Живи, рискуй

— Ты разозлил меня и опозорил, — выдохнул Рагнвиндр в затылок. — За это ты будешь наказан. — Наказан? Знаю я, как ты наказываешь, — поежился Кэйа, вспомнив о методах воспитания Рагнвиндра. — У тебя фетиш такой? Дать ремень? — Хм, нет. Тогда я не должен был так поступать. Только вот ты меня жутко разозлил. Я вспылил. Закроем эту тему… — Ну так давай, давай, завали меня и лапай. Давай, удовлетворяй свой сексуальные фантазии. — Кэйа не дал Рагнвиндру закончить. — Давай, давай! Демонстрируй своё превосходство, как типичный мужлан! Ты же только кулаками умеешь общаться! — Он обернулся и с вызовом посмотрел на Рагнвиндра: — Чего ты медлишь? Рагнвиндр пару раз моргнул. Кэйа только сейчас обратил внимание, что у того были очень милые реснички: пушистые, густые, немного светлые. Пока тот молчал и моргал, Кэйа задумался. Внешность Рагнвиндра выделялась на фоне других людей. Медно-рыжие волосы, такого же оттенка аккуратные брови. Кожа гладкая, даже признаков щетины не было заметно. А самым необычным было то, что на его фарфоровой коже не затерялось ни одной случайной веснушки. Несколько андрогинные черты лица только больше выделяли и без этого примечательную внешность: небольшой острый подбородок, тонкий аккуратный нос, большие глаза и широкие скулы, плавно переходящие в щёки. Ни дать ни взять реинкарнация Чезаре Борджиа. — Тебе это нравится? — спросил Рагнвиндр. И этот вопрос застал Кэйю врасплох, потому что он задумался о другом. — Что нравится? — Я начинаю думать, что ты меня специально провоцируешь, — медленно произнёс Рагнвиндр, хитро прищурив глаза. Кэйа его провоцировал, что? Похоже Рагнвиндр был высокого мнения о себе. А, впрочем, если это воспринимать как игру… Игру… — Хи-хи-хи-хи-хи, — мелко рассмеялся Кэйа, уронив голову на грудь. — Ах! Ха-ха-ха-ха! А-ха-ха-ха! — громко и звучно захохотал он. Человеческий мозг удивительная вещь: он воспроизводит триллионы операций в секунду, а теоретически может обогнать скоростной поезд. Как бы смотрелась Формула-1, если бы в ней гонщики соревновались с серым веществом? Кэйа бы на такое посмотрел. Здоровый мозг — загадочная субстанция, полная неразгаданных тайн. А больная голова — вещь не только загадочная, но и опасная, как для носителя, так и для окружающих. — А что, если да? — возбуждённо спросил Кэйа; его голос дрожал от смеха. Он резко развернулся всем корпусом, почти столкнулся с Рагнвиндром. Тот дёрнулся, немного отклонился назад. Кэйа принял это за отступление. Он усмехнулся и перешёл в наступление. — О, куда это ты? — с придыханием спросил Кэйа и подался к Рагнвиндру корпусом, положив ладонь на его бедро. Он приблизил лицо, посмотрел снизу вверх прямо в глаза напротив. — Разве ты не должен радоваться, визжать от восторга? М-м, милашка? Рагнвиндр коротко хмыкнул, сощурил глаза, уголки его губ дрогнули. Он мягко сжал пальцам подбородок Кэйи и покрутил его голову из стороны в сторону, словно оценивая. Кэйа обиженно нахмурился. — Что ты делаешь?! — возмутился он, скинул пальцы с лица. — Думаю, — ответил Рагнвиндр. — Чего ты боишься? Кэйа не уловил контекст вопроса и не понял, что должен отвечать. — В каком смысле? — В глобальном. — Рагнвиндр наклонился вперёд и прошептал на ухо: — Что тебя больше всего пугает? Он не спешил отстраниться, замер в таком в положении. Передние рыжие прядки касались щеки Кэйи. А запах… Кэйа уже жаловался на то, что Рагнвиндр пах непозволительно приятно? Возбуждающий аромат накрыл Кэйю, словно тёплое одеяло: согревая, расслабляя, дурманя. — Чего ты боишься? Скажи мне, — прошептал Рагнвиндр, горяча дыханием ухо. Бух-бух-бух. Назойливый шум в голове. Бух-бух-бух. Кэйа не сразу догадался, что так громко стучало его сердце. Плохо. Плохо. Кэйа легко мог врать остальным, а вот обманывать себя — сложно. Проклятый Рагнвиндр. Этот мудак. Чёртов Дилюк. Он его заинтересовал. — Я жду, — напомнил о себе Рагнвиндр, почти касаясь уха губами. Да он же игрался! Господи, да он играл с ним! Как Кэйа это сразу не заметил. — Крысы, — блаженно улыбнулся Кэйа. — Что? — Меня пугают крысы. Бегают по улицам, вдоль набережной. Где-нибудь в подворотне у мусорных баков. Жирные как кошки. Носятся туда-сюда. Однажды покусала меня такая тварь. Очень неприятно. Рагнвиндр отстранился и брезгливо поморщился. — Когда? — с омерзением в голосе спросил он. — Ха-ха, вчера, — улыбнулся Кэйа. Реакция Рагнвиндра его позабавила. Кэйа подвинулся ближе, а Рагнвиндр попятился назад — и так, пока тот не врезался в подлокотник дивана. — Шучу. Бу! — крикнул он тому в лицо. — Давно это было, ха-ха. Несколько лет назад. — А бешенство до сих пор осталось, — скривился Рагнвиндр и потряс головой. — Нет, что ты мне зубы заговариваешь? Какие ещё крысы? Отвечай нормально. — Нормально? М-м-м… — протянул Кэйа, задумчиво поглаживая оббивку дивана рядом с чужой ногой. Он опёрся рукой о колено Рагнвиндра, выгнулся вперёд и проговорил прямо в лицо: — Я ничего не боюсь. — Сомневаюсь, — улыбнулся ему Рагнвиндр. Какой он сегодня был улыбчивый — бесит! — Все чего-то боятся — и ты не исключение. — Ха! Не веришь? Пошли, докажу! — резко вскочил Кэйа с дивана. — Куда? — Тут недалеко, — бросил Кэйа, направляясь к выходу. — Надеюсь, что ещё осталось. — Хмх… Кэйа вышел из отельного зала, покинул и ресторан. Он не оборачивался, но знал, то Рагнвиндр шёл позади него, почти не отставая. Может и на улице его шаги тонули в окружающем шуме машин, голосах прохожих, музыки из кафешек и магазинчиков, но затылком Кэйа чувствовал прожигающий взгляд карих глаз. Яркое солнце стояло высоко на ясном небе, деревья отбрасывали небольшую тень, под которой, на уставших от духоты газонах, прятались съедаемые бездельем жители и гости Мондштадта. Тихий тёплый ветерок дул с запада, не приносил прохлады. Упитанные голуби лениво клевали гальку на извилистых тропинках, наслаждались солнечными ваннами. В руках прохожих то и дело виднелись запотевшие стаканчики с лимонадом. Молодая компашка открыто распивали пиво из бутылок рядом с журчащим фонтаном. Середина лета, и город задыхался от аномальной жары. Кэйа бодро шагал по газону, пока резко