Should I stay or should I go

Пэйган бросает истекающий кровью Кират к ногам Аджая, как дворняге бросают кусок сырого мяса. Мальчишке взять бы в ладони разорванную в клочья маленькую страну, прижать к груди и убаюкать; он не знает, что делать с этим даром. Иногда Аджай просто остается во дворце — возможно, это и есть счастливый финал (краб, к слову, оказывается выше всяких похвал, не то чтобы мальчик разбирается в деликатесах). Голова поначалу кружится от благовоний, а глаза долго привыкают к полутьме и огонькам свечей, танцующих на сквозняке; однажды юный Гейл отчетливо слышит кислый ржавый запах крови, спускаясь перед ужином в винный погреб, но находит силу, находит слабость убедить себя в том, что это ему просто кажется. Снег медленно кружится в сером киратском небе и оседает на резные перила террасы королевского дворца, пестрые флажки вьются, ведомые ветром, а морозный воздух жжет легкие — мальчик смотрит вниз, думая о своем; весь их смешной крохотный мир можно сжать в кулаке и положить в карман, пряча от света божьего, и не будет больше никаких дымчатых леопардов, божков-талисманов из слоновой кости и солдат, одетых в красное. Две урны с пеплом стоят в маленьком буддистском храме, и все возвращается на круги своя. Иногда Пэйган просто хочет поговорить — плохонькая рация на приборной панели чьей то машины негромко потрескивает, пока Гейл мчится прочь от колокольни, а голос короля звучит почти шутливо: я приказал расстрелять повара и всю его семью; я обманом заманил миротворицу и взял в плен ее детей и мужа; я убью всех, мальчик мой, всех, кого захочу и кого захочешь ты, чтобы ты просто остался здесь, когда же ты наконец это поймешь? В какой-то другой жизни Мин — просто эксцентричная телезвезда с миллионными контрактами, непереносимостью лактозы и армией двойников, добровольно легшими под нож пластического хирурга, лишь бы походить на небожителя один-в-один. У него в мини-баре вечно холодное шампанское, ром и джин для Аджая, но мальчишка пьет только пиво — с друзьями по пятницам — и виски с колой в пропорции 1/13 к подтаявшему льду, прожигаемой юности, безнадеге и обезоруживающе наивной американской мечте. Юный Гейл весь очаровательно американский — с этой своей рассеянной улыбкой, смятой в кармане джинсов почти пустой пачкой «orbit», разбитым телефоном, захороненным на дне озера. В какой-то другой жизни он играет в видеоигры на приставке, развалившись на диване в гостиной, не знает, как будет оплачивать долг за колледж со своей скудной зарплатой мойщика машин и никогда-никогда не сможет отыскать на карте гордый Кират, укрытый белыми горами. Это, в сущности, даже смешно — наследовать целое королевство и при этом иметь минус двести долларов на кредитке (конечно, это слова Пэйгана, а не Аджая). В воздухе висит умытое кровью, надрывно-болезненное: «можно ли подарить ребенку что-то лучше, чем собственную страну?». Мальчишка просыпается королем Кирата и не знает, что ему делать.