…
Видеть его повсюду стало привычным делом для Стэна с самого приезда: он записал это в разряд типичных для этого города странностей, сродни гномам и летучим глазам, и забыл об этом, то и дело замечая знакомый долговязый силуэт то тут, то там. Спустя месяц пребывания в Гравити Фолз, когда он убедился, что мужчина не собирался причинять ему вред и не был наёмником кого-то из десятков людей, которым в своё время он перешёл дорогу, Стэнли смирился. Не то чтобы он не пытался поговорить с незнакомцем и выяснить что к чему — попытки были, и не единожды. Но всякий раз, стоило Пайнсу заявить о своих намерениях провести разъяснительную беседу, человек неведомым образом исчезал из его поля зрения. Поначалу сомнения о безвредности этого чудака закрадывались в голову Стэнли. У него не было опыта со сталкерами раньше, и обнаружить в окне жуткую фигуру в красном сектантском халате, когда он ночью зашёл за водой на кухню, стоило ему пары седых волос. В тот момент он разозлился, схватил арбалет брата и вылетел на мороз в одном лишь исподнем, чтобы со злостью понять, что незнакомец снова исчез — и следы на снегу не сильно помогали. Часть Стэнли хотела, чтобы это было лишь игрой его воображения. Только вернувшись в постель той же ночью он позволил себе испугаться. Его преследовал какой-то культист, который смотрел на его дом ночью. Было ли это тем, что довело Форда до состояния, в котором Стэн нашёл его? Когда в соседней комнате от сквозняка скрипнула дверца шкафа, он замер в кровати и нервно заозирался по сторонам, вслушиваясь в каждый шорох. Этот человек мог войти в хижину, пока Стэнли искал его на улице. Он мог быть внутри прямо сейчас. Спасительная злость так и не пришла к нему снова, и Пайнс всю ночь параноидально вглядывался в темноту углов и слушал шум дома. До самого утра он не сомкнул глаз, и когда днём среди небольшой группы посетителей Хижины он снова заметил этого незнакомца, наблюдавшего за ним своими затуманенными глазами, выкрикнуть «оставь меня в покое, больной ублюдок!» показалось неплохой идеей. Вид вздрогнувшего, словно только проснувшегося мужчины, с глаз которого вмиг сошла пелена, и чьё лицо покрылось неровными красными пятнами, стоило остальным людям в комнате обернуться в его сторону, был настолько жалкий, что весь страх перед ним исчез так же быстро, как и сам незнакомец. Конечно, он ещё не раз попадался Стэну на глаза, и изредка даже осмеливался затесаться среди группы туристов, но подсознательно Пайнс почему-то знал, что ничего страшного с ним не случится. Так продолжалось несколько месяцев. Зима сменилась весной, а весна уступила место лету. Незнакомец появлялся всё реже, но, не считая его, Стэн привыкал к жизни в городе довольно быстро. Он давно забыл, каково это — вести оседлый образ жизни и не испытывать необходимости постоянно быть в движении с не покидающим его чувством опасности, где бы он ни находился, и, несмотря на странности этого городка, это было хорошо. Ещё лучше было бы, сумей он разобраться в записях своего брата и понять, как работает этот проклятый портал, но Стэн знал, что не сможет так легко взять и научиться всей этой научной чепухе. Портал требовал времени, которое он был готов дать с лихвой, и решимость его не утихала даже месяцы спустя. Если понадобится, он потратит на это всю жизнь — чего, конечно же, не хотелось, но он был готов пойти на это. Одним утром Стэнли нашёл на пороге простую коробку из гофрокартона с маслянистыми пятнами от чужих пальцев и рисунком перечеркнутого глаза, который он иногда видел в городе как граффити. Стэнли очень сомневался, что внутри его ждало хоть что-то ценное, но всё же не мог это проигнорировать — и даже не потому, что отправитель постарался обвязать коробку ленточкой, затянув при этом вместо банта такой тугой узел, будто от этого зависела его жизнь. Это было утро 15 июня. Стэнли знал, что его брат был нелюдимым человеком и мало с кем шёл на контакт, будь то в Нью Джерси или здесь, в Гравити Фолз. Ему не составило труда притвориться Фордом и занять его место — многие среди жителей, вероятно, того в глаза не видели, а те, кому довелось повстречать Форда до его исчезновения, всё равно не знали бы про его — их — день рождения. Если, только, в этом городе не было кого-то достаточно близкого к его брату, чтобы знать. Поддавшись странному внутреннему порыву, Стэн с надеждой осмотрел утренний лес, но знакомой фигуры незнакомца нигде не было. На раздражённое «да подай мне хоть какой-нибудь знак, мудила!» ответа всё так же не последовало, и Пайнс, внезапно почувствовав себя дураком, орущим на лес рано утром, внёс увесистый подарок в хижину. Ему было всё равно на странности этого места, пока они не затрагивали его и его семью — и этих тайн становилось слишком много. Будь на его месте Форд, он бы с радостью ухватился за возможность разобраться с этим и найти ответ на загадки, но, как бы Стэн ни пытался, он никогда не был Фордом. То утро он провёл в размышлениях о брате, наблюдавшем за ним незнакомцем и их возможной