Горячее и сладкое

      Заворочавшись в постели, Грей вздохнула и потёрла заспанные глаза. Зевнула в ночную темноту комнаты, прогоняя дремоту. Шевеля языком в попытке избавиться от сковывающего ощущения сухости в горле, потянулась к прикроватной тумбочке за стаканом, но вместо воды обнаружила в нём лишь воздух. Недовольно вздохнув, она села на кровати — одеяло гармошкой сложилось у неё на животе — и начала взвешивать все за и против того, спускаться ли на кухню или же проигнорировать жажду и перетерпеть до утра.       — Не то чтобы мне хотелось вставать… — Грей немного проморгалась, чтобы глаза привыкли к темноте, — но все же наверняка спят, верно? — пробормотала она под нос, подбадривая себя вылезти из тёпленькой постели и окончательно прогоняя сонливость. Ей потребуется немного времени, чтобы сбегать туда и обратно, а потом она снова закутается в тёплый кокон и продолжит смотреть сны. Кивнув самой себе, она откинула одеяло, вставая с кровати, но тут же заправила его обратно, чтобы постель сохранила тепло до её возвращения. Скользнула ногами в домашние тапочки, что валялись недалеко от кровати, и поглубже вздохнула, морально готовя себя к прогулке. Одёрнув длинные рукава пижамы, взяла стакан и на цыпочках вышла из комнаты.       Стараясь производить как можно меньше шума, чтобы все остальные члены отряда не подорвались за раз, она крохотными шажочками пошла дальше по коридору. «Я умру на месте, если произойдёт что-то подобное», — она потрясла головой. Не хотелось даже думать о таком развитии событий. Пройдя под каменной аркой, она осторожно выглянула из-за угла, убедившись, что идёт в правильном направлении. Ярко горящий огонь керосиновых фонарей освещал каждые несколько ярдов, что значительно облегчало ей путь, позволяя при необходимости прятаться в периодической темноте лабиринта.       «База действительно меняет планировку слишком уж часто». Каждый бы задался вопросом: как? Как такая каменная громада могла двигаться сама по себе? И при этом не нарушая порядок в комнатах? Невозможно, это звучало, как какая-то бессмыслица, но такова была сила Генри. Спрашивать его, где, чья и на каком этаже в очередной раз оказалась комната, стало их повседневной рутиной. За такими размышлениями она и дошла до столовой. Из окон лил тусклый ночной свет, скрывая её фигуру в тенях комнаты. Добравшись через всё помещение до кухни, что находилась прямо за баром, она нащупала раковину и, уже поднеся стакан к смесителю, прищурилась.       «Ну, простая водичка и вправду будет самым быстрым, так что я смогу тут же вернуться к себе… — она осмотрелась и задержалась глазами на холодильной камере, — но каковы шансы, что меня действительно застукают здесь? От кружечки горячего молока я бы не отказалась. М-м-м-м». Молоко с мёдом. Её глаза округлились при мысли о горячем молоке с мёдом. Она облизнула губы, позволяя себе идти на поводу у желудка. Оставив стакан в раковине, Грей открыла камеру и выудила оттуда большой кувшин с молоком. Пошарив по ящикам, достала небольшой горшочек, кружку, банку с мёдом, немного специй и деревянную ложку.       Разводя огонь под подом печи, она что-то напевала себе под нос, хоть и понимала, что должна оставаться тихой, как мышь, но ничего не могла с собой поделать: увлечение и предвкушение скорого лакомства окончательно взяли верх над рациональностью. Она пыталась ранее передвигаться по базе в своём истинном обличье, но с постоянно снующими туда-сюда товарищами по отряду сомнения нет-нет, но закрадывались глубоко под сердце. Когда же в округе никого не было, она не особо заботилась о том, как выглядит со стороны. Чрезмерная застенчивость отступала на второй план, когда она оставалась наедине с собой: она могла расслабиться и позволить себе в кои-то веки не быть постоянно настороже.       Закатав длинные рукава льняной пижамы до локтей, Гошу натёр руки куском мыла, сидя на бортике ванны. Стряхнув воду с ладоней, потянулся за небольшим полотенцем, вытирая остатки влаги, чтобы не вытирать их о штаны, как сделали бы большинство из Чёрных Быков. Закрыв за собой дверь с приглушённым кликом, он направился вниз по остывшему каменному коридору. Его дико бесила привычка просыпаться посреди ночи, потому что тогда, если он проспит дольше обычного, у него будет меньше времени поговорить утром с Мари, но Чарми сварганила сок по какому-то новому рецепту, который на вкус вышел, признаемся, далеко не отвратным, так что он не отказался бы от парочки дополнительных стаканов.       