Стартовали съёмки нового музыкального видео для финской рок-группы Blind Channel, стремительно набиравшей популярность не только в своей стране, но и за её пределами. Сокрушительный успех свалился на шестерых молодых, но таких талантливых и амбициозных парней, которые прошли через огонь, воду и медные трубы ради своего успеха. Сегодня они снимают клип на уже давно записанную, но всё ещё не выпущенную песню под названием «Bad Idea». Сюжет был продуман ими лично, сценарий тоже они написали полностью сами, отдав режиссёру листы бумаги с уже напечатанным текстом. Нико, как фронтмен группы, обговорил с ним все детали, рассказал о каждой, даже самой незначительной мелочи.
Съёмки проходили в Таллине, и начались уже с самого раннего утра. Парни решили выспаться перед таким важным и ответственным днём и прибыли на площадку достаточно бодрыми и свежими. Только Йоэля частенько мучила бессонница, поэтому он уснул чуть позже всех, но после чашки крепкого кофе и нежных поцелуев своего любимого мальчика быстро вернулся в строй.
Да, вся группа давно разделилась на парочки. Томми и Олли начали встречаться ещё подростками, когда ещё даже не шло речи ни о музыке, ни о большой сцене, ни о каких-то съёмках. Нико и Йоонас познакомились, когда Йоэль пригласил младшего к ним на репетиционную базу (или попросту в гараж), чтобы послушать его и предложить присоединиться к команде. Изначально Мойланен им не понравился из-за того, что походил больше на рэпера, чем на рокера, но со временем они все очень крепко сдружились, а Порко влюбился по уши и смог влюбить в себя парня, который впоследствии стал фронтменом группы, как самый ответственный и твёрдо мыслящий участник.
Одному только Йоэлю долго не удавалось встретить свою любовь. Парню пришлось очень несладко в юношеские годы. Травля от одноклассников, проблемы с ментальным здоровьем, которые не отпускают его и по сей день, нестандартное мышление, из-за которого его абсолютно никто не понимал. Девушки велись исключительно на его ошеломительно красивую внешность и деньги его родителей, делая парню больно, ведь он дарил любовь и хотел получить её взамен. Многие пользовались им, заставляя страдать ранимого и чувствительного парня, который только с виду кажется жёстким, суровым и холодным.
В один момент Хокка решил закрыться от всех, появились проблемы с доверием. Он не подпускал к себе людей, а если и начинал общение, то исключительно ради того, чтобы хоть как-то продвинуться в музыкальной карьере. Его товарищи по группе и, безусловно, родители остались единственными людьми, которые искренне любили его и принимали таким, какой он есть, со своими странностями и угнетающими мыслями, хоть и далеко не всегда понимали парня.
Йоэль просто не мог влюбляться, не мог подпускать к себе людей. Каждый раз, когда он доверялся кому-то, его сердце безжалостно сминали, бросали на грязный асфальт и растаптывали, наплевав на все чувства. Хокка решил, что лучше он будет ко всем холоден, чем ещё раз позволит кому-то так с ним обойтись.
Так группа и просуществовала долгих пять лет, пока Йоэль случайно не наткнулся в Тиндере на талантливого 21-летнего диджея. Хокка слышал его имя раньше — тот самый Алекс Маттсон, который учился в Амстердаме, и является ещё и талантливым саунд-продюсером. Вокалист тогда ещё только набиравшей популярность группы не упустил возможности попросить парня о сотрудничестве, хоть Тиндер и не очень подходящее приложение для подобных разговоров. Да и зачем вообще Йоэль сидит в Тиндере, если он не собирается искать там любовь всей своей жизни?
Ответ простой: равнодушие равнодушием, а физиологические потребности всё ещё существуют.
Сначала Алекси Каунисвеси, как на самом деле звали диджея, отказал Хокка в ремиксе на их трек под предлогом того, что ему просто нечего добавить в песню, но после написал, что был бы не против создать с рокерами хит с нуля. Blind Channel всем составом посовещались и решили согласиться на предложение Маттсона.