связи. Знали ли они друг друга, или незнакомец и тот загадочный Ф, чьи бумаги Стэн нашёл среди работ Форда, всё же были разными людьми? В ретроспективе, Стэнли не мог решить, какой вариант был хуже. Распаковал подарок он только под вечер, попросту забыв о нём из-за туров по Хижине. В коробке, помимо всего прочего, оказался странный прибор с клавишами и экраном, внешне напоминающий чемоданчик. Схемы с чем-то подобным Стэн находил в разных частях дома, и на минуту его накрыло облегчением: всё же он был прав, и преследовавший его человек был тем самым Ф, бывшим коллегой Форда. От этого стало несколько легче, ведь искать одного человека проще, чем нескольких — тем более, что этот человек сам то и дело приходил поглазеть на него, пускай и намного реже, чем несколько месяцев назад. Как работает эта непонятная вещь Стэнли не знал, а потому он больше сосредоточился на второй части подарка. Когда он заметил брата, с весельем смотрящего на него с фотографии, он почувствовал нечто сродни хорошему хуку в живот. Фотографий в коробке было не очень много, и некоторые были неровно обрезаны, словно прежний их обладатель пытался вырезать кого-то со снимков, но Стэнли было плевать на их состояние. Долгие годы единственным напоминанием о брате была старая фотография с тренировки по боксу, которая напоминала ему обо всём, что он потерял, и давала ему сил. Жизнь брата после разлуки в представлениях Стэна была зыбкой, как сухой песок. Рассказы матери об успехах Форда подобно воде ненадолго помогали скрепить в голове правильные формы, но это было ничем иным, как строительством воздушных замков в его голове. Оно было далёким, непонятным и болезненным. Простая насмешка над ребёнком внутри, который только хотел быть частью жизни более одарённого брата. Стэн никогда не ставил под сомнение право своего близнеца на собственную счастливую жизнь — Форд заслуживал этого, как никто другой. И даже если после инцидента с ярмаркой Форд считал иначе, всё, чего Стэнли действительно хотел, это иметь возможность быть свидетелем его счастья. Он отдал бы всё ради этого. И теперь небольшие подтверждения этого счастья он держал в своих руках, едва касаясь глянцевой поверхности фотографий. Стэн мог увидеть радость на родном лице, причина которой была ему неизвестна, и образ запуганного, истощённого бессонницей и паранойей брата в его голове начал обретать новые слои. Форду было хорошо здесь когда-то, он любил это странное место, созданное, казалось бы, специально для него. Теперь всё, что окружало Стэна, не было просто научным хламом, который едва не свёл его брата с ума. Дневник, что лежал в лаборатории внизу, был не просто опасной книгой с исследованиями или косвенной причиной, почему Стэнли сейчас был здесь, а его брат там. Для Форда это было моментами счастья, волнения и страсти в виде слов и изображений, частичка его жизни в красном переплёте. Вспомнив, как он пытался сжечь это, Стэну стало тошно, но фотографии в его руках не позволили ему снова погрузиться в пучину самокопаний. С совершенно новой силой и решимостью он потратил остаток дня на работу с порталом, изредка отвлекаясь на кусочек купленного к празднику торта. Второй кусок, украшенный маленькой свечкой, он поставил рядом, но так и не притронулся к нему. Постоянное ощущение присутствия Ф поблизости стало для Стэна настолько привычным, что его отсутствие оказалось почти тревожным. Он не знал об этом человеке ничего, кроме того, что личность Пайнса почему-то была ему интересна, и потеря собственной загадки была довольно разочаровывающей. Он не думал, что его незнакомец научился прятаться так хорошо — в последний раз, когда он видел Ф, тот выглядел похуже Стэнли в его тёмные дни, и при попытке уйти споткнулся о мусорный бак, свернув его на землю и упав следом. С тех пор прошло несколько недель, за которые единственным напоминанием о прошлой слежке была только коробка на пороге. Часть Стэна и вовсе чувствовала себя брошенной, что было иррационально, но ничуть его не заботило. Нормальный человек обрадовался бы тому, что избавился от сталкера, но Стэн жил в Гравити Фолз из всех мест, разводил туристов на деньги с помощью дурацких чучел и пытался починить межпространственный портал, чтобы вернуть своего близнеца из другого измерения. Под определение нормальности он подходил мало, а потому позволил себе слегка грустить из-за пропажи Ф. Он даже не смог поблагодарить его за фотографии. Впрочем, такая возможность почти выдалась, когда Стэн совершенно случайно сбил его на машине. Он выезжал из города обратно в хижину, когда белое пятно на секунду мелькнуло перед его авто на повороте — и, прежде чем он успел свернуть или вжать тормоз, он почувствовал удар тела о капот. Чтобы остановиться и вылететь из машины Стэну потребовалось всего несколько секунд, но, когда он встал перед машиной, жертва случайной аварии уже скрылась между ближайшими домами. Пайнс почти погнался за ним. Он хотел, но не смог сдвинуться с места, почувствовав себя на тонкой грани, которую он не был готов пересечь. Возможно, это была вовсе не та загадка, которую стоило решать, и даже если этот человек когда-то работал с его братом и мог бы помочь, он осознанно избегал Стэна. В конце концов, не ему было делать это решение, а потому, бросив последний взгляд в переулок, он поехал домой. Тем же вечером он нашёл Ф на своём крыльце.…
