       «Не один ты тут такой гордый, Штандартенфюрер. Конечно Т-34 будет бить ваши пантеры.» — Смотря в эти голубые глаза можно утонуть, наша борьба взглядом закончилась когда я качнула головой и наконец перевела взгляд на экипаж, кивнул головой в нашу сторону, Ягер развернулся и отошёл к помощнику. Я тоже не стояла на месте, а повернулась на танк, такой родной, хоть и не наш, но родной, прямо с фронта, на левом экране виднеется рикошет, который оставил после себя снаряд, огромный срез брони. Я опустила взгляд и прикрыв глаза, наконец-то искренне улыбнулась, сдержав слёзы, вспомнив Николая, папу и маму… Подошёл экипаж, я отошла от танка на несколько шагов и с более собранным видом начала свой монолог. — Экипаж стройся.– Спокойно приказала я, дожидаясь пока в одну шеренгу встанет экипаж. Их лица не выражали ни радости, ни горя, ничего. Я продолжала осмотр танка, башня, корпус, гусли, пушка, звезда на башне, красная… Триплекс, командрискую башню. — С этого момента, я ваш командир, выполняйте все мои приказы и не смейте сомневаться. — Грубо даже прозвучала эта фраза, но по-другому нельзя. — Разрешите обратиться, товарищ командир? — Шатенка нервно стучала ногой по земле, спросив разрешение. — Разрешаю. — В чём состоит наша боевая задача? — Наша первостепенная задача — бить врага, временно мы находимся в распоряжении вон того гада. — Я кивнула в сторону Штандартенфюрера. — Слушай, подруга. — Вклинилась та самая дерзкая.–А я ведь может тоже, командир и поболее твоего. Ты нас вообше спросила, хотим ли мы быть в распоряжении или не хотим? –Уголки моих губ поползли вверх. — Дар’я, здесь зазра ніхто пагібаць не желае.– Включилась в диалог Власова. Я опустила взгляд, размышляя, подняла сомнительный взгляд. — Девушки, нам предстоит драться на этом танке, против нас будут немецкие курсанты, по нам будут бить боевыми. — Короткая пауза, я прошла почерневшим взглядом по девушкам, взглядом надежды и полным решимости. — Если мы хотим выжить, то мы должны на сверх отлично подготовить машину и сделать своё дело… вопросы есть? — Думаю экипаж примет верное решение и мы приступим к работе, ведь лучше приступить к работе, а не стоять и чувствовать спиной липкий взгляд солдат. — Как гладиаторы? — Все обернулись на дерзкую, смеряя странным взглядом непонимания — Что? Я в книге читала. — Если есть несогласные… — Я согласна! — Подпрыгнула на месте шатенка. Я смерила её оценивающим взглядом и продолжила. — Если есть несогласные доложите, верну в лагерь. — Нет, я лучше в бой.– Шатенка. — Ну, а ты чё скажешь? — Обратилась стоящая по середине дерзкая к мехводу, задерживая выжидающий взгляд, а Власова обратилась ко мне. — Ну выжывем, а што далей? — А дальше следующее будет, товарищ мехвод, или ты забыла что мы на войне? — Выжидающе склонила голову я, вглядываясь в карие глаза Власовой. — Памятаю…       Диалог остановился, все приняли для себя какие-то важные решения, я кивнула и весь экипаж своевольно согласился, ведь вернуться в лагерь.идея не из лучших. — Ну командуй, товарищ командир.– Сказала дерзкая, надевая на голову полосатую шапку, весь экипаж выпрямил спины, выстроился. Я подошла к танку и поставив трость на гусеницу, осторожно забралась на танк, остановилась, схватила рукой пушку и подтянулась вверх, провела рукой по броне башни, опустила голову и закрыла глаза…водя рукой по броне. «С фронта, недавно сделан, я будто оказалась на Родине, хах» — Я усмехнулась своим мыслям и соображениям.       Крышка башни тяжело открылась, трупный запах изнутри вырвался наружу, захотелось выплюнуть это всё и промыть рот с мылом, из-за такого зловония в горле встал неприятной ком, лучшее что есть, это была выданная повязка, но от запаха не сильно и спасала. Заглянув внутрь я увидела лежащие внутри окровавленные тела убитых танкистов, ступив внутрь, предварительно открыв подножку я опустилась вниз, пытаясь не дышать, рёбра предательски ныли. Я огляделась, осматривая обстановку внутри, заметила блеск и опустилась чуть ниже, подняв серебряную медаль, осмотрела, сжала в руках и положила в карман. Мой взгляд упал на ещё один блестящий предмет, но он был закрыт тканью, чьим-то тулупом, который я дёрнула на себя и замерла. «Снаряды…чёрт, что, что делать? Нужно забрать их, это единственный шанс выжить и сбежать, но как?» — Взгляд был направлен в одну точку, долго размышлять не пришлось, идея пришла быстро, другого выхода нет, я оглянулась, на верху мелькнула голова дерзкой, она задумчиво глядела внутрь, я указала на снаряды, она понимающе кивнула.       