Чуть склонив голову, Гошу остановился и сузил глаза. С другого конца коридора раздавался невнятный звук. «Голос?». Голос казался знакомым, но он никак не мог определить, кому же он принадлежал. «Никто из этого дурдома не в состоянии вести себя настолько тихо, тогда кто это, блин, вообще?». Если это чужак, которому каким-то боком удалось проникнуть на базу, он не может просто закрыть на это глаза. Поворчав, он возобновил шаг в твёрдом намерении узнать, кому это не спалось посреди ночи. Учитывая место, из которого доносился шум, он первым делом подумал на Чарми, но голос не звучал, как если бы кто-то пытался заглотить содержимое дюжины тарелок в один присест. Напротив — голос звучал довольно ясно и разборчиво.       Прислонившись спиной к стене, он заглянул в дверной проём и чуть не уронил челюсть от удивления. Прошептал имя Грей под нос — немудрено, что он не смог разобрать по голосу, кто находится на кухне. Она постоянно превращалась в кого-то ещё или просто молчала, не в состоянии перебороть стеснительность. Сейчас она говорила сама с собой и даже слегка покачивалась, будто сдерживалась от того, чтобы не затанцевать по-настоящему. А он продолжал пялиться на её беззаботное настроение.       «Так вот какая она, когда никто не смотрит, ха». Оглядывая её ночную рубашку с длинными рукавами, но с юбкой, заканчивающейся выше колена, он подумал, что она не из тех, кто будет оголять столько кожи. И скорчил рожу: «Да заботит меня её пижама. Алкоголичка вон вообще полуголой щеголяет всё время, так что Грей по сравнению с ней, как монашка. Кому вообще какое дело до того, во что она одета. Мне вот вообще пофиг».       Помявшись ещё какое-то время в дверях, не понимая до конца, стоит ли ему вообще заходить на кухню или убраться к себе в комнату, он всё же пересёк столовую. Прокашлявшись, постучал по стене:       — Будь тише, если не хочешь, чтобы тебя запалили.       Грей обмерла на месте, шумно сглатывая. Она знала, что шансы крайне малы, и всеми фибрами надеялась, что удача будет на её стороне и что её не застанут. Пока она поворачивала голову к сокоманднику, чуть не провалилась от стыда на месте. Сердце бухнуло в пол, вздрогнув, она взвизгнула, принимаясь оттягивать подол ночнушки в попытках прикрыться и параллельно бубня что-то о «не смотри пожалуйста».       — Ум-м-пхм, — она закрыла пылающее лицо руками. Её всё же застукали. Её застукал Гошу. Она прикусила язык, стараясь успокоить нервы. А что, если он не один, кто не спит? Что, если не спало ещё много людей? Что, если не спали все? Выглянув из-за пальцев, она наткнулась на его приподнятую бровь, он что, ждёт ответа? — Эм, ум, из-звини, э-а-э, с-спасибо, да, т-ты-ы-м, наверное, прав…       — М-м-м, это вообще не моё дело и мне пофиг, но какого хрена ты не спишь?       Грей что-то промямлила.       — Что?       Грей промямлила снова.       — Чо?       Она уставилась в пол, не прекращая краснеть, и глубоко вздохнула:       — Я просто, ам, я как бы… — потребовалось собрать всю волю, чтобы решиться-таки посмотреть в его сторону. — Мне хотелось молока.       — Молока?       Грей была прекрасно знакома с этим выражением его лица и потому поспешила отвести взгляд.       — Это, эм, это не странно, — она пыталась найти отговорку. — Холодным я его пить не буду, если, ам, если это то, о чём ты думаешь, — она закусила губу и снова подняла на него глаза. — Оно горячее, и сладкое, и правда очень вкусное, — сглотнула, поджав губы, — так что, может, ты тоже хочешь попробовать? — спросила она, переставая, кажется, даже дышать и то и дело переводя взгляд с него на стену и обратно.       Смотря на неё во все глаза, что он мог сказать на это? Он подавил подступающее ворчание: она всем своим видом приказывала ему ответить «да»! Зная, как много для неё стоило преодолеть застенчивость, он не мог отказать ей сейчас, он даже представить не мог, что с ней станется в этом случае. А подавлять самого адекватного человека их наголову отбитого отряда не хотелось от слова совсем.       — Почему нет.       — Правда?       — Ага.       Робко улыбнувшись, Грей почувствовала, как к щекам подступает ещё больше краски.       — Хорошо, — кивнула она, отворачиваясь к поду, на котором кипятилось молоко. Позади послышались шаги — Гошу пошёл в столовую, — которые раздавались эхом по всему помещению, и она с великим трудом пыталась утихомирить панику. Она влила мёд в горшочек тонкой густой струйкой, провела по краю банки пальцем до того, как он начнёт капать на столешницу, и слизала сладость. Перемешала жидкость: молоко заколыхалось аккуратной рябью. Всыпала смесь из пряностей, что подготовила заранее. Снова перемешала.       Она медленно выдохнула в попытке расслабить окаменевшие мышцы. «Это просто Гошу. Просто Гошу. Это просто Гошу», — повторяла она про себя, как мантру, но это не приносило ни капли спокойствия. Напротив, казалось, что температура её щёк достигнет такой отметки, что от них останется горстка пепла. Наполнив кружку и пытаясь не расплескать угощение из-за трясущихся от волнения рук, направилась в сторону сокомандника. Она крупно вздрогнула, молясь про себя, чтобы не вылить всё молоко ему на голову, когда он взял кружку из её рук.       