Сказать, что мужчина выглядел скверно — это ничего не сказать. Вблизи он был ещё худее, чем казался изначально: грязная рубашка висела на нём, как на вешалке, но когда он обнимал себя, пытаясь то ли согреться прохладной ночью, то ли успокоиться, очертания худого тела становились более отчётливыми. Ф трясся на своём месте, сгорбившись и вжавшись в спинку дивана, и стеклянными глазами смотрел на Стэна, больше напоминая загнанное животное, чем человека. Бледная тень того мрачного, порой даже жуткого мужчины, который следил за ним в конце зимы и заставлял постоянно озираться по сторонам. Пайнс догадывался, что могло так сильно изменить человека за небольшой промежуток времени, и в букете неприятных запахов вокруг мужчины отчётливо чувствовался перегар, но он сам был в подобном состоянии всего несколько месяцев назад, а потому не имел права судить — да и при всём желании не смог бы. Вместо этого Стэнли, готовый к очередному побегу неожиданного гостя, осторожно протянул ему клетчатый плед, который почему-то всегда пах кленовым сиропом и беконом. Сперва этот чудак отшатнулся, глядя на руку Пайнса с опаской, но потом в полоумном взгляде промелькнуло странное узнавание, и он нервно выхватил плед, закутавшись в него до самого носа. Вскоре, когда Ф перестал дрожать, и его взгляд стал менее безумным, Стэнли рискнул заговорить с ним. — Привет? — попытка улыбнуться своей рабочей улыбкой ни к чему не привела, и он ещё более неловко прочистил горло. — Что, гм, ты здесь делаешь? Ф по-совиному моргнул, запоздало вздрогнул и уставился в землю, поправляя разбитые очки трясущейся рукой. — Я не помню, — сказал он таким тоном, словно рассказывал о чьей-то смерти. Голос его дрожал как и тело, и было видно, что речь даётся ему с трудом. Вместе с сильным южным акцентом и постоянно меняющейся громкостью было настоящим чудом, что Стэн смог его понять. — Н-не могу вспомнить. Это место, оно важное, я уверен в этом, но не помню п-почему. Я бывал тут? «Да-а, дела», — Стэнли рассеяно сдвинул феску на лоб. Алкоголь, конечно, штука страшная, и его жертв он повидал немало за свои годы, но такого он не видел никогда. В каком помутненном состоянии разума нужно находиться, чтобы месяцами ходить в одно и то же место, однажды даже принести туда коробку с ценными вещами, а потом просто забыть об этом? Похоже, это была очередная аномалия этого города, с которой он не хотел иметь дел. Молчание затянулось. Стэн не знал сколько он помнил, и как лучше сказать этому человеку правду, чтобы случайно не спугнуть и не сделать хуже. Однако, словно прочитав ответ на его лице, Ф судорожно втянул носом воздух, поджал искусанные в кровь губы и посмотрел на свои колени. — Ты не Стэнфорд, — это был не вопрос, но три этих простых слова сумели выбить из Пайнса весь воздух и заставить его кивнуть. — Стэнли, правильно? — Откуда ты знаешь? Форд говорил обо мне? — всякие попытки сохранять конспирацию были отброшены в тот же момент. Смысла притворяться больше не было, да и не хотел Стэнли этого делать, если мог узнать что-то о брате из первых уст — но, заметив энтузиазм на его лице, Ф виновато мотнул головой. — Нет, мне жаль. Он не- я не помню, чтобы он упоминал о тебе. Кажется, я п-подслушал его однажды? — Вот ведь мелкий проныра. Почему я не удивлён? — беззлобно фыркнул Стэнли, а мужчина вдруг стыдливо покраснел, вцепившись пальцами в ткань пледа. — Похоже, я вспомнил, как приходил сюда, — пробормотал он и вжал голову в плечи. — М-мне жаль. Это, должно быть, ужасно нери- нервировало… Прости, я з-забываю слова в последнее время. — Я прощу тебя, если ты скажешь, зачем ты это делал. На самом деле Стэнли не говорил это серьёзно. Ф не мог знать, что он давно свыкся с его присутствием и не нуждался в извинениях. К тому же, несколько часов назад он сбил этого чудака машиной, и тот даже не попытался поднять этот вопрос. Его рука была в бинтах, видимые участки кожи покрывали ссадины и синяки, а потому честно было бы считать, что они квиты — но его гость хмуро кивнул и погрузился в свои мысли, зарывшись пальцами в грязные и поседевшие совершенно не по возрасту волосы. — Я сам не знаю т-точно. Я что-то искал? Нужно было найти… убедиться, ч-что… — Ф скривился, как от мигрени, и едва слышно заскулил в отчаянии. Подобно вспышке, дюжина различных эмоций промелькнула на его болезненном лице, от глубокого стыда и ярости до неподдельного ужаса. — Я не помню! Что-то опасное, злое, мы сделали это! Это была ошибка, катат- катастрофа! П-почему он не послушал? Нельзя допустить, нельзя! — — Хей, приятель, полегче, — вмешался Стэнли, когда заметил, как сильно незнакомец тянет свои волосы, однако нежданный гость слишком глубоко