Another Brick in the Wall

«Они бросят меня здесь. Совершенно точно. И правильно сделают. Сколько можно одной паршивой овце портить идеальное стадо? Буду подыхать один, точно побитая шавка. И поделом мне. Всегда стремился быть индивидуалистом. Так вот он, мой звёздный час». Хрипло рассмеявшись, я сдернул с головы маску и сплюнул на чёрную землю кровью. Сильно же мне досталось. Настолько сильно, что не могу припомнить, бывало ли мне хоть раз в жизни так погано, как сейчас. Судя по тому, какую боль приносил с собой каждый вдох, не осталось ни одного целого ребра. Левая нога вывихнута под абсолютно неестественным углом и, наверное, даже лучше, что сейчас я её почти не чувствую. Для меня, по сути своей, ничего смертельного. Только в том случае, если удастся отсидеться в каком-нибудь тихом уголке денёк-другой. Вот только сомневаюсь, что мне светит такая роскошь. Отбросив прочь маску, я перевернулся на спину и приподнявшись на локтях, постарался оглядеться. То ли перед глазами плыло, то ли все вокруг застлал густой дым от занявшихся в цитадели многочисленных пожарищ. Сверху до меня доносились отдалённые звуки битвы. Я, как мог, запрокинул голову, силясь рассмотреть вершину каменной стены, за внешнюю сторону которой сверзился парой минут ранее. Высота была поистине внушительной. Мне почудилось, что я расслышал воинственные выкрики младшего брата, и пронзительный, полный боевого азарта, смех сестры. Но, скорее всего, это было всего лишь моё воображение. Даже моим зорким глазам непревзойденного стрелка не удалось ничего рассмотреть с такого расстояния в темноте, озаряемой лишь оранжевыми всполохами новых пожаров и приглушенных взрывов. С трудом заставив себя принять сидячее положение, опираясь на руки и помогая себе ещё действующей правой ногой, я умудрился подтащить себя к этой самой стене, и со вздохом облегчения привалился к ней спиной. После таких незамысловатых усилий мне пришлось долго восстанавливать дыхание, словно бы я только что вышел из многочасового сражения. Я вновь усмехнулся. К тому времени, как меня позорно, точно мешок, швырнули вниз, сражение, действительно, шло уже не один час. У нашей четвёрки, как всегда, все было под контролем. А как могло быть иначе, когда в бой нас вёл наш непревзойденный старший брат? У него всегда все под контролем. Надеюсь, что и теперь он присматривает за ними. Ведь своей дурацкой выходкой я, по сути, оставил их без огневого прикрытия. Чёртов самоуверенный идиот! Поймав себя на мысли, что на самом деле беспокоюсь о своих братьях и сестре, я не выдержал и рассмеялся, за что сразу же поплатился новым приступом удушливого кашля, сопровождаемого резкой болью в груди и металлическим привкусом крови на губах. Немного посидев, прислонившись затылком к холодной каменной кладке, я решил заняться сломанной ногой. Вправить на место кости — раз плюнуть. Главное не откусить себе язык, когда волна боли накроет с головой. Кажется, после проведённой в полевых условиях операции, я ненадолго отключился. Двоякая, однако, вышла ситуация. Наткнись на меня в таком состоянии кто-нибудь из защитников крепости, то прирезал бы, словно беззащитного ягнёнка на бойне. Ну, либо просто прошёл бы мимо, сочтя дохлым. До этого состояния мне, откровенно говоря, было все ещё рукой подать. Хотя, если подумать, сейчас снаружи делать им было совершенно нечего — все действо уже давно переместилось во внутренние крепостные дворы. Нога нещадно болела, но, по крайней мере, теперь стопа смотрела в верном направлении. Скинув с левой руки латную перчатку, я протёр тыльной стороной ладони слезящиеся глаза, и вновь огляделся. Ни о каком тихом уголке я не прошу. Дайте тёмную нору поглубже, в которую можно забиться и отсидеться там в относительной безопасности. Всего-то и