Так и завертелось их общение. Около двух лет парни работали вместе с диджеем, позволяя тому вносить значительные изменения в их музыку, спрашивали у него советы и просили поработать именно с их материалом. У них завязались дружеские отношения. К семилетию группы у парней уже не осталось сомнений в том, чтобы предложить Алекси присоединиться к их команде и стать полноценным, шестым участником группы. Тот несколько недель думал над этим решением и наконец согласился.
Только вот далеко не творчество и не музыка заставляли его впасть в такие долгие раздумья. Влюбился он в голубоглазого и светловолосого вокалиста со звучным именем Йоэль. Томми и Нико ещё в первый год знакомства поведали ему о горьком опыте Хокка в личной жизни, но Алекси просто не смог устоять перед красотой этого мужчины. Да и не только внешность сыграла роль: его доводили до мурашек крепкие объятия сильных рук, сводил с ума низковатый голос с хрипотцой, а белоснежная улыбка и звонкий заразительный смех согревали даже в самый холодный финский день.
Уже спустя где-то год, когда Йоэль уже сблизился с ним и начинал без каких-либо колебаний доверять диджею, как остальным участникам группы, Каунисвеси заметил его доброту, его заботу и тягу к вниманию. Вокалист оказался таким чувствительным, он принимал близко к сердцу буквально каждое слово. А когда Алекс узнал о его диагнозе СДВГ, то начал замечать, какой парень тревожный, как он вздрагивает от каждого шороха, как трясутся его руки, как он подолгу может смотреть в одну точку и ещё многое из симптомов заболевания.
Но несмотря ни на что диджей был готов дарить Йоэлю свою любовь. Он старался уделять ему внимание, чтобы заслужить доверие старшего. Алекси пообещал парням, что никогда не разобьёт ему сердце, не обидит его и не ранит так же глубоко, как и все предыдущие его партнёры.
Примерно полгода понадобилось Каунисвеси, чтобы Хокка наконец-то сказал ему заветные слова. Парень был на седьмом небе от радости и пообещал не столько ему, сколько самому себе никогда не делать ему больно.
Несмотря на свой принцип не влюбляться, долгое время Йоэль про себя завидовал счастью Томми и Олли и влюблённой эйфории Нико и Йоонаса, но с появлением Алекси в его жизни всё изменилось, и теперь он так же счастлив и влюблён, ни капли не сомневаясь в искренности чувств их обоих.
Парням было комфортно вместе. В группе царила близкая дружеская атмосфера, которая между парочками превращалась в сильнейшую любовь. Возможно, это редкое совпадение, что они все так встретились, но они ценили и свою любовь, и дружбу, что помогало им сохранить гармонию в коллективе при любых обстоятельствах.
Съёмки предстояли долгие и трудные. Режиссёр уж миллион раз переругался со всеми операторами, стилисты спорили с визажистами, массовка нервничала от долгих ожиданий, и только одни музыканты оставались спокойными и в прекрасном настроении.
Первая часть съёмок уже позади — сейчас настало время делать другой грим и снимать следующую. Пока визажист делала из бледного и худого лица Йоэля ещё более бледное и худое, Алекси, уже накрашенный и переодетый, массировал его напряжённые плечи. Нико разминал пальцы Йоонаса перед интенсивной игрой на гитаре, пока стилист укладывала светлые кудри старшего. Томми и Олли, которым загримироваться было легче всего, сидели на диванчике с кофе и, обнявшись, просто наслаждались небольшим перерывом.
Вскоре режиссёр позвал их в кадр. Следующие несколько часов прошли в сосредоточенной и напряжённой атмосфере. Каждый присутствующий на площадке старался как можно лучше выполнить свою работу. И вот, съёмочная команда снова объявляет перерыв из-за проблем с аппаратурой.
— Парни, не расходитесь, оставайтесь в своих локациях! — крикнул режиссёр в рупор, чтобы каждый его услышал.