погрузился в свои мысли, чтобы услышать его. Стэн как можно мягче коснулся чужой руки, пытаясь привлечь к себе внимание, и от прикосновения Ф отшатнулся так резко, что едва не упал с дивана. На секунду он снова вернулся к состоянию забитого в угол зверя, чьи зрачки сузились до размера игольного ушка, но как только он вспомнил, где находился, сжавшаяся внутри него пружина расслабилась и лопнула. Ф потерянно опустил плечи, постучал пальцем по виску и с далёким подобием надежды, от которой на самом деле уже давно ничего не осталось, посмотрел на Стэнли. — Что тут творится? — Понятия не имею, мужик, — с самой обнадёживающей улыбкой, на которую он был способен, Стэн мотнул головой в сторону двери. — Зайдешь? Пайнс с полминуты наблюдал за его мыслительным процессом. За отпечатавшейся на лице неуверенностью в лохматой голове бешено крутились шестерёнки, как будто простой вопрос оказался для Ф сложной математической задачкой. Недоверие мужчины к хижине было странным и нервировало Стэна, хотевшего спросить-таки про портал в подвале. Он знал, что Ф помогал Форду, и теперь мог бы помочь и ему, раз уж пришёл сюда, но рациональная и, о Моисей, эмпатичная его сторона требовала попридержать коней. Этот чудак в таком состоянии даже себе помочь не мог, и просить его о чём-то, что вероятно и довело Ф до такой кондиции, было неправильно и преждевременно. — У тебя есть кофе? — тихо спросил его гость, определившись со своим решением, и Стэнли неловко кивнул, не ожидав такого вопроса. Ф поднялся, оказавшись на одном уровне с Пайнсом — раньше он точно был выше — и шатко обогнул его, чтобы замереть в дверном проёме. С проблеском воспоминаний и осознанности его глаза казались не такими пугающими. Скорее даже красивыми. — Не думаю, что я п-представлялся. Я Фиддлфорд. Фиддлфорд МакГаккет. — Чертовски глупое имя, — выпалил Стэнли, о чём тут же пожалел, но его гость только понимающе усмехнулся, отчего вокруг его глаз собрались добрые морщинки. Пайнс не заметил, как засмотрелся. — Я знаю. Друзья зовут меня Фиддс. Стэнли вскинул брови. — Фиддс? — Ну, может «друзья» это сильно сказано, — МакГаккет тихо засмеялся, после чего неловко откашлялся. — Можешь звать меня Ф, или… как угодно ещё. Не суть. С этими словами он напоследок дёрнул тонкими губами и скрылся в хижине, оставив Стэнли приходить в себя на улице — а тот, не понимая своей заминки, рассеянно посмотрел на его сгорбленный силуэт, исчезающий за поворотом на кухню, и мысленно выругался. Что-то было не так.…
— Давно я тут не был… Но всё равно к-кажется, что это было буквально на днях. — безрадостно проговорил Фиддлфорд, когда Стэн зашёл на кухню и поставил чайник кипятиться. Он сидел на табуретке, подтянув ноги к груди и так же кутаясь в плед, будто его всё ещё преследовал уличный холод. Было очевидно, что ему некомфортно в хижине, и Стэнли стало интересно, почему он в итоге согласился зайти. — Стэнфорд любит сидеть на этом месте. Мол, так он всегда увидит очередное существо в лесу, если оно подойдёт близко к дому. Он кивнул на сидящего напротив окна Пайнса, о чьём близнеце зашла речь, и уставился на белую кружку, которую Стэнли считал глупой с тех самых пор, как нашёл её в кухонном шкафчике. Увидеть одну чистую кружку среди гор грязной посуды, которые Форд не удосуживался помыть, было чертовски странно, а надпись «в одном лабораторном инциденте от становления суперзлодеем» казалась слишком толстой, чтобы быть обыгрыванием ботанской культуры. Хотя, Стэнли не был ботаником и не мог знать наверняка, может Фордом и Ф это воспринималось иначе. — Ты хорошо его знал? — в памяти тут же всплыли подаренные МакГаккетом фотографии. Ему стоило наконец поблагодарить Фиддлфорда за подарок. — Мне хотелось так думать, — учёный помрачнел, и его глаз нервно дёрнулся. Он был готов говорить дальше, но, прежде чем он успел продолжить, их отвлёк чайник. Стэнли со смесью ужаса и восхищения наблюдал за тем, как Ф насыпал в чашку пять ложек кофе и до краев залил кипятком, не добавив даже сахара. Сам он решил ограничиться банкой Питт-колы. — Я стёр всё это, но вы так п-похожи внешне, что я… вспоминаю его. Нужно поработать над прибором, не хватало только вспомнить ещё что-нибудь из-за случайного т-триггера. Последнюю фразу МакГаккет проговорил шёпотом, будто сидевший в метре от него Стэн не слышал его. — Что значит ты «стёр» это? Что за прибор? — Пайнс с любопытством слегка склонил голову на бок и испытал слабое облегчение, когда вместо того чтобы злиться и всё отрицать Ф загорелся энтузиазмом. — Стиратель воспоминаний! Я п-построил его, чтобы избавляться от травмирующего опыта, вымарывая воспоминания об этом из головы! — учёный нервно хихикнул, глядя на собеседника широкими глазами в ожидании одобрения, и Стэн натянуто улыбнулся ему. — Вау, это… крайне нездоровая херня, — Ф моментально поник после его слов, нахмурился и сжал горячую чашку до побеления пальцев. — Как часто ты используешь эту штуку? — Один, может два раза?.. Я не помню точно. — В месяц? — спросил Стэн. — В