Верил

***

Ричард вернулся в верхний Лондон. Распрощался со всеми и просто ушёл. Он даже не понимает, что ему уже никак нельзя было вернуться наверх. Твоим домом становится нижний Лондон или ты никогда вообще о нём не знаешь, и твоим домом остаётся верхний Лондон. Либо ты живёшь между двумя мирами и становишься, как один из тех бродяг. Но разве кто-то этого хочет? Поэтому, Карабас был крайне удивлён, когда монахи сказали, что наверх можно вернутся с помощью ключа, ведь он открывает дверь куда угодно. И Ричард, даже без каких-либо малейших раздумий, моментально сказал да. Разве, ему не стала дорога Дверь? Ну, или, хотя бы все эти приключения, адреналин, который теперь хотелось иметь в огромном количестве каждую секунду? Весь тот драйв, получаемый от опасности, которая могла неумолимо подкрасться со спины в любой момент, как Зверь, теперь оставшийся гнить в затхлом лабиринте. Но Ричард, по видимому, был не таким. Ему хотелось жить в тёплой квартире, ходить на работу и корпоративы, питаться в дорогих ресторанах и кафе, найти добрую девушку себе в жены, с такой же прекрасной улыбкой как и сама она и скончаться в старости, с двумя детьми и пятью внуками. Эта девчонка, Дверь, была по уши очарована Ричардом. И он, видимо, тоже. Но, почему-то, он вернулся в верхний Лондон. Кажется, он упоминал свою невестку. К ней что-ли? Карабас невольно усмехнулся. Больно смешна эта вероятность. Он не мог рассказать ей о том, что было тут, внизу. Но и она не могла понять его ни в одном из случаев. Он обязан был чувствовать себя не в своей тарелке. Теперь, не нижний Лондон должен был казаться странным, ужасающим, а его раньше, такой уютный и родной Лондон. Теперь, он был отравлен нижним Лондоном, и от этой отравы, не было никакого лекарства на всём свете. Дверь, на самом деле, была крайне опечалена уходом Ричарда. Просто, она не подавала виду до его ухода. Может, маркизу и померещилось, но после того как Дверь проводила Ричарда и пошла к себе домой, невольно проходя мимо места, где Карабас раздумывал, где же ему достать шапку и тёплые перчатки старине Бейли, он видел, в каком поникшем состоянии она была. Она склонила голову, смотрела себе на потёртые ботинки, и Карабас мог поклясться, что даже с такого ракурса было видно, что в уголках её глаз скопились маленькие капельки слёз. Прошла пара недель с ухода Ричарда. Нижний Лондон был таким же, как и раньше. Карабас продолжал помогать другим, конечно же, за заслуженное вознаграждение или за то, что его клиенты будут в огромном долгу перед ним. Дверь, как и сказала Ричарду, продолжала дело своего отца, по объединению районов и народов нижнего Лондона. Девушка совсем отчаялась увидеть Ричарда, в ней не осталось ни капельки надежды. Напротив же, маркиз и по сей день верил, что Ричард вернётся. И в тот день, когда это произойдет, он откроет к нему дверь с одним из самых своих радушных приёмов и раскинет руками в приветствии. На его лице не появится улыбка чеширского кота, задумавшего что-то, такая улыбка была совсем несвойственна маркизу. Он приподнимет уголки губ в манере человека, который верил до последнего в возвращение своего старого друга, с которым они прошли долгий путь вместе, хоть сперва и не долюбливали друг друга. Ричард зайдёт с ним в этот проход и он приведёт его к Двери, в доказательство того, что он был прав. На его лице будет улыбка маленького ребёнка, которому купили мороженное. А Дверь, будет безгранично рада возвращению Ричарда, хоть до этого совсем перестала верить. А пока маркиз верил и ждал.