— У меня нога очень сильно болит, можно я уйду к Нико в номер, посижу? — попросил Порко. На одном из недавних концертов он подвернул лодыжку, и ему приходилось сниматься через несильную, но неприятно ноющую боль. Режиссёр кивнул, и Йоонас покинул лифт, где снималась последняя сцена с его участием, оставляя там наедине Олли и Томми. Как только гитарист вошёл в номер, Мойланен сразу уложил его на кровать и стал поглаживать больное место.
Все камеры выключены, команда ушла в отдельную комнату, специально для них отведённую. Парни могут делать всё, что захотят. Этим моментом они и воспользовались для того, чтобы слегка расслабиться от сложной съёмки.
Нико, не снимая своего костюма, залез сверху на бёдра Йоонаса.
— Ты на что-то намекаешь? — хитро ухмыляясь, промычал тот.
— Только если по-быстрому, — младший наклонился к его пухлым губам, вовлекая в поцелуй. Член Порко мгновенно стал наливаться кровью, рэпер поглаживал его через ткань, расстёгивая обтягивающие штаны и снимая их, прихватывая и серые боксеры. Наспех сняв с Нико брюки вместе с нижним бельём, гитарист стал покрывать поцелуями нежную шею возлюбленного, лаская ладонью поднимавшийся член.
Не отрываясь от любимых губ, Мойланен спросил:
— Как нога?
— Уже легче, — Йоонас повалил его спиной на кровать, нависая сверху, — Ты просто волшебник. Когда ты рядом, у меня ничего не болит, — он поднял объёмную рубашку парня к груди, чтобы случайно не испачкать, провёл руками по животу и, приподняв соблазнительные бёдра, стал поглаживать пальцами дырочку. Жалко, смазки с собой нет, но они занимались любовью буквально перед выходом из дома, значит Нико должен быть хотя бы немного подготовлен.
Порко осторожно спросил:
— Потерпишь немного, если что? — младший кивнул, и он опустился к молочным ягодицам, сразу же касаясь губами расслабленного колечка мышц и начиная водить по ним умелым языком. Мойланен сдержанно простонал, стараясь сделать так, чтобы их никто не услышал.
Слюна немного смазала дырочку, и Йоонас вставил внутрь один палец — достаточно свободно. Он не мог не ухмыльнулся:
— Мой мальчик, — гитарист сразу же добавил ещё один палец, начиная медленно двигаться, — Всегда готов принять меня в себя.
— Мм, Йоон, пожалуйста, ещё, — тихо похныкивал Нико. Без смазки было немного дискомфортно, но всё равно до одури приятно. Чуть-чуть жжёт, чуть-чуть ноет — потом пройдёт. Главное, что его самый любимый и родной человек сейчас любит его. Во всех позах, в любом месте и на любой поверхности.
Порко вытащил пальцы и вставил в рот младшего сразу три. Тот обильно смазал их слюной, сладко посасывая и причмокивая от удовольствия. Буквально через мгновение пальцы Йоонаса уже были внутри него и растягивали уже привыкшие мышцы изнутри.
Рэпер шёпотом попросил:
-Йоон, пожалуйста, я готов.
Гитарист услышал его просьбу и, взяв Нико за волосы, потянул его голову к своему члену, заставляя встать на четвереньки:
— Мне всё ещё нужна твоя помощь, золотко, — Мойланен взял орган старшего в рот, обильно распределяя по нему слюну и смазывая так, что пара капелек уже текла по мошонке. Йоонас прикрыл глаза от удовольствия и глухо простонал:
— Моя ты умничка. Мой послушный мальчик, — он подтолкнул парня назад, чтобы тот снова лёг на спину и раскинул стройные ноги в стороны, шире раздвигая шикарные бёдра и разрешая войти в себя.
Ощутив мокрый член у самой дырочки, Нико вздрогнул и тяжело вздохнул:
— Аккуратней, хорошо? — попросил он.
