***
Вечер сегодня мало чем отличался от прошлого. Дни сменяли друг друга уже много лет. И только статуя всех правителей стояла неподвижно. Она хранила лик каждого из них. Они были тогда моложе и эмоциональнее.***
Короли редко собирались в этом месте в такой час. Все были заняты своими делами. И только Куромаку сидел рядом со статуей, держа в руках старую гитару. Он молчал и только мог, что смотреть на неё. В последнее время он увлёкся чем-то простым для него, где не нужно считать и особо думать. Это возвращало его к реальности, где есть чувства и люди. Настоящие. Живые. Со своими пороками и слабостями. Мужчина поправляет свои седые волосы и снимает очки. Он отворачивается от статуи и начинает играть на гитаре, закрыв глаза. Сейчас вокруг него была только песня, и ничто больше. Никто не мог потревожить его. Он перебирал струны, медленно дыша. В такой миг он мог только вспоминать о том, как всего того, что его окружает не было. Тогда они даже не объединились, а абсурдно разошлись. Он вспоминал то, как они отдалились друг от друга ещё больше. Куромаку даже не услышал шаги и кто вошёл в банкетный зал. Отвлекаться ему не хотелось. Рядом с ним, отвернувшись спиной заиграл на скрипке Ромео. Парень, который только и мог, что развлекать гостей и писать стихи сейчас стоит и играет. Но Куромаку не заговорил с ним, ведь понимает, что слова тут не к месту. Тишина. Вот что объединяло королей. Скрипка и гитара создавали мелодию прекраснее белой ночи, которую так любезно создал Пиковый король. Ромео вспоминал моменты, когда только учился играть и контактировать с остальными. Он вспоминал те времена, когда Вару нёс откровенную чушь, как и он сам. Когда пиковый валет был очень эмоциональным и при этом с языком острее лезвия ножа. Тогда очки вальта сияли в его же лжи, в которую он любезно загнал самого себя. Куромаку вспоминал те времена, когда Феликс стал тенью самого себя. Как медленно сходил с ума солнечный король. Как тускнели его волосы и глаза, в которых больше не было той самой искры жизни. Тогда огоньки счастья потухли, от них остался лишь пепел. Ромео вспоминал то время, когда Зонтик заботился о Пиковом короле, не способным тогда даже нормально говорить. Который был на грани смерти. Пиковый король был беспомощен и таким уставшим, что даже не смог сопротивляться. Он молчал, как и Зонтик, который стал смелее себя прошлого. Именно от таких воспоминаний Ромео начал играть более отчаянно. Более одиноко, словно он и не здесь вовсе. Парень вкладывал все свои эмоции в мелодию, а были они полны боли и усталости. Вару потерял свои ноги и прикован до прихода нового создателя к коляске. Он продолжал улыбаться и смеяться громче всех на свете, он оставался таким же, каким и был. Ромео помнил о тех эгоистичных словах Вару, которые он сказал после объявления о новом типе правления по всему карточному миру: «Я хочу, чтобы эта утопия длилась вечно». Эгоистично, но это было то, чего хотели все короли. Они молча кивнули. Очередное молчание, означавшее их единство. Молчать они могли только в такие моменты. Тогда они чувствовали себя людьми, а не подобием кого-то. Ромео помнил Пика, который ходил с тростью и в маске, скрывающую его изуродованное лицо. С какой болью он спросил тогда короля червей: «Сколько времени нам отведено до начала нового цикла? Насколько долго всё будет именно так, Ромео?» Ромео даже и не заметил того, что Куромаку остановился и приоткрытыми пустыми глазами смотреть на него. Ромео тоже остановился и посмотрел краем глаза на седого правителя. Оба практически моментально продолжили. К ним медленно подходили Пик, Феликс и едущий на коляске Вару. Червовый валет подтянул три стула поближе к статуе и сел на один из них. Пиковый король помог Вару пересесть и сел на свободный стул. Все присутствующие были рядом, а закат отражался в огромном витраже напротив них. Они все были похожи не на себя молодых, как на статуе, тогда они определённо не знали, что именно тишина будет их объединять больше всего. Не общее правление, не совместное решение каких либо задач, а тишина, приходящая со спокойствием. Вару снял очки и закрыл глаза, слушая, как скрипка и гитара играют в унисон, как на душе становится спокойнее. Феликс слушал и был готов начать танцевать, тоже своего рода успокоение. А лёгкая улыбка Пика, который давно не снимал маску при остальных, ещё больше давало этой картине необычности. Внезапно открылась противоположная дверь и в зал зашли Данте, Габриэль и Зонтик, несущие небольшой чайник и поднос с чашками цвета неба.***
Вечер сегодня мало чем отличался от прошлого. Дни сменяли друг друга уже много лет. И только статуя всех правителей стояла неподвижно. И только рядом с ней можно было увидеть всех королей, не спорящих друг с другом, не обсуждающих ничего. Просто молчание со скрипкой и гитарой, играющей в унисон.