Дерзкая помогла вылезти вверх, первое что я сделала это вдохнула свежий воздух, меня чуть ли не стошнило от этого запаха, но нужно было действовать, пока немец не понял. Я тяжело вздохнула и повернула голову в сторону переводчицы и крикнула. — Нельзя, нужна дезенфекция. Аня перевела мою фразу Штандартенфюреру, сейчас сил и состояния на собственный немецкий не было, но мне пришлось вылезти с башни и сесть на ней, вдыхая кислород. Я осмотрела всё вокруг, в том числе и самого Штандартенфюрера, помощника и переводчицу, провела рукой по металлу, хлопнув. «Что ж, родной, повоюем ещё с фрицами, только время надо» — Холодный металл придавал уверенности, каким-то образом успокаивая и возвращая холодный рассудок, но голова начала предательски кружиться, я пару раз качнула ей, но это состояние не ушло.       Пришлось спуститься, я лично подошла к Ягеру, потирая шею, он же спокойно курил трубку, обопираясь на немецкий Kfz. Рядом стоял помощник, который так и не открывал взгляда от Ани. Как только я подошла, Ягер приподнялся и взглянул на меня. — Внутри танка мёртвый экипаж в полном составе. Прошу разрешение достойно захоронить останки танкистов… — Меня заметно мутило, раньше такого не было, картинка перед глазами плыла противными волнами, в носу стоял тот самый трупный запах. Не пытаясь этого скрыть я опустила голову и закрыла глаза, прерывисто дыша. — Im Inneren des Tanks ist eine tote Besatzung in voller Besatzung. Ich bitte um Erlaubnis, die Überreste der Tanker würdig zu begraben. — Фразу переводчицы я слышу отдалённо, голова кругом… Ягер, стоявший впереди смотрел сначало на переводчицу, а потом перевёл взгляд на меня, ответил, немного затормозив, замолк. — Meinetwe… — Последнее я не услышала, я начала падать в обморок, тело не слушалось, я поддалась вперёд, готовая в любой момент упасть… но не успела, крепкие руки обхватили меня и придержали, в глазах всё темнело и тут же возвращалась обратно, на ватных ногах я пыталась подняться, но они не слушались меня, я просто закрыла глаза…пытаясь вернуться в реальность, руки чуть сильнее сжались, но не отпустили, я громко и коротко дышала, руки и ноги онемели.       Рядом все затихли, я лишь слышу, как часто бьётся сердце Штандартенфюрера, который помог устоять мне на ногах, продолжая придерживать, из моей груди вырвался хриплый кашель, боль пронзила тело, я автоматически схватилась за рёбра и руку Ягера, сжала до побеления костяшек. Я заметила как Ярцева сделала шаг ко мне, но что-то или кто-то её остановил.       Как только я чуть пришла в себя, тут же отшатнулась от Ягера и отошла к танку, не желая на него смотреть и показывать слабость ещё раз, схватилась за гусеницу, ко мне в эту же секунду подбежал экипаж, взявшись за плечи, я тихо шепнула. — Внутри.танка снаряды… осторожно.– Сознание возвращалось, понять что только что произошло сложно, меня подвёл мой организм и поставил в неловкую ситуацию, чёрт! Дать слабину в нужный момент, ненавижу… я продолжала кашлять, держась одной рукой за бок. На удивление всех, я сжала кулак и громко ударила по листу брони над гусеницей, сжимая челюсть, ругаясь на себя, как теперь мне смотреть на всех собравшихся?! Не важно, главное дело, экипаж был удивлён. Придя в себя я отошла от экипажа, хоть в глазах ещё темнело, но теперь всё было лучше, даже фрицы удивились такой стойкости, из груди вырывались только грубые выдохи.       Вернувшись внутрь танка мы решили спрятать снаряды в ткань, в рукава одежды танкистов, плотно закрыв всё слоем полотна, завязав ещё и верёвкой. — Давай гранаты сюда же… Вытащить трупы было сложно, но экипаж справился, они начали уносить их, а я глазела на фрица, чтобы тот не смотрел в их сторону, но тот будто специально не смотрел, а вглядывался в другую сторону, покуривая трубку, лишь пару раз кинув на нас цепкий взгляд, задерживая на мне, но я вовремя отвожу взгляд. Переводчица же заметила что что-то не так, но умолчала, нервно глядя на немцев и помощника. Перед нами лежали трупы танкистов, замотанные в ткань, я опустила голову, Аня сняла платок, тоже глядя на них. Мы выбрали место на горе, куда и отвезли трупы, заложив горку камнями, я стала оглядываться по сторонам, запоминая каждую деталь полигона, ворота, смотровую башню, холмы… Рядом ходили местные и немцы, о чём-то переговариваясь. Шатенка сидела на земле и выпиливала на большом камне буквы, слышаться выстрелы. Я сложила камни, положив сверху точенный камень и отошла в сторону. — Мы отомстим, парни.– Сказала я, оглядывая могилку, мы отправились назад, попутно я узнала про жизнь Ионовой, именно такая фамилия у неё. Как я узнала, у неё есть мечта, покинуть лагерь и заняться любимым делом — рисованием, а так же розыскать свою семью.       