— Не бойся, моя радость, — Порко стал покрывать поцелуями шею, медленно толкаясь внутрь желанного тела, — Я не сделаю тебе больно, — член вошёл наполовину, и рэпер выгнулся, поддаваясь навстречу телу возлюбленного. Йоонас нежно обнимал его и прижимал к себе, оставляя сладкие и заботливые поцелуи в тех местах, где доставал. Адреналин накрывал с головой, ведь приходилось ещё и думать о том, что делать, если вдруг сейчас послышится голос режиссёра, уведомляющий о том, что съёмка возобновляется. Но Нико было всё равно: такие правильные и приятные толчки внушительных размеров полового органа делают ему так хорошо, что даже если сейчас их кто-то увидит, ему будет плевать так же глубоко, как глубоко сейчас внутри него находится член Порко.
Старший прикрывал его рот ладонью или впивался в губы поцелуем, чтобы заглушить стоны, выбивающиеся из груди парня и норовящие оповестить всех присутствующих в павильоне о том, что происходит в локации, устроенной под отельный номер. Кровать, к счастью парней, была новой и ничуть не скрипела. Негромкие шлёпки бёдер друг от друга заглушались посторонним шумом.
Чувствуя приближающуюся разрядку, Йоонас, борясь с туманом удовольствия, затмевающим рассудок, стал думать, как выкручиваться из ситуации, чтобы не спалить свои грязные занятия. Ощущая, что вот-вот кончит, он пережал член Нико у основания и второй рукой, придерживая за завитые каштановые волосы, снова направил его голову к своему пульсирующему органу. Мойланен без слов всё понял и послушано взял его в рот, сглатывая солоноватое семя, уже стекающее по его глотке. Он с упоением слушал тихие стоны Йоонаса и слизывал выступающие с головки капли.
Чуть отойдя от головокружительного оргазма, Порко снова уложил младшего на спину и устроился между его ног, также вбирая член парня в рот. Втянув пухлые щёчки, он сделал буквально пару движений, и Нико излился в его рот, выгибаясь, как кошка, и простанывая имя возлюбленного.
Когда орган младшего полностью упал, Йоонас встал, оделся, стараясь максимально привести свой внешний вид в тот, который был, но получилось не совсем правдоподобно. После он помог Нико одеться и поправить изящные локоны, за которые Порко буквально несколькими минутами назад бессовестно таскал его по кровати.
Гитарист снова лёг на кровать, устроившись на мягкой подушке и вытянув ноги. Мойланен устроился на его груди, стараясь не помять съёмочные костюмы. Сделать это не вышло, но как же плевать на весь мир, когда они вместе.
***
Олли и Томми остались в лифте. Камера выключена, двери закрыты, парни далеко, съёмочная группа удалилась в свою комнату, а вот жжение внизу живота и желание друг друга не пропали ещё с утра. Они немного проспали и перед выходом не успели заняться чем-то очень важным для влюблённой пары.
Матела прижался к большой и сильной груди возлюбленного:
— Томми, нас же здесь никто не увидит? — он соблазняюще закусил губу.
— Не увидит, но услышит, — возразил барабанщик. Он тоже до безумия хотел это прекрасное тело, но понимал, что обстановка сейчас не совсем подходящая.
— Ну любимый, ну ты же заткнёшь мне мой бессовестный ротик своими божественными руками? — продолжал ластиться к парню басист, водя шаловливыми ладошками и ловкими пальчиками по торсу и шее.
— Малыш, перестань, — старался держать себя в руках Лалли, — Мы испортим костюмы.
— Ты — сама аккуратность, родной, — Олли облизал его губы влажным языком. Тот глубоко выдохнул, но всё равно пытался остановить неугомонного парня:
— А если мы не успеем? Как ты будешь объяснять команде всю ту грязь, которую ты сейчас хочешь здесь устроить? — своей большой и сильной рукой он прижал младшего к своему телу, пытаясь ограничить его движения, но тот продолжал настаивать на своём, потираясь всеми частями тела о ноги, бёдра, руки и торс Томми:
— Любимый, — шептал Олли, — Я знаю, что ты хочешь меня. Ты же так любишь быть внутри меня, — он водил языком по щеке возлюбленного, привставая на цыпочки, — Там так горячо, так узко, только для тебя. Ты же знаешь, во мне никого, кроме тебя, не было.
