Тепло

      Сколько Артём себя помнил, у него вечно мёрзли руки. Ему всегда было невыносимо холодно. Многих людей это бесило, так как Артём относился к тем, кто всегда просил закрыть окно, кому вечно задувало, и кто мог заболеть от лёгкого сквозняка.       Мужчина буквально не вылезал из тёплой одежды, в особенности из своих худи и свитеров. А даже если ему приходится надевать лёгкую одежду, Артём всегда предусмотрительно берёт с собой что-то теплое по верх футболок и рубашек. Так, на всякий случай.       Артём обожает пить горячий шоколад или кофе, после которых по телу разливалось тепло, ненадолго согревая мужчину. А поддерживать это тепло он старается сидя в офисе возле батареи, иногда вызывая этим смех своих коллег.       «Бабка старая» — любит повторять Горох, вызывая сначала наигранное недовольство, а затем лучезарную улыбку у Гауса. Его этим давно не проймёшь — к таким подколам он привык ещё со школы.       Но все способы согреться, которыми Артём пользовался с детства, меркли, по сравнению с Максимом.       Максим очень резко ворвался в жизнь мужчины, ещё в студенческие годы. Буквально вышибая с ноги дверь в сердце Артёма, Загайский, будто та самая батарея, согревал и обволакивал теплом. Максим, со своей ослепляющей улыбкой и горящими глазами, заставлял Артёма чувствовать себя странно. Так, как он раньше себя не чувствовал. Но главное — эти ощущения были безумно приятны.       Максим заботливый. Даже слишком. Узнав, что Артём постоянно мёрзнет, Загайский даже не стал травить безобидные шутки об этом. И начал активно приносить парню горячий шоколад или кофе. К кофе всегда шла шоколадка и записка, в которой был один и тот же текст: «От Зайчика».       Артём тихонько посмеивался с этой шутки.       «Действительно Заяц» — мысленно соглашался Гаус с кличкой, которую дали Максиму.       Максим тёплый. Его руки всегда были тёплые, в отличие от рук Гауса. Загайского постоянно хотелось касаться, обнимать. Сам Максим будто догадывался о желаниях друга и постоянно находил повод, чтобы коснуться Артёма или дать Гаусу это сделать.       Их отношения до третьего курса можно было назвать «передружбой». Никто не решался сделать шаг вперёд, боясь потерять то, что уже есть. Но в один прекрасный день они отдыхали после пар в квартире Максима. Парни сидели на диване, который стоял недалеко от окна, из которого можно было увидеть закат. Они обсуждали предстоящий КВН и не заметили, как оказались в непозволительной близости друг от друга.       Долго смотрев в голубые, словно океан, глаза Артёма, Максим прошептал: –Можно тебя поцеловать?       Ответом стал долгожданный поцелуй, выражавший всё тепло и нежность, на которую был способен Артём. Максим отвечал на поцелуй, выражая все свои чувства по отношению к Артёму. А их было не мало.       Довольно быстро они остановились и долго смотрели друг на друга, давая возможность отдышаться и привести свои мысли в порядок. –Так… что ты думаешь об этом? — с надеждой спросил Максим, робко улыбнувшись. –Я думаю, что мне с тобой очень тепло, — от этих слов глаза Максима засияли ещё ярче, и он вновь приблизился к Артёму, утягивая того в новый поцелуй.       С того дня прошло больше десяти лет. Артём по-прежнему мёрзнет, если на нём не тысяча слоёв одежды, и он сидит без кофе в дали от батареи.       Но кое-что изменилось. И это кое-что всегда мирно сопело под боком у Гауса, согревая своим теплом. Когда Максим просыпался, то непременно обнимал своего парня и целовал в кончик носа. Гаус лишь смешно морщился и обнимал любимого в ответ, а затем переворачивал его на спину и прижимался всем телом к Загайскому, укладывая свою голову на его груди. –Хорошо, — констатировал Максим. –Тепло.