день, — спокойно ответил МакГаккет, после чего с неуверенностью протянул Стэну полотенце, когда у того лимонад пошёл носом. — Ты в порядке? — Знаешь, это многое объясняет, — откашлялся Пайнс, протирая лицо от липкой газировки и выступивших на глаза слёз. — Я не понимаю, о чём ты говоришь. — Послушай, приятель, я не мозгоправ, и сам мало что понимаю в подобном, но одно я знаю точно, — хрипло заговорил Стэнли, слегка подавшись вперёд для выразительности. Ф напряжённо глядел на него со своего места, держа руки под пледом и всё больше хмурясь с каждым его словом. — Бегать от своих страхов и ошибок — это не вариант. Однажды у тебя закончатся силы, и всё, от чего ты бежал, настигнет тебя и ударит в худший для тебя момент, когда ты не сможешь дать отпор. Проблема никуда не исчезает, когда ты стираешь воспоминания о ней. Она всё ещё где-то рядом, выжидает, чтобы сломать тебя, так что не лучше ли быть готовым, чем прятать голову в песок? Ну, это не говоря уже о том, что у тебя, походу, зависимость от этой штуковины. Серьёзно, какие травмирующие события ты переживаешь каждый день, чтобы стирать их из своей головы? Когда учёный посмотрел на него пугающим нечитаемым взглядом, сквозящим непонятным ему разочарованием, Стэнли слегка забеспокоился, но того, что случилось потом, он точно не ожидал. Дальше всё выглядело для Стэна как в замедленной съёмке. Фиддлфорд вытащил из-за пазухи — где он вообще прятал это? — нечто, металлически блеснувшее в тусклом свете кухни, и это движение разбудило в Пайнсе режим «бей или беги». Не раз он видел, как люди, которым он перешёл дорогу, угрожали ему и точно так же доставали свои пистолеты. Левый хук пришёлся прямо по корпусу странного оружия, которое с громким вскриком МакГаккет выпустил из разжавшейся ладони. Прибор с треском отлетел к стене, потеряв при столкновении несколько мелких деталей, а потом громко упал на пол. Стеклянные части разлетелись в разные стороны, небольшой экран на задней части корпуса треснул, а вокруг оголившихся внутренностей лампочки засверкали голубые искры. Двое мужчин поражённо наблюдали за тем, как стиратель коротнул в последний раз, зашипел и потух. В напряжение в воздухе можно было заколачивать гвозди для очередных табличек «нет возврата», что висели по всей хижине и её окрестностях. Стэнли наблюдал за тем, как Ф медленно поднимал взгляд со сломанного прибора на него, и от жуткого блеска в его глазах волосы на руках Пайнса встали дыбом. — Хей, приятель, просто ус- — Не смей говорить мне успокоиться! — прорычал он и вскинул руки, словно собирался задушить Стэнли или вцепиться ему в лицо. — Ты хоть понимаешь, что ты сейчас сделал? Эта вещь помогала всему городу! — Так ты говоришь, что промывал мозги всему городу? — поражённо спросил Пайнс, перебив его. — Боюсь представить, на что было бы похоже это место через пару лет- Ай, да тише ты! Чего ты так взъелся? — Я помогал жителям этого проклятого города, чёрт возьми! — кричал МакГаккет в исступлении, накинувшись на Стэнли и стуча его по груди. Удары эти по силе были сравнимы с нападением щенка, а во впавших в череп от недосыпа глазах стояли слёзы. Пайнс решил, что сейчас будет лучше закрыть на время рот и дать учёному выпустить пар — всё же люди с зависимостями и не так реагировали, когда лишались источников своих аддикций. Он не хотел думать о прошлом разе, когда он сломал нечто очень важное. — Это спасало людей! Оно помогало мне! Я д-должен помогать, должен… Мне нужно- Когда удары стали редкими и совсем слабыми, Стэнли осторожно взялся за его запястья и вздохнул от того, насколько они были тонкими. — Ты правда веришь в это? Что эта штука помогала тебе? — «ты вообще видел себя» едва не сорвалось с его языка, но Стэнли вовремя прикусил его и встряхнул Фиддлфорда, когда тот отвернулся, избегая ответа. — Кошмары преследовали меня повсюду, не давали мне покоя, что бы я ни делал. Как опухоль в твоём разуме. Я н-не мог спать, есть, видел это, куда бы ни пошёл. Я ч-чувствовал себя мушкой в паутине, крошечным и беспомощным в ожидании немни- неминуемого конца. Одноглазый паук тянул ко мне свои длинные лапы. Форд тоже считал себя пауком. Думал, что он выше всего этого, что ему виднее со своей высоты. Нет, это не так. Ещё одна букашка, п-подлетевшая слишком близко к паутине. И он утянул меня за собой. Я видел пасть зверя. Я видел его глаз. Я видел. Я видел. Я видел. Я- МакГаккета затрясло. Его левый глаз задёргался в нервном тике, а из носа потекла тонкая струйка крови. Он продолжал повторять одно и то же, иногда произнося нечто неразборчивое, звучащее совершенно не по-человечески. Даже наброшенный на плечи плед с запахом сиропа и бекона не помог. Стэнли сам был готов запаниковать, не представляя, как справиться с этим припадком. У него была только одна идея. — Вышел прогуляться этим утром и не мог поверить своим глазам, — внезапно Стэнли запел. Негромко, слегка дрожащим от волнения голосом, но этого было достаточно, чтобы учёный замолчал и прислушался. — Сотни миллиардов бутылок вынесло