excuse my bad handwriting

Слух 1: Чон Вону не способен к человеческому общению.       Мингю с абсолютным ужасом осознает, что возможно на самой пьяной вечеринке за весь семестр он скорее всего единственный трезвый человек в радиусе одного километра.       Мингю — один из тех людей, которые овладели искусством светской беседы и дружбы на поверхностном уровне, поэтому его круг общения довольно туманен и включает в себя самых разных людей. Они не слишком сплочены, поэтому феномен чувства одиночества в переполненной комнате случается чаще, чем не случается, но они достаточно знакомы для групповых вечеринок, достаточно знакомы, чтобы делать это достаточно раз, чтобы питьевая система была в порядке.       Это работает так: Мингю не напивается из-за осложнений с его лекарствами, а Джису не напивается, потому что у него есть набор моральных принципов, которые Мингю, возможно, не понимает, но очень уважает. Иногда система выходит из строя и обычно это происходит из-за того, что Мингю ошибается, но на этот раз все наоборот.

***

      Темно, из динамиков льется музыка. Мингю сидит на диване и пытается побить рекорд в Piano Tiles и поскольку пальцы потеряли чувствительность все идет не очень хорошо. Он затуманено трет глаза и понимает, что уже поздно; он хочет домой. Или по крайней мере в кафе кампуса за картошкой фри. Он реально хочет картошку фри.       Его телефон пиликает, и он нажимает на сообщение. Это Джису— а вообще где этот парень? джису: …привет?

мингю: где тебя носит чувак мы не можем позволить хансолю спиздить дорожный знак как в прошлый раз

джису: оу мне кажется ты говоришь достаточно трезво джису: если честно это не джису в настоящий момент он вырубился на моей кровати джису: твой номер был записан как ‘другой трезвенник’ поэтому я написал тебе

мингю: черт возьми

мингю: он в порядке???? так стоять кто ты такой и откуда ты вообще знаешь его

не джису: он сейчас пускает слюни а в остальном он вроде в порядке не джису: и я джонхан не парься я слишком устал чтобы делать что-либо странное лол       Последнее сообщение совсем не обнадеживает, но сейчас Мингю мало что может с этим поделать. Он засовывает телефон в карман и встает, подавляя волну паники, которая в настоящее время пробивается вверх по его пищеводу. Мингю вспоминает: он пришел сюда еще с четырьмя людьми, не включая Джису и когда он видел их последний раз они все уже были пьяны.       Мингю посылает извинения неопределенному направлению неба и задается вопросом, что он сделал не так в прошлой жизни, чтобы заслужить это наказание, и начинает искать. Это сложно; он врезается в пару каждые десять метров в разной степени раздетости, и там так жарко, многолюдно и шумно. В висках пульсирует.

***

      Первым он находит Сунена с раскрасневшимися щеками и в полуобморочном состоянии. Чей-то номер телефона нацарапан у него на руке фломастером. Мингю пожимает не помеченную руку. — Эй. Эй. Скажи что-нибудь. — Нэга Хош, — Сунен бормочет что-то невнятное приоткрыв глаза. — Это не коронная фраза, — исправляет Мингю. Сунен хихикает, наклоняясь вперед: — Сколько время? ДЕСЯТЬ ЧАСОВ ДЕСЯТЬ МИНУТ!       Затем он снова быстро вырубается. Мингю ругается. Он раздумывает, стоит ли ему позвонить Минхао. Его соседу по комнате, вероятно, не понравилось бы, что его разбудили в три часа ночи, но Мингю нужна поддержка. — Эм, — говорит кто-то рядом с ним, голос такой тихий, что Мингю почти не слышит его из-за грохочущей музыки и общей пьяной атмосферы, — ты можешь заставить его выпить это?       Протянута рука, держащая пластиковую бутылку воды. Мингю поворачивает голову. Человек, держащий воду, выглядит смутно знакомым и ему явно некомфортно тут находиться. У него темные глаза, и он почему-то одет в толстовку с капюшоном, несмотря на то, что в комнате температура примерно девяносто восемь градусов по Цельсию.       Мингю определяет имя через пять секунд — Чон Вону. Вону ходит вместе с Мингю на математику, и он всегда сидит сзади и никогда не говорит. Все это прекрасно и превосходно, и он реально горячий, вот почему люди болтают. Рассказы о попытке пригласить парня на свидание были занесены в каталог как приемлемая страшилка для рассказа у костра. Но сейчас Мингю на это абсолютно плевать. Он в отчаянии. Поэтому он берет бутылку воды и говорит: — Пожалуйста, помоги мне. Глаза Вону расширяются: — Что прости?       Мингю пускается в одну из своих запатентованных бессвязных бесед, которая заставляет людей говорить "да" только для того, чтобы заставить его заткнуться. У этой стратегии девяносто процентов успеха. — Хорошо, слушай, у нас с друзьями обычно есть эта система приятелей для вечеринок, но мой друг, который никогда не напивается, пьян и пропал без вести и возможно он сейчас мертв, и теперь я должен вернуть четырех очень пьяных парней в общежития, которые находятся на другом конце кампуса, и я не могу сделать это в одиночку, понимаешь. Так что? Пожалуйста? Я заплачу тебе. Вону требуется десять секунд чтобы ответить. Мингю в это время задерживает дыхание. — Хорошо, — Мингю выдыхает. — И тебе не нужно мне платить. Я все равно не хочу здесь находиться. — Подожди, тогда что ты здесь делаешь? — спрашивает Мингю, прищуриваясь. Вону неловко пожимает плечами и говорит: — Сынчоль сказал, что я должен прийти.       И Мингю очень близок к тому чтобы спиздануть что-нибудь тупое по типу «черт возьми у тебя есть друзья», но, во-первых, это грубо, а он сейчас не в том положении чтобы грубить и, во-вторых, Сынчоль может подружиться с фонарным столбом если хорошо постарается. Так что Мингю держит рот закрытым. Мингю просто говорит: — Встретимся здесь, — и обходит дом, чтобы найти всех остальных. К счастью, остальные из них не так плохи, как Сунен. Хансоль сохранил большую часть своих двигательных функций, а Сокмин — просто более запутанная версия самого себя. Джихун ходит зигзагом и пытается обниматься с шестом. В любой другой обстановке Мингю счел бы это забавным.       Когда Мингю возвращается с ними троими на буксире, Вону показывает ему большой палец и продолжает лить воду на голову Сунена, фактически разбудив его. Мингю обхватывает Сунена одной рукой за плечи, и они вшестером выходят на улицу.       Снаружи холодно, в чернильно-черном небе висит полумесяц. По меньшей мере пятьдесят пивных бутылок валяются во дворе вперемешку с окурками. Мингю морщит нос. — Фу, я на самом деле ненавижу все это, — говорит он, откидывая голову назад. Он поправляет одну из рук Сунена. — По крайней мере, я выбрался оттуда. — Серьезно? — говорит Вону с удивлением в голосе. На пытливый взгляд Мингю он добавляет: — Просто ты постоянно болтаешь на парах, так что я подумал, что тебе это нравится. Прости за предположение. Мингю немного сбит с толку, что Вону заметил: — Я имею в виду, что мне нравятся люди. Просто эти вечеринки в основном построены вокруг концепции выпивки, а это не то, чем я занимаюсь. Хотя довольно забавно разговаривать с пьяными людьми. Джихун, например, — он жестом указывает на него, — пишет песни пьяным, и на самом деле довольно хороши. Но через некоторое время это начинает утомлять, понимаешь? Вону требуется пару мгновений, чтобы ответить. Как будто он напоминает себе, что светская беседа — это вежливая вещь, как и терпеть очень высокого парня, который заставил меня отвезти его друзей домой. —Почему ты не пьешь? — Лекарства, — прямо отвечает Мингю. Вону выглядит так будто ему только что сказали пройти милю по яичной скорлупе ничего не раздавив. — Оу— эм… — Это не щекотливая тема или что-то такое, — успокаивает его Мингю. —Это просто не то, о чем я говорю, пока кто-нибудь не спросит первым.       Вону склоняет голову в понимающем жесте, а Мингю открывает дверь своей подержанной машины и заталкивает Хансоля, Сунена, Джихуна и Сокмина внутрь. Заднее сиденье вмещает только троих, поэтому он сажает Джихуна на колени Сунена, надеясь, что Джихун достаточно пьян, чтобы ничего не вспомнить утром. Вону наклоняется, чтобы пристегнуть ремни безопасности на их груди, жест, который Мингю находит странно милым, прежде чем забраться на переднее сиденье. Мингю зевает и делает две попытки завести двигатель, говоря: —Прости. Снова. За то, что вытащил тебя сюда. Вону бросает на него равнодушный взгляд: — Все норм. Я уже говорил тебе, что не хотел там быть. Как ты сказал, вечеринки не так хороши, когда ты трезв, ну и я тоже не пью. — Потому что он абсолютный легковес, — трубит Сунен со спины, слова и фразы внезапно становятся очень связными. — У меня есть видос с прошлого года где он раздевается. Это потрясающе. — Что за хуйня? — бормочет Вону. — Ты вылил воду мне на голову, — объясняет Сунен. Вону выглядит так, как будто у него вот-вот случится аневризма. Но потом он вздыхает и поворачивается к Мингю. — Так что да, то, что он сказал правда. — Я уверен, что ты очень хорош в стриптизе, — говорит Мингю, прежде чем закрыть рот рукой, потому что какого черта? —Эмм… — Пожалуйста, не пытайся меня подбодрить. — Это было тупо, я знаю, — стонет Мингю, — клянусь, обычно я не такой тупой. — Нет. Я видел это видео. Твои слова никак не помогут.       Мингю молча кивает, заворачивая машину на стоянку общежитий кампуса. Он высаживает всех в комнате Хансоля, вероятно, заполненной его коллекцией бандан и украденных дорожных знаков, прежде чем забраться обратно в машину. — Сумасшедшая ночь, — комментирует он. — Эй, так что, э-э…       Вону пристально смотрит. Это нервирует. Мингю мямлит: — Мне вдруг захотелось картошки фри, так что ты, эм, не хочешь пойти со мной? Хотя не обязательно картошка, просто еда в целом? Я заплачу. Тишина после этого длится, может быть, секунды три, но тянется так долго и туго, как натянутая резинка. — Эм, — говорит Вону, — я… правда устал. Извини. — Не, все в порядке, — говорит Мингю, растягивая рот в улыбке и надеясь, что ямочек на щеках будет достаточно, чтобы это выглядело искренне. Все в порядке, он даже не знает, почему спросил. Вону, очевидно, не захотел бы идти за какой-либо едой с парнем, который фактически заставил его тащить своих пьяных друзей домой— — Я имею в виду может быть не сейчас, — говорит Вону тихим, но извиняющимся голосом, — это правда не из-за тебя. Просто сегодня было слишком много людей. — Оу, окей, — Мингю смутно припоминает, что читал статью об интроверсии, и задается вопросом, может ли это быть Вону. Он не уверен; он не специалист по психологии, и Вону вполне может просто пытаться не опрокинуть его слишком сильно. — Мое общежитие в том направлении, — Вону указывает на место несколькими зданиями ниже, — так что, эм, пока. Думаю, увидимся на занятиях? — он поворачивается, чтобы уйти. — Могу я взять у тебя номер? — выпаливает Мингю, а затем отшатывается, потому что он станет еще одной страшилкой. Хотя он даже не пытается пригласить Вону на свидание. — Я вроде как твой должник, и может быть ты когда-нибудь захочешь поесть. Я обещаю, что не буду спамить тебе мемами каждый день, — он съеживается от намека на то, что он спамит всех остальных мемами, прежде чем решает, что ему все равно, потому что мемы чертовски потрясающие. — Хорошо, — говорит Вону, прерывая мысли Мингю о том, что он облажался. Он выжидающе протягивает руку, и Мингю требуется целых пять секунд, чтобы понять, к чему он клонит. Когда он это делает, он проклинает свою собственную глупость.       Пальцы Мингю онемели, и ему потребовалось еще несколько мучительных секунд, чтобы выудить телефон из заднего кармана джинсов. Вону берет его и вводит свои цифры, которые, как надеется Мингю, точны. Он был бы разочарован, если бы Вону дал ему фальшивый номер, но он абсолютно не стал бы винить его. Я уверен, что ты очень хорош в стриптизе. — Увидимся, — говорит Мингю.       Вону машет рукой. Мингю тупо смотрит на руль, чувствуя себя немного потерянным. На самом деле он не едет за картошкой фри; вместо этого он порывисто спит три часа, сидя на парковке, просыпается с судорогами в шее, а затем идет съесть несколько блинов в соседний Waffle House. В семь он получает сообщение.       Глупо, как быстро он тянется к своему телефону в надежде, что это может быть Вону. Это не так, но Мингю не слишком разочарован. Джису нужно кое-что объяснить. не джису: мне очень жаль!!! не джису: я перепутал вчера свой стакан со стаканом хансоля не джису: это джису кстати

мингю: лолол ладно ты в порядке? живой?