не остановился около раскидистого клёна. Две подружки, на вид ещё школьницы, увлечённо что обсуждающее под тенью дерева, замолчали и недовольно покосились на нарушивших их уединение взрослых. — Иди сюда, смотри! — подозвал Кэйа Рагнвиндра ближе. — Эй, вы двое, слиняли отсюда. Тут серьёзные дела мутятся, — скомандовал Кэйа девушкам. Рагнвиндр подошёл ближе, когда девушки убежали. Кэйа присел рядом с деревом, что-то пристально выискивал. Через минуту он громко крикнул: — Вот! Вот! — тыкал он пальцем в ствол дерева. — Нашёл. Смотри! — Поздравляю, ты нашёл клён. Широко распространён в умеренных регионах Евразии и Северной Америки. Особую известность получил благодаря Канаде… — Ты тупой? — перебил его Кэйа. — Я тебя привёл, чтобы дерево показать? Рагнвиндр захлопнул рот и нахмурился. — Вот сюда смотри, — Кэйа постучал пальцем по коре дерева. Рагнвиндр подошёл ещё ближе и опустился на корточки. — И что я должен увидеть? — У тебя проблемы со зрением? Пятно видишь? — Вижу. Ты мне это хотел показать? — Да! — чуть ли не подпрыгнул Кэйа. Но когда заметил, что его энтузиазм не разделили, скис. — Это кровь, — пояснил он. — М-м-м… — Я правду говорю! Знаешь откуда она здесь? О, нет, подожди, я тебе сейчас всё расскажу… Прошло полтора года, как Кэйа перебрался в Мондштадт. Вторая половина декабря. Улицы украшала рождественская мишура: флажки, гирлянды, венки и бантики. Многие университетские приятели Кэйи разъехались на праздники по домам, другие рванули встретить Рождество на горнолыжном курорте. Кэйа тоже хотел с ними, но не нашёл деньги на поездку, поэтому сослался на внезапные дела, а сам загулял с малознакомой компанией фриков. Панки, ультралевые, анархисты, даже парочка футбольных хулиганов затерялись в этой компании. Кэйа не особо вписывался в тусовку: он всегда плевал на политику, капитализм и равенство, не собирался красить волосы или сбривать их, набивать татухи или рвать уши под тоннели, таскать майки любимых рок-групп. Впрочем, этим парням было всё равно: они собирались, чтобы попить пивка, пострелять мелочь у прохожих и нарваться на проблемы. А Кэйа всегда был за любой кипиш. Полицая Мондштадта закрывала глаза на подобные элементы общества — свобода взглядов и выражения. Но в тот день всё сложилось против Кэйи. Они тусили на площади делового центра поздним вечером. Слушали громко немецкий рок и распивали дешёвое пиво, распугивая случайных прохожих громкими криками. Кэйа не знал, что эти фрики были в контрах с группировкой местных скинхедов, как и не знал, что те иногда зависали на этой самой площади. И когда правильные пацаны налетели на них с кулаками из ниоткуда, Кэйа попал под раздачу. Жизнь не научила Кэйю нормально драться, а вот слова против лысых обезьян не работали. И когда Кэйа врезал своим коронным приёмом коленом по яйцам тупоголовому обмудку, тот конкретно взбесился и достал складной нож. Жизнь не научила Кэйю нормально драться, поэтому он принял единственное верное решение: сбежать. Как раз уже подоспела полиция, принявшаяся растаскивать хулиганов в разные стороны. Порядком подвыпивший Кэйа споткнулся о ветку в заснеженной траве и проехался носом по газону. А разъярённая обезьяна навалилась сверху, извергая матерные крики вместо человеческих слов. Взбешённая обезьяна яро размахивал рукой, с зажатым в ней ножом. Кэйа увидел, что к ним бежал полицейский, поэтому лишь криво скалился на бранные слова. Полицейский попытался скрутить и обезоружить скина, но потерпел неудачу. Кэйа вырвался и отполз в сторону. Во рту чувствовался металлический привкус. Он провёл рукой по лицу — на ладони осталась кровь. Кэйа не заметил, как разбил нос. Он разозлился, жутко разозлился. В снегу что-то блеснуло. Скинхед потерял нож. Кэйа поднял его и подошёл к катающимся по снегу полицейскому и скину. Провал в памяти. Кэйа пришёл в себя у этого злосчастного дерева, клёна — не важно. Он сидел, привалившись к стволу дерева, а полицейский и скинхед лежали в обагрённом снегу. Кэйа посмотрел на свои руки — а они красные. Он принялся оттирать кровь снегом. Потом захотел вытереть разводы о куртку, но передумал. Стал вытирать руки о дерево. Долго тёр руки, пока не поцарапался об промороженные щепки. Кэйа закончил рассказ. Всё это он говорил громко, активно жестикулируя, и привлёк внимание ближайших бездельников. Рагнвиндр, внимательно его слушавший, лаконично произнёс: — Впечатляющая фантазия. Надо же было такое придумать. — Всё так и было! — крикнул обиженно Кэйа. — Вот здесь была драка, — показал он чуть дальше на газон. — Вот тут я порезал полицая и скина. А вот об это дерево руки вытирал. Да, тупо. Но следы до сих пор остались! — Сколько лет с тех пор прошло? Сколько осадков выпало? Никакая это не кровь. Просто изменения на коре. — Я не придумываю! — злился Кэйа. — Даже если я тебе поверю, то почему у тебя нет судимости? Ладно какой-то хулиган с возможным условным сроком. Но ты, с твоих же слов, нанёс ножевые ранения полицейскому. — Откуда тебе известно, что нет? — Твои документы есть в отделе кадров, — закатил глаза Рагнвиндр. — Тебя бы с судимостью на работу не взяли, да и с уголовником я бы не стал связываться. — Значит всё обо мне вынюхал? — зыркнул глазами Кэйа. — Так вот: судимости у меня нет. И не будет. Понимаешь, мне на всё плевать, ок? Поэтому я ничего не боюсь. Ничего, никого, нихуя! — гордо оповестил он на всю улицу. Рагнвиндр промолчал и закрыл глаза. — Ещё вопросы? — нетерпеливо топтался Кэйа. — Давай я тебе тоже кое-что покажу, — неожиданно предложил Рагнвиндр, посмотрев на Кэйю. — Тут недалеко. Кэйа слегка призадумался, а не было ли здесь подвоха, но всё же согласился: — Ладно. Веди. Они ушли с газона. Рагнвиндр свернул к многоэтажным бизнес-центрам, а потом зашёл в переулок между зданиями. Кэйа начинал жалеть, что согласился. Плохое предчувствие сдавливало грудь. Рагнвиндр остановился около серой стены. Кэйа встал рядом. — Смотри, — показал куда-то вниз Рагнвиндр на самую обычную стену, облицованную серой плиткой. — И что я должен увидеть? Рагнвиндр опустился на корточки и ткнул пальцем: — Вот же, внимательно смотри. Или