3 раза когда Данте сказал что любит Вергилия

      В первый раз это случилось еще в Аду.       Они только закончили разбираться с кучкой низших демонов, которые решили, что раз их много, то они как веник и их не сломать. Что ж… Сыновья Спарды и не такие веники ломали.       Вергилий эффектно разрубил последнего оставшегося в живых Каина и обернулся, дабы вернуться к их с Данте прерванной битве. Младший Спарда, однако, его желания не разделял и, развалившись на белоснежной траве, смотрел на брата с мечтательной улыбкой.       Старший Спарда вопросительно выгнул бровь и на всякий случай оглянулся, чтобы найти причину столь идиотского выражения лица охотника. Вокруг, насколько хватало взора, простирались угрюмые пейзажи мира демонов, что, конечно, не могло вызвать у Данте такую улыбку.       Наконец, когда Вергилий уже собирался поинтересоваться, что с ним не так, Данте сказал то, что заставило его близнеца впасть в ступор.        — Я люблю тебя.       Честно признаться, это было последней вещью, которую он ожидал услышать от младшего брата. Вергилий был свято уверен, что Данте, если не ненавидит его за все дерьмо, которое он пережил из-за близнеца, то смертельно на него обижен. Однако вместо того, чтобы продолжать осыпать старшего брата градом пуль, сомнительных шуточек и язвительных комментариев, он… Стоп!       Вергилий напрягся. Если это не было какой-нибудь хитроумной иллюзией, которую на него мог наслать какой-нибудь высший, или доппельгангером, решившим сбить его с толку, то это могло быть очередной братской шуточкой. Старший Спарда рассматривал все три варианта, как одинаково возможные, и приготовился отразить любое нападение, будь то когти высшего демона, или меч и слова младшего брата.       Однако никакого нападения не произошло. Никаких демонов не появилось, а Данте просто усмехнулся, встал и предложил пойти к видевшимся вдалеке руинам, как будто ничего не произошло. Вергилий растерянно кивнул, все еще пытаясь осмыслить, что это, мать его, было.       К тому времени, как они добрались до руин, в которых, как предполагал Данте, может быть портал в мир людей, он решил, что не станет об этом задумываться.

***

      А зря, потому что, это снова случилось.       На этот раз, уже в агентстве, спустя две недели как они вернулись из Ада.       Они успели нормально ужиться, несмотря на частые перепалки из-за бытовых мелочей, и Вергилий в целом был доволен новой жизнью. Да что там, он был почти счастлив, ведь, как оказалось, у Данте довольно много книг в агентстве, что странно, ведь читать он не особо любит.       Итак, это был один из, уже ставших рутинными, вечеров, когда Вергилий наслаждался русской классикой, а Данте сидел за столом и смотрел. На него. Поначалу, старшего Спарду это напрягало, однако со временем он привык к долгим взглядам, жужжащим у его виска, как надоедливая муха. К тому же, у охотника хватало совести иногда отводить глаза и смотреть на что-нибудь другое, однако взор его неизменно возвращался к брату.       Однажды он поинтересовался этим феноменом у Триш, но она, презрительно фыркнув, ответила, что Данте, скорее всего залипает на него. Позже ей пришлось рассказывать про то, что из-за развития интернета, люди начали по долгу сидеть в компьютерах и телефонах, смотря какие-нибудь прикольные или милые видео с котиками, и что это и называется «залипать».       Вергилий был точно уверен, что он не милое видео с котиками, поэтому вопрос залипания брата оставался открытым. Что же он в нем такого интересного нашел? Поняв, что в своих размышлениях он читает один тот же абзац, старший Спарда решил, что с него хватит, с тихим хлопком закрыл книгу и начал сверлить несчастный том «Войны и мира» раздраженным взглядом. От столь занимательного занятия его отвлек голос брата.       — Хей, Верг.       Вергилий поднял голову, готовый к тому, что этот засранец заявит, что он голоден и опять предложит заказать осточертевшую мужчине пепперони, хотя сам он взял бы любую другую пиццу. Однако поток размышлений на гастрономическую тему был прерван самым неожиданным образом.       — Я люблю тебя.       Тут старший Спарда наконец вынырнул из своих мыслей и тупо уставился на похорошевшего после ванной и бритья близнеца.       Данте сидел в кресле, облокотившись корпусом на стол. Его голова покоилась на скрещенных руках, взгляд был прикован к Вергилию, а губы изогнулись в улыбке. Как и в прошлый раз, он выглядел так, словно ничего необычного не произошло. Подумаешь, сказал родному брату, что любишь его, обычное же дело!       И тут до Вергилия дошло. Да, обычное дело, ведь в обществе принято говорить родным людям, что ты их любишь. Теперь, когда это начало выглядеть менее дико в его глазах, он нашел в себе силы кивнуть на это заявление. После этого, улыбка Данте стала шире, чем у Чеширского Кота из фильма, который они недавно смотрели.       Расслабившийся Вергилий пожал плечами и снова открыл книгу, вновь пытаясь понять, что же такого в этом дубе.