джису: да я в порядке…. но слУШАЙ       Очевидно, он проснулся полчаса назад с сильной головной болью, какой-то левый человек спал на кровати рядом с ним. После того, как упомянутый левый человек проснулся, Джису предложил ему пачку жевательной резинки Sour Patch Kids, которая была у него в заднем кармане, все время извиняясь за то, что у него была связь на одну ночь. джису: а потом он сказал что у нас ничего не было но все равно взял жвачку что это значит??       Мингю закатывает глаза и отправляет ответное сообщение с соответствующим смайликом, слабо улыбаясь в свои блинчики. Какого черта, Джису. Никогда не меняйся. Слух 2: У Чон Вону IQ и индивидуальность среднестатистического искусственного интеллекта.       Минхао может быть, а может и нет настоящим воплощением дьявола.       На самом деле это не совсем так. Он хороший сосед по комнате (у него с Мингю есть система в которой Мингю готовит, а Минхао убирается потому что Минхао не умеет готовить чтобы спасти свою жизнь, а Мингю по-видимому негигиеничен или что-то в этом роде), еще он умный и предан своему делу. Он из тех парней которых соседские мамочки хотят в друзья своим детям потому что «он такой славный мальчик».       Однако при ближайшем рассмотрении Минхао ни в коем случае не оказывает хорошего влияния. Дело не в том, что он недобрый, просто каждый разговор с ним немного напоминает шахматную партию. В которую Мингю проигрывает каждый раз.       Это двадцатиминутный перерыв вечером, когда ни он, ни Минхао особенно не заняты, поедая ужин, приготовленный Мингю. Это новое блюдо; еда, которую, по словам Минхао, он любил есть еще в Китае. Мингю знает, что это не так уж хорошо (это никогда не бывает хорошо, когда он впервые пробует новый рецепт), но Минхао сияет и говорит ему, что вкусно. — Так, — сухо говорит Минхао, — как прошла вечеринка? Никто не умер?       Минхао не пошел потому что он готовился к промежуточным экзаменам (что следовало бы сделать и Мингю вместо того чтобы поддаваться давлению сверстников). Мингю должен был просто сказать, что все прошло нормально. Или что-нибудь столь же неопределенное.       Но вместо этого он разглагольствует о том, как Джису и Хансоль решили взять одинаковые стаканы, а затем хранить в них одинаковые напитки (за вычетом того факта, что у одного была водка, а у другого нет), как Сунен был мстительным пьяницей, как Хансоль пытался украсть еще один дорожный знак, как Вону, Вону, Вону— — Короче говоря, — говорит Минхао, — Вону правда горячий. — Да, — говорит Мингю. — Подожди что? Нет! Когда я вообще это сказал? — Хотя по сути ты только что это сказал, — говорит Минхао таким покровительственным тоном, как будто объясняет ребенку, что красный и желтый делают оранжевый. — Он горячий, верно? — Окей, да, очень горячий. Но дело не в этом. Все, кого мы знаем, горячие. Происходит какое-то дерьмо на уровне осмоса.       На данный момент у Мингю иммунитет к горячим людям — Джунхуэй по сути был его вакциной. — Ты можешь заткнуться, ты сам до смешного хорош, — говорит Минхао, демонстративно игнорируя прихорашивание Мингю. Одно очко в пользу Мингю. — У тебя же есть его номер, да? Ты должен написать ему. — Я не буду писать Вону, — говорит Мингю, мысленно прося Минхао убедить его написать Вону. — Подожди, серьезно? — спрашивает Минхао в замешательстве. — Ты должен написать ему. — Будет странно если я напишу ему, — настаивает Мингю. Скажи, что это не будет странно. Минхао пожимает плечами: — Как бы то ни было, я не настаиваю. Помнишь прошлый раз, когда я был замешан в это дело? Что означает я полностью замешен в это дело.

***

      На самом деле, Мингю рассказал по меньшей мере дюжине людей о том, что произошло на вечеринке, так что он не может возложить вину на кого-то одного, но в итоге Мингю каким-то образом узнает, что у Вону есть потрясающее учебное пособие для подготовки к промежуточным экзаменам по математике.       Мингю нуждается в этом потрясающем учебном пособии. На самом деле, он возьмет любое учебное пособие, потрясающее или нет, потому что вычисление удручающе сложно, и он не может запомнить ни одной формулы. Поэтому он нажимает на контакт Вону и открывает с ним диалог, остро осознавая, что это будет вторая услуга, о которой он просит Вону за два разговора.       Ему требуется добрых пять минут, чтобы придумать, что сказать, и, наконец, он решает пойти с привет!! Два восклицания. Два восклицательных знака звучат тепло, хотя и не слишком психопатично.       Вону не отвечает в течение трех часов, и Мингю решает, что это, вероятно, из-за восклицательных знаков, да, он должен был просто отказаться от знаков препинания вообще. Когда его телефон уведомляет о сообщении, он ныряет через кровать, чтобы взять его. вону: привет, я думаю вы ошиблись номером

мингю: стой подожди

мингю: это вону верно

      Ответа нет пять минут. Мингю решает, что, если этот человек незнакомец, он услышит (увидит?) разглагольствования о том, что Мингю никогда больше не должен ни с кем ходить на вечеринки. Даже если это приведет к его блокировке. Особенно, если это приведет к его блокировке. Это означает, что Мингю достаточно печален, чтобы предупредить незнакомца, нажав две дополнительные кнопки, чтобы он заткнулся. вону: да, это вону. извините. ты никогда не писал мне раньше.

мингю: я не хотел беспокоить тебя

вону: в любом случае все в порядке; я не очень часто проверяю свой телефон.

мингю: круто

      Мингю затуманено смотрит на экран. Это точка с запятой?       Нет, Вону прекрасно использует точки с запятой и грамматику в целом, когда Мингю придумывает проницательные односложные ответы типа "круто". Это разговорное крушение поезда. Мингю признает это и двигается вперед.

мингю: эм кое-кто сказал мне что у тебя есть учебное пособие по математике?

мингю: пожалуйста поделись со мной? извини я говорю как придурок я просто в отчаянии

вону: все в порядке, и я бы поделился с тобой своим учебным пособием, если бы оно у меня было, но я действительно плохо разбираюсь в математике. я не знаю, почему в колледже ходит слух, что я хорош в математике.

мингю: я имею в виду ты выглядишь умным как мне кажется? хз кажется все думают что я люблю вечеринки + выпивку

мингю: всм ты же знаешь я не пью

мингю: но да эм… если ты тоже плохо разбираешься в математике мы могли бы как-нибудь позаниматься вместе? опять же, я должен купить тебе картошку фри когда-нибудь

      Мингю задерживает дыхание, когда видит три мигающие точки. вону: я почти уверен, что критерий картошки фри был навязан самим собой, но конечно. в следующую среду в пять?       Мингю испытывает такое облегчение от того, что Вону согласился, что он забыл ответить, и написал ответное «да» только спустя полчаса. На самом деле он не так уж плохо себя чувствует из-за этого. Если Вону ждет, так тому и быть; он завел этот короткий разговор, как будто вырывал зубы.