нужно, что дождаться пока срастётся пара-тройка особо серьёзных переломов. У таких, как я, это обычно не занимает много времени. А про остальное можно будет подумать и позже. Но вокруг не было ничего подходящего. Проклятая стена тянулась в обе стороны ровно настолько, насколько хватало глаз. А перед ней на несколько сотен метров — лишь ровная голая земля, кое-где искореженная следами взрывов. Кому бы раньше не принадлежала эта крепость, где нынче расположились силы нефилимов, которых мы когда-то также звали братьями, а сегодня, по приказу Обугленного Совета пришли уничтожить, они не были намерены подпускать к себе врага незамеченным. Или же, в моем случае, отпускать его. Дальше, за этой голой равниной, насколько я помнил, начинался лес. Призрачный конь донёс бы меня до него в одно мгновение, но нечего было и думать о том, чтобы забраться в седло при моем нынешнем состоянии. Да я и призвать-то Погрома вряд ли сумею. Сознание плывёт, как и зрение, и настойчиво просится обратно в отключку. Но это ещё одна роскошь, которую нельзя себе позволить. А поэтому единственное моё укрытие сейчас — тень, отбрасывая этой самой стеной. Что ж, хотя бы спину камень прикрывает надёжно. Куда надёжнее, чем смог это сделать я. Невольно мне вспомнились слова старшего брата. Те, что он буквально швырял в меня, перед тем, как я сотворил очередную в своей жизни глупость: «Не вздумай лезть туда один. Дождись меня. Разберёмся с этим вместе». Но я никогда не любил подчиняться. Ни ему, ни Совету, ни доводам здравого смысла. Стоило ему лишь на минуту отвлечься, а я уже ринулся на эту проклятую стену, намереваясь очистить её от стрелков, чтобы они не досаждали братьям, рубившимся во внутреннем дворе крепости с теми, кого поклялись истребить. И кто же знал, что помимо стрелков там меня встретит эта здоровая бронированная зараза?! В приступе внезапно накатившей злости я сильнее стиснул рукояти револьверов, которые каким-то чудом умудрился не потерять во время своего головокружительного падения. Должно быть, больше беспокоился об их сохранности, чем о том, чтобы не расквасить голову о камни. Сдержав рвущийся наружу очередной приступ горького смеха, я прислушался. Погруженный в свои невеселые размышления, терзаемый болью, да и, что там скрывать, чувством стыда, я не заметил, когда отдаленный шум боя затих окончательно. В этой практически абсолютной тишине шорох мелких камней под чьими-то неторопливыми шагами казался сродни громовым раскатам. В темноте я сумел разглядеть лишь огромный чёрный силуэт, неуклонно двигавшийся в моем направлении. Я прицелился и привычно выровнял дыхание. Пока я дышу, курок спустить сумею. А, может быть, и не раз. Как вдруг: *** — Кажется, я нашёл его, — проговорил силуэт, останавливаясь чуть поодаль, обращаясь к кому-то у себя за спиной, кого полностью скрывала безлунная ночь. — Чёрт, — облегчённо выдохнул Раздор, опуская подрагивающую руку с револьвером. — Война, ты в своём уме? Я же мог тебя пристрелить. — Судя по твоему виду, ты сейчас и в слона не попадёшь, — усмехнулся младший Всадник, присаживаясь рядом на корточки. — Как ты? — Жить буду, — отмахнулся Раздор. — Чем все закончилось? Что я пропустил? — Все закончилось, как и всегда, — ответил вместо Войны более утонченный силуэт, плавно вырисовывающийся во мгле, по мере того, как Ярость подходила ближе. — Нашей полной и безоговорочной победой. А пропустил ты практически все веселье, — сообщила она, становясь рядом, привычно не отпуская руку с рукояти хлыста, висящего на поясе. — Да мы и не особо расстроились. Нам больше досталось. — Ничего, я ещё наверстаю, — не слишком злобливо огрызнулся на сестру Раздор. — Не сомневаюсь в этом. При звуке этого спокойного, холодного, точно само космическое пространство, голоса, Раздор