проблемы со зрением? Кэйа раздражённо поморщился и сел рядом, вглядываясь в стену. — Да нет здесь ничего!.. Кэйа шокировано замолчал и выпучил глаза, когда Рагнвиндр резко дёрнулся в его сторону, накрыл шею руками. Кэйа рванул вперёд, но его придавили к стене, сильнее сомкнув кольцо рук вокруг шеи. Тщетные попытки вырваться не принесли успеха. Кислород в лёгких заканчивался. Голова стала тяжёлой, казалось, что она вот-вот взорвётся. Шумело в ушах, или так громко звучало чужое дыхание. В глазах потемнело. Шум нарастал. Лёгкие горели огнём. Кэйа потерял сознание. Полуразрушенный дом. Обломки стен кружились вокруг словно в невесомости. Бабочки вылетали из открытого альбома. Кэйа хватал их руками и возвращал на место, пронзая острыми булавками трепыхающиеся крылышки. Сверху доносились крики. Взрослые снова ругались. Фарфоровая статуэтка упала со второго этажа. Осколки медленно потекли по воздуху, переплетаясь в танце с бабочками, вонзались в их хрупкие тела. Кэйа рассмеялся. — Он ненормальный, ты же это понимаешь? Я обо всём договорился. Он ляжет в больницу. Это не обсуждается. — Не смей так говорить о моем сыне! — Прекрати себя обманывать. Он не твой… — Это мой сын! Ты чудовище! Сверху раздался хлёсткий звук пощёчины. — Пр-прости! Я не хотел… — Не трогай меня! — Белла… Белла, стой! Позади скрипнула дверь. В комнату зашла миниатюрная блондинка с заплаканным лицом. Всхлипывая, он тихо позвала: — Кай, мы уезжаем. Собирай вещи. — Я не буду тебя слушаться. Ты врушка! — Не говори так о маме, — погрустнела женщина, сев рядом с Кэйей на пол. — Мама говорит, что ты воровка и лгунья, — капризничал Кэйа. Он вернулся к бабочкам, которые почти все разлетелись из открытого альбома. — Когда она такое сказала? — Только что. И сейчас говорит. Ты разве не слышишь? Кэйа посмотрел в дальний угол, где сгущались тени. Темноволосая женщина с впалыми мутными глазами и мертвенно-бледной кожей широко улыбалась беззубым ртом. От неё пахло гнилью и мочой. Она что-то тихо напевала на незнакомом языке. Над головой раздался шум приближающегося самолёта. Кэйа посмотрел вверх и попал в кромешную тьму. Бездна. Свет, звук, материя — всё это отсутствовало в бесконечной темноте. Кэйа оказался на границе Вселенной, где не существовало ничего, кроме космического вакуума. Смех. Бескрайнее пространство наполнил женский смех. Снизу, сверху, отовсюду. Кэйа зажал уши. Он не хотел слышать этот мерзкий голос, от которого желудок сдавливали рвотные спазмы. — Сел, — скомандовал женский голос внутри головы. — Сел немедленно. — Нет! Нет! Иди нахуй! — закричал Кэйа. — Плохой мальчишка. — Раздался звук удара плётки. — Слушайся мамочку. К ноге. К ноге! — Иди нахуй, иди нахуй, иди нахуй, идинахуй… Прочь из моей головы! — Паршивый щенок, — прорычал голос. Щелчок. Вспышка. Яркий свет упал сверху на Кэйю, и он болезненно поморщился, прикрывая глаза ладонью. — Сел. Снова щелчок. Кэйа оказался в просторном помещении с бетонными стенами, заполненном инструментами для пыток, для сексуальных извращений. Стук каблуков по полу отражался от голых стен. — Сел, — повторил голос, и Кэйа неожиданно оказался на коленях. Красная туфля промелькнула перед глазами, пододвигая железную миску. В ней шевелились обрывки купюр, золото и бриллианты, перемазанные вязкой жидкостью и порошком. — Жри. — Нога опустилась на голову Кэйи, вдавливая её в миску. Рот заполнила мерзкая масса, и Кэйю полностью затянуло внутрь маленькой посудины. Он упал и приземлился на широкую кровать. Рядом, в тени, стояла фигура женщины, только кончик тлеющей сигареты в её руках выделялся из картины, лишённой цветов. — Можете играть с ним сколько захотите. Он больше не нужен, — сказала она и растворилась в дыму, оставив за собой запах сигарет и ярких духов. Десятки рук устремились к Кэйе. Трогали, сжимали, гладили, проникали. Он кричал, стонал, молил, срывался на плач. Пытка не кончалась. Тело покрылось потом, слюнями, спермой: чужими ли собственными — это уже не имело значения. Ему стало уже всё равно… Кэйа открыл глаза. Во рту ужасный сушняк, саднило горло. Он неудобно сидел, уперевшись головой во что-то жёсткое. Кэйа огляделся и понял, что очнулся полулёжа на заднем сидении машины Рагнвиндра, а лбом уткнулся в стекло. — М-м-м… — Шея болела. Кэйа сел поудобнее и измученно выдохнул. Что он тут делал? Вроде только что он был в ресторане. А, нет, они ушли, а потом… Где этот чёртов Рагнвиндр, этот мудак, что пытался его задушить?! Ещё проклятый сушняк, так хотелось пить… Кэйа дёрнул за ручку, и дверь открылась. Он вышел на улицу. Солнце, клонившееся к закату, слепило глаза. Рассеянный свет разукрасил холмы и поля, простиравшиеся до далёких гор, мягкими оранжевыми мазками. Кэйа оказался где-то за городом, стоял на обочине дороги рядом с припаркованной дорогой тачкой, хозяин которой отсутствовал. Подул лёгкий ветерок, принёс с собой лёгкий запах дыма. Кэйа огляделся по сторонам и заметил Рагнвиндра неподалёку. Тот стоял к нему спиной и что-то жёг. — Эээ!.. — хотел крикнуть Кэйа, позвать Рагнвиндра, но из него вырвался лишь сиплый шелест. Он попытался прочистить горло, но во рту настолько пересохло, что Кэйа только покраснел и разозлился от безуспешной попытки. Он быстро пошёл в сторону Рагнвиндра и дёрнул того за плечо. — Ты! Чт-ч-то, кха-кха, что за х-хуйня? Пить… — с трудом выговорил Кэйа. — Долго же ты спал, — обернулся Рагнвиндр. Передние прядки его волос выглядели мокрыми, на светлой майке подсыхали пятна от какой-то жидкости. — Жаль, что так рано проснулся. Во сне ты на удивление адекватный: молчаливый и спокойный. — Пить, — тихо попросил Кэйа. Рагнвиндр показал жестом себе под ноги, где так кстати оказалась наполовину пустая бутылочка с водой. Похоже, что проявлять вежливость и помогать изнывающим от жажды тот не собирался. Кэйа не хотел ползать у ног Рагнвиндра, но пить он хотел всё же больше, так что, заткнув гордость, наклонился и поднял бутылку, осушив её залпом. Несколько капель соскользнули по подбородку и покатились по шее. Кэйа убрал бутылку от лица и наткнулся на странный взгляд Рагнвиндра. — Что? — недовольно