***

      Оглядываясь назад, Мингю понимает, что его опасения во время разговора с Вону, возможно, были немного ненормальными. (После этого по его бокам стекал холодный пот).       Гугл диагностирует это как влюбленность, что все равно, что WebMD* сообщает ему, что у него рак: очень маловероятно. Мингю невосприимчив к жаре. А у Вону больше ничего нет, верно? Он использует точки с запятой в текстах и заставляет Мингю ждать добрых пять минут для каждого ответа.       Хотя, Мингю признает, что если он посмотрит сквозь все это, то фактические вещи, которые говорит Вону, в некотором роде крутые. Но Мингю закатывает глаза, решает, что он уже достаточно думал об этом парне, и списывает это на то, что Мингю нуждается в подтверждении того, что он все еще нравится людям. Даже таким неприступным, как Вону.       Он появляется в ресторане в половине пятого, потому что это конец смены Сынквана. Сынкван лучший потому что может прикрепить различные купоны к еде Мингю и снизит его цену на пятьдесят процентов. — Чувак, можно я возьму еще парочку? — говорит Мингю, указывая на пачку купонов незаметно прикрепленных к его планшету. — У меня встреча кое с кем через полчаса. — Конечно, — говорит Сынкван, отдавая всю пачку Мингю в руки. —Предупреждаю: срок их действия истекает через месяц. С кем у тебя свидание? Мингю давится картошкой. — Это не свидание. — Ты здесь с этим чуваком Вону, да? — с любопытством спрашивает Сынкван, проскальзывая в кабинку и хлопая Мингю по спине. — Откуда ты это знаешь, — шипит Мингю, как только выкашливает кусочки картошки из трахеи. — Я реально боюсь. Я никому об этом не рассказывал. Вы, ребята, научились телепатии? Господи, вы, ребята, реально научились телепатии, да? — Я дружу с Хансолем, который дружит с Джису, который дружит с Минхао, — небрежно говорит Сынкван, как будто это не самая запутанная тема, которую Мингю когда-либо слышал. — Ну по сути телепатия. — Немного, я думаю. Так что? Свидание? — Нет. Не свидание, — яростно говорит Мингю, тыкая картошкой в грудь Сынквана для пущей выразительности. — Я занимаюсь с ним, потому что… ну на самом деле это долгая история. — Я никуда не тороплюсь.       Звенит колокольчик над дверью, и входит Вону, в толстовке капюшон которой натянут на голову, учебник зажат под мышкой. — Нет, ты торопишься, — говорит Мингю и выталкивает Сынквана из кабинки. Сынкван бросает на него обиженный взгляд и уходит, но не раньше, чем споет несколько колких строчек из песни BTS — Boy in Luv. Мингю замыкается в себе. Неважно, он не может попасть на борт экстрасенсорики Сынквана. Это уже слишком.       Вону садится на диванчик напротив Мингю. У него мешки под глазами, и он выглядит так, словно чувствует себя неуютно в собственной коже. Как будто он хочет бы быть кем-то другим, где-то в другом месте. — Привет, — смущенно говорит Вону. — Привет, — сияет Мингю, стараясь, чтобы в его голосе не было случайных восклицательных знаков. Он отодвигает свои записи и учебник в сторону, говоря: — Хочешь чего-нибудь? — Ты правда собираешься купить мне картошку? — Эм, да? — Я не— я просто помог тебе с твоими пьяными друзьями. Ты действительно ничего мне не должен. — Смотри, — Мингю поднимает пачку купонов. — Мне их друг подарил. Твоя покупка не составит даже тысячи вон. — Какой друг? — спрашивает Вону, смотря с опаской на пачку купонов. — Один из здешних официантов, — говорит Мингю. — Его зовут Сынкван. Он ненавидит, когда другие люди делают эгье, но он один из самых милых людей на планете, так что я не понимаю, как это работает. — А… — Вону листает книжку купонов, отрывает три и передает их Мингю. —... Для меня все наоборот. Мингю нужно время, чтобы подумать об этом. — Ты не возражаешь, когда люди делают эгье? Правда? Вону пожимает плечами: — Не мое дело, что делают другие люди, — и Мингю думает, что он не может спорить с этой логикой. Вону заказывает то же самое, что и Мингю, за исключением того, что он заменяет коктейль шоколадным молоком, потому что это то, на что распространяется купон. Вону и вполовину не выглядит так страшно с мультяшной шоколадной коровой в нескольких сантиметрах сбоку.       Он выглядит довольно мило, и не в физическом смысле. Опасным способом, от которого Мингю ни в коем случае не застрахован. Мингю отбрасывает эту мысль и открывает свой учебник в разделе отзывов, пролистывая страницы. — Итак... насколько ты хорош в математике? Вону говорит прямо: — Я по-королевски отстой. — Ты просто так говоришь, или типа, ты действительно отстой...? — Я похож на человека, который знаком с тонкостями повседневного сленга? — Вону вздыхает, и глаза Мингю расширяются. — Просто. Ты когда-нибудь видел меня в классе? —Эм... — Мингю запинается, — да. — он задается вопросом, знает ли Вону обо всех слухах, которые ходят вокруг него, он такой горячий, он, вероятно, серийный убийца, он действительно извращенец в постели— — Обычно у меня открыт роман между страницами учебника, — говорит Вону и тут Мингю смеется, по-настоящему смеется, — я ненавижу математику. Я не могу сделать это. —Понятно, — говорит Мингю, и Вону достает свои записи. Они ужасны, несколько нерешительных уравнений и беспорядочных графиков. Большая часть этого покрыта текстами песен: набитыми на полях, втиснутыми между цифрами, написанными по осям. Мингю комментирует, что он не узнает большинство из них, и Вону говорит, что это, вероятно, потому, что он пишет их сам. (— В тетради по математике? — Вдохновение приходит в разных местах.)       Вону рассказывает ему о том, как он время от времени читает рэп и ему это действительно нравится, а Мингю наполовину радуется, наполовину жалуется на то, что все, кого он знает, до смешного талантливы. Через минуту после своей тирады он понимает, что Вону совершенно застыл на месте от всех его комплиментов, поэтому Мингю извиняется и понижает голос до более приемлемого тона.       Он говорит, что его друг Джихун («тот, который пишет песни, когда пьян?») («да, тот самый») искал рэпера, чтобы заполнить пробелы, и если Вону хочет, Мингю может рассказать Джихуну о нем. — Ты должен как-нибудь почитать мне рэп, — взволнованно говорит Мингю, а потом задается вопросом, не зашел ли он слишком далеко. Он не ожидает, что легкая улыбка появится на губах Вону… И. Какого хрена. Это такая замечательная улыбка. — Может быть, — говорит Вону. — Мне нужна практика…       И оказывается, что Вону, верный своему слову, на самом деле очень плох в математике. Это совершенно по-другому, чем у Мингю, с которым все в порядке, если он знает, какие формулы применять. Мингю заканчивает тем, что объясняет, как решать большинство задач и клянется на скрещенных пальцах, что не скармливает Вону ложную информацию.       В девять Вону говорит, что ему нужно идти. — Да мне тоже, — говорит Мингю, подумывая о том, чтобы принести Минхао бургер, потому что он сегодня не готовил, а Минхао ну не умеет. — Я… — Я думаю, по твоим меркам, теперь я у тебя в долгу, — говорит Вону, и вот оно снова. Эта улыбка. — Так что в следующий раз я куплю тебе картошку фри, если ты снова позанимаешься со мной. — Хорошо, звучит славно, — говорит Мингю, — пока! – Он не может сдержать восклицательные знаки в своем голосе. Он старается. Максимум полтора, что лучше, чем две дюжины, которые сейчас заполняют его мозг.       Если подумать, Минхао не заслуживает бургера, только не после того странного разговора с Сынкваном. Но Мингю все равно покупает один из-за купонов. И из-за обязанности соседа по комнате. Серьезно, он лучший сосед по комнате. Слух 3: Чон Вону психопат. Или серийный убийца. Или эмо. Или что-то в этом роде.       Мингю хорошо знает, что сплетни — мощная штука, но только косвенным образом. Он никогда раньше не попадался на это; он относительно неинтересен, у него несуществующая личная жизнь (за все свои года в колледже он встречался, может быть, только с половиной человека), но каким-то образом, всего после двух занятий с Вону, Мингю стал мишенью.       Он входит в ресторан слегка травмированный. Вону листает купоны с отсутствующим выражением лица, учебник математики отодвинут в сторону. — О, привет, — говорит Вону. — Ты знал, что половина кампуса думает, что мы трахаемся? — недоверчиво спрашивает Мингю. В течение последних нескольких дней его расспрашивали о размере члена Вону, находится ли он в рабстве, он сверху или снизу— С Мингю хватит. — Эм, — говорит Вону с осторожностью, — но мы ведь не трахаемся? — Нет, мы не трахаемся, — уверяет его Мингю. — Мы ели картошку фри и учились. Я почти уверен, что запомнил бы, если бы у нас был секс. Вону кивает, как будто он действительно благодарен Мингю за разъяснение. — Тебя это беспокоит? — спрашивает он. — Нет, не совсем, — говорит Мингю. — Я имею в виду, это немного пугает меня, я думаю. Тебя когда-нибудь спрашивали о моем члене? Вону режет себе палец об бумагу. Он тихо вскрикивает «нет», и это, возможно, самое громкое, что Мингю когда-либо слышал от него. — Мне кажется, люди слишком напуганы, чтобы разговаривать со мной, — говорит он позже, уже спокойнее. —Так что, я думаю, они, э-э, спросили бы тебя. — Не волнуйся, я позаботился о том, чтобы отрицать, что ты увлекаешься эксгибиционизмом. Лицо Вону искажается выражением явного отвращения, и Мингю почти смеется. Вону говорит: — Одна девушка в слезах подбежала ко мне и сказала, что надеется, что ты заставишь мои яичники взорваться. Мингю фыркает: — Я не думаю, что у тебя есть яичники? — Я надеюсь, что это так. — Люди такие странные, — говорит Мингю. Он указывает на учебник по математике, странные символы по всей странице. — Что это за прелюдия? Вону пожимает плечами: — Может быть, они думают, что ты вычисляешь угол между моими ногами. Лицо Вону остается бесстрастным, а Мингю давится картошкой, уткнувшись лицом в стол. Тридцать секунд спустя, после мягкого «ты в порядке?» от Вону Мингю хрипит: — Я бы хотел пропустить это мимо ушей.

***

      Они делают прогресс в учебе — до промежуточных экзаменов осталось несколько недель, так что изучение одной главы учебника за раз работает нормально. Мингю изо всех сил старается объяснять концепции и держать себя в курсе, но во время учебы они почти всегда отвлекаются на что-то совершенно не связанное с математикой. Например, прямо сейчас Мингю укладывает картошку фри друг на друга в стиле Дженги, забыв учебник по математике. — Эта картошка ужасна, — говорит Вону, помогая ему поправить стопку. Подошедшая официантка бросает на них неприязненный взгляд. — Разве? — говорит Мингю. — Я реально не могу жить без нее. Это ужасно. Футбольный тренер ненавидит меня за это. — Ты играешь в футбол? Мингю кивает: — Да, хотя это просто как дополнение к учебе. Когда я учился в средней школе, я был намного серьезнее. Наша команда даже добралась до Национальных. Правда, мы не стали первыми, но это нормально. — В любом случае ты попал на Национальные, — говорит Вону. — Я не думаю, что я когда-либо добирался до Национальных в какой-либо сфере. Я помню, как участвовал с песней в конкурсе, и меня выгнали во втором раунде. — Но тексты твоих песен на самом деле хороши, — удивленно говорит Мингю. Вону пожимает плечами: — Раньше все было намного хуже, — говорит он. — В любом случае, я думаю, люди будут слушать, когда я создам действительно что-то стоящее внимания, — он напрягается от собственных слов, как будто Мингю не должен был этого слышать. — Ты в основном составе? Мингю качает головой: — В запасном. Я, вероятно, мог бы играть в первом, если бы достаточно усердно работал, но это означает что мне придется отказаться от этой ужасной картошки фри. И от капустного смузи, — он смеется над выражением лица Вону, — наверное, мне просто нравится это не так сильно. — В этом есть смысл.       Вону укладывает последнюю картошку фри на вершину их башни. Мингю вытаскивает картофель фри из середины и кладет его в рот, приподнимая бровь, чтобы посмотреть, сделает ли Вону то же самое. Их башня из картошки фри очень нестабильна, но она довольно короткая и, вероятно, не затопит ресторан, если дела пойдут плохо.       Вону достает картошку снизу. — Напомни мне никогда не играть с тобой в Дженгу, — говорит Мингю, зачарованно глядя, как картофель фри раскачивается и выпрямляется. Все заканчивается разрушенной башней через два раунда, Мингю пожимает плечами, обмакивает картошку в кетчуп и начинает запихивать ее в рот. Даже ту что упала на стол. К чести Вону он и глазом не моргнул. — Ты делал это раньше? — спрашивает Вону. — Что? — Башню из картошки. — Когда-то давно. Моя мама ненавидела водить меня в рестораны, когда я был ребенком. Я никогда не мог усидеть на месте. Вону закатывает глаза: — Моя мама хотела противоположного. Я просто сидел там и читал. Она думала, что я ненормальный.       Мингю жалеет, что не знал Вону, когда тот был моложе. Возможно, его детское "я" сочло бы Вону скучным, но Мингю хотелось бы думать, что они могли бы уравновешивать друг друга. Мингю мог бы читать книги Вону через его плечо или они могли бы возиться с карандашами, пока все взрослые говорили о налогах и о прочем взрослом дерьме.       И никто бы не подозревал их в том, что они спят друг с другом.

