Среди яростно танцующей безликой толпы я сразу заметил
его. Тематический клуб, ставший моим пристанищем на сегодня, тихо переговаривался между собой и напоминал потревоженный сонный улей. Мое появление не осталось незамеченным — угнездившись у огромного витражного зеркала с тумблером в руке, я просканировал чужие разумы — волны похоти разбивались о мой щит, но вполне вероятно могли зацепить того, кто мне так приглянулся.
Он же стоял обособленно и никого из толпы не выделял: в дорогом белом поло и с металлическим колечком на пальце, изучал меню и время от времени удивленно вскидывал брови. На вид ему было около тридцати пяти…
Я закатал рукава рубашки, пригладил растрепавшиеся от летней жары локоны и шагнул к барной стойке, уже зная, что буду делать дальше. Поймать заинтересованный взгляд
незнакомца оказалось несложно — природа наградила меня и соблазнительной внешностью, и достаточным зерном рациональности, а предпочтения, которые пришлось осветить администрации, прежде чем попасть сюда, отразились специально повязанным шейным платком. Я приветливо улыбнулся, и вот он уже сам следит за моими движениями, рассчитанными ровно и точно, и не допускающими погрешностей…
Я подошел к стойке так, чтобы был виден цвет платка — он выбивался из рубашки, но оставался сдержанным мазком в целом. Незнакомец проследил за тем, как я сел на соседний стул, и решившись, пододвинул ко мне алкогольную карту.
— Задумались над выбором? Могу сориентировать, — обдал моё лицо бархатный низкий голос.
Я сделал вид, что впервые вижу его — поднял на мужчину довольный, но проницательный взгляд.
— Валяй, — сказал я тихо ровно настолько, чтобы меня услышал только
он.
Потратив пару минут на выбор, мы, наконец, сошлись на Гленфиддике и паре лимонных слайсов на закуску. Огромные блестящие часы на потолке известили, что наступила полночь, и на танцполе начали образовывать
парочки.
— Часто здесь бываешь? — перешел незнакомец на «ты», продолжая наблюдать за тем, как я наблюдаю за другими.
— Раньше случалось, но сейчас — почти завязал, — ответил я с улыбкой.
Незнакомец, видимо, посчитал это хорошим знаком, и мне пришлось сразу очертить границы дозволенного. Причину, по которой я пришёл сюда сегодня…
— Знаешь, а я ведь завтра женюсь…
Собеседник хмыкнул, и протянул мне руку, извещавшую меня о том, что не свободен и он сам.
— Все, что происходит в этом клубе, останется в этом клубе, не так ли, Schatz?
— Получается, что да.
— И как же тебя зовут, нежданная находка?..
Он подал мне тумблер с виски, и нанизал на деревянную шпажку одну из долек лимона. Пальцы собеседника легко скользнули по моим, и член в джинсах предательски заныл...
Чем дольше длился наш разговор, тем сильнее я чувствовал на себе интерес мужчины. Прохлада осторожности сменилась на легкий бриз симпатии, а чуть позже и желания. Какое счастье, что мои подопечные не знают, как я провожу уик-энды — кое-чья детская психика не выдержала бы откровенности, с которой я веду себя в барах и завязываю пошлые беседы…
— Ты задумался, — заметил он мой ступор, — Здесь жарковато, и мы могли бы выйти на воздух…
Да конечно, и я спущу штаны прямо за углом, потому что больше не смогу терпеть, и мы так и не познакомимся. Ну уж нет, я хочу знать, чье имя выкрикивать, пока ты будешь кончать мне на губы…
— Ч…Чарльз. Меня зовут Чарльз, — улыбнулся я обворожительно. Мое тело ластилось к его умопомрачительному торсу, как котенок, — только пальцем помани, и начну есть с рук…
—
Чарльз… — Я отчетливо услышал в произношении выдох, и ощутил, как смыкаются мышцы в горле, а гласная «а» перекатывается на языке. Он говорил так, что подгибались колени и схлапывался в коллапсе пульс. Член натягивал белье так, что мне пришлось едва заметно развести ноги на узком высоком стуле, надеясь, что он не заметит, как я возбуждён.