спросил Кэйа. Голос ещё не восстановился, то теперь звучал увереннее. — Ничего, — отвёл глаза Рагнвиндр. — Зачем ты так сделал? — Сил на долгие словесные баталии и крики у Кэйи пока не было. — Прости. Если для тебя важны извинения, — отмахнулся Рагнвиндр. Кэйа схватил его ладонь и почувствовал слега грубую и сухую кожу. Перчатки снова куда-то исчезли. — Что? Я не собирался тебе вредить. Другого выхода не успел придумать. Ты хоть осознаёшь, что творишь? Ты себя со стороны слышишь? Видишь? — Это типа забота была? — настолько, насколько мог, повысил голос Кэйа. — Типа, — повторил Рагнвиндр, скривившись от тривиальности междометия. Кэйа показал средний палец, сверкнув злобно глазами. Но что случилось, то случилось. В конце-то концов ничего экстраординарного между ними не произошло, когда их знакомство началось с отборных ругательств и позорной порки, подобное уже не удивляло. Кэйа бы даже воспринял как должное, если бы Рагнвиндр вместо приветствия направил на него дуло пистолета или, что хуже, попросил натянуть каблуки и платье, дабы потешить свои гомосексуальные фантазии. — Дай бутылку, — попросил Рагнвиндр. Кэйа отдал пустую бутылку, и тот бросил её в небольшой костерок у обочины дороги. — Необычное место для пикника. — Это не пикник. Изредка мимо проезжали машины. Рагнвиндр остановился не на магистрали, а на небольшой дороге между полей. Поблизости не виднелось домов или других признаков обитания людей в этой местности. В траве громко стрекотали кузнечики, высоко в небе планировали маленькие соколы — пёстрые пустельги. Солнце, клонившееся к закату, костерок, природа и уединение — ах, романтика, да и только! Рядом, по насыпи вдоль обочины, зашуршали шины подъехавшей машины. Кэйа, любовавшийся пейзажем, повернулся и увидел остановившей патрульный автомобиль. Из него вышел полицейский, на вид ещё совсем молодой парнишка. Он уверенно приближался, натянув на лицо вежливую улыбку, и Кэйа пошёл к нему навстречу. — Добрый вечер, — издалека начал полицейский. — Добрый вечер, офи… сержант, — поправил Кэйа, когда заметил лычки на погонах. — Какие-то проблемы? — Нет, никаких проблем, — произнёс сержант, поравнявшись, — если вы потушите огонь. — Эй, пироман, тут говорят, что ты несёшь опасность окружающей среде! — тихо крикнул Кэйа севшим голосом. — Туши костёр. Рагнвиндр, стоявший поодаль, подошёл к ним, так и не погасив костёр. Из полицейской машины вдруг раздался голос второго мужчины, оставшегося внутри: — Хартманн, отбой! Возвращайся! — Я что-то нарушаю? — вмешался в разговор подоспевший Рагнвиндр. — Да. Разведение огня на этой территории запрещено… — Хартманн, вернись в машину! — Я знаю, — твёрдо заявил Рагнвиндр. — Поэтому прошу вас погасить огонь, и будем считать, что никакой проблемы не было, — уже не так уверено произнёс сержант. — У меня никаких проблем нет. А вот у тебя могут появиться, если ты и дальше будешь указывать, как я должен вести себя на собственной земле, — холодно чеканил Рагнвиндр. Кэйа был удивлён. Он не ожидал от того самого благородного Рагнвиндра, как его всюду преподносили, такой наглости и высокомерия. — Хартманн, — позвал второй полицейский, уже выбравшийся из машины и бегущий к ним, — Хартманн! Ой, простите, мистер Рагнвиндр, — с ходу начал распинаться полицейский, судя по погонам лейтенант. — Простите. Всё окей, мы ничего не видели. Приятного вам вечера! — быстро протараторил мужчина, утаскивая за собой молодого сержанта. Он продолжал отчитывать парнишку, пока они не сели в машину, а затем резко газанули вперёд, уносясь вдаль. — О-о-о, — протянул Кэйа, — я удивлён. Ты же так печёшься о своём имидже, и такая вульгарная дерзость. — Просто ненавижу местную полицию. Сборище дегенератов, продажных свиней и лицемеров, — грубо ответил Рагнвиндр, помрачнев лицом. — Потуши огонь. Мы уезжаем. — Почему я? — Не хочу испортить обувь, — пожал плечами Рагнвиндр. — А я что ли хочу?! — негодовал Кэйа, топнув ногой. — Пошевеливайся. Я уже и так опоздал из-за тебя. Или уеду без тебя. Кэйа подавился от возмущения, но всё же затоптал догорающий костерок, в котором тлела бутылка и остатки какой-то ткани вместе с мелкими ветками. Сумерки опустились на Мондштадт, столицу одноименного независимого государства к западу от матери-Германии. За долгую историю Мондштадт с прилегающими окрестностями был во власти Западной Римской империи, а после её падения частью Королевства франков, успел обзавестись статусом свободного имперского города и стать центром для религиозных фанатиков, возглавляемым архиепископом. Французы, любители революций, прошли через Мондштадт и даровали ему титул республики, что не очень понравилось прусам. Город, расположенный на окраинах Франции и Германии, всегда становился точкой преткновения, когда очередная европейская страна возжелала заполучить больше власти или земель во свои владения. За один век Мондштадт успевал побывать в составе различных королевств, империй и альянсов. Всё изменил двадцатый век. Сначала Первая Мировая и более разрушительная Вторая, стигматизация немцев, судебные процессы и мировые санкции. Местное правительство Мондштадта не желало разделять грехи Третьего Рейха и начало активно лоббировать идеи отказа от статуса немецкой земли, выхода из состава Федеративной Республики Германии и создании Мондштадтского Государства. Им это удалось, но решение это оказалось неразумным. В наши дни уровень жизни в Германии был гораздо выше, чем в Мондштадте, который по развитию и ВВП разделял примерно одно место с Венгрией. Впрочем, мондштадтцы не особо жаловались. Близость Франции повлияла на менталитет жителей, сделав их более беззаботными и романтичными. А вот на вопрос, что лучше: вино или пиво, — истинный мондштадтец ответил бы: дайте два, да побыстрее. Более ленивые и расточительные, чем жители Германии, разговаривающие на каком-то ужасном немецком диалекте, мондштадтцы наслаждались размеренной жизнью в любимой стране, а на очевидные проблемы предпочитали закрывать глаза. Но времена менялись, и появлялось всё больше активной молодёжи, пытающейся повлиять на политику в стране. Лишь одна вещь