***

      Мингю находит Джихуна в одной из репетиционных комнат, он поет с закрытыми глазами, руки на пианино. Мингю знает, что это его песня; у Джихуна в мизинце больше таланта, чем у Мингю во всем теле. Никакой справедливости.       Джихун зажимает последнюю ноту, и Мингю хлопает в ладоши. Дюжина ругательств вылетает изо рта Джихуна, когда он чуть не падает с сиденья, бросая взглядом ножи в Мингю. — Извини, — пищит Мингю, — инфаркта нет? — Я бы все равно заставил тебя оплатить мои больничные счета, — ворчит Джихун. — Пожалуйста, не надо. Стипендия и так ужасно маленькая. Джихун закатывает глаза: — В том-то и дело. Он закидывает ноги на скамейку у пианино, обхватив колени руками. В таком виде он выглядит очаровательно, за исключением того, что, если бы Мингю сказал ему это, он, вероятно, получил бы по лицу. Или пинок в голень. — Тебе что-то нужно? — спрашивает Джихун. —Хочешь, чтобы я снова посидел на коленях у Сунена? — Это предложение? — лицо Джихуна темнеет, и Мингю быстро отступает. — Ты был пьян, было только три свободных места, так что кто-нибудь должен был на кого-то сесть. Джихун отмахивается от него: — Формальности. Так что ты здесь делаешь? — А да, точно… ты говорил, что тебе нужен рэпер, верно? — говорит Мингю и внутренне вздыхает с облегчением, видя, как светлеет лицо Джихуна. — Не может быть, ты кого-то нашел? — спрашивает Джихун. Мингю сияет: — Да. — Ты прощен, — говорит Джихун, вставая во весь рост, который все еще на две головы ниже Мингю. Оба они упускают из виду этот факт. — Как его зовут? Хорош ли он вообще? Насколько он выше меня? Мингю мудро решил проигнорировать этот последний вопрос. — Его зовут Чон Вону. —Тот эмо-парень? —Он не эмо, — протестует Мингю, затем вспоминает, как выглядит Вону, когда он тупо смотрит вперед, глаза горят, а губы сжаты в совершенно нейтральную линию. — Ну, ладно, ладно, он выглядит немного как эмо. Но да, он. — Это тот парень с вечеринки, да? — вопрошающе спрашивает Джихун, и Мингю ерзает.       Так что да, возможно, кампус говорит о том, как они с Вону трахаются. С этими слухами он может справиться; он знает, что это бред. Они просто безымянные люди, и, хотя Мингю действительно неприятно узнавать, о чем они болтают, он научился игнорировать это. Они его не знают. Он не нуждается в их одобрении.       Но сложнее игнорировать то, что его друзья думают, что у них с Вону есть какие-то... отношения. Он ненавидит то, как Сынкван следит за тем, чтобы плейлист был максимально романтичным, когда он на смене в ресторане, и как Минхао поднимает бровь, когда Мингю смотрит на свой телефон, ожидая ответа Вону.       А теперь и Джихун, которого Мингю боится. Если бы Джихун обвинил их в том, что они встречаются, Мингю не уверен, что у него хватило бы сил это отрицать. — Ты слышал, как он читает рэп? — спокойно говорит Джихун с блеском в глазах. Как будто он знает, что Мингю боится, но он отпускает его только на этот раз. — Э-э-э... вообще-то, нет, — извиняющимся тоном говорит Мингю, — он просто сказал, что занимается этим уже давно. И я видел некоторые тексты, которые он написал. У них вроде есть что-то общее с твоими. Джихун хмурится. — Дай ему мой номер. Он же у тебя есть, да? Да, он есть у Мингю, но они не очень часто переписываются. — Хорошо, — говорит Мингю, а затем убегает оттуда, прежде чем Джихун сможет еще раз заглянуть ему в душу.       Он дает Вону номер Джихуна. Вону смотрит на него так, будто Мингю только что подарил ему бриллиант в семнадцать карат, прежде чем аккуратно занести его в свой телефон.       Следующей ночью Джихун пишет ему. спасибо. он действительно хорош. А потом, несколько минут спустя — ты должен как-нибудь его услышать. Мингю бросает телефон на прикроватную тумбочку, переворачивается на кровати и пытается заснуть.

***

      Неделю спустя Вону опаздывает и приходит в ресторан через час. На данный момент Мингю забил на учебу. Он играет в Color Switch и безуспешно пытается побить рекорд, который принадлежит не ему, а его соседу по комнате. У Минхао даже нет Color Switch; он просто сыграл ее один раз на телефоне Мингю, потому что ему было скучно, и освоил ее за шестьдесят секунд.       Опять же все, кого знает Мингю отвратительно талантливы.       Однако он все равно собирается испечь им всем печенье после окончания промежуточных экзаменов. Не потому, что он действительно заботится о них или что-то в этом роде, а потому, что он выиграл банку розового гималайского сахара в лотерее и ему нужен повод, чтобы им воспользоваться.       Когда Минхао увидел сахар, он спросил, как ему удалось раздобыть столько метамфетамина. Мингю свирепо посмотрел на него и сказал: «мет даже не розовый, какого хуя», а Минхао просто пожал плечами и сказал: «зная тебя, ты бы покрасил его», что на самом деле является довольно разумным предположением, когда дело доходит до Мингю. Он ненавидит, что его сосед по комнате так хорошо его знает.       Мингю подумывает о том, чтобы отдать долю Минхао от гипотетического печенья Вону.       Вону проскальзывает в кабинку, эффективно вытаскивая Мингю из его размышлений. — Привет, — говорит Вону, — извини, я опоздал. — Все в порядке, — говорит Мингю, — оу, срок действия купонов истекает сегодня.       Вону корчит гримасу на этих словах. Его щеки покраснели, как будто он пробежал весь путь с другой стороны кампуса, но ему каким-то образом все еще удается выглядеть спокойным.       Им осталось изучить всего две главы. Мингю немного боится того, что произойдет, когда закончатся промежуточные экзамены; Вону никогда не пишет первым, и Мингю иногда задается вопросом: может Вону просто терпит его? Вону открывает учебник, с презрением разглядывая страницы. — Я заканчивал записывать песню с Джихуном, — говорит Вону, — он ужасающий. — Видите, у кого-то еще есть работающее чувство самосохранения, — говорит Мингю, обращаясь к воздуху. — Все, кого я знаю, говорят, что Джихун выглядит очаровательно, когда злится. Я единственный, кто понимает, что он вполне способен на убийство, несмотря на его рост и розовые волосы. Вону прищуривается: — Я просто имел в виду, что он действительно хорош в музыке. — О, ну да, и это тоже, — говорит Мингю, теребя свое кольцо, — кстати, он тоже думает, что ты хорош. Он прислал мне сообщение, в котором сказал, что я должен как-нибудь послушать тебя. Слабый румянец окрашивает щеки Вону, и в животе Мингю поднимается буря. — Вообще-то я собирался сказать тебе, чтобы ты сегодня вечером настроился на кампусное радио. — Пиздец, не может быть! Вону качает головой, его глаза загораются от своего обычного спокойствия. — Да. Джихун написал большую часть песни, но некоторые стихи принадлежат мне. И немного рэпа.

***

— Видишь ли, я не понимаю, как ты просто пишешь песню, — говорит Мингю, что приводит к тому, что они полностью забрасывают учебник математики на день, чтобы Вону мог помочь Мингю написать несколько дерьмовых текстов. Это занимает у них все время до закрытия ресторана, и это далеко не уровень мастерства Джихуна, но он написал это сам. — Это полное дерьмо, — говорит Мингю, глядя на готовый результат, бумага вся сморщенная от того, сколько раз он стирал и перечеркивал, — это хуже, чем картошка фри в кампусе. — Все не так уж плохо, — уклоняется Вону, — мне нравится припев. — Ты помог мне с припевом! — Нет, я помог тебе со стихами и бриджем. Припев твой, — говорит Вону. — Я не силен в комплиментах, но говорю тебе, это неплохо. Я бы зачитал это.       Мингю наклоняет голову и прячет эти слова подальше в глубине своего сознания. Он знает, что Вону говорит так чтобы подбодрить его, но все равно надеется, что он говорит серьезно.

***

      Когда Минхао возвращается в их общежитие в одиннадцать, он обнаруживает, что Мингю уставился в свой ноутбук с пустым выражением на лице. На экране отображается домашняя страница Pledis FM. — Привет? — говорит Минхао. — Ты живой?       Так что, возможно, Мингю послушал эту песню. — Я—, — говорит Мингю устрашающе пустым голосом. — Вот дерьмо, — говорит Минхао. — Нам здесь нужна помощь? Мингю отмахивается от него, его глаза остекленели, когда все вокруг него рушится в руины. Никто никогда не позволит ему услышать конец этого. — Мне нравится Вону. Минхао вздыхает, неловко обнимает его и выуживает манго из своего рюкзака. Мингю с опаской смотрит на манго. — Мне очень жаль, — говорит Минхао, — но я знал это. Джун должен мне десять баксов. Слух 4: У Чон Вону нет чувств.       Мингю больше никому не говорит о своей влюбленности и это значит, что, конечно, к концу недели все его друзья и их мамы знают об этом. Джунхуэй протягивает ему талисман на удачу в форме восьмерки, который он получил из Китая. Хансоль предлагает напоить их обоих. Джихун говорит ему держать его в курсе событий, чтобы он мог написать песню о неизбежном отказе. — Спасибо, Джихун, — сухо говорит Мингю. — Нет проблем. Не хочу обнадеживать тебя.       Учитывая такую реакцию, Мингю считает вполне понятным, что он пытается увести тему своей несчастной личной жизни всякий раз, когда она возникает в разговоре.       В конце концов он срывается даже на Чана. Чан очарователен, и Мингю понятия не имеет, почему он общается с такими, как они. Он, вероятно, даже не учится в колледже, просто он какое-то таинственное милое существо, которое все (даже Джихун) усыновили. — Вону это тот парень, который тебе нравится, да? — говорит Чан из ниоткуда. — И ты тоже, — предательски говорит Мингю, — почему это всегда всплывает? — Эм... потому что ты всегда говоришь о нем? — растерянно спрашивает Чан. Мингю в ужасе смотрит на него: — Я— я правда все время говорю о нем? — Да, — решительно говорит Чан, — ты упоминаешь его в каждом разговоре. Мы будем говорить о тако, а потом ты скажешь: «О, Вону любит тако». Или я скажу что-нибудь о рубашке, которую я хочу, и ты скажешь: «О, Вону носит рубашки». — Вселенная ненавидит меня, — говорит Мингю, потому что теперь, когда он думает об этом, вторая вещь, которую Чан привел в качестве примера, на самом деле является прямой цитатой. — Мне жаль. — Так ты хочешь поговорить о нем или нет? — Нет, — раздраженно говорит Мингю. — Продолжай свою тираду о достоинствах сметаны. Кстати, Вону любит сметану. Он всегда кладет ее в свои тако.       Мингю, после того как Чан чуть не заплакал, прилагает сознательные усилия, чтобы не заговаривать о Вону. Что оказывается непростым делом. Очевидно, Мингю хочет поговорить о нем. Он хочет кричать с крыш, что Вону необычайно сексуален во всех отношениях и, вероятно, в конечном итоге заставит его несуществующие яичники взорваться, мужская анатомия выдержит.

***

      Но опять же, его друзья. Его друзья ужасны.       В субботу он и Минхао каким-то образом начинают спорить о том, будет ли Мингю хорошим айдолом. Мингю на стороне "блядь, нет", Минхао на стороне "блядь, да". — Ты тот, кто может делать сальто назад, — протестует Мингю, бросая в него свой телефон. Минхао пожимает плечами, поднимая телефон, и Мингю на секунду думает, что это конец. Но нет — Минхао вводит пароль (черт возьми, Мингю думал, что он не знал, что сейчас это 4321) и набирает — Вону.       Набирает не сообщение. А звонит. Дерьмо. — Отдай мне телефон, — кричит Мингю, пытаясь вырвать его обратно, прежде чем начнется звонок и решит его судьбу. Минхао нахально ухмыляется и… он такой жилистый, как он может победить— — Эм, привет? — Голос Вону отвечает на последнем гудке, немного искаженный помехами, и Мингю нужно перестать думать о том, как это мило, и исправить чертову ситуацию—       Он доходит до «ЭТО МОЙ СОСЕД ПО КОМНАТЕ», прежде чем Минхао прерывает его. — Привет, извини, что беспокою тебя, — мягко говорит Минхао. — Но мне нужно, чтобы ты ответил на один вопрос. —НЕ ОТВЕЧАЙ НА ВОПРОС. — кричит Мингю. Его мольба остается без внимания. — Как ты думаешь, Мингю был бы хорошим айдолом? Три, два, один. — Да, — мягко, но решительно отвечает Вону. — Спасибо, чувак, — говорит Минхао. — Без проблем, — линия щелкает, и Мингю зарывается лицом в подушку и кричит. Минхао похлопывает его по спине.