— Прекрати сейчас же, — Лалли чувствовал, как член начинает подниматься.
— Я не хочу останавливаться, — басист хитро улыбался, всё сильнее прижимаясь к родному телу, — Я хочу тебя. Твой большой член внутри. Твои до безумия сильные руки на моих бёдрах. Хочу чувствовать, как ты тяжело дышишь мне в шею и оттягиваешь меня за кудри, — он снова встал на носочки, чтобы дотянуться до лица старшего:
— Я хочу твои губы. Они так целуют меня, — выдержка Томми сдавала позиции, — Ну же, трахни меня! Ты же так любишь моё тело. Оно полностью в твоей власти. Ты можешь делать всё, что захочешь. Давай же!
— Чтоб чёрт тебя побрал! — Лалли с силой и большим напором вжал младшего в стену лифта и стал стаскивать дорогую съёмочную одежду
— Так-то лучше, — самодовольно ухмыльнулся Олли, обхватывая тело парня ногами, подставляясь под его ласки и помогая тому быстрее раздеть себя. Один палец в считанные секунды оказался прижатым к входу:
— Ты готовился? — Томми вошёл им внутрь и почувствовал, что там достаточно свободно.
— А как же? — хмыкнул Матела, гордясь собой.
— Когда успел? — старший трахал его уже двумя пальцами, предварительно смазав их слюной.
— Я всегда готов к твоему члену внутри себя, — без нотки стыда заявил парень, насаживаясь глубже.
— Дьявол. Откуда ты только взялся такой? — Лалли зажимал это светловолосое кудрявое чудо между стенкой лифта и своим телом, насаживая открытой горячей дырочкой на свои пальцы.
Когда он добавил третий, Олли не смог сдержать стон:
— Аааах… Да… Боже…
— Тшш, — зашипел на него Томми, затыкая рот ладонью.
Сделав ещё несколько движений внутри, он стянул брюки, решив не раздеваться полностью, приставил ко входу крепко стоящий член, с которого сочилась смазка, норовящая капнуть на пол, и опустил на него ягодицы парня. Тот зажмурился, тяжело вздохнул и, если бы не ладонь барабанщика, вскрикнул бы наверное на весь лифт.
Олли недовольно зафыркал — без смазки дискомфортно. Лалли не мог этого не заметить:
— Ты сам нарвался. Теперь терпи.
— Мне не больно, — обрывисто прорычал младший, подмахивая бёдрами в такт толчкам и вцепляясь в широкие плечи партнёра.
Их губы сплелись в поцелуе, чтобы заглушить лишние постыдные звуки. Тело басиста сводило Томми с ума — такое стройное, горячее и податливое, всегда открытое и доступное. Чуть заметная талия, небольшой мягкий животик, розовые ореолы сосков на груди, покрытой короткими пушистыми волосками, нежная кожа, дурманящий запах и острая ключица, соблазнительно выпирающая от малейшего движения шеей.
Олли прекрасен. Его руки, которые так заботливо обвивают шею старшего, его затуманивающие разум стройные ноги с эстетичными тату в самом низу — они просто выбивали из Томми весь самоконтроль. Он исследовал губами это восхитительное тело, ни на секунду не замедляя толчки внутри.
Небольшая тревожность за то, что их застукают, всё же присутствовала, поэтому парень хотел закончить побыстрее. Напряжение в теле начало спадать и сменяться на эйфорию и приятную теплоту. Олли тихонько мычал в его плечо, вцепляясь ноготочками в рубашку старшего.
Лалли почувствовал, что он на пике. В один момент басист оказался на полу на коленях с открытым ртом. Сделав буквально пару движений по пульсирующему члену, барабанщик излился на язык парня, который послушно проглотил всё до последней капли.
Отдышавшись, он натянул боксеры вместе со штанами и, застегнув ширинку, также опустился на колени, а Матела наоборот поднялся на ноги, облокотившись на ту же многострадальную стенку лифта.
Томми, облизнувшись, взял член младшего в рот, но и тому хватило буквально нескольких движений, чтобы кончить.