оставалась неизменной в Мондштадте через века — народный фестиваль Луди Гарпастум, яркое зрелище, гордость местных, ведь этот праздник был гораздо древнее Октоберфеста и зародился ещё в Средневековье. Мондштадтский фестиваль длился уже неделю, и ещё неделя пьянки-гулянки оставалась впереди. На восточной окраине столицы возвели палаточный городок. Погода баловала солнцем, жаркими деньками и тёплыми ночами. Те, кто мог себе такое позволить, поселились на фестивале: спали на газонах или в припаркованных тачках, чтобы, проснувшись после полудня, продолжить алко-марафон. Вечер воскресенья, мирные туристы и родители с детьми покидали фестиваль, а вот любители дешёвой выпивки и пьяного веселья только прибывали. Кэйа и Рагнвиндр застряли в пробке на въезде в палаточный городок, и хоть последний и молчал, на вид он выглядел крайне раздражённым: стучал пальцами по рулю, постоянно переключал режимы кондиционера в машине, даже в какой-то момент врубил музыку. Всё же они въехали на территорию фестиваля, а с парковкой проблем не возникло: конечно же для таких важных лиц были зарезервированы отдельные места, куда простые смертные не могли поставить свои ржавые и не очень корыта. — На сегодня я с тобой закончил. Но всё равно далеко не уходи. Завтра надо оформить твой перевод на должность ассистента, юридические формальности, — сказал Рагнвиндр, когда они вышли из машины. — У меня здесь дела не больше, чем на час. После этого я отвезу тебя домой. Так что веди себя прилично и не вздумай напиваться. — Ого, домой? Мы уже живём вместе? Как стремительно развиваются наши отношения, однако, — потягиваясь на ходу, притворно удивился Кэйа. — Тебя к тебе домой, — обернулся Рагнвиндр. — Насчёт выпивки я серьёзно. — Конечно, мамочка! — помахал рукой Кэйа и пошёл в другую сторону: туда, где происходило основное веселье. Слушаться Рагнвиндра он точно не собирался. С этой работой и свалившимся на голову Рагнвиндром Кэйа не успевал посетить Луди Гарпастум. Но если он оказался на фестивале, то не планировал себе ни в чём отказывать. В кармане завалялось двадцать евро, чего хватило бы лишь на два больших стакана пива, но если найти компанию, то кто-нибудь по доброте душевной или по пьяни взял бы на себя расходы Кэйи. Мужчины средних лет — мимо. Семейные и влюблённые парочки — мимо. Компания молодёжи — шансы были. Взрослые дамочки — идеально. Купив стакан светлого в не самом многолюдном шатре, Кэйа отправился на поиски состоятельных и слегка пьяных женщин постарше. С первыми потенциальными жертвами его ждал облом: те оказались феминистками и лесбухами, и Кэйа чудом избежал развития конфликта с ними. Пришлось запить неудачу остатками пива и направиться за новой порцией в ближайшую палатку. Уже на выходе он заметил в толпе знакомое лицо. Имя Кэйа не помнил, но этот парень учился с ним в универе. Но тот пришёл на фестиваль в компании девушки, и они уже собирались вскоре поехать домой. Он вежливо отказался от совместного времяпровождения, но зато поделился информацией. Раннее бывший однокурсник встретил других ребят из универа и те, судя по их настрою, только начинали веселье. В последний раз он видел их у одного из шатров «Рассвета», к которому выстраивались километровые очереди. Настроение Кэйи поползло вверх, и он поспешил в сторону шатров «Рассвета». Пока он искал тех самых товарищей по университету, он увидел нескольких бывших и просто любовников на одну ночь, так что Кэйе пришлось почаще подносить пивную кружку к лицу, дабы его случайно кто-нибудь не узнал. И пиво быстро закончилось. И денег на добавку не хватало. И подходящей компании не попадалось. А алкоголь только сейчас ударил в голову, и дико захотелось кутежа. Кэйа несколько раз поморгал, не веря собственным глазам. Если в пиво ничего не подмешивали, и у него не начались галлюцинации, то между шатрами стоял никто иной, как старая подруга, королева подворотен, местный авторитет и просто шикарная женщина — Розария. Она стояла и невозмутимо курила, хотя курение вне специальных зон было запрещено, а за подобное грозил большой штраф. Она всё также коротко стриглась и красила волосы в непонятные цвета, носила спортивные вещи и не слышала о косметике. — Рози, это ты или у меня случился трип? — подбежал к ней радостный Кэйа. — Рози называют тебя, когда в задницу даёшь, — пнула она его по ноге тяжёлой кроссовкой. — Я думала, что ты уже подох, засранец. — Я ещё вас всех переживу! — Кэйа полез с объятиями к девушке. — Фу! Что за нежности, — Розария отбивалась от навязчивых объятий, но ускользнуть из длинных рук Кэйи ей не удалось. Она постучала по худой спине ладонью, проявляя таким образом дружелюбие, грозясь оставить пару крупных синяков. — Полегче, старушка, поколотить меня всегда успеешь, — отстранился Кэйа. — Решила проникнуться местными обычаями или бухло выше принципов? — Нет. Такие тусы для тупого стада. Я тут детишек выгуливаю. — А мне нравится такое. Море бухла, развлекуха, симпатичные девочки, все пьяные и доступные, — развёл Кэйа руками, попытавшись охватить им всё пространство. — Так ты здесь не одна? — Нет. — У-у-у, печаль. А с кем? — С детишками, — криво усмехнулась Розария. — Праздник — говно, но кто-то и такое говно не пробовал в жизни. Занимаюсь культурным просвещением, или как там… — Развращаешь молодое поколение, в общем. Похвально. Уважаю! И где эти детишки? — Узнают об очередях. Вон, стоит в толпе за корн-догами, — Розария указала рукой на очередь перед киоском. — Мелкая блондинка, — пояснила она. — Та жирная? — Жирная? Нет, подальше которая. — Она же совсем ребёнок, Рози, — Кэйа разглядел в толпе низкую блондиночку с двумя хвостиками в лёгком цветочном платье. — Не знал, что тебе интересно с малолетками общаться. — Иди нахуй, Кэйечка. Она не ребёнок, просто выглядит как восьмиклассница. Да и в голове у неё та же туфта, что у слащавых школьниц. Надо спасать девку. — Ты же наша спасительница! — погладил Кэйа Розарию по руке. — Может и меня спасёшь? Бухать хочу, а денег нет. — Ты хочешь нажраться тем, что тут втюхивают? Пивом, сидром и винишком? Не беси меня! Тебе повезло, и у меня есть