***

      Однако самое худшее во всей этой договоренности — это не поддразнивание его друзей.       Мингю хочет обратно в отрицание. Конечно, сейчас он чувствует себя немного глупо из-за того, что не понимает, потому что, черт возьми, но осознавать это еще хуже. Мингю продолжает двигать ртом на автопилоте, стараясь не смотреть в лицо Вону (у тебя кетчуп на щеке), не трогать его волосы (у тебя кетчуп в волосах) или не срывать с него одежду (у тебя кетчуп на рубашке — на самом деле, нет, для этого нет веского оправдания.)       В какой-нибудь день Мингю случайно поскользнется и поцелует его. Серьезно.       Надвигается более серьезная проблема: промежуточные экзамены по математике завтра. Можно сказать, что у Мингю все относительно в порядке; это не то, что его сейчас беспокоит. Просто после экзамена у Мингю больше не будет повода разговаривать с Вону. Ни один из них не будет сдавать математику в следующем семестре. — Спасибо за все это, — говорит Вону с легкой улыбкой, когда они заканчивают. Он делает крошечный толчок кулаком. — Удачи, у тебя все получится. И в завершении улыбка. И это в тысячу раз мощнее. Мингю издает звук, похожий на бессвязный удар по клавиатуре, прежде чем сказать: — Нет проблем. И тебе тоже! — Я надеюсь хотя бы на проходной балл. — Ты не настолько отстой, — протестует Мингю, — в любом случае, ты отлично справился с последним анализом. — Ты хороший учитель, — просто говорит Вону, и сердце Мингю трепещет. — Мы должны прийти сюда снова, — выпаливает Мингю. Он проклинает себя, прежде чем решает просто двинуться вперед. — Не для того, чтобы учиться. Чтобы как-нибудь потусоваться? Картошка фри вкусная. — Картошка просто ужасна, — говорит Вону, уголки его рта приподнимаются, — и да. Определенно. Встретимся здесь после зимних каникул. —Каникулы, — размышляет Мингю. — Я и забыл, что это такое.       Вону уходит, а Мингю остается в стороне и позволяет себе легкую улыбку. Он все равно поговорит с Вону. Мингю прекрасно понимает, как жалко это звучит, но он возьмет то, что сможет получить. Просто до тех пор, пока Вону не отдаст это.

***

      Мингю не думает, что сдал на отлично, но он уверен, что справился достаточно хорошо.       Однако, в отличие от девяноста процентов учеников школы, Мингю не слишком радуется каникулам. Его родители — туристические гиды. Во время сезона отпусков они будут где угодно, кроме дома. Мингю решает остаться в кампусе и старается не завидовать, когда остальные его друзья уезжают на каникулы один за другим. — Постарайся не сжечь это место дотла, пока меня не будет, — говорит Минхао. — Не могу обещать, — отвечает Мингю. Он лежит на кровати и подбрасывает в воздух футбольный мяч. Выражение лица Минхао становится сожалеющим: — Я бы взял тебя с собой в Китай, но, — он поднимает свой чемодан, — ты слишком высокий, чтобы поместиться здесь. Плюс ко всему, ты можешь задохнуться. — Да, это было бы прискорбно, — смеется Мингю. — Но мне определенно когда-нибудь стоит поехать с тобой. Хочу посмотреть, насколько сильно я порчу блюда твоего родного города. Минхао качает головой: — Ты слишком строг к себе, ты знаешь это? — Некомпетентность заслуживает признания, — поддразнивает Мингю, но в некотором смысле он действительно не шутит.       Взгляд Минхао печален, но он меняет выражение лица в течение секунды, и кажется, что сочувствия там вообще не было. — Позвони мне в Новый год, — решительно говорит Минхао, — в твою полночь. К черту часовые пояса. И дерьмовую междугородную связь. — Будет сделано, — обещает Мингю. Дверь захлопывается, и Мингю роняет футбольный мяч и садится на кровати.       Провести каникулы в кампусе не так уж и ужасно. Мингю конечно предпочел бы вернуться домой, но это тоже неплохо. Он дольше спит и бродит по школе, кампус в основном пуст. В какой-то момент он посещает импровизированное заседание астрономического клуба, где он ничего не понимает, но все равно веселится.       Его эксплуатируют из-за его роста, чтобы развесить украшения. Он перевязывает потолки красными и золотыми лентами и развешивает украшения на рождественских елках, не задаваясь вопросом, когда кто-то вручает ему блестящий серебряный фаллоимитатор и велит воткнуть его на вершину елки. Ангел, сделанный из человеческих гениталий.       Его телефон постоянно забит потоком уведомлений, обновленных историй снэпчата и пьяных сообщений. Мингю просматривает их все и отвечает на те, которые он считает достаточно трезвыми, прежде чем обновлять свои собственные социальные сети.       Он хочет написать Вону, но он также не хочет выглядеть отчаявшимся. Он заставляет себя ждать полдня, прежде чем отправить сообщение, и придумывает несколько подсознательных рекомендаций по ответу.

мингю: счастливых праздников!! надеюсь, у тебя все хорошо

вону: тебе тоже. кстати, моя мама не верит, что ты настоящий

мингю: подожди что я сбит с толку

мингю: я должен обидеться прямо сейчас или что

вону: у меня классная семья, но они думают, что у меня нет друзей.

мингю: [фото]

мингю: тогда покажи ей это

      Он надеется, что Вону не примет во внимание тот факт, что ему потребовалось пять минут, чтобы сделать это селфи, зачесать волосы назад и настроить камеру под наилучшим возможным углом в надежде выглядеть достаточно хорошо, чтобы это приняли за возможный бойфренд материал. вону: она плачет

мингю: омг

      Вону не пишет ему какое-то время после этого, и через десять минут Мингю перестает пялиться на свой телефон. Он ходит за продуктами и печет пирог, выкладывая фотографию в инсту. Обычно он этого не делает, но все равно все жалеют его за то, что он остался дома; с таким же успехом он мог бы похвастаться своей идеальной решетчатой корочкой.       Что, черт возьми, еще он должен делать с целым пирогом? Даже он не может съесть столько в одиночку.

***

      В канун Рождества Мингю печет печенье и оставляет его в холле, чтобы люди могли взять его на ходу. (Когда он приходит в следующий раз, их уже нет.) Он смотрит пару эпизодов аниме и делает перестановку своей части комнаты.       К середине дня он не может дышать. Он не хочет прикасаться к своему телефону, но он должен. В его почтовом ящике лежит целая пачка сообщений с поздравлениями, и общежитие слишком большое, и он так одинок, а его инстаграм продолжает заполняться групповыми селфи и подготовкой к вечеринке.       Это тупо как сильно он нуждается в людях.       В конце концов, он не знает, почему он это делает. На самом деле он плохо соображает, просто чувствует себя абсолютно никем. Но уже одиннадцать вечера, когда он открывает свои контакты и нажимает имя Вону, слушая глухие гудки. Его отправят на голосовую почту, а завтра он сможет написать Вону, что случайно набрал его во сне или что-то в этом роде— —Алло? — Говорит голос Вону, и— о черт, это не голосовое сообщение. —Привет, — говорит Мингю, — прости. Я тебе не мешаю? — Нет, все в порядке, — говорит Вону. — Я собираюсь пойти выпить чаю, подожди. — На том конце линии раздаются какие-то шуршащие звуки, предположительно, указывающие на процедуру приготовления чая. — Эм, счастливого Рождества, — слабо говорит Мингю, когда понимает, что, вероятно, должен что-то сказать. — Это было глупо, да, я повешу трубку, если ты не хочешь— Пауза. — Ты в порядке? — обеспокоенно говорит Вону. —Ты не— ты звучишь так как будто ты не в порядке. — Не волнуйся, у меня нет кровотечения или чего-то в этом роде, — говорит Мингю. — Просто... я не знаю, я хотел поговорить с кем-нибудь, наверное? Это звучит глупо, когда я так говорю. — Тогда поговори со мной, — серьезно говорит ему Вону. — Из меня дерьмовый собеседник, но я, по крайней мере, знаю, как оставаться на связи.       Уже почти середина ночи, и Мингю впервые за сегодня чувствует тепло. В его общежитии тихо, и он устраивается на диване, подтягивая колени к груди. — Мои родители — гиды, и они всегда очень заняты во время каникул, так что да, я в кампусе. Я был очень лишен человеческого общения. — Для меня все наоборот, — говорит Вону. — Мои родители только что устроили эту огромную вечеринку, может быть, на сотню человек? Думаю, да где-то так, но большинство из них уже ушли. Их реально было очень много. — Жесть, — выдыхает Мингю. — Как все прошло? — Это был пиздец на самом деле? — Вону смеется. — Эм… мой дядя подарил мне книгу, сказал, ты же любишь читать, да? А потом я смотрю на обложку и название: "Как заводить друзей и оказывать влияние на людей". Я не знаю, что он пытается мне сказать. — Чувак. Мне жаль. — Хуже всего то, что у меня уже есть три экземпляра этой книги? И все они были подарены на Рождество. — О боже, — говорит Мингю, и он не может сдержать ошеломленный смешок, который срывается с его губ. — Это ужасно. И как бы то ни было, я не думаю, что тебе нужна помощь. Мингю практически слышит, как Вону пожимает плечами. — Я бы поспорил.       И Мингю хочет сказать ему, что нет ничего плохого в том, чтобы быть тихим, что с ним все в порядке, потому что он забавный, красивый и добрый, но он не знает, как сформулировать это так, чтобы это звучало хотя бы отдаленно гетеросексуально, поэтому он ничего не говорит. Наступает комфортное затишье и какие-то царапающие звуки на заднем плане. — Извини, упаковываю подарки, — говорит Вону. —Так чем же ты занимался все эти дни? — Ничем особенным на самом деле, — говорит Мингю, корча гримасу. —Я буквально набил холодильник кампуса выпечкой, надеюсь, она не зачерствеет— — О да, ты прислал мне фотографию. Я надеюсь не зачерствеет, я хочу попробовать что-нибудь из этого. — Принято к сведению. А еще я сорвал импровизированное заседание астрономического клуба и выучил кучу дерьмовых астрологических пикап-фразочек? — Скажи мне какую-нибудь хорошую. — Хороших нет. —…скажи лучшую из худших? — Эй, детка, ты случайно не планета? Потому что меня тянет к тебе. —...Мне больно. — Ты сам напросился, — смеется Мингю. — И в любом случае, если бы мне кто-то нравился, я бы не стал использовать эти фразы. В реальной жизни это не работает. — Тогда что бы ты использовал? Мингю пожимает плечами и говорит: — Я не знаю? Точно не пикап-фразы. Мое лицо? Мои навыки выпечки? — Ха, — говорит Вону. — Да... у тебя… красивое лицо. — Он делает паузу. — Черт, это прозвучало странно.       Мингю чувствует себя как тот мем мингю.exe перестал работать. — Нет, все норм, — ошеломленно говорит Мингю, — приятно знать.       Вону остается на линии за полночь, тихо рассказывая Мингю о своем младшем брате, о том, как он увидел фотографию и предположил, что Мингю его парень (!!) (дословно: ты не можешь дружить с кем-то таким горячим и не трахаться с ним) и слушает, как Мингю бессвязно болтает о фотографиях, которые Джису кидает ему из Лос-Анджелеса (Почему небо такое голубое? И океан такой красивый!)       На часах семнадцать минут второго, когда Вону отключается. Мингю бодрствует еще полчаса, в груди тепло, но в то же время он боится взорваться от мысли о Вону, как о зачинщике пожара в его сознании.       Когда он просыпается где-то около полудня, он отвечает на хор сообщений с поздравлениями с Рождеством, а в его почтовом ящике лежит аудиофайл от Вону. Он нажимает на него, заинтригованный, и на ней Вону читает рэп по тексту, который Мингю написал еще в ресторане, посредственный набросок Мингю, превращенный его голосом во что-то великолепное.       Он слушает это семнадцать раз подряд и посылает ответ, какого хрена это потрясающе, мой подарок тебе — дерьмо по сравнению с этим, я испеку тебе печенье, когда ты вернешься.       (В Пекине Минхао проснется четыре часа спустя с пульсирующим головной болью и похмельем, и сообщением от Мингю, в котором говорится: Счастливого Рождества. Я в таком дерьме.) Слух 5: Хорошо, у Чон Вону могут быть чувства, но больше ни к кому другому.       Мингю нравится концепция Нового года, хотя на данный момент он не настолько наивен, чтобы верить в волшебство. Первое января приходит и уходит: он все еще специалист по рекламе, пытающийся собрать достаточно харизмы, чтобы продать сэндвич, у него все еще есть группа сумасшедших друзей и жалкая влюбленность.       Однако есть пара изменений. Каникулы заканчиваются, и остальная часть колледжа возвращается в свои общежития, как океан, втискивающийся обратно в реку. Сынчоль покрасил волосы, и Мингю соответственно визжит; Джихун тоже покрасил волосы, а Мингю ничего не говорит, потому что не хочет, чтобы его убили, когда он попытается сказать Джихуну, что он выглядит мило.       И они с Вону теряют непосредственный контакт на уроке математики. Мингю старается не навязываться слишком сильно, чтобы не казаться каким-то прилипчивым гибридом жирафа и осьминога. Но он постоянно отправляет сообщения с предложением позаниматься вместе, и Вону соглашается где-то восемьдесят два процента из ста. (— Господи, — сказал Минхао, наблюдая, как Мингю одной рукой нажимает кнопки на своем калькуляторе, а другой просматривает свои сообщения. —Э-э... — слабо произнес Мингю. Минхао покачал головой: — Хотя, знаешь, я даже не буду спрашивать. — Да, наверное, лучше не стоит, — согласился Мингю. — Эй, Вону сказал «да» на предложение потусоваться со мной четыре раза из пяти, этого достаточно, чтобы считаться романтичным или... — Я тусуюсь с тобой каждый день, и у меня нет абсолютно никакого желания приставать к тебе, — указал Минхао, на что Мингю скорчил гримасу. — Хорошо, как насчет того, что ты откладываешь калькулятор, находишь свои яйца и приглашаешь его на свидание? — Ты предлагаешь, — медленно произнес Мингю, — чтобы я сказал Вону, что хочу поцеловаться с ним, а также, возможно, агрессивно держаться за руки? Ты сумасшедший. Почему я с тобой разговариваю? Минхао закатил глаза: — Заткнись. А теперь не мог бы ты сказать мне, хорошо ли выглядит этот танец? Мингю провел следующие тридцать минут, помогая Минхао тренироваться, ворча о том, как несправедливо, что его сосед по комнате оказался эластичной резинкой, и который почему-то никогда не переходил ту неопределенную черту между платоническим и романтическим отношениями. Но он отложил калькулятор, так как закончил подсчитывать.)