— Сволочонок, — сказал барабанщик, сглотнув, — Доволен? — он улыбался парню, помогая ему одеться и прижимая к себе ближе.
— Безумно, — ухмыльнулся Олли, целуя возлюбленного в губы.
***
Последняя сцена Йоэля снималась в гримёрке перед зеркалом. Услышав сигнал о перерыве, он там и остался. Алекси, одиночные сцены которого уже отсняты, сидел на диване в качестве массовки и попивал колу. Хокка запустил пальцы в залаченные волосы и опёрся локтями на столик у зеркала, тяжело вздыхая.
— Йори, ты в порядке? — спросил Алекс, услышав громкий выдох.
— Немного волнуюсь, — ответил Йоэль, смотря на своё отражение в зеркале.
Каунисвеси подошёл к нему и опустил руки на его плечи:
— Ты такой напряжённый. Ты переживаешь из-за чего-то?
— Из-за съёмки. Не хочется облажаться, — он поддался навстречу массажным движениям нежных пальцев парня и откинул шею.
— Не волнуйся, всё хорошо, — Алекси чмокнул его в щёку, мило улыбаясь, — У нас всё получается.
— Всё равно как-то тревожно, — Йоэль часто паниковал на ровном месте, и его постоянно одолевали навязчивые мысли. И только его маленькое черноволосое чудо знало, как справляться с таким его состоянием:
— Родной, тебе нужно расслабиться, — он спустился пальцами под кружевную майку старшего, поглаживая грудь, осторожно задевая короткие чувствительные волоски. Хокка шумно выдохнул:
— Маси, не сейчас. Нас кто-нибудь спалит.
— Йо, от тебя телефон можно заряжать! — возразил Алекс и, обойдя стул, на котором сидел вокалист, с улыбкой опустился перед ним на колени.
— Котёнок, аккуратней, — предупредил Йоэль, — Нас услышат.
— Не бойся, — ответил Каунисвеси, нагло расстёгивая чёрные скинни, — Расслабься и забудь обо всём, — он спустил джинсы вместе с боксерами к щиколоткам.
Сопротивляться было невозможно — Хокка рефлекторно спустился чуть ниже не стуле, откидывая голову назад и запуская длинные пальцы в жёсткие чёрные волосы младшего. Пока член ещё не до конца встал, Алекси полностью вобрал его в рот, поглаживая мошонку двумя пальцами.
— Маленький же ты чертёнок, — простонал вокалист, опуская голову парня ещё глубже, заставляя уткнуться носом в пах.
— Давай, Йори, — прошептал тот, на мгновение оторвавшись, — Я же знаю, что ты тоже этого хочешь, — он стал старательно вылизывать яички, по очереди вбирая каждое в рот и увлечённо посасывая.
— Малыыш, — только что Хокка боялся, что их услышат, но сейчас ему стало всё равно на весь мир. Не может быть иначе, когда влажный ротик самого любимого мальчика ласкает его напряжённый, налитый кровью член.
— Какой же ты вкусный! — облизывался перкуссионист, сцеловывая естественную смазку с головки, — Боже, как я тебя обожаю.
— Маленький… неугомонный… дьяволёнок, — прерываясь на тяжёлые вздохи, простонал Йоэль, глубже насаживая младшего на свой орган. Тот, бегая глазками по мускулистому телу, только ускорял движения, добавляя слюны и помогая себе рукой. Тело Хокка стало расслабляться от прикосновений Алекси, от его тихих постанываний и влажного ротика.
Каунисвеси никогда не скрывал, что для него самое большое удовольствие — это делать приятно своему мужчине. Он наслаждался этим процессом чуть ли не больше, чем сам Йоэль. Его собственный член уже давно требовательно стоял, создавая тянущее ощущение внизу живота, но диджея сейчас это совсем не волнует. Он продолжал глубоко насаживаться на член, поморщиваясь от наступающей боли в горле из-за упирающейся в глотку головки. Хокка толкался внутрь по самое основание, придерживая парня за волосы.