что-то покруче. — Она порылась в спортивной сумке через плечо и вытащила бутылку старого доброго Джека, чудом туда поместившуюся. — Вот минимум таким надо разогреваться. — Это другое дело! — Кэйа довольно потёр ладони. — И как ты только такое протащила на территорию? — Надо знать способы, — гордо заявила Розария. Они отпивали из бутылки виски по очереди, делясь последними событиями. Розария всё так же занималась ничем. Хулиганила, ввязывалась в местные разборки и получала пособия. Неожиданно замутила с полицейским, и они встречались уже несколько месяцев. Недавно познакомилась со странной девчонкой, той самой блондинкой, и решила вытащить ту развеяться, показать настоящую жизнь. Эта самая блондинка вскоре подошла к ним. Розария забрала у неё корн-доги и погнала девушку купить для них ещё закусок, а та вместо того, чтобы возмутиться, радостно улыбнулась и побежала занимать очередь в следующий киоск. — Не так давно мне звонил Тома. Спрашивал, типа общаемся мы, и велел держаться от тебя подальше. Типа ты наконец стал нормальным. Работаешь там, отношения и прочая хуета для нормалов. Это правда? — спросила Розария, возвращая бутылку Кэйе. Кэйа отпил виски и ответил: — К сожалению, да. Я скучный чувак, который ходит в будни на работу, встречается с… Подожди, так, нихуя! Я же теперь встречаюсь с самым богатым челом в Мондштадте! Я же теперь нескучный? — Нет, ты всё такой же пиздабол. — Что? Я не вру! Я реально встречаюсь с самым толстым кошельком в стране! — обиделся Кэйа и снова отпил из бутылки. — И кто это? — Дилюк Рагнвиндр! — громко заявил Кэйа. — Вроде что-то такое слышала. Это же мужик? — Ну да… — М-м-м… — Нет, я не гей! — резко выпалил Кэйа. — Это вообще всё ради денег! — Я прекрасно знаю, что ты не гей. Тебе всё равно с кем трахаться. Как это там называется?.. — Бисексуальность, — не удержался Кэйа, чтобы не сумничать. — Но это здесь не причём. Я же сказал, что я с ним из-за денег. — Пожалуйста, — фыркнула Розария. — Хоть со Стивом Йобсом встречайся в своих фантазиях. — Джобсом. Он умер. Давно. И это правда, я не вру! — Кэйа хотел хоть как-то доказать правдивость своих слов, но не мог придумать способа, хотя… Кэйа вытащил телефон из заднего кармана и выбрал в списке контактов единственный сохранённый номер. Долгие гудки зазвучали в трубке, включился автоответчик, Кэйа перезвонил. И когда он уже собирался сбросить вызов, чтобы не услышать вновь противный голос автоответчика, с той стороны ответили: — Что? Голос Рагнвиндра был в сотню раз приятнее механического автоответчика, пусть и звучал столь же холодно. — Ты занят, д..? — Кэйа попытался добавить что-то вроде «дорогой» или «любимый», но не смог выдавить из себя таких слов. — Уже освободился. Хм, ты даже вовремя. Где ты сейчас, я тебя заберу. — Рядом с шатрами «Рассвета», точнее между них. М-м-м… Тут рядом какая-то телега с цветами стоит. — Понял. Стой там, — ответил Рагнвиндр и закончил звонок. — Вот, он скоро придёт. Я не вру, — возмущённо сказал Кэйа. Он подумал, что мало показать просто какого-то знакомого мужчины, надо же ведь доказать, что это тот самый богатый хрен. Поэтому Кэйа нашёл первую попавшуюся статью в интернете о Рагнвиндре и протянул телефон Розарии: — Смотри, видишь. Вот его фотка, а там ниже его биография. М, нет, зачем её читать. — Он пролистал страницу на телефоне в руках Розарии. — О, вот указанно его состояние, его компании. Богатый же, да? Розария только вернула телефон и красноречиво закатила глаза. Вернулась блондиночка с кучей еды в руках, которая грозилась упасть и испачкать её милое платье. Розария забрала часть еды, принялась уплетать жаренный картофель в ожидании предстоящего представления. — И где твой богатый папик? — спросила она через пять минут. — Лучше места не мог найти? — возмутился появившийся внезапно Рагнвиндр. — Как долго! В следующий раз выберу место потруднее, — тоже возмутился Кэйа. — Заставляешь людей ждать. Вот, хотел познакомить тебя с моей подругой, — Кэйа показал на Розарию. Однако Рагнвиндр в первую очередь заметил кое-что другое. — Что это? — показал он на почти пустую бутылку в руках Кэйи. — Я же велел тебе не пить! — гневно надвинулся он. — А мне насрать, что ты там велел, — прорычал Кэйа, всучив бутылку Розарии, и сделал шаг в сторону Рагнвиндра. — Мне по-хуй! — Следи за языком. Мы здесь не одни, — Рагнвиндр осмотрелся вокруг и удивлённо спросил: — Барбара? — Ми-мистер Рагнвиндр? — пискнула блондинка. — Что ты… — Вот, Розария, это мой мужик, — перебил Кэйа Рагнвиндра. — Он немного дикий и не умеет общаться, но зато богат и красив. — Ты меня будешь учить, как общаться? Пф-ф-ф! — Рагнвиндр переключился с Кэйи на низкую девушку: — Барбара, что ты здесь делаешь? Родители в курсе? — Нет, не говорите маме, пожалуйста, — замялась девушка, опустив голову. — Как-то не похоже, что это твой мужик, — безразлично сказала Розария, допила остатки виски из бутылки и добавила: — Больше похоже, что он твой хозяин, а ты его собачка. — Что?! — Кэйа не ожидал такой подставы от подруги. — Но мы встречаемся! Сколько там уже… Месяц целый, да?! — Прекрати, — просвистел Рагнвиндр сквозь зубы. — Что я должен прекратить? Мы уже расстаёмся? О, как быстро! Разве мы не собирались поехать ко мне домой, а может лучше к тебе? Будем кутить всю ночь и трахаться как кролики! — Хватит я сказал! — Я только начал. Вот видишь, как с ним сложно! — пожаловался Кэйа Розарии. — Вижу, что между вами нихера нет. Хватит стремать парня. — Я стремаю? Его? Ха! Ха? — Кэйа открыл рот от возмущения. — Это он мутный, странный и лезет ко мне! Нет, так-то я не против, — вспомнил он, что наоборот должен демонстрировать, а не опровергать отношения. — Но если кто-то тут и кого-то смущает, то только он меня! Он полный извращенец, похотливый зверь, развратник… — Ты сейчас доболтаешься, — Рагнвиндр дёрнул его за руку, пытаясь остановить. Это только распалило Кэйю, и он принялся с большим энтузиазмом выдумывать пикантные подробности их отношений и демонизировать образ Рагнвиндра. Розария достала сигарету и закурила, наблюдая за этим цирком. Маленькая девушка, вроде как