***

      В защиту Мингю можно сказать, что в какой-то момент он действительно воспользовался советом Минхао. Он попытается. Он действительно это сделает. — Эй, — говорит Мингю. Сейчас десять часов вечера, и они с Вону находятся в одном из кабинетов библиотеки, передавая туда-сюда пачку жареной картошки. — Ты, эм...       Слова застревают у него в горле. Он выдыхает: — Ты мог бы порекомендовать мне еще какие-нибудь книги?       Вону косится на него, глаза темные, и блять, это что подводка для глаз, и Мингю задается вопросом, почему он подвергает себя этой боли. Как будто каждый раз, когда он смотрит на Вону или просто думает о нем, его внутренности загораются огнем, болезненное желание раздувается в животе. Случайное соприкосновение рук и плеч делает ситуацию в бесконечное количество раз хуже, потому что этого недостаточно. Но Мингю будет жить. На данный момент этого будет достаточно. Все хорошо, все в порядке— — Ты правда читал все, о чем я тебе рассказывал? — удивленно спрашивает Вону. — Я не какая-то там некультурная свинья, — протестует Мингю. — Я читал Гарри Поттера.       Вону поджимает губы, выводит название на свой телефон и говорит: — Вот, мне понравилось это. Но что тебе нравится читать?       Мингю пожимает плечами. Это правда. Он читал книги потому что Вону посоветовал их, но Мингю не совсем уверен понравились ли они ему. Вону был прав, когда сказал, что они не совсем в его стиле, и Мингю в буквальном смысле недостаточно разбирается чтобы комментировать сюжетную механику. — Можешь посоветовать что-нибудь без плохого конца? – спрашивает Мингю через мгновение. — Да, конечно, — говорит Вону, ища что-то в своем телефоне, — мне понравилась вот эта? Это не совсем то что я обычно читаю, но думаю тебе должно понравится. Не так депрессивно. К тому же хорошо написано. — Да, — говорит Мингю, записывая название на своей руке. Затем, заметив выражение лица Вону, он добавляет: — Эм. Я имею в виду, что мне понравились и другие. Я просто... — Ты хочешь почитать что-нибудь, где большинство персонажей остаются в живых, и никто не остается безнадежным и травмированным? — Э-э, да, — говорит Мингю, смущенно смеясь. — Я не знаю, как ты справляешься с этим. — На самом деле много людей говорили мне об этом, — говорит Вону. —Моя семья раньше была очень обеспокоена— хотя, нет, они все еще обеспокоены. Опять же, моя мама не верила, что ты настоящий. Кстати, она хочет, чтобы ты как-нибудь пришел на ужин. —Без проблем, — говорит Мингю. —Я принесу печенье. Но почему они были обеспокоены? — С чего мне вообще начать, — сухо отвечает Вону. — Они думали, что у меня депрессия. Или что-то в этом роде. Потому что мне нравилось слушать грустную музыку перед сном и смотреть фильмы ужасов, как будто они были «В поисках Немо». — Хорошо, я тоже немного обеспокоен, — говорит Мингю. — Но в основном впечатлен. В последний раз, когда я смотрел фильм ужасов, я не мог заснуть два дня. Я просто— что? — Это не из-за склонности к серийным убийцам или чего-то в этом роде. Я думаю, честно говоря, это просто потому, что большая часть более темного материала лучше в объективном смысле. Есть глубина, которой не хватает большинству счастливых концовок. — Хорошо, — говорит Мингю, — я, наверное, не знаю, о чем говорю, но это просто неправильно. Счастливые концовки впечатляют. — Когда они реально хорошо заканчиваются, — отстреливается Вону, и Мингю продолжает играть адвоката дьявола, просто чтобы увидеть, как обычно невозмутимое лицо Вону оживляется. — Большинство авторов заканчивают тем, что спотыкаются о тридцать клише и сцен любви с первого взгляда. — Оу, — тихо говорит Мингю. — Ты что... не веришь в любовь или что-то в этом роде? — Что? — говорит Вону, заикаясь от самого себя. — Я не— я не это имел ввиду. Мингю возвращается к своему эссе, чтобы спрятать лицо. — Ладно? Вону бормочет: — Я не так часто об этом думал... но да. Я верю, что это может случиться. Думаю, это просто требует усилий? С обеих сторон. — Когда Мингю украдкой оглядывается, лицо Вону пылает красным, и его смущение заставляет их молчать следующие десять минут.

***

      То, как Мингю описал своих друзей Вону, вероятно, заставляет их выглядеть как особая порода криптидов, одержимых желанием сделать жизнь Мингю несчастной, но Вону достаточно умен, чтобы читать между строк и знать, что Мингю любит их всех. (Даже Джихуна. Он даже записан в завещании Мингю.)       Вону не может не знать о них; Мингю упоминал их слишком много раз в слишком многих дурацких историях.       Но на самом деле никаких официальных представлений не было. Частично потому, что Вону находится в нескольких метафизических километрах от их круга общения, а частично потому, что Мингю чертовски напуган. Его компания друзей небольшая. Но Вону все равно может получить травму на всю жизнь или испугаться настолько, что больше никогда не заговорит с Мингю.       Но Мингю ужасно не любит говорить о Вону, а это значит, что его друзья уже некоторое время донимают Мингю разговорами о встрече с «тем самым эмо-парнем, который тебе нравится», предпочтительно в обстановке, когда они не все в полуобморочном состоянии. — Плюс, я хочу убедиться, достаточно ли он хорош для тебя, — говорит Сокмин, а затем быстро идет на попятную. — Я имею в виду— как бы— э-э-э — Я притворюсь, что ты этого не говорил, — говорит Мингю, ухмыляясь. Сокмин кладет голову на стол. — Блять, я поклялся себе, что сделаю тебе комплимент только тогда, когда ад замерзнет и наступит апокалипсис. — Все в порядке, — сочувственно говорит Мингю. — Мы все иногда ошибаемся.       Но Мингю в конце концов заходит в тупик, когда Хансоль и Сокмин устраивают свою двойную вечеринку по случаю дня рождения. Текстовое приглашение Мингю от Хансоля и Сокмина сопровождается дополнением, в котором он специально просит его привести Вону, потому что ты пиздец жалок, когда влюблен, чувак, я хочу познакомиться с причиной этого.       Мингю говорил это тысячу раз и будет повторять еще столько же: ему нужны новые друзья.

***

— Так что, — говорит Мингю очень небрежно, — ты хочешь пойти со мной на день рождения? Вону смотрит на него так, как будто у него только что выросла третья голова (он ежедневно смотрит на вторую голову, так что в этом нет ничего нового.) — Что? Мингю вздыхает: — У двух моих друзей день рождения в один день, поэтому они делают это... — Мингю мямлит. давай, тупица, ты специалист по рекламе, прибавь газу. — Караоке. Это всего на пару часов, думаю это не так уж и долго. — Я— я их не знаю? — нерешительно говорит Вону. — Почему они хотят, чтобы я был там? Потому что они знают, что я неравнодушен к тебе. — Я может быть рассказал им о тебе, — говорит Мингю, молясь всем богам, чтобы Вону не придавал этому слишком большого значения. — В смысле, все в порядке. Если ты не хочешь идти или что-то в этом роде. — Нет, — говорит Вону, делая глубокий вдох, как будто он уже предвкушает, как будет прятаться в туалете всю ночь. — Я.… было бы невежливо не пойти. Просто. Я просто... Эм. Я собираюсь предупредить тебя прямо сейчас. Полное раскрытие. — Да? — Мне нужно будет напиться для этого, — говорит Вону, — и, если я повторю выступление со стриптизом, не меняй своего мнения обо мне. — Чувак, конечно, нет, — говорит Мингю, испытывая облегчение от того, как легко слова слетают с его горла, когда все у него в голове есть мысленные образы раздевающегося Вону. Одежда, которую он носит, обычно слегка мешковатая и однотонная, какой бы она ни была— нет. Мингю не пойдет по этому пути. Он не может кончить прямо сейчас.