***

      Ну… В дубе было дупло.       А в дупле сидели они с Данте.       Вообще, ситуация была как в каком-нибудь плохом детективе. Дело в том, что не далее, как вчера, им позвонил Неро и попросил проследить за его невестой. По его словам, она каждый вечер уходила в рощу недалеко от их дома, вроде как белок покормить, однако белок она кормила как-то слишком долго, да и Неро никогда с собой не звала. В общем, пацан подозревает измену, как выразился Данте.       Вергилий, когда это услышал, лишь закатил глаза. Он успел познакомиться с Кирие на Рождество и понял, что девушка она добропорядочная и верная, поэтому считал, что она просто не способна на подобное двуличие. Брат, как ни странно, был полностью с ним согласен и только посмеивался, когда Неро привел их к этому дубу и объяснил свой план.       План был надежен, как швейцарские часы, и состоял в том, что Неро будет сидеть дома и вместе с Нико чинить их тачку, чтобы не вызывать подозрений, а они с Данте будут морозить задницы в дупле этого дуба, потому что на улице конец марта и по вечерам очень холодно. Впрочем, задница здесь мерзла только у охотника, прижатого спиной к стволу, в то время как вергилевская пятая точка была согрета теплом братского тела.       На самом деле, их укрытие было неплохим. Вековой дуб, толщиной чуть больше метра, полый внутри, причем места достаточно, чтобы два здоровых полудемона могли там поместиться, ну и дупло, закрытое ветвями двух растущих впереди елей. Минусов были только низкая температура и невозможность сесть, или как-то размять ноги.       К счастью, слишком долго ждать им не пришлось. Где-то спустя сорок минут, после того как они залезли в это дупло, на поляне появилась Кирие. Она вышла на середину поляны, оглянулась вокруг, словно проверяя, не шел ли кто за ней, после чего вынула из сумки портативную колонку и начала копаться в телефоне, очевидно ища нужную песню. Очевидно, кормежкой белок здесь и не пахло, да и близнецы успели понять, что из белок тут только они сами.       Данте, как назло, истощил свой запас терпения и ерзал, заставляя Вергилия нервничать, ибо тот не хотел быть пойманным за слежкой, хоть умом он понимал, что Кирие просто не способна услышать их тихую возню с такого расстояния.       Девушка между тем сделала глубокий вдох, включила музыку и начала петь, подтанцовывая в ритм музыке. Все бы ничего, да только пела она о таких пошлостях, что у Вергилия челюсть отвалилась от подобного концерта. Он спиной почувствовал, как беззвучно засмеялся Данте, а после начал шепотом ей подпевать про рабов, мастеров, и наказания, заставляя шею Вергилия покрыться мурашками, то ли от ощущения горячего дыхания на коже, то ли от того какие слова ему сейчас буквально шептали на ухо. Окончательно добило его то, что после этого небольшого концерта охотник сказал ему на ухо тихим, низким голосом:       — Я люблю тебя.       Вергилий поблагодарил всех богов, которых только мог вспомнить, за что в их дупле, как и на улице было очень темно, и даже с их зрением увидеть его пылающее лицо просто нереально, и попытался успокоиться, проклиная Данте за неуместную фразу, от которой почему-то кровь прилила не только к щекам, но и к члену. К счастью, Кирие задержалась на поляне достаточное количество времени, чтобы он успел остыть и успокоиться.       Однако теперь он не был уверен, что правильно понял Данте в прошлый раз.

***

      Теперь все было наоборот.       Данте сидел за столом и, внимание, читал! Причем не какой-то журнальчик с полуголыми девицами, а сборник поэзии Блейка. Тот самый, что Вергилий отдал сыну в качестве подарка.       Сам Вергилий же сидел на своем обычном месте, залипал на читающего брата и искренне недоумевал, что и где он пропустил. С каких пор Данте испытывает теплые чувства к чтению, а особенно к поэзии? Когда Неро отдал ему эту книгу? И почему, во имя всего святого, Вергилий считает своего читающего брата привлекательным?       Ответов на эти вопросы у него не было. По крайней мере, на первые два. Насчет последнего… Были у него догадки, но было что-то страшное в том, чтобы признаться себе в этом. Как будто если он признается себе в этом, Данте все поймет и тогда…       А что, собственно, тогда? Засмеет? С чего бы? Сам же это начал. Возненавидит? Это даже не смешно, у него были более веские причины на ненависть. Начнет презирать? Тоже мимо, он далеко не поборник морали. Что же тогда ему мешает? Правильно, ничего. Так почему бы не сказать?       И Вергилий, хитро улыбнувшись, тихо позвал:       — Данте.       Охотник поднял голову и вопросительно посмотрел на брата.       — Я люблю тебя.       В ту же секунду вопросительное выражение лица сменилось на шокировано-радостное, а один глаз даже преобразовался в демонический. Вергилий на такое проявление чувств только шире улыбнулся, в который раз подивившись тому, какая богатая у Данте мимика, по сравнению с его собственной. Затем он приглашающе похлопал по месту на софе рядом с собой, намекая, что не прочь бы и сократить дистанцию, на что охотник радостно согласился, устраиваясь с ним бок о бок.       Этим вечером Сыновья Спарды были ближе чем когда-либо.