Барбара, неуютно переступала с ноги на ногу и густо краснела. — Надоело. Шумные. Кэйа, кончай уже ломать комедию, — Розария бросила окурок под ноги. — Ко-комедию? — взревел Кэйа. Он был в бешенстве. Это Рагнвиндр решил, что они внезапно пара. Да, ненастоящая. Но вот какого хрена только Кэйа один должен изображать отношения, когда это будет удобно Рагнвиндру? Почему тот не мог сделать то же самое для Кэйи? — Комедию, говоришь?! Это реальность, детка! — Ага-ага, — закатила глаза Розария. — Знайте все, это не я всё начал! — обратился Кэйа куда-то к небесам. Он схватил Рагнвиндра за грудки и притянул ближе. — А вот ты ещё обо всём пожалеешь, — прошипел он прямо в лицо Рагнвиндру, и совсем тихо добавил: — Ненавижу. И подался вперёд, накрыв губы Рагнвиндра своими. Мягкие и тёплые. Сухие, но без трещинок. Немного пухлые, натуральные. Такие приятно целовать, словно надкусываешь персик. А если проскользнуть языком в рот, станет ли также сочно? Рагнвиндр застыл на месте, даже дышать перестал. Кэйа поднял взгляд и наткнулся на округлившиеся карие глаза, а рыжие брови взлетели вверх. О, похоже кто-то был шокирован. Приятно. Кэйа обхватил нижнюю губу, слегка всосал её в себя и лизнул. Затем проделал это же с верхней губой и немного отстранился, оценив теперь увлажнённый ротик Рагнвиндра. Выглядело потрясно. И соблазнительно. Облизнувшись, Кэйа снова потянулся к губам напротив. Но наткнулся на руки, уперевшиеся в его грудь. — Что ты творишь? — тихо прошипел Рагнвиндр. — Разве не понятно? Или ты никогда не целовался? — усмехнулся Кэйа, хитро сощурив глаза, и попытался дотянуться до ускользающих губ. Рагнвиндр убрал руки, но только затем, чтобы схватить Кэйю за рубашку и дёрнуть за грудки вверх. — Прекрати сейчас же, — угрожающе навис он над ним. Его губы блестели так близко, всего несколько сантиметров до желаемой цели. — А то что? — выдохнул Кэйа в лицо Рагнвиндру. — А иначе… — Кэйа не дал закончить предложение, дёрнувшись вперёд, поцеловал всё ещё приоткрытый рот. Кэйа начал посасывать и покусывать мягкую нижнюю губу, слегка оттягивая её на себя. Облизывал более тонкую верхнюю половинку. Пробовал затолкать язык внутрь, но наткнулся на плотно сжатые зубы. Это его не остановило. Кэйа облизал внутреннюю сторону нижней губы, вобрав её полностью в свой рот. Рагнвиндр мог и дальше изображать из себя гранитный памятник, но это нисколько бы не спасло его от изнасилования. По крайней мере, от изнасилования его сладкого ротика. Свистящий вдох прозвучал напротив. Чужая рука опустилась на голову, сжала прядки волос и потянула вниз. С громким причмокиванием Кэйа отпустил обслюнявленную губу и отклонил шею. Рагнвиндр смотрел на него сверху вниз, а глаза его почернели — настолько зрачки поглотили цветную радужку. — А иначе пожалеешь, — обдал горячим дыханием его губы Рагнвиндр и накинулся на него. Он не стал церемониться или заигрывать, сразу проник языком в полость рта. Кэйа широко распахнул глаза от удивления. Рагнвиндр не отводил взгляда, только хищно прищурился. Его язык скользил во рту, такой мягкий и горячий, а когда он начал медленно выводить узоры на нёбе, что было щекотно и возбуждающе, Кэйю повело. Ресницы затрепетали, подогнулись коленки, и он закрыл глаза, а ощущения только усилились. О боги и дьяволы, Рагнвиндр явно имел опыт в поцелуях; он был восхитителен в это деле! Шок и наваждение спали, и Кэйа ответил на поцелуй, переплетаясь с Рагнвиндром языками. Их слюна перемешалась. Рагнвиндр был на вкус как мятная жвачка, а Кэйа, вероятно, чувствовался как полбутылки Джек Дэниэлса. Алкоголь, адреналин и дофамин кружили голову. А чужие руки, скользнувшие по спине, помогли не упасть на землю. Но когда ладони опустились на ягодицы, сжали их, начали мять, чуть оттягивая вверх, Кэйа начал жалеть, что не упал. Потому что если Рагнвиндр будет так продолжать делать, то у Кэйи встанет. Рагнвиндр медленно отстранился. Кэйа открыл глаза и увидел, как тот покусывал свои покрасневшие губы, а кожей лица чувствовал его учащённое дыхание, и сам только сейчас вспомнил о том, как дышать. Боже, боже, боже… Кэйю давно так не накрывало с головой от каких-то поцелуев, пусть и столь восхитительных. — Будь у тебя вагина, ты бы сейчас потёк, — тяжело выдохнул Рагнвиндр. — Поговорим о твоей традиционной ориентации? Кэйа хотел бы съязвить на тему вагины и гомосексуальности, но его язык отказывался его слушать. — М-м-м, — лишь возмущённо смог промычать Кэйа. — Может вы свалите в уединённое место? Развращаете детей, — голос Розарии прозвучал как будто бы издалека. Кровь громко шумела в голове Кэйи. Он залип на влажных губах Рагнвиндра и не желал больше ни о чём думать. — Блять, — тихо выругался Рагнвиндр. Его голос Кэйа прекрасно слышал. Он готов был выслушать полный словарь матов в исполнении Рагнвиндра, потому что Кэйа находил это ужасно сексуальным. — Отвали, — резко озлобился тот и слегка оттолкнул Кэйю. Отступив на шаг, Кэйа растерянно хлопал ресницами. — Что? — заплетающимся языком спросил он. — Прости, Барбара. Тебе не стоило такое видеть. Давай я отвезу тебя домой, — Рагнвиндр его игнорировал, он подошёл к маленькой девушке, прикрывающей лицо руками. — У-у, — помотала та головой. — В-всё нормально. Я уже немаленькая. — Поехали домой. Тебе не стоит шляться по таким местам. Твоя мать и сестра будут недовольны. — Я не поеду к ним. Я больше не живу с ними, — не отнимая ладоней от лица, сопротивлялась Барбара. — Тогда отвезу тебя к отцу, — мягко сказал Рагнвиндр и протянул руку к голове девушки, но одёрнул себя. — Хорошо, — кивнула Барбара и прижала кулачки к груди. Лицо её было краснее, чем волосы Рагнвиндра. — Подожди, а как же я? — пришёл в себя Кэйа и вспомнил об обещание подвезти его домой. Рагнвиндр положил руку на плечо Барбары, уводя её за собой. — Эй, стой! А я?! Ты же обещал! Куда… Куда ты пошёл!.. — раздосадовано взмахнул Кэйа руками. — Мудак! — громко крикнул он и показал спине Рагнвиндра средний палец. — Ладно, беру свои слова назад. Вы точно встречаетесь, и вы жесть какие извращенцы, — хмыкнула рядом Розария. — Да пошёл он нахуй! — плюнул под ноги