***

      За несколько дней до дня рождения он посвящает Вону в подробности: в пятницу вечером они собираются в семь часов в одном месте недалеко от кампуса под названием «Каратаоке», в одной из забронированных комнат. Дресс-код повседневный. Мингю и Вону идут туда вместе, и когда Мингю выходит из своей комнаты, лицо Вону становится белым как кость, когда он прячется в кусты. Он явно одет для тусовки, в черную куртку и синие джинсы, но Мингю говорит себе, что позже будет волноваться из-за своего непреднамеренно сексуального ансамбля, и спрашивает: —Ты в порядке? — Как никогда, — стиснув зубы, говорит Вону. — Тебе не обязательно было соглашаться идти со мной, — говорит Мингю, паникуя, — я клянусь. Извини, мои друзья иногда бывают немного назойливыми, я иногда бываю немного назойливым, и я знаю, что тебе не нравятся… Вону отмахивается от него. — Нет, это... все в порядке, — говорит он, и Мингю тормозит. Все в порядке? Вону выглядит так, словно вот-вот упадет в обморок. — Опять же, я не силен в этом. Извини. — Не извиняйся. — Я собираюсь прийти и напиться, — говорит Вону шепотом. — Я приду. И напьюсь. И познакомлюсь с твоими друзьями. Договорились? Его голос ломается в десяти разных местах, и Мингю чувствует тяжесть в плечах. — Я... — говорит он, затем говорит себе, что все в порядке, все будет хорошо. — Договорились. Скажи мне, если тебе нужно будет выбраться оттуда. — Хорошо. Прогулка до караоке проходит в тишине. Они приходят туда на две минуты раньше, и единственный человек в комнате — Сокмин, который ест курицу и держит в руке одинокую кружку пива. — О, привет! — говорит он. —Подожди, чувак, это Вону? — Э-э, да? — Говорит Мингю, и когда он смотрит на Вону, на его лице появляется выражение недоверия и узнавания. — Подожди, — говорит Сокмин, тыча пальцем в Вону. — Ты... единственная причина, по которой я сдал экзамен по литературе в прошлом семестре. — Да, — говорит Мингю, смеясь отчасти от совпадения, отчасти от облегчения. — Это, должно быть, он. Он как человеческая версия Sparknotes**. Сокмин сияет: — За исключением того, что тебе не нужно копировать и вставлять. И ты так же тот Вону, который притащил меня домой, когда Джису пропал той ночью? — Вону кивает. — Пиздец, — говорит Сокмин, — мне правда жаль. Я вроде как обязан тебе своей жизнью. — Нет, все в порядке, — говорит Вону, — правда. — Он берет картошку фри в качестве оплаты, — смеется Мингю. — Правда? – спрашивает Сокмин. — В таком случае, я должен тебе много картошки фри, — он смотрит на боковой столик. — К сожалению, сегодня ее нет, но вот, возьми пиво. И курицу. – Сокмин сует все в руки Вону. — Эм… — О боже, — говорит Сокмин, — ты же ешь курицу, да? — Я ем курицу, — уверяет Вону и Сокмин выдыхает с облегчением. Примерно в этот же момент входят Хансоль и Джису. Мингю поспешно проверяет глаза Джису — на этот раз они пили из правильных стаканов. Джису слегка машет Мингю рукой. — Привет. — Привет, — радостно говорит Мингю. Он тычет Вону в бок: — Это тот парень, который заменил тебя на вечеринке в тот раз. — О, привет, — говорит Джису. Он поворачивается к Вону. — Обычно я не настолько некомпетентен, клянусь. Ты Вону? Вау, по рассказам Мингю я представлял тебя—       Мингю свирепо смотрит на Джису. Будь очень осторожны в своих словах. —…Ниже? Но по сути он как дерево так что очень предвзят. — Он хотел мне помочь достать чашку с верхней полки, потому что думал, что я не смогу до нее дотянуться, — говорит Вону. — Это было один раз, — протестует Мингю. — Для одного раза слишком много, — говорит Джису, притворно возмущенный от имени Вону. — Почему все разговоры в итоге сводятся к нападению на меня? — скулит Мингю, но улыбается. Напряжение в плечах Вону, по крайней мере, немного спало. Джису похож на человеческую версию ледокола. Тепло просто исходит от него волнами.

***

      Оказывается, Вону не обязательно много говорить, потому что Сокмин ходит вокруг и рассказывает всем о том, что он должен Вону картошку фри, и все, что Вону нужно сделать, это кивнуть. Также помогает то, что по мере того, как проходят минуты, все становятся все более пьяными, включая Вону, а остроумные реплики превращаются из полушутливых в совершенно бессмысленные.       Настоящее караоке начинается где-то через полчаса или час, когда большинство из них пьяны. Сынкван перестает притворяться самым нормальным, и кричит: «Я ХОЧУ ПОЙТИ ПЕРВЫМ»       Сынкван на самом деле до смешного хороший певец. На самом деле, многие из них хорошие певцы. Многие друзья Мингю познакомились через Джихуна, и музыкальные навыки Джихуна настолько переполнены, что все вокруг него получают некоторую долю. Алкоголь делает их более раскованными, более охотными, чем обычно, поэтому караоке беспорядочное, но восторженное. — Вау, — комментирует Джису с полным ртом пиццы “нутелла”, в то время как Минхао делает сальто назад по сцене, каким-то образом попадая в такт песни. — Я недостаточно пьян, чтобы сделать это. — Или талантлив, — говорит Мингю. Джису бросает на него обиженный взгляд — Мингю не нуждается в помощи алкоголя, чтобы случайно оскорбить его. — Я имею в виду. Нас обоих. Минхао сумасшедший. — Справедливо, — говорит Джису, выглядя умиротворенным. — Ты хочешь спеть дуэтом? Песня отлично подойдет для двоих. Мингю смеется. — На самом деле, мне хорошо просто наблюдать, но я бы не отказался от этой идеи.       Когда начинаются групповые выступления Мингю всерьез начинает смотреть. Он жалеет, что у него с собой нет камеры чтобы запечатлеть это: очевидно, что они все пьяны, но в тоже время они хороши. В частности, импровизированная хореография Сунена вероятно, получила бы куча лайков на Youtube, а танцевальный стиль Чана (святое дерьмо, почему Чан здесь, это вообще легально?) полностью напоминает корейского Майкла Джексона.       В конце концов Вону выталкивают на сцену, и Мингю думает, что он может проглотить весь свой язык. Рубашка и волосы Вону растрепаны таким невероятно сексуальным образом, а когда он начинает читать рэп, Мингю в буквальном смысле умирает. Нет другого объяснения этому, кроме того, что это особенно неудачный влажный сон. Мингю может проснуться в любой момент. — Вау, — говорит Джису. Мингю забыл, что он здесь, пьет апельсиновый сок с болезненным выражением лица. — Он реально хорош. Мингю почти в слезах. — А он не мог нас предупредить? — Ты в порядке? — Говорит Джису, щурясь. — Ты выглядишь— у тебя запор? Мингю фыркает: — Это один из способов выразить это.

***

      Они заканчивают около полуночи. В этот момент ногти Мингю болезненно впиваются в его ладони, пот выступает на каждой поверхности его кожи. Здесь так жарко, боже милостивый, и Вону выглядит так чертовски хорошо. Пиздец, Мингю хотел бы быть пьяным.       Но это не так. В итоге они с Джису затаскивают все задницы в две соответствующие машины, и Мингю устало дает Джису пять — спасибо, что терпишь этих парней вместе со мной — и Мингю бесцеремонно заносит их в один многоквартирный дом, как и в прошлый раз. За исключением Вону, хотя Мингю испытывает искушение.       Мингю сильный. Он может выдержать еще полчаса с, возможно, самым сексуальным существом на планете. Который также тщательно оштукатурен. — Почти пришли, — говорит Мингю, как только они оказываются перед квартирой Вону. Вону делает три попытки, чтобы дать ему правильные ключи, а затем Мингю распахивает дверь. — Соседа нет дома, — невнятно произносит Вону. Боже, в комнате так чисто. И тихо, освещение теплое, стены бледного оттенка слоновой кости. Мингю чувствует, что головная боль от караоке-бара начинает утихать. А потом он понимает, что находится в комнате Вону, где спит Вону, и тут же снова выходит из себя. — Я вижу, ага, — говорит Мингю, нервно смеясь. Все в порядке, не похоже, что он планирует воспользоваться им или что-то в этом роде, все, что ему нужно сделать, это убедиться, что Вону завтра не будет найден мертвым в какой-нибудь канаве. — Мне жаль, — тихо говорит Вону. Его слова на удивление связны, а извиняющийся тон совсем не туманен. — Я куплю тебе картошку фри. — Тебе не нужно мне ничего покупать, — говорит Мингю. Он стоит там на мгновение, размышляя. Он не совсем уверен, как работает протокол пьяного друга — Минхао — сила, с которой нужно считаться, даже когда он накачан водкой, так что Мингю никогда не приходилось это выяснять. Вону невнятно произносит: — Пожалуйста, ты не обязан заботиться обо мне. — Все нормально, — говорит Мингю. Это моя вина, я подтолкнул тебя пойти со мной. Он укладывает Вону, надеясь, в его постель. — Поспи немного.       Он направляется на кухню, роется в поисках аспирина и стакана воды, оставляя его на шатком прикроватном столике, прежде чем повернуться, чтобы уйти. — Подожди, — говорит Вону настойчиво, несмотря на невнятность в его голосе, и Мингю тупо ждет.       Вону требуется мгновение, чтобы сориентироваться. Но затем он обнимает Мингю и целует его, таким поцелуем, которому нет места в детских фильмах. Белый шум заполняет разум Мингю.       Господи блять, в отчаянии думает Мингю, а потом, секунду спустя, не отвечай на поцелуй, черт возьми, он пьян. Но, несмотря на его усилия оставаться неподвижным, он обнаруживает несколько вещей: что он легковоспламеняющийся; статуя, облитая керосином, и рот Вону — искра для пламени.       Поцелуй такой беспорядочный, язык, зубы и губы, и Мингю концентрируется на вкусе алкоголя на губах Вону, а не на тепле под ним. Вону отступает на несколько секунд или, может быть, целую вечность спустя, глядя вниз. — Я тебе не нравлюсь, не так ли? — Так сильно нравишься, — шепчет Мингю. — Я просто хотел сделать это до того, как снова испугаюсь, — говорит Вону. — Мне действительно жаль. — Все в порядке, — говорит Мингю. Он поправляет свою одежду, а затем спускается по лестнице и выходит на холодный ночной воздух. + Факт 1: Чон Вону на самом деле очень теплый человек.       Мингю не умеет делать вид что все нормально. Дело не в том, что он плохой актер сам по себе, просто его нормальность требует так много усилий.       Он всегда привязывается. Вечно болтает. Всегда печет людям печенье, задирает нос и говорит я приготовил его с твоим любимым вкусом, потому что у меня были эти ингредиенты, не думай, что я действительно забочусь о тебе.       Когда Мингю просыпается на следующий день после вечеринки, Минхао уже встал. Его сосед по комнате ничем не отличается; функциональная, хотя и слегка усталая версия его самого. — Я испек вафли, — весело говорит он, — правда в тостере, извини. — Нет, ты молодец, — говорит Мингю. Он берет вафлю и вяло откусывает от нее. — Чувак, ты не в порядке, — говорит Минхао. — Ты только что… съел это. Мингю закатывает глаза: — Это обычно то, что делают с вафлями? — Нет, но... — заикается Минхао, — Ты обычно ноешь, что можешь есть их только если они со взбитыми сливками, политы кленовым сиропом и, может быть, кровью своих врагов, ты не можешь просто— — Забей.       Минхао так и делает.