Грей тихо, напряжённо выдохнула, с трепетом наблюдая, как он подносит к губам керамическую кружку и слегка дует на жидкость перед тем, как сделать первый глоток. Она задержалась на губах взглядом чуть дольше дозволенного и заскользила им вниз по горлу, где от глотков туда-сюда двигался кадык, и ещё ниже, к V-образному вырезу его пижамной рубахи. Осознав наконец, что делает, она в панике отвела взгляд, параллельно ругая себя: ну что мешало ей просто попить воды?! Она поднесла руки к лицу, стараясь не хмуриться. «О боже мой, а если ему не понравится? Что, если отвратительно получилось? О нет, а если он его выплюнет?». Глаза уже наполнялись слезами, и она всеми силами старалась не выдать своего расстройства.       — Хм, я удивлён, но это и вправду неплохо.       — Правда?! То есть, да, ага, оно правда вкусное, да? — воодушевившись его похвалой, она постаралась не показывать, насколько счастливой сделал её тот факт, что ему понравилось молоко, что она приготовила для него. Даже она признавала, насколько это глупо.       — М-хм, думаю, теперь понимаю, почему тебе посреди ночи приспичило попить молока.       Она тихо хихикнула и пошла за своей порцией. Обхватывая тёплую керамику обеими руками, она поднесла кружку к лицу, позволяя тонкой струйке пара согреть себя, и только потом подула. Вернувшись к Гошу, она одарила его быстрой и неловкой улыбкой. Ей хотелось сосредоточиться на молоке, ведь, пока дела не приняли неожиданный оборот, это и было её целью — насладиться согревающим сладким напитком. Сделав глоток, она поймала на себе его взгляд, и сомнения и беспокойство всколыхнулись в ней с новой силой: «Я… Я пью молоко вместе с Гошу! А-а-а-а!!! А что, если я странно пью? Что, если я слишком громко глотаю? Просто пей, как обычно, это же не сложно, так ведь? Я пью слишком быстро? А-а-грх». Она опустила кружку и снова стрельнула глазами в его сторону. «Он… он что, отвернулся? О НЕТ, Я ВЕДУ СЕБЯ СЛИШКОМ СТРАННО!». Она напряглась ещё сильнее, борясь с нестерпимым желанием пулей вылететь из столовой и пытаясь не выронить кружку.       Сделав заключительный глоток густого, тягучего сладкого молока, которое так приятно оседало на языке, Гошу еле сдержался, чтобы не вылизать остатки прямо со внутренних стенок. Поставив кружку на стол, он совершенно не ожидал, что она тут же сметёт её в охапку.       — Эм, я, ам, я… Я помою… Так что можешь не ждать здесь. Можешь, ам, идти к себе, если хочешь…       — Я могу проводить тебя.       — А-а-а-а хорошо, хорошо.       Склонив голову вбок — «Я что, только что предложил проводить её до её комнаты? Какого хрена я предложил проводить её до её комнаты? Какого хрена?», — он мельтешил глазами по комнате, пока мозг пытался сгенерировать хоть какое-то объяснение происходящему. Ворча на самого себя, он прислонился к дверному проёму. Снова перевёл на неё взгляд. Нельзя было найти более рутинного занятия, чем мытьё посуды, и всё же, осознание, что хоть кто-то в этом отряде не впадал из крайности в крайность при каждом случае, приносило странное облегчение. Снова окинув её взглядом с ног до головы, он чуть ли не последовал манере Грей и не закрыл лицо руками — «И что ты теперь, Финрал?», — но не мог заставить себя перестать на неё смотреть.       Выпрямляясь тут же, стоило ей закончить и повернуться к нему, он скрестил руки и вышел в коридор, ожидая, когда она последует за ним. Вслушиваясь в гулкие звуки их шагов, Гошу пялился в каменный тоннель перед собой, стараясь не съезжать взглядом в сторону. Мог ли он ещё с кем-то из отряда разделить подобную тишину? Проигрывая в голове возможные сценарии, он понимал, что абсолютно каждое из них закончилось бы хаосом. Быки неспроста заработали свою репутацию и стали бы буянить на ровном месте. «Не то чтобы дело в этом».       — Эм, спокойной ночи, Гошу, — Грей остановилась на углу перед поворотом, складывая ладони перед собой и склоняясь в небольшом поклоне. Её тон казался излишне слащавым, что только подтверждало тот факт, что перед ним настоящая Грей. Он в заключительный раз прошёлся по ней взглядом, будто убеждая в этом самого себя.       А наткнувшись на её ответный взгляд, тут же растерял концентрацию. Насильно заставляя себя посмотреть в сторону, он потёр шею:       — Ага, тебе тоже.       Уже по пути в свою комнату он заработал себе дополнительные морщины, хмурясь, когда в голове, как назло, вспыхивали одна за другой картинки с ней.       — Ну реально, забудь уже об этой дурацкой ночнушке.       Грей помотала головой, когда в памяти, как назло, вспыхивали одна за другой картинки с ним.       — Агрх, хватит вести себя, как последний чудик, это же просто пижама…