Работы над восстановлением танка продолжались, не думала что Власова умеет пользоваться сваркой, но делала она это умело, мужик бы даже позавидовал, она приваривала щиток. Я прошла внутрь помещения. — Девушки, погромыхайте чем-нибудь.– Отдала приказ я, проходя к дальней стене, к ящику с песком. Шатенка пошла вперёд, но её остановила сидящая на корпусе Мария. — Чё? — Те сказали грамыхать, грамыхай. — Сказала Мария, поглядывая на меня. — Чем? — Недоуменно спрашивала Ионова. — Костями!       Все усмехнулись, в это время я изобразила на песке своеобразную карту полигона, вышла она отлично, со всеми деталями, до мельчайших, даже танк с коробка спичек удалось сделать и выставить на позицию, со всеми дорогами и припятствиями, противотанковым забором, зданиями и пушками, камнями, карта отняла не мало времени, за воротами уже темнело. Моё состояние давало знать о себе, иногда меня заметно качает и противный кашель отдаётся болью в рёбрах. — Ионова, ты людей не мерь, опусти ниже! — Возмущалась Лисицина, пытаясь усмерить свой дерзкий нрав, прикрикивая на шатенку. — Так экипаж, вот объёмная, тактическая карта полигона, подходим все, мало по малу изучаем. — Сказала я и схватил костыль отошла в сторону. — Знать всем как интернационал! — Приказала я. — А если я в третьем куплете слова путаю? — Спросила подошедшая Лисицина. — Ионова?! — Громко обратилась я. — Я! — Позанимайся на досуге с Лисицей, помоги убогому. — Отдала приказ я. — Есть помочь убогому! — Я те! — Пригразила Инна, махнув рукой на Ионову, усмехаясь.       Шатенка же подошла к ящику и с интересом стала рассматривать, нервно оглядывая карту. — Это мы здесь были. — Сказала она, поднимая коробок со спичками в руке, то место, где мы похоронили тела танкистов со снарядами, покрутила в руках. — А это…танк… — Все непонимающе переглянулись и повернулись ко мне, что-то осознав. — Командир.– Обратилась до этого молчавшая Власова. — Я. — На два слова…– Она кивнула в сторону, подальше от девушек, я кивнула в ответ, в свою очередь Лисица сказал Ионовой что они пошли крепить фару, они отошли, о чём-то громко беседуя       Власова подошла ко мне. Смеряя странным взглядом. — Ты что задумала? — Тихо спросила она, оглядывая моё выражение лица, разомкнула губы. — А ты догадайся… — Бяжаць на танке з полигону?! — Выдала она, ошарашенно всматриваясь в мои блестевшие глаза. — А что? До чехов триста километров, у нас новый Т-34, шесть часов ходу по автобану. — Продолжала говорить я, рассказав в чём суть всей этой заворушки, смотря в удивлённые глаза мехвода. — Это усё, каюк…– Мехвода явно не радовала эта позиция. — Ты подумай, Мария, у нас 6 снарядов и если рискнуть, есть шанс, тем более, ты ж у нас — лучший мехвод Красной Армии.– Я усмехалась, смотря в трепещущий огонь в глазах Власовы, я знаю, я уверена что она пойдёт. — Тц, скажаш тоже. — Девушка отошла в другую сторону. — А ты вспомни как под Москвой, мы танковую роту немчуры в пыль стёрли. — Если слышно шептала я, повернувшись за девушкой. — Дар’я родная, так гэта ж когда было?! — Чуть громче и раздраженнее сказала она.- Нам зарац біцца, як зайца воу́ка загрызці! — Власова нервно хрустит пальцами, повисла тишина, я взглянула в форточку, из которой лился свет алого заката. — Там.– Я кивнула в сторону солнца.- Свобода Мария, там Победа, ты со мной?       Власова замолчала, опустила голову и подняв, повернула в сторону Т-34, обдумывая, и кратко кивнула. — Хочаш цуда, будзе цуда. С табой, камандзір, с табой! — Я вытянула руки и Власова обняла меня в ответ. — Ты горишь! — Неожиданно выдала она и отошла от меня, протянула руку к моему лицу, прислонившись тыльной стороной ко лбу, но я сделала шаг назад. — Готовь машину, Маш.– Она, помялась, зная что бесполезно меня останавливать, хлопнула меня по плечам и прошла к танку, на последок кинув озадаченный взгляд, вернувшись к своей прежней работе, я осталась стоять, как дверь в гараж скрипнула и впустила кого-то внутрь, я подняла голову. Пришла Ярцева и громко сказала. — Ивушкина, к начальнику.       Тут из окошка мехвода показалась только что отошедшая Власова, сложила руки и ответила. — А начальник у нас у Крымли, дзяу́чына.– Власова усмехнулась, а я вышла вперёд и подошла к Ярцевой практически вплотную и грозно зашептала. — Думаю, тебе не стоит там находиться, немецкий я и сама прекрасно знаю…– Я лишь хотела отгородить её от этих бед, отойдя, я взглянула на неё, она кратко кивнула, но помялась, явно ощутив жар, отходящий от меня, но мы всё-таки прошли через охрану, направились к Штандартенфюреру.