Всë повторится.

      Две фигуры в центре зала правосудия, стоящие друг напротив друга. Две фигуры - Человек и Монстр. Убийца и его Судья.       Беспечно подкидывающий нож в ладони Фриск бесстрастно смотрел на Санса, что всë ещë широко ему улыбался. Оба пытались скрыть боль, оба знали это. Оба давно поняли, что единственный их враг - Игрок, по малейшей прихоти которого гибли сотни монстров, а за ними и весь остальной мир. Игрок, что сейчас громко злорадствовал своей полной победе над жалкими обитателями этой игры, в которой он был Богом, вершившим судьбы.       – ...Но если ты сделаешь ещë шаг, у тебя будут неприятности, – из пугающе расширившихся глазниц скелета пропали озорные магические точки.       Шаг. В узких глазах азиата читаются боль и сожаление, отчаяние и раскаяние. Но ни один из них не мог ничего сделать.       Первая атака и первая смерть. Лицо Игрока хмурится и раздражается, с последующими оно становится всë хуже, каждый мускул его выражает ненависть и желание скорейшей смерти улыбающемуся "слабому" противнику.       – Десять смертей, хех. Это юбилей. Ты бы мог позвать друзей и отметить это-.., он запнулся. – Ах, да. У тебя нет друзей. Ты всех убил.       Из последних сил сжимая нож в скользкой от собственной крови руке, Фриск продолжает нападать, снова и снова, управляемый безжалостным садистом, сидящим за экраном. Мальчик в синем свитере даже не просит, чтоб его оставили в покое, нет. Этого не произойдëт, каждый это знает. Он лишь хочет умереть раз и навсегда, хочет отцепить от себя противные нити, привязанные к телу, хочет перестать быть лишь марионеткой, но это лишь его мечты. Всë это будет вечно, сценарий каждый раз будет повторяться, ничто не остановит Игрока, так любящего причинять другим страдания. Последний удар. Санс ковыляет к фантому умершего брата, воскрешëнного его воображением, сжимает растëкшуюся бутылку кетчупа, стараясь забыть о пожирающей всë его существо боли.       – Папирус... тебе что-нибудь нужно?..       Триумфальная ухмылка не спадает с дьявольского лица Игрока, победный адреналин растекается по венам. Подпинывая свою удобную куклу к выходу из зала, он ощущает себя богом, поставившим на колени всех, кого только можно. Безмолвному Фриску остаëтся лишь повиноваться, заглушая свои страдания мечтами о счастливом конце.       Всë повторится.