— А ты? — протянул я руку к его пальцам, почти в беспамятстве.
—
Эрик Леншерр, но ты можешь звать меня просто Эрик.
— Эрик…
Леншерр продолжал откровенно наслаждаться моей истомой. Не нарушая границ, не торопя события, но доводя меня до звона в яйцах от возбуждения, мой новоиспеченный ухажер облокотился на барную стойку, а второй рукой невзначай коснулся моих губ, на которых остался кусочек лимонной дольки.
— Позволишь? — спросил он тихо, глядя мне прямо в глаза.
Я всегда отличался слабостью к
сильным, поэтому никогда не хотел Хэнка, но достаточно часто залипал на каменных мышцах Логана. Я не спортсмен, а в большей степени гедонист, и знаю, что могу добиться своего, не прибегая к тренировкам — достаточно облизнуть кричащие природной вишневостью губы, и любой, кого я пожелаю, падет к моим ногам. Но с Эриком мне не хотелось кичиться силой — он будто парализовывал взглядом, абсолютно не прикладывая к этому усилий. Может быть, он облился феромонами, а может, у меня банальный недотрах — ведь завтра я женюсь, и волнение, с которым приходилось готовиться к свадьбе, напрочь перебило желание секса…
Не дождавшись ответа, Эрик коснулся моих губ — они ощутили на себе бархат и твердость кожи — и смахнул с них волокно от дольки. Желание Эрика вскипало, как масло на сковороде, будто он уже знал, что последует дальше: его взгляд затуманился, тело напряглось, а подушечка пальца прошлась по верхней губе, легко проскользнула внутрь рта и коснулась кончика языка.
— Оближи… — хрипло выдохнул мой визави.
Я примерял на себя роль шлюхи так же смело, как ученицы в школе выбирают платье, чтобы попытаться меня соблазнить.
Сил хватило только на то, чтобы коротко кивнуть. Взгляд Эрика по-прежнему примагничивал меня и лишал воли к сопротивлению… Исчезал во рту его указательный палец, я слышал, как он натягивает щёку и пытается переместиться дальше, в глотку, и бессознательно требовал у Эрика ещё. Я словно оскотинился за несколько гребаных секунд — и не надо было искать поводок, чтобы я пошёл за ним, куда бы Эрик не позвал… Краем глаза я заметил, как натягивает плотные бежевые брюки Эрика его собственный член, и, черт побери, упивался этим…
За первым пальцем последовал большой и средний. Я ласкал пальцы языком, обводя кутикулы, как обводил бы венки члена Эрика, заглатывал по очереди каждый и выталкивал их обратно, и еле сдерживался, чтобы не провести рукой между ног. Все то время, пока мы трахали друг друга взглядами (а я ещё и челюстью), он не произнес ни слова. Хотелось коснуться мыслей Эрика, заставить его разорвать оболочку нордического спокойствия, с которым он подавлял мою волю, но все, что я мог сейчас — сосать и сосать его пальцы, ловя каждый вздох, который он неосторожно ронял.
— Пойдем, — разлепил он губы, позабыв про выпивку и неоплаченный счет, — Я поведу.
Сердце обрушилось в грудину с таким грохотом, что меня повело со стула. Блядь. Что за суккуба подцепил я сегодня ночью?
—
Чарли? — услышал я томный шёпот прямо у уха. Боже, как же он охуенен, Боже… Если так пойдет и дальше…
— Конечно, — мой голос показался мне незнакомым и спертым. Не соображая практически ничего, я послушно соскользнул со стула и попал прямо в объятия Эрика — метнув собственнический взгляд на танцующих вокруг геев, он пометил меня злостным укусом за шею, переместился на губы и требовательно проник в рот языком, совсем, как стоящий рядом с нами доминант в цепях и коже, поглаживающий поясницу своего преданного саба…
Боже, да. Я сколько угодно мог бы таскать за собой звания и эпитеты, характеризующие профессорскую суть и интеллигентность образа, но
здесь и сейчас, за сутки до свадьбы — я животное, исторгающее из себя похоть, ради усмирения которой не погнушусь и апартаментами класса люкс, ни захудалым клубным толчком.