невольно сглотнул образовавшийся в горле комок. — Смерть, ты здесь, чтобы меня добить, или чтобы помочь? — поинтересовался Раздор, за что тотчас был награждён не сильным, но увесистым подзатыльником от Войны, которого, впрочем, хватило для того, чтобы перед глазами заплясали звёздочки. — Тебе не кажется, что сейчас твои шуточки более чем неуместны? — с извиняющейся ноткой в голосе спросил Война. — Ты не поверишь, братец, но всего несколькими минутами ранее наш славный предводитель склонялся именно к первому озвученному тобой варианту, — доверительно сообщила Ярость, расслабленно потягиваясь. — Уж не знаю, насколько остудил его процесс сбора душ павших нефилимов. — Я всегда холоден, — заверил Смерть, подходя вплотную, и занимая место прямо напротив сидящего у стены Раздора. — Охотно верю, — согласился Раздор. — Только можно мы уже придём к какому-то решению? Простите за грубость, но задница затекла тут сидеть. Война тяжело вздохнул. Ярость коротко хохотнула, пряча ухмылку, которую и так вряд ли бы кто-то разглядел, в кулак. Смерть же слегка склонил голову к левому плечу. Раздор не смог бы сказать наверняка, сколько времени минуло с тех пор, когда он в последний раз видел лицо своего старшего брата, не скрытое за бесчувственной костяной личиной. Но этот жест он помнил очень хорошо. Смерть делал так каждый раз, когда…улыбался. *** Братья помогли мне подняться с земли, бесцеремонно закинув мои руки себе на плечи. Сестра подхватила валяющуюся неподалёку маску и перчатку. — Думаю, тебе это ещё пригодится, братец. Когда будешь наверстывать упущенное сегодня, — не без язвительности сообщила она, и легонько ткнула кулаком свободной руки в мою грудь. Если бы с двух сторон меня не поддерживали Война и Смерть, то этот лёгкий толчок вполне мог бы свалить меня обратно на землю. — Всенепременно, — проскрежетал я сквозь зубы, и, ведомый братьями, отчаянно припадая на все ещё не сросшуюся левую ногу, двинулся прочь от крепости. Ярость, явно назло мне, принялась обсуждать с Войной подробности падения последнего в этом мире оплата нефилимов, а я украдкой покосился на хранившего молчание старшего брата. Морально я был готов к тому, что Смерть будет долго читать мне нотации, упрекнёт а, возможно, и пару раз оскорбит. Но перворожденный молчал. И это, в какой-то мере, было даже страшнее. Почувствовав, что я смотрю на него, Смерть слегка повернул голову в мою сторону, и я не успел вовремя отвести взгляд. Некоторое время он продолжал хранить молчание, а затем тихо произнёс: — Я рад, что ты жив. Из-за маски его голос звучал, как всегда, глухо. Но, судя по всему, привыкшие прислушиваться к каждому его слову Война и Ярость, разом притихшие, тоже сумели их разобрать. Когда я обернулся к Войне, он одобрительно кивнул, давая понять, что придерживается такого же мнения. Поддержки от любимой сестры я не ожидал, но тот факт, что, как только я оказался на ногах, она не настучала мне по голове моей же маской, уже о многом говорил. С каждым пройденным шагом я все увереннее ступал на поврежденную ногу, а делать каждый новый вдох становилось все легче. Но братья не спешили меня отпускать, а сестра не настаивала на том, чтобы как можно быстрее призвать призрачных коней. Они давали мне необходимое на восстановление время, а мне казалось, что одно их присутствие придаёт мне сил и уверенности. Так мы и шли, не спеша удаляясь от полыхающей в ночи цитадели, в которой после нашего ухода не осталось ни одной живой души. Смерть. Война. Ярость. И я, Раздор. Всадники Апокалипсиса на службе Обугленного Совета, чьей миссией стало хранить равновесие сил во всем Мироздании. И тем, кто добровольно не склонится перед волей Совета, рано или поздно предстоит столкнуться с каждым из нас. Ведь Всадников всегда будет четверо.