***
Дверь в таверну раскрывается под ритм что-то пропевшего пьяненького барда, решившего, что его песни скрашивают компанию и время завсегдатаев и прохожих. Аято с интересом осматривает интерьер, взглядом подмечает свободное местечко около лестницы… Пока взглядом не цепляется за обладателя огненно-красных волос, затянутых верёвочкой в высокий хвост. Под тихое "о-ох" Аято неспешным шагом решает занять свободный стул за барной стойкой, усаживаясь напротив искусно мешающего коктейль хозяина заведения. — Что хотите заказать? — обыденный голос хозяина обращается к инадзумовскому гостю. — На индивидуальный напиток заказ принимаешь? — Смотря что именно. — Хм… Что насчёт чая с дольками апельсина и кусочками закатника? — Аято растягивает губы в улыбке. Что-то вроде баббл ти, но в характере его вкусовых извращений. Дилюк — местный хозяин таверны — только бровь приподнимает на такой заказ и понятливо кивает. Звон чашки, мерный ритм стучащего по дощечке ножа и кипячение чайника на огне. Аято с хищным интересом рассматривает чужое элегантное тело, его изящные отточенные движения за работой. Крепкие руки, сильные бёдра… Воин? Определённо. Из эфемерных раздумий выталкивает голос Дилюка. — Готово, — Рагнвиндр ставит чашку с дымящимся чаем рядом с гостем. — Ты же Дилюк Рагнвиндр, верно? Наслышан о тебе из рассказов Томы. Меня зовут Камисато Аято, — Аято подтягивает к себе чашечку, на секунду замирая. — Можно трубочку? — Что здесь делает глава одной из комиссий Инадзумы? — Дилюк протягивает трубочку по его просьбе. — Неужели новости о событиях Инадзумы уже так быстро долетели даже до здешних земель? — вопрошает он с усмешкой и благодарно принимает трубочку, принимаясь к оценке вкуса чая и кусочков фрукта. Великолепный вкус. — Выдались свободные дни, решил провести их здесь вместе со своей прислугой. Он сюда и порекомендовал отправиться. — Понятно, — Дилюк не особо настроен на разговор, но Аято, кажется, совсем не настроен так рано заканчивать диалог. — Я также наслышан о твоих препираниях с Фатуи. Знаешь, нам бы очень пригодились подобные тебе силы на наших землях. Эти господа в последние дни совсем расшумелись, — Камисато тихо усмехается, буквально за пару глотков допивая свой чай. — Я бы с удовольствием сделал обмен информацией с тобой насчёт Фатуи. Окажешь такую услугу? Дилюк долго не раздумывает. Ответ положительный.***
— И всё же дивное место, — Аято присаживается удобнее, пробует налитое лично ему вино прям из здешнего погреба. Бокал ставится на стол. — Благодарю за дельную информацию. Надеюсь, и моя весть будет полезной. — Да, несомненно. Будет повод отправиться в Инадзуму, — Дилюк смакует вкус виноградного сока из бокала, ставит в сторону и переводит короткий взгляд в окно. — С радостью обеспечу тебя жильём на время пребывания там. Просто найдите меня или Тому, я передам ему весть, — в желании оттянуть распитие он подхватывает бокал за новым коротким глотком, но стоит ему ощутить привкус виноградного сока, удивляется, но молчит. — Не надо, я вряд ли задержусь. Дилюк подхватывает в руку свой — казалось бы свой — бокал и пьёт сразу половину. Горьковатый вкус алкоголя ложится на язык, и Рагнвиндр только морщится, понимая, в какую яму ныне он угодил. — Кажется, я перепутал бокалы, — виновато улыбается Аято, но почти сразу замечает: Дилюка мутит. Опьянение ударяет в голову резво. Дилюк шатается, пребывая в поддерживающих его руках Камисато. Заходя в первую попавшуюся комнату, пьяное тело заботливо опускается на мягкую кровать, да только руки огненноволосого путаются в этих причудливых рукавах, заставляя упасть Аято сверху. Короткий взгляд в огненные глаза, кажется, становится финальной точкой в некотором подобии терпения вместе с упирающимся коленом в пах. Аято морщится, всматриваясь в ногу Дилюка, и усмехается. — Кажется, алкоголь тебе распивать лишний раз нельзя, — Камисато качает головой и ведёт рукой вверх, распуская алые волосы из плена веревки. Что за дивный вид. На подушках волосы выглядят как огненное зарево, всепоглощающий огонь. Невозможно оторваться. Тело Дилюка куда сговорчивее: как оно отвлекается на зарывшуюся вглубь ладонь, будто кот, ласку вкусивший за долгое время. — К-Камисато, — Рагнвиндр нервно выдыхает, поплывшим от алкоголя взглядом всматриваясь в причудливый цвет глаз Аято. — Устоять сложно, — тихая усмешка самому себе. — Доверься мне, я помогу побыстрее прийти в себя. Лязг ремня, тихие шорохи одежд и их падение на пол; в хриплом дыхании Аято рассматривает изувеченную шрамами молочную кожу Дилюка. Красивый и неприступный, Дилюк сейчас лежит такой открытый и прекрасный. Недаром ведь Тома нахваливает его — вон какой, хоть картину пиши с него. Губы касаются кожи разгоряченной шеи, оставляют влажные следы. Влага с кожи почти сразу испаряется, чем побуждает Аято буквально насильно оставить поверх высохшего следа куда более яркую отметину: след алеет от засоса, а самодовольный «собственник» только ухмыляется в лисьей улыбке. Дилюк точно не оценит на утро эту красоту, но выгибается так охотно, желанно. Так и манит оставит побольше таких наглых и кричащих следов. Голодные на ласку партнеры всегда так прекрасны, а овладевать ими для Аято — огромное удовольствие. Чего