***
Я едва мог переставлять ноги, пока Эрик вёл меня по подсвеченному бордовым неоном коридору вглубь изолированных от бара «темных комнат». Проходя мимо каморок без дверей, я имел удовольствие наблюдать, как распадается здесь человеческая личность — на сотни, если не тысячи предпочтений и граней, стонов и вздохов, на запахи секс-игрушек, силикона, ротанговых плетей и металлических склепок ошейников, спермы, пота и даже мочи… Я разделю всё это с человеком, которого
не знаю, и мы навсегда похороним нашу тайну в тумане нью-йоркской ночи…
Эрик… — рука впивается в джинсы, обтягивающие мясистые бедра, проводит внутрь, где горячо и пульсирует набухший член, касается его едва, а я спрессовываю в себе стон;
Эрик — открывается дверь нашей комнаты, и сильные руки прихватывают меня, чтобы я мог обхватить бедра Эрика своими;
Эрик…! — хочется его нестерпимо, и каждый шаг кажется неопреодолимым, мы пьяно прижимаемся к стене и пьяно целуемся; рука Эрика давно в моих штанах — играет с уздечкой, натягивает кожу и стимулирует во мне неконтролируемые стоны…
Наконец, он распахивает дверь, и я на мгновение забываю о желании — оказывается, он заплатил тройную цену и заказал элитный траходром на клубной крыше, и только сейчас я прихожу в себя, чтобы осмотреться и понять, что таких кабинок здесь десятки. Эрик стоит позади меня, обнимая со спины и гуляя ладонями по мягкому чувствительному животу. Он кажется довольным, и улыбается мне —
скажи что-нибудь, Чарльз, — я тяжело и быстро дышу, не зная, от чего возбуждаюсь больше: от неприкрытой похоти Эрика, или высоты, с которой так хорошо чувствуется предгрозовая влага.
Не говоря ни слова, Эрик берет меня за руку, вскидывается телом, и…
Воздух, наполненный электричеством, меняет направление. Влага уходит от нас, и концентрируется вдали — далеко за горизонтом, в плену невидимой плоскости. Молния, что люминесцентной вспышкой распорола даль, внезапно уменьшается, пока не истончается настолько, что становится миражом…
Я чувствую
силу Эрика — уверенную силу превосходно владеющего собой мутанта. Он управляет магнитными полями, и он чертовски, чертовски!!! Возбуждает меня…
Мне остается лишь закрыть глаза. С довольным и проникновенным стоном я расправляю его ремень, и падаю коленями на прохладный влажный пол крыши; над нами лишь легкий тент, закрывающий от дождя антенны. Я пьян озоновым воздухом и близостью пряного тела Эрика; я животное, желающее его сожрать, я грубо заставляю сбросить его джинсы и засасываю член. Я сосу скоро и напористо — подчиняю себе дикую лань Эриковой силы; перехватываю контроль, позволяю трахать себя в рот. Эрик стонет, но его слышу только я, молнии вдали танцуют невообразимый, но (хочется верить) далекий от всего живого танец, гром заглушает его великолепный хриплый стон, и я чувствую, как в горло выплескивается семя.
Обессиленный, Эрик падает на меня, а я — на кровать, скрытую тентом от непогоды. С минуту он пытается отдышаться и гладит меня по голове. Вокруг слышны только вздохи и ритмично покачивающиеся опоры тентов, но я не обращаю на происходящее внимания, полностью поглощённый своим болезненным возбуждением.
— Пожалуйста, Эрик, — напоминаю я о себе, и уже собираюсь запустить пальцы в его жесткие, коротко стриженые волосы, как ощущаю на себе чей-то пристальный и любопытный взгляд. Мужчина лет сорока смотрит на нас и дрочит собственный немаленький член, и мне приходится прикоснуться к его разуму, чтобы понять, что он хочет «отбить» у меня Эрика.