на берег. Кажется, я не одинок в своём одиночестве. Сотни миллиардов потерпевших крушение ищут свой дом. Дыхание Ф постепенно выравнивалось. Пока Стэн пел, он также взял кусок бумажного полотенца и прижал к чужому носу, пока МакГаккет смотрел на него и одновременно сквозь него широкими глазами. Глядя, как бумага пропитывается кровью, он продолжал напевать. — Я пошлю сигнал SOS миру. Я надеюсь, кто кто-нибудь получит… мое послание в бутылке. — Это что, the Police? — спросил Фиддлфорд дрожащим голосом, на что Стэнли резко покраснел, но не отошёл от стула, на который усадил учёного во время припадка. — Я- я запаниковал, ясно? Не думаю, что тебе помогла бы дыхательная гимнастика или ещё что-нибудь. — Нет-нет, я н-не против. Мне нравится этот альбом, на самом деле. Когда он вышел, я даже пытался сыграть «Близится ночь» на своем б-банджо. Глаза Стэнли расширились, а внутри внезапно разлилось странное тепло, будто он глотнул очень сладкий кофе. — Играть пост-панк на банджо? Я так и знал, что ты извращенец! — Скажи это моим банджо-каверам на Joy Division. Когда Фиддлфорд мягко засмеялся — словно не было ни припадка, ни вспышки гнева, ни разбитого стирателя и попытки стереть память Стэну — Пайнс невольно засмеялся сам, сделав вид, что не заметил неловкой попытки незаметно утереть глаза. Но вскоре смех утих, и тяжесть недавних событий снова подкралась к ним, заставив взглянуть правде в глаза. — Эта п-паутина, о которой я говорил… Мы помогли её сплести. Стэнфорд не хотел признавать, что мы сделали, а я не мог так п-продолжать. То, что я увидел, то, что сделал — это засело в моей голове. Я д-думал, что делаю правильную вещь, или просто убеждал себя в этом, пока не стало слишком поздно. С печатью вины и стыда Ф отвернулся от Стэна, чтобы уткнуться носом в кружку стынущего кофе. Вопрос, вертевшийся у него на языке, не мог смыть даже его любимый напиток, и с дрожащим вздохом МакГаккет отставил чашку обратно на стол. — Ты ведь знаешь, чем занимался Стэнфорд, не так ли? Спросил бы, если бы не знал. — Поэтому я и здесь, — отозвался Стэнли, сев обратно на табуретку. Он вдруг почувствовал, как противный жар поднялся по телу, а руки взмокли от волнения. Несмотря на общую прохладу в доме, ему ужасно захотелось открыть окно. — Форд позвал меня, ему… нужна была помощь с его исследованиями и этим порталом внизу. Он всё говорил, какую ошибку совершил, что это опасно, и что я должен взять его дневник и уехать так далеко, как только можно, но я был так зол и обижен, ведь мы не виделись десять грёбаных лет, а он- Мозолистая ладонь ученого осторожно накрыла его собственную, и на фоне своей широкой руки чужая казалась едва ли не в половину меньше. Этот странный контраст отвлёк Стэнли, чтобы он вдруг заметил, как поверхностно стал дышать. Прохлада тонких пальцев заземлила его, хотя по лицу Ф сложно было сказать, сделал он это осознанно или нет. Было похоже, что он даже не заметил своего маленького успокаивающего жеста, будто это было совершенно естественно для него. — В итоге мы подрались, и… это был несчастный случай, я не хотел этого! Я- я толкнул его, а Форд оторвался от земли, и его потянуло к этой штуке. Всё, что было потом, это я один в этом жутком подвале, портал потух, а Форд где-то там! — воспоминания о том вечере вновь накрыли его с головой. Пронизывающий холод, слепящий свет и черная точка силуэта исчезающего брата, выжженная на обратной стороне его сетчатки. Оглушающий гул сверхтехнологичного оборудования, в котором едва различимо различался крик Форда. Запах грозы, забивающий ноздри своей неестественной чистотой. Наступившая следом пустота, отсутствие всего, что давило на органы чувств всего секунду назад, словно конец света действительно наступил — и единственное напоминание о реальности происходящего как ощущение твёрдой обложки под пальцами. — Я должен был просто послушать его и уехать с этим тупым дневником! Он оказался в этом портале из-за меня. — Ты не мог этого знать, — услышал он тихий голос учёного. — Об этом я предупреждал его. Строить и запускать портал было его решением, он сам навлёк это на себя. Стэнли встрепенулся и неверящим взглядом посмотрел на Ф. Его слова больше походили на удар: болезненный и, чего Стэн не хотел признавать, правдивый. Иногда, отходя ко сну в особенно холодные ночи, он позволял себе на секунду подумать об этом. Переложить ответственность. Посмотреть на произошедшее не под углом того, кто вечно несёт на себе бремя вины, но даже идея об этом тут же вцеплялась в него жгучим стыдом. Он не ожидал услышать подобное от кого-то другого, и старый, почти забытый инстинкт защищать брата во что бы то ни стало снова дал о себе знать. — Как ты можешь так говорить?! — Любой из нас мог быть сейчас на его месте! Я заглянул на ту сторону буквально на мгновение, и посмотри, что это сделало со мной! Я умолял его остановиться, отказаться от этой идеи — и не раз, но п-послушал ли он меня? Нет, он ведь Стэнфорд я-не-раскрываю-свои-источники Пайнс, ему виднее, даже если я