Кэйа, пытаясь избавиться от вкуса Рагнвиндра во рту. — Фу, у меня его слюна везде. На губах, во рту, блять, в желудке! Срать буду потом его ферментами. Пизде-ец! У тебя есть бабки? Мне надо нажраться и всё забыть. — Не особо. Но дома есть бухло. — Тогда почему мы ещё здесь? Пить с Розарией — всегда плохая идея. Сколько бы та не выпивала, быстрее пьянели её собутыльники. Кэйа катался по полу, уссыкаясь от собственных шуток. А Розария флегматично распивала третью бутылку джина, даже не думая разбавлять хоть чем-то крепкий алкоголь. Живот Кэйи уже болел от смеха, он рыдал и икал, но ему было до одурения весело. Пока он не врезался в ножку кровати. — Ой, ик! — согнулся Кэйа. Он злобным взглядом сверлил кровать, пока его зрение не заметило кое-что интересное. — Это что, наручники? — спросил он, вытащив из-под кровати тяжёлые и явно не бутафорские наручники. — О, вот куда они упали, — Розария подошла и забрала наручники. — Всегда можешь начать работать поисковой собакой. — Искать постоянно дурь? Работа мечты, — протянул Кэйа и заржал над своей шуткой, снова покатился по полу, пока не врезался в тумбочку. — Сука! — Если не успокоишься, то я пристегну тебя к кровати, — Розария покрутила наручники в руках. — Может я только этого и жду? — улыбнулся Кэйа, приняв сексуальную позу, на которую только был способен человек, вылакавший литр крепкого алкоголя. — Тебя твой мужик мало ебёт? — Он меня не ебёт. Это я его ебу! — гордо заявил Кэйа, ударив себя в грудь. — Ха-ха, — с сарказмом усмехнулась Розария, — ты ебёшь этого альфача? Да ты чуть не обкончался перед ним, как пусечка. — Пиздишь! Не было такого. — Было. — Неправда! — Правда! — Слушай, допиздишься! — резко поднялся Кэйа, и его голова закружилась. — Воу-воу. О, вроде норм. Хм… Слушай, а если прищуриться, — Кэйа оттянул пальцами уголки глаз к вискам, — то вы даже похожи. Бледные как смерть спидозника, рожи хмурые, волосы какие-то красные. — И что? — Розария отпила из бутылки. — Может потрахаемся? — неожиданно предложил Кэйа. — Пф-ф-ф, — выплюнула она джин на пол. — Ты ебанулся? Мы же договаривались больше не ебаться друг с другом. — Ну пожалуйста, — проскулил Кэйа. — У меня не было секса целых… Больше недели не было! Я уже возбуждаюсь от всякой хуеты. — Нет. — Пожа-а-алуйста. — Нет. Иди нахуй. — Хотя бы отсоси, — взмолился Кэйа. — Тогда с тебя куни, — согласилась Розария. Кэйа поднялся на ноги, пошатываясь, и привалился к стенке. Он потянулся к ремню, вытащил его из шлёвок, расстегнул ширинку и припустил штаны. Розария его уже давно перестала интересовать. Она не была писаной красавицей, лицо её не блистало изяществом, не отличалось тонкими чертами или миловидностью. Но он помнил, что под этими бесформенными шмотками скрывалась отпадная фигура: большие упругие груди, выраженная талия и широкие мускулистые бёдра, между которыми можно задохнуться со счастливой улыбкой на губах. От этих воспоминаний по телу прошла тёплая волна, но этого оказалось недостаточно, чтобы возбудиться. Розария опустила руку на пах и недовольно произнесла: — Мне ещё поднимать твой хуй? Я перед тобой уже на коленях, а у тебя ещё не стоит. — Алкоголь, — оправдался Кэйа, а сам начал искать триггер для возбуждения, прикрыв глаза. Картотека из сисек и задниц замелькала в его голове, но, на самом деле, всё работало совсем не так. Аппетитные места, несомненно, важны, но куда важнее такие незаметные факторы, как запах, звук голоса, дыхание, прикосновения, чувство обнажённой кожи, вкус слюны в долгом поцелуе, от которого пальцы на ногах подгибаются. Ощущения чужих рук, ласкающих твоё тело, что мурашки табуном разбегаются. — Не знаю, о чём ты там фантазируешь, но у тебя охуенный стояк, — уведомила Розария. — Так не пизди, а займись делом, — быстро попросил Кэйа, не решаясь открыть глаза. Джинсы вместе с трусами сползли ниже по бёдрам. Прохладные пальцы огладили нежную твёрдую плоть, крепко обхватили ствол и медленно подрочили, оголив головку. Кэйа толкнулся в руку, и был уверен, что сейчас на него снизу вверх смотрели с высокомерием и усмешкой карие глаза. И с такой блядской ехидной полуулыбочкой на пухлых губах, мягких, горячих… Ох, блять, эти губки только что накрыли его головку. Кэйа громко выдохнул и попытался толкнуться во влажный ротик, но наткнулся на руку. Он разочарованно застонал. Дразнящие, неспешные движения раздражали и распаляли. Хотелось ухватиться за длинные волосы, намотать их на кулак и вбиваться в этот блядский рот, из которого лились одни лишь приказы. Как же прекрасно чувствовал себя Кэйа, осознавая, что этот человек стоял перед ним на коленях и давился его членом. — Быстрее, — скомандовал Кэйа. — Быстрее, сука. Темп ускорился, член проникал глубже в рот. Кэйа жутко желал засадить на всю длину, по самые гланды и дальше, чтобы почувствовать, как спазмами сжималось горло вокруг плоти, но крепкие руки уверенно прижимали его к стене и контролировали скорость. Бесит, бесит, даже на коленях и с челном во рту он всё также бесит! Язык игрался с головкой, щекотал уздечку, а пальцы лениво надрачивали у самого основания. Ка-какая же он всё же с-сука! Кэйа слегка дрожал и тихо постанывал, царапая стену ногтями. И вскрикнул от неожиданности, протяжно застонал, когда резко вобрали его член на всю длину, и сразу задали бешенный темп. Он откинул голову назад и раздвинул ноги, учащённо дыша. Как же ему было хорошо. Как же хорошо умел сосать этот ебучий мажор. Движения стали ещё быстрее, и Кэйа не выдержал, что-то проскулив, и громко закричал: — Получай, сука! Глотай, блять, глотай! Он часто дышал, привалившись к стене. Ноги дрожали, а сердце бешено стучало. — Я просила кончать мне в рот? — раздался неожиданно женский голос. — А, вообще, обидно, что сосала я, а все заслуги кому-то левому из твоего воображения. Розария недовольно вытирала слюну и эякулят с подбородка. А Кэйа съезжал по стене вниз. — За такое ты мне должен не просто куни, — скривилась она. Кэйа уставился в потолок, пытаясь найти на нём ответы. Какого хуя он представлял на месте Розарии Рагнвиндра? И какого хуя он так быстро кончил, представляя его?