***

      Следующие пять дней Мингю ведет себя как зомби-версия самого себя, прежде чем взять себя в руки. Это легко, потому что, честно говоря, он просто слишком остро реагирует из-за своих чувств. Люди постоянно делают глупости, когда пьяны, и Мингю тупой, если он хочет, чтобы это что-то значило или что-то в этом роде.       Минхао вытягивает это из него примерно за тридцать минут, и это, должно быть, достаточно жалко, потому что Минхао больше об этом не говорит. С остальными его друзьями тоже довольно легко общаться — даже если имя Вону застревает в горле Мингю всякий раз, когда они упоминают его.       Мингю в порядке.       Он в порядке, когда открывает диалог с Вону, полностью готовый снова позвать его позаниматься вместе. Он в порядке, когда его руки трясутся так сильно, что ему требуется целых пять минут, чтобы напечатать одно предложение, в полном порядке, когда он тупо смотрит на свой телефон в течение десяти минут, пока Вону не отвечает да. — Привет, — говорит Вону, когда видит Мингю. От Вону с той ночи не осталось и следа. Вону снова в своем мешковатом монохромном костюме, слишком туго сжимает ремень сумки, голос низкий и неуверенный. — Привет, — говорит Мингю. — Я же... я не раздевался той ночью? — спрашивает Вону. Мингю горько улыбается. Что ж, по крайней мере, на этот вопрос легко ответить. — Нет, ты этого не делал. — Хорошо, — говорит Вону, и они погружаются в неловкое молчание.       Мингю хорош в поддержании разговора, создавая темы из воздуха и запуская их несколькими хорошо подобранными словами. Но не сейчас. Теперь в его голове борются тысячи разных мыслей, ни одну из которых он не может озвучить: как его друзьям он понравился, когда Вону придет снова (он же не может быть пьян каждый раз, не так ли?), как Вону так хорошо выглядел на сцене, как Вону поцеловал его— — Погода хорошая, — говорит Мингю. Вону прищуривается. — Э-э, да, наверно?       Мингю нужно что-то сказать. Ему нужно поддерживать этот разговор. Но воздуха не хватает, и он не может дышать— —Я не тупой, — наконец говорит Вону. —Я... — Я знаю, что ты не тупой, — говорит Мингю, его слова звучат неуверенно. — Ты не писал мне уже неделю, — указывает Вону. —Я скучал по твоим мемам. — Ты—, — говорит Мингю, и он расстроен, потому что да, он отправляет эти мемы, а затем Вону оставляет его сообщения просто прочитанными, и, честно говоря, он не может получить ответ в половине случаев, если не сформулирует свое сообщение как вопрос— — Ты мог бы написать первым. Это то, что делают нормальные люди. Вону говорит: — Хорошо, ясно это совсем другая банка червей***— — Нет никаких червей. Нет никакой банки. Единственное, что есть это рамен, это все, что мы можем себе позволить, — лепечет Мингю. — Мы можем оставить это в прошлом? —Заткнись, — говорит Вону, его глаза темнеют. Он выглядит таким злым, какого хрена, что Мингю сделал не так. — И в любом случае, я не мог написать тебе первым, учитывая, что все, что я помню, когда проснулся, это то как ты отвез меня домой— — Единственный трезвый водитель, помнишь? — Ты отвез меня домой, — заявляет Вону, — положил немного аспирина и воды на прикроватный столик, я знаю, что это был ты, а не мой засранец-сосед по комнате... а потом у меня хватило наглости поцеловать тебя. Скажи мне, что мне это приснилось. Скажи мне, что я не делал ничего настолько глупого.       Такое чувство, будто Вону воткнул нож ему в грудь. — Знаешь, что, может быть, десять минут назад я бы сказал тебе, что тебе это приснилось, но да, ты поцеловал меня, — обиженно говорит Мингю. — Ты также кое-что сказал потом. Ты сказал мне, что ты пьяный придурок, но я не знал, что ты будешь таким злым— — И вот почему я не написал первым, — огрызается Вону, — потому что я облажался. — Ты, блядь, никогда не пишешь первым! — кричит Мингю. Это звучит как крик, и ему нужно продолжать кричать, чтобы не заплакать или сделать что-нибудь столь же неловкое. Вону стискивает зубы и отводит взгляд. — Я не знал, что это имеет значение для тебя. — Знаешь, если ты облажался, ты не должен ждать, пока другой человек это исправит, — огрызается Мингю. — Ты пишешь мне. Ты говоришь: «эй, извини, что я поцеловал тебя, я был пьян». — А что, если бы ты не захотел со мной разговаривать? — говорит Вону спокойным, холодным и безразличным голосом. — Честно говоря, я даже не знаю, почему ты вообще со мной разговариваешь. — Ну, теперь я тоже не знаю, почему я это делаю, — говорит Мингю, и что-то мелькает в лице Вону. — Хорошо, — говорит Вону, делая шаг назад. — Тогда я просто свалю. Мингю поднимает руку в насмешливом легком взмахе, удивляясь, как все пошло так не так. — Пока.       Когда он вечером открывает упаковку рамена, он горько смеется. Лапша свернувшиеся там калачиком действительно похожа на червей.

***

— Я думаю, — начинает Минхао, — вы просто два идиота. — Спасибо, — сухо говорит Мингю. Они смотрят «Дневник памяти» растянувшись на кровати с огромным ведёрком мороженого из круглосуточного магазина на двоих. Актеры на экране целуются и Мингю задается вопросом смотрел ли это Вону. Он может представить его недовольное выражение лица. — Видишь, — говорит Минхао, — ты сейчас думаешь о лице Вону. — Как ты понял это по моему лицу? — Да. Это какая-то глупая слащавая и тоскливая смесь и честно говоря, от этого всем в радиусе двух километров хочется блевать. Ты должен поговорить с ним. — Нет, — упрямо говорит Мингю. — Мингю- — В этот раз, — тихо говорит Мингю, больше ни в чем не уверенный, — я хочу, чтобы он первый написал мне. — И он задается вопросом, не глупое ли это желание, потому что он знает, что, если Вону не протянет руку, Мингю сломается первым. Он расколется первым и возьмет назад все, что сказал, и все вернется на круги своя.       Мингю позаботится об этом.

***

      Разбитое сердце не идет Мингю, он знает. Даже его волосы выглядят печальнее чем обычно. Но он, красив, и у него ослепительная улыбка, и даже если его друзья знают, что что-то происходит, они ничего не скажут. Его друзья хорошо умеют читать между строк — они, вероятно, уже все выяснили.       Воздух резкий и холодный, а небо над ним ярко-голубое, солнце слепит глаза, и сумка Мингю кажется тяжелой от веса нового рекламного проекта, который поручил ему профессор.       Когда он возвращается в свое общежитие, под дверь подсунуто письмо.       Конверт безобидный и белый, на обороте написано простое «Ким Мингю». Это знакомый почерк, смесь корявого и петляющего, почерк человека, который предпочитает клавиатуру бумаге. Мингю поднимает его, сердце колотится у него в горле— Я чувствую себя очень глупо, делая это… Я надеюсь, что сейчас это читает не твой сосед по комнате. Если да, то, привет, Минхао — пожалуйста. Пощади себя. Это пиздец. Так что... я не написал первым, потому что мне страшно. Я так был сбит с толку, когда ты заговорил со мной. Ты такой яркий и красивый, а я никогда ни с кем не разговариваю. Я не хотел все портить, и я не знаю, я думал, что, если я напишу первым, ты поймешь, что я того не стою, и я не знал, что буду делать, если ты не ответишь. Но я не сожалею о том, что поцеловал тебя. Я сожалею о том, что был чертовски пьян, но, честно говоря, мне потребовалось бы еще около двух лет, чтобы признаться трезвым. Может быть, я бы вообще ничего не сказал. Я все еще ничего не говорю, но написать письмо это вроде одно и то же, наверное? (Извини за мой плохой почерк.) Я даже не знаю, прочитал ли ты это до конца. Я не силен в словах, это мой пятый черновик, мне просто нужно было сказать тебе это на одном дыхании. И я все еще трус. Реагируй на это, как хочешь: расскажи своим друзьям, какой я неудачник, порви это, что угодно. Но я надеюсь, что ты дашь мне еще один шанс, даже если я этого не заслуживаю. Если да, приходи в кафе завтра в пять. Я куплю тебе картошку фри.

***

— О боже, — радостно говорит Минхао, — он такой же влюбленный идиот****, как и ты.       Минхао читает последнюю строчку и кричит в семнадцатый раз.

***

      Когда Мингю приходит Вону уже там. Он сидит в кабинке, подтянув колени к груди, и пристально смотрит на стол. — Привет, — говорит Мингю. Сейчас две минуты шестого. Может быть, он подождал эти дополнительные двадцать секунд, чтобы заставить Вону немного помучиться. — Ты пришел, — говорит Вону, продолжая не встречаться взглядом с Мингю. Мингю проскальзывает на противоположную сторону кабинки, выдвигает ногу вперед так, чтобы их ноги соприкасались. — Да, я пришел. Ты ожидал, что я этого не сделаю? — Я имею ввиду— — Мне нужно, чтобы ты меня выслушал, — говорит Мингю. —Хорошо? — Хорошо. — Я собираюсь сказать тебе прямо сейчас, что бы ты ни делал, это всегда будет взаимно. Если ты напишешь мне, я тебе отвечу. Если ты накричишь на меня, я накричу на тебя в ответ. Если я тебе нравлюсь… — и тут у Вону перехватывает дыхание, — что ж, ты мне тоже нравишься, тупица. Одна сторона рта Вону изгибается в улыбке. — Ты не поцеловал меня в ответ той ночью. — Поправка, — протестует Мингю. — Я сказал, что отвечу взаимностью, а не воспользуюсь тобой. — Справедливо, — говорит Вону, все еще уткнувшись лицом в стол. — Итак, эм... ты будешь картошку или… Очевидно, что Мингю должен делать здесь все. Он встает со своей стороны стола, скользит к Вону и притягивает его лицо к себе. Глаза Вону расширяются. — Это, — говорит Мингю и наклоняется, чтобы поцеловать его. Это ресторан, поэтому он соблюдает целомудрие — он не хочет никого травмировать. — Эм, — сдавленно произносит Вону. — Пойдешь со мной на свидание? — терпеливо говорит Мингю. — Я понимаю, что мы оба в гребаном беспорядке, но мы нравимся друг другу, так что, почему бы и нет? — Хорошо, — говорит Вону, — я могу писать тебе песни и посвящать их тебе. — Я буду готовить для тебя. — Я попробую поговорить с твоими друзьями без помощи алкоголя. — Черт, я не могу превзойти это, — смеясь, говорит Мингю. — Эм— я посмотрю с тобой твои эти ужасные депрессивные фильмы. При условии, что мы будем смотреть ромкомы каждую вторую пятницу.       Он пристально наблюдает за лицом Вону. Мингю хочет делать десять тысяч вещей одновременно — хочет держать его за руку, уткнуться лицом в его плечо, целовать его, пока он не увидит звезды. Он хочет прижиматься к нему ночью, когда на экране включен «Приведение», хочет водить его в рестораны и подшучивать над чем-нибудь более изысканным, чем картошка фри. Он хочет снова увидеть Вону в его футболке и обтягивающих джинсах, хочет смотреть ему в глаза, когда он читает рэп, хочет потом сорвать с него эту одежду в гостиничном номере.       Он наблюдает за лицом Вону и надеется, что тот чувствует то же самое. Вону одаривает Мингю одной из тех ослепительных улыбок, которые могли бы привести в действие целый город. — Договорились. [Дополнение] Вакцина от горячих людей Джуна Половина человека, с которым встречался Мингю, и последний раз, когда был замешан Минхао. Мингю не пьет из-за лекарств, но несколько месяцев назад он однажды проебался и в итоге переспал с Джуном. У них было двухнедельное подобие отношений, которые не сложились, в основном потому, что у Мингю на самом деле не было чувств, а Джун просто пытался преодолеть свою жалкую годичную влюбленность в Минхао. Они все еще друзья (хотя и немного неловкие) и переписываются друг с другом большую часть дней. Мингю поклялся хранить тайну в отношении влюбленности и иногда тонко пытается свести Джуна с Минхао. Когда они с Вону успешно сошлись, он вернул Джуну талисман на удачу. Очевидно, что Джун нуждается в этом больше.