же только в жизни не опробовал. Рагнвиндр под каждой лаской изгибается, охотно подставляет под крепкие руки своё измученное ранами тело. В опьянении тело горячее, чувствительнее, откликается куда ярче, яро противясь подчиняться контролю разума Дилюка. Когда тела касаются так властно, оплетают каждый миллиметр, а по разгоряченной коже скользят непонятные его воображению влажные существа… Они заставляют раскрыть глаза и рассмотреть, как Аято с той самой лисьей улыбкой управляет движениями длинных пальцев водными гибкими щупальцами — даже присоски имеются! Полупрозрачные щупальца скользят по крепкому телу Рагнвиндра, обвивают руки и ноги; одно щупальце устремляется меж оголенных ягодиц, пока второе, чуть меньшее, обвивается вокруг его члена. — Нгх, Камисато, — и не разобрать, с какой точно эмоцией были сказаны эти слова: то ли с каким-то возмущением, то ли с попыткой лишний раз соблазнить. — Прошу, не я буду в этом участвовать, — Аято тихо смеётся и медленно отодвигается в сторону, позволяя занять своё место тем самым щупальцам. По щелчку пальцев щупальца приобретают более отчётливую форму: вода переливается в огнях люстры и свечей на столике рядом, поблёскивает на свету, превращаясь в водяную копию Аято. Щупальца, ласкающие член и ягодицы в своей своеобразной слизи, превращаются в руки, и клон, раздвигая своими бёдрами ноги Дилюка, пристраивается между ними. Не ожидавший такого развития событий Рагнвиндр только головой вскидывает да практически сразу жалеет о сделанном действии. Голову его кружит теперь с такой силой, что он не сразу реагирует на проникновение влажных пальцев клона внутрь себя. Тишину комнаты прерывают хриплых выдох и шорохи постели, на которой гибкий воин будто решает устроить показательные умения в бою. Дилюк выдыхает, морщится от ощущений, пока клон ритмично вбивается склизкими пальцами внутрь него. — Ох, могу представить, как тебе сейчас приятно. Всегда было интересно, почему именно там природа решила нас наградить довольно чувствительным местом, — Аято присаживается на край стола, с интересом подхватывая свечку да освещая картину себе получше. Дилюк не может ответить внятно, кроме полустонов и тихого выдоха. Клон точно знает, куда стоит надавить, как двигаться, чтобы смягчить процесс в лучшую сторону. Почти выводя свои пальцы наружу, клон подставляет полупрозрачной член к любезно приоткрытому и раздвинутому его пальцами анальному отверстию. Клон проталкивается внутрь, а благодаря влаге и выработанной смазке проталкивание происходит очень легко и почти до предела. — Наслаждайся, Дилюк Рагнвиндр. Клон выжидает минуту, прежде чем под одобряющие стоны полупьяного Дилюка начать вгонять свой член и выталкивать его из подставленного тела. Рагнвиндр извивается, влажным от пелены возбуждения и алкоголя взглядом всматривается в клона, красиво переливающегося на свету. Клон не знает усталости: неустанно двигается в одном быстром темпе, только по приказу самого Аято меняя темп то на медленный, то на жесткий и грубый, чередуя из раза в раз эту смену настроения его толчков. Дилюк такой красивый, его грудная клетка так тяжело вздымается, розоватые возбужденные сосочки так манят, и Аято не лишает себя возможности приласкать один собственноручно. Касается горошины, пережимает пальцами, оттягивает в колкой ласке, рассматривая, как Рагнвиндр жмурится, вздрагивает и простанывает в испытываемом наслаждении. Тело парня так прекрасно по инерции подталкивается по кровати взад и вперёд, как становится влажным от его огненной натуры и воздействия воды на огонь. Пар превращает комнату в самую настоящую парилку, где так желанно снять и свои одежды для Аято. Но Аято неприхотлив: ему нравится взглядом. Он ценитель, способный по достоинству оценить картину по её высшей цене. И сейчас эта самая картина так сексуально и пошло раздвигает ноги, буквально языком тела умоляя клона продолжать трахать и трахать неумолимо, неустанно. Влажная кровать поскрипывает, мокрые от клона одеяла липнут к коже Дилюка. Постоянное воздействие члена на простату не оставляет хозяину этого дома ни единого шанса и долго простоять. Собственный член Рагнвиндра пульсирует, розовеет сильнее от концентрации крови в возбуждении, а яйца буквально звенят изнутри в желании поскорее выплеснуть это семя наружу. Рука клона продолжает неистово надрачивать член рваным и непостоянным темпом, приласкивает пальцами головку, массирует уздечку, то и дело оттягивая крайнюю плоть и игриво надавливая на уретру. В один такой момент рука клона пачкается спермой Дилюка, резко выгнувшегося на кровати в громких и сорванных стонах. Дилюк в оргазме сжимается вокруг члена, не даёт ему протолкнуться внутрь в тесных объятиях растраханных мышц. Аято с лёгкой улыбкой рассматривает Дилюка, то, как его сперма впитывается клоном, пока по щелчку пальцев клон не распадается в лужицу на полу и частично на кровати. Дилюк, кажется, засыпает практически сразу после оргазма. Ох уж эта сила алкоголя… — Доброй ночи, Дилюк. Буду ждать в гостях, — Аято накрывает уставшего хозяина винокурни и спешит покинуть поместье, предупредив только здешних слуг убраться в комнате, где уснул здешний господин. Они просто разлили кувшин с водой, правда же?