— Эй, приятель, я уже занят, — подтверждает он мои догадки, — Найди себе кого-нибудь ещё.
Улыбка сама расцветает на губах: мне
приятно, что за нами наблюдают.
Приятно, что такой сильный, жесткий и мужественный партнер достался мне; что именно я — центр его желаний на сегодня. Мы долго и жарко целуемся, позабыв обо всем, что окружает нас на этой крыше; Эрик шепчет мне на ухо непристойности шипящий немецкий мат, глядя на то, как
другие мечтают побывать на нашем месте, где-то вдалеке раздаются стоны, а молнии распарывают воздух, наполняя его электричеством, и это так необычно, так фантастически горячо и на меня не похоже, что я на мгновение ослабляю блок на ментальное воздействие, и волна моей неудержимой, кипящей похоти обжигает Эрика с головы до ног.
—
Трахни меня, трахни, трахни, пожалуйста, давай… — шепчу я в бреду, сам подставляясь под разводящего ноги и мастурбирующего на мои стоны Эрика.
Мне
хочется, чтобы эти люди смотрели на нас и завидовали по-черному. Эрик
мой, и только
мой, и крышесносное ощущение безумия делает меня сейчас самым счастливым на свете.
Эрик кивает мне, и опускается на четвереньки, чтобы приласкать языком изнывающий от напряжения член. Я едва успеваю дать себе мысленный приказ не кончать — плевать, что потом будет раскалываться голова! — и взрываюсь громким требовательным стоном, когда ощущаю узость и влажность его рта. Одной рукой Эрик вторгается в мою задницу, и начинает разрабатывать её пальцем, другой — дрочит собственный член; разложенный на матрасе, я молю его сжалиться, и наконец, мы переворачиваемся — я ложусь на живот, а Эрик наваливается сверху, укрывая меня от чужих завистливых взглядов и собственнически помечая шею — укус сродни поцелую вампира, сплошные точки и бордовые линии зубов. Завтра появится синяк, но видит бог, мне будет плевать…
—
Ты мой, Чарли. Мой…
Я чувствовал, как Эрик входит в меня, как становятся единым целым два наших существования, идеально друг другу подходящие — его руки на моих бедрах, подхватывающие и прижимающие к себе; ровные, ритмичные толчки, которыми он имел меня; рука на члене, натягивающая кожу и его жаркое, частое дыхание, обозначающее слабость ко
мне. На нас смотрели десятки жадных лиц, но мне было плевать —
Эрик мой, а я —
его, хочется продлить это ощущение, растянуть на годы и оставить себе навсегда; реальность и наши игры переплелись, и в самый последний момент я услышал прерывистый, но жаркий шепот, и его хватило, чтобы я кончил прямо в заботливые и сильные руки Эрика.
—
Загадай желание, Чарли, и быть может, завтра оно исполнится…
***
Следующее утро встретило меня похмельем, головной болью и радостно тараторящим радиоприемником. Словесный поток диктора о солнечной и жаркой погоде перемежали комментарии о
небывало мощном ливне, произошедшем сегодня в пригороде Нью-Йорка, — на этом моменте я прыснул, — и розыске мутанта, который, предположительно, умеет управлять косвенно влияющими на погоду магнитными полями. Виновник ночного безумия растянулся в моей постели, как змея — худой и длинный, обхвативший моё бедро и шею с печатями укусов и синяков, пахнущий алкоголем, сексом и вчерашним клубным безумием…
— Вот мы и встретились,
Чарли. — сонно прошептал он, и поднес к своим губам мои пальцы. — Ты ведь загадал вчера желание?
— Да, — улыбнулся я в ответ, — И кажется, оно сбылось.
Воспоминания прошедшей ночи, яркие, словно кадры эротического фильма, будоражили продолжить наш импровизированный секс-марафон. Мои ладони беззастенчиво огладили спину и живот Эрика, радиоприемник переключился с погоды обратно на выпуск новостей, и последнее, о чем я подумал, прежде чем закрыть глаза и кончить Эрику в рот — с человеком, способным влюбить меня заново за одну предсвадебную ночь, не страшно разделить и вечность.