Почувствовав сильную пульсацию, он вжался в чёрные пряди пальцами, вошёл так глубоко, как только мог, и с громким стоном излился, не позволяя парню отстраниться и заставляя проглотить всё до последней капли. Алекси и не думал отпускать такой желанный орган. Он позволял опускать себя глубже и послушно сглатывал горьковатую от любви Йоэля к алкоголю белую вязкую жидкость. Стоны старшего сводили его с ума, прикосновения пальцев к чувствительной коже головы доводили до мурашек, и Каунисвеси сам уже не может ровно дышать от удовольствия.
— Боже, малыш, — послышался хриплый стон вокалиста сверху, — Мой идеальный мальчик, — Алекси выпустил его орган изо рта, слизывая последние капли:
— Наконец-то ты расслабился, — он провёл ладонями по его ногам от щиколоток до бёдер и потёрся щекой о коленку.
Когда силы вернулись к старшему, он взял Алекса под руки и потянул к себе, вставая со стула и усаживая того на своё место:
— Моя очередь, — Хокка навис сверху над парнем, впиваясь в мягкие губы страстным поцелуем и опустил ладонь на его член, сжимая сквозь джинсы.
— Аах… Йо… — Каунисвеси задрожал, выгибая спину. Надолго его не хватит.
Йоэль расстегнул его ширинку и спустил джинсы. На светло-серых боксерах были чётко заметны пятна от смазки, на что старший довольно хмыкнул. Орган был твёрдым, как камень. Вокалист спустил их чуть ниже бёдер и накрыл его большой ладонью. Алекси негромко постанывал:
— Йо… Йори… мммх… — эти звуки сводили Хокка с ума. Он, не разрывая мокрого поцелуя, провёл по члену вверх и вниз. Буквально за четыре движения ему удалось довести младшего до сильнейшего оргазма — Каунисвеси излился прямо в его ладонь, когда Йоэль ещё даже не успел взять плоть в рот.
— Даже так? — блондин удивился, вытирая руку салфетками, взятыми из косметички, — Тебе настолько нравится отсасывать мне?
— До безумия, — выдохнул Алекс.
***
Парни удачно воспользовались перерывом, расслабились, насладились друг другом перед долгим съёмочным процессом, ведь на сегодня запланировано снять три музыкальных видео, а не одно.
Как только музыканты в спешке нацепили на себя последние элементы одежды, Нико застегнул рубашку, Олли застегнул ширинку Томми, а Алекси натянул джинсы, включились камеры, раздался сигнал, уведомляющий о начале съёмки, в локации вернулись стилисты.
— Ну ребят, ну ё маё! — сказала визажистка, подходя к Нико и поправляя его смазанный макияж. Рэпер смущённо улыбнулся, а Порко отвернулся к стене, смущаясь.
— Олли! — воскликнула стилистка, открывая двери лифта и поправляя его кудри тонкой расчёской. Парень застеснялся и, засмеявшись, прикрыл лицо рукой, сразу же заливаясь краской. Томми только улыбнулся.
— Так, дорогие мои! — в гримёрку вошла девушка, занимающаяся костюмами. Йоэль вздрогнул от резко открывшейся двери — повышенная тревожность.
— Тшш, — Алекси взял его за руки, нежно улыбаясь и поглаживая запястья большими пальцами. Стилистка стала поправлять пиджак вокалиста и его волосы, успевшие спутаться. Каунисвеси же просто причесался.
Младший не мог не заметить, как его возлюбленный снова занервничал перед возобновлением съёмки, и подошёл сзади, снова массируя плечи:
— Родной, успокойся, всё хорошо, — прошептал он, оставляя лёгкий поцелуй за ухом. Хокка уже не был таким напряжённым, поэтому объятия любимого смогли его успокоить. Девушка ушла, и вместо неё зашла визажистка, подпудрив обоим парням лицо.
Казалось, всё уже готово к возобновлению съёмки, как вдруг послышался недовольный голос режиссёра:
— Парни, ну вы чё тут устроили? — помещение заполнилось громким смехом всех присутствующих.