видел, куда и для чего мы любезно построили дверь. — Подожди, то есть, — Стэнли почувствовал, как краска схлынула с его лица, — ты был там? — И пытался забыть об этом. Но т-теперь я снова вспоминаю, и даже не могу стереть это. Со страданием на лице Ф покачал головой и вцепился в свои волосы, пытаясь снова не развалиться на части перед Стэном. — А Форд? Он- он попал туда же? Что может с ним случиться? — судорожно спросил Пайнс и с раздражением вытер горящие глаза. Он пытался не думать о плохом. Он просто не мог представить, куда попал Стэнфорд той ночью, и что ждало его по ту сторону. Теперь же, глядя на этого сломанного человека, что оказался там всего на мгновение, Стэнли изо всех сил боролся с подступающим отчаянием. — Честно? Я не знаю, — МакГаккет резко дёрнул плечами и сильнее сжал свои волосы. Стэнли мог видеть, что это было больно, но учёный этого, казалось, совсем не замечал. — П-портал всегда был нестабильным. Его сущесто- существование шло вразрез всем нынешним законам, и ни один рассчёт не мог быть объективным. Мы будто г-гадали на кофейной гуще. Бога ради, я не п-понимал половины из того, что делал твой брат, но он никогда не говорил, откуда у него эти идеи! Человечество не готово к этому. Поэтому… я не могу сказать, что с ним, мне очень, очень жаль. Может, ему повезло, а может он в месте намного хуже, чем был я. Мы н-никогда этого не узнаем. — Но шанс всегда есть! Мы должны вытащить его оттуда, ты же- — Нет! — крик Фиддлфорда можно было услышать во всех уголках дома. С тенью паники он посмотрел на вырванные клоки волос в своих руках, после чего сжал их в кулаки. — Ты правда не понимаешь, насколько это опасно? Под нами сейчас находится машина судного дня, этот портал может уничтожить мир! — Поэтому мне нужна твоя помощь! — Стэнли поднялся и навис над учёным, который тут же вжался в свой стул. — Оставлять меня одного с этой штукой как давать обезьяне управлять самолётом! С тобой или без тебя, я продолжу пытаться. Я должен спасти брата, но если ты поможешь мне, это закончится гораздо быстрее и с меньшей опасностью для всех. Ты уже работал над этим, ты построил эту хрень! Прошу тебя, Фиддлфорд, — с мольбой Стэн посмотрел на плачущего перед ним мужчину и опустился на колени. Он ненавидел себя за то, как изводил и мучил этого человека, давя на воспаленную рану снова и снова, но если у них всё получится, если Ф согласится, это закончится и будет для них не более чем страшным сном. — Помоги мне исправить наши ошибки. Мы сделаем всё правильно. Мы вытащим Форда из другого измерения и разберём этот хренов портал к чертям собачьим. Больше никто не пострадает, и я сделаю всё, чтобы ты был в безопасности, обещаю. Да, ты можешь сказать, что я мошенник, и это пр- — Я- я верю тебе. Глядя на разбитого учёного снизу вверх, взгляд которого, несмотря на слёзы, за всю ночь не был яснее и глубже, чем сейчас, Стэнли вдруг почувствовал нечто столь странное, что не смог дать этому названия. Это чувство было сильнее всего, что он испытывал за последние десять лет: сильнее счастья тех шести часов в Вегасе, сильнее страха перед неизвестностью без цента в кармане и сильнее горько-сладкой боли при взгляде на старую фотографию под козырьком. Отголосок этого он чувствовал, когда в дешёвом отеле посреди нигде держал в дрожащих руках открытку из Гравити Фолз — просьбу о помощи от брата. Надежда на лучшее, на конец безумно долгого одиночества, на прощение за совершенно глупую и случайную ошибку. Когда он понял, чего хотел от него Форд — ты ему не нужен, он не простил тебя, никогда не простит — маленький росток внутри него увял и замёрз под тяжестью орегонской зимы и зияющей пустоты портала. Но с приходом лета и этого невозможно странного человека он вдруг понял, что ледяная корка давно растаяла, а росток новой надежды начал оживать. — Я сделаю что смогу, т-только... только не заставляй меня спускаться туда, пожалуйста. Фиддлфорд был угловатым, нескладным и острым, как криво собранная головоломка, однако Стэнли это волновало в последнюю очередь. Он сам не заметил, как рванул вперёд и крепко обнял учёного, вызвав у того сдавленный удивлённый писк. В чужих объятьях Ф напрягся, ненадолго почувствовав себя пойманным в ловушку, но когда он осознал, что именно Пайнс делал, он постепенно расслабился и неуверенно положил свои руки ему на спину. Редкие горячие слёзы текли Стэну за шиворот, быстро остывая и вызывая лёгкую дрожь, но он не замечал этого, впитывая тепло другого человека и согревая крохотный росточек. — Не думал, что ты согласишься, — Стэн слегка нервозно усмехнулся и выпустил МакГаккета из затянувшихся объятий, когда тот опустил руки. — Просто я лицемер и трус, Стэнли, — Ф осторожно шмыгнул носом, чтобы избежать очередного кровотечения, и стыдливо отвернулся. — Я думал, что д-делаю правильные вещи, стирая воспоминания жителям города, но мог ли я гарани- гарантировать им, что это безопасно? Я чувствовал, что со мной что-то не так, но закрывал на это глаза и продолжал. Если мне ненадолго становилось легче, значит ли, что это хорошо? — из его горла раздался едкий смешок. — Я так хотел верить, что поступаю п-правильно, чтобы избавиться от вины за то, что сделал вместе с твоим братом, но вместо этого творил непростительные, страшные вещи. Я был ничем не лучше Форда. П-поэтому… ты прав. Если я хочу исправить свои ошибки, это то, что я должен сделать. Избавиться от портала раз и навсегда. — И вытащить моего брата, — добавил Стэнли, обнадёживающе улыбнувшись Фиддлфорду. Он не собирался судить его за совершённые прежде ошибки — никто не без греха, в конце концов. МакГаккет одарил Пайнса странным молчаливым взглядом, после чего моргнул, придя в себя, и кивнул. — Да. Разумеется. Стоило им придти к соглашению, как Стэнли почувствовал себя неловко, что было для него довольно неестественно. Он уже забыл, когда был в подобном состоянии в последний раз. Фальшивая самоуверенность давно въелась в него подобно ржавчине, став постоянной маской, но в тот момент она почему-то решила его подвести. Пока Фиддлфорд аккуратно поднимал свой стиратель и отлетевшие от него детали, бурча под нос о каком-то «обществе», Стэн вдруг понял, что учёный собирается уйти — и ему этого не хотелось. — Слушай, Фиддс- Фиддлфорд, чёрт… — поспешил исправиться Пайнс, на что получил в ответ добрую полуулыбку. — Можешь звать меня Фиддс, меня п-правда это устраивает. — Гм, хорошо, Фиддс, — Стэнли кивнул и почесал щетинистую щёку. — Я хотел извиниться, что, ну, сбил тебя на машине сегодня. — О, не волнуйся об этом, я уже привык, — учёный звонко рассмеялся, глядя на его выражение лица. — Я д-довольно рассеянный в последнее время, постоянно перехожу дорогу не там, где надо. Наверно, это даже к лучшему. Не хочу думать, чем всё закончилось бы, окажись за рулём я сам. Ф серьёзно уставился куда-то в угол, видимо представляя возможный исход, после чего вздрогнул и встряхнул головой. — Может быть ты задержишься? У меня полно кофе, содовой и пива, и-и ещё, знаешь, есть обед из «Жирнушки», если хочешь, но я не уверен, что не съел пару блинчиков за вечер, может там не так много, но всё-таки- — Стэнли, — мягко позвал его МакГаккет, оказавшись немного ближе, чем ожидал Стэн, — я понимаю, что внешне не соответствую своим словам, но я в порядке. П-по крайней мере, лучше, чем за долгие месяцы — и всё благодаря тебе. Прости, но мне нужно идти. Завтра мне ещё п-придётся разбираться с культом, который я возможно основал… и который полагается на стиратель, который ты разбил. — Ты уверен, что идти одному к кучке фанатиков, чтобы сказать, что их лавочка прикрыта — хорошая идея? — спросил Стэн скептично и по вытянувшемуся лицу Фиддлфорда понял, что тот об этом не задумывался. — Будет лучше, если я схожу с тобой. Не думал, конечно, что ты настолько увлёкся всей этой чепухой со «спасением города», но это не проблема. Учёный выглядел чрезвычайно смущённым и растерянным от такого предложения. — Это очень любезно с твоей стороны, но я н-не совсем понимаю, зачем ты это делаешь. Тебе не обязательно так носиться со мной, я помогаю тебе не поэтому. — Хей, я делаю только то, что хочу! — возмутился Стэнли и с усмешкой приобнял Фиддлфорда за плечи. — Это я разбил твою штуковину памяти, оставить тебя разбираться с этим в одиночку было бы свинством. Да и к тому же, я ведь обещал тебе, что ты будешь в безопасности, так? Не то чтобы я обычно держу свои обещания, но это, типа, иной случай. Вновь наблюдая за ярким мыслительным процессом, отражающимся на лице Ф, Стэнли невольно отметил, каким выразительным он был. Казалось, что каждую мысль, что вертелась в лохматой седеющей голове, можно было прочитать по крошечным движениям бровей, губ и глаз — у МакГаккета они были особенно живыми и цепляющими. Не сразу Пайнс заметил, что откровенно пялился, но, пока он не пришёл в себя, учёный не пытался отстраниться и сам поглядывал на него с любопытством. Когда момент был упущен, Фиддлфорд чутка отступил и закусил губу. — Тогда, я д-думаю, я могу немного задержаться, если для тебя это не проблема. Ещё кофе звучит отлично, — с теплом и ясностью во взгляде учёный отложил сломанный стиратель на столешницу и, прежде чем Стэн успел спросить о том, что он планирует делать с этой штукой дальше, продолжил. — На самом деле, я вспомнил несколько историй о твоём брате. Подумал, тебе будет интересно услышать. Стэн просиял и, вытащив из холодильника остатки блинчиков, шустро устроился рядом, на том месте, где обычно сидел Стэнфорд. Теперь его место — во всех возможных смыслах — занимал его близнец, но Стэнли знал: с помощью Фиддлфорда он вернёт брата намного раньше. У них обязательно получится. Ну а пока… — Расскажешь, как вы познакомились? — слегка нетерпеливо спросил Пайнс, вызвав у МакГаккета тёплую улыбку, которой Форд никогда не получал. — Я г-готовился ко второму курсу в университете Бэкпсмор, когда мне сказали, что у меня будет сосед по комнате. …он узнает больше о своём брате — и человеке, что подарил ему надежду. И точно отблагодарит его за подарок. Когда-нибудь.