Не сдерживаясь

Вид Йоханнеса просто завораживал. И как было не засмотреться — красивый рельеф, над которым работали не один год, раскрашенный солнцем, тянул не отрывать от него взгляда. Клебо жадно рассматривал оголённый пресс Большунова, сверху ограниченный короткой футболкой формы, а снизу обтягивающими шортами, уже за лето успевший слегка забронзоветь от лучей на пляже. Руки, умопомрачительные руки, часто сжимающие Йоханнеса в объятиях, были полностью открыты, а те же шорты оказались довольно короткими — их край был высоко над коленом. Они отдыхали не вместе, но норвежец был уверен — всё, что скрыто под тканью, такого же вкусного загорелого цвета. — Пойдём, — он вынырнул откуда-то сбоку, так что Саша даже не успел понять, как Йоханнес оказался рядом. Клебо тут же уцепился за его плечо обеими руками и, кажется, ему плевать было на то, что вокруг камеры. Александр повернул голову вправо, смотря на то, как норвежец обворожительно взирал на него, оперевшись подбородком о плечо. — Йоханнес, все увидят… — начал он, но дослушивать его не собирались. — А мы пойдём туда, где никто не увидит. Большунов ещё пытался возражать и выяснять, куда и зачем, но от близости этого тела у Йоханнеса окончательно снесло голову, хотелось только одного — касаться и ласкать, и он упорно тянул русского в сторону раздевалок. Александр поддался, оставляя палки, направляясь за парнем, перебирая ногами на лыжероллерах — он уже успел их надеть, в отличие от Клебо, который резво шагал впереди, утягивая за собой. Слишком далеко они не ушли — заведя Большунова в коридор, Йоханнес толкнул дверь норвежской раздевалки, где никого не оказалось, и Александра настойчиво затянул внутрь. Русский лыжник, глядя под ноги, всё же переступил порог помещения, так и не понимая, зачем Клебо его сюда затащил, а норвежец же, как только тот оказался внутри, сразу же прикрыл дверь, поворачивая ключ. В следующую же секунду прижав своим горячим телом Александра к стене, он взглянул тому в недоумевающие глаза. — Йоханнес, здесь? — брови Саши поползли вверх. — Мне нравится, — прошептал Клебо уже куда-то в ухо, ощущая, как дарящие жар ладони легли на талию, прижимая к Большунову. Ни о чём другом думать он действительно не мог. — Нас сейчас хватятся, — Александр не отрывался от этих ясных глаз. — Особо не заволнуются, — ответил Йоханнес. Наконец-то выдалась возможность, и он с удовольствием повёл ладонью по оголенному участку живота Большунова, горячо зашептав. — Меня соблазнила твоя форма… Вот тут его ждало препятствие в виде рук русского. — Нам скоро на гонку, — возразил Александр, строго смотря на Клебо. Запястье оказалось в плену его пальцев, не позволяющих спуститься ниже. — Поменьше получаса. Ты так спешишь, — Йоханнес улыбнулся, томно взирая на Большунова, от чего и хватка того заметно ослабла, что стало возможным освободить руку, касаясь бедра. Александр переступил с ноги на ногу, отчего лыжероллеры загрохотали по полу. Норвежец ощутил нетерпение русского прямо через форму. Тот же выдохнул, не собираясь поддаваться Клебо. — Я думаю, не время, — изрёк он, хмурясь, и, несмотря на его всё ещё плохой английский, Йоханнес Большунова понимал. Однако имел другие планы. — Я не могу, правда. Ты так одет, — Йоханнес коснулся губ, чувствуя ответ на действие, а затем тихонько опустился перед Александром на колени. Тот, конечно, понял, к чему шло дело, не собираясь заниматься таким перед гонкой, однако тёплые руки, задирающие футболку выше, и шаловливый язык, прошедшийся по прессу, вынудили шумно выдохнуть. Клебо действительно не был в состоянии контролировать себя, получив доступ к желанному телу. Касаясь языком кожи и лаская ладонями бёдра, он вызывал у Большунова вздохи, слушая их и продолжая активнее. Когда норвежец потянул шорты вниз, Александр упёрся рукой тому в плечо. — Не стоит, Йоханнес, — постарался он остановить того. Лыжероллеры заскользили по полу, отчего было трудно стоять на ослабевших от предвкушения ногах. Однако Йоханнес такими глазами полными желания, взглянул снизу на Большунова, что сопротивляться тому стало гораздо труднее. — Зачем так рано надел их? — недоумевал он, переведя взгляд вниз. — Затем… Йоханне-е-ес, — попытался ответить Александр, но почувствовал язык в самом низу живота, уже цепляясь пальцами за плечо норвежца. — Я сам, — прошептал Клебо, наклоняясь. Он не медлил, но ловко и спокойно отцепил от ботинок Большунова лыжероллеры, оставляя их на полу, тем самым позволяя Александру теперь уверенно стоять на ногах. И, не особо давая сориентироваться, потянул шорты вниз. Русский задержал дыхание, чувствуя ловкий язык там, где очень хотелось его ощутить. Йоханнес осторожно касался юрким языком, облизывал, доставлял удовольствие губами, а Александру оставалось только стараться не стонать громко. Он держался пальцами за плечи Клебо, изредка посматривая на того и жмурясь от каждого касания. Стоны всё же срывались с его губ, подстегивая норвежца интенсивнее действовать. Большунов совсем перестал думать прекратить. Покусывая губы, он поймал бёдрами такт, запрокинув голову, вжимаясь затылком в стену и путаясь пальцами в волнистых прядях. А Клебо так правильно, так здорово двигал головой… — Йоханнес, я… Хватит, — русский сквозь стоны попробовал отстранить от себя норвежца, но тот и не думал переставать, поэтому, утонув в глубине ощущений, Саше только оставалось продолжать до развязки. — Йо… ха-а-а… нне-е-ес… Протяжно простонав имя парня, Александр ещё раз двинул бёдрами, придерживая того за голову. Облегчённо выдохнув и быстро соскользнув рукой с того, русский, тяжело дыша, наблюдал, как Клебо медленно выпустил его изо рта. Йоханнес довольно сглотнул, поднимая глаза. — Сащья, — растянуто, с придыханием произнёс он, принявшись тщательно вылизывать. И настолько этот взгляд был соблазнительным вкупе с раскрасневшийся лицом, что Саша резко потянул того вверх, прижимая к себе и рассматривая. Ладонь коснулась щеки Йоханнеса, поглаживая. Заботливо натягивая одежду обратно на русского лыжника и облизывая губы, норвежец ощущал его частое сердцебиение и горячее дыхание, у него и самого оно сбилось после того, что он вытворял. — Я не сдержался. — Ты сам-то… чего ещё их не надел?.. — спустя несколько секунд разглядывания Йоханнеса, Саша кивнул вниз на лыжероллеры, не найдя ничего лучше, чтобы спросить, чувствуя ещё некоторую слабость в ногах. Клебо усмехнулся, чувствуя, что то нестерпимое желание в нём удовлетворено, и теперь можно подумать об остальном. — А я сейчас успею, — с трудом оторвавшись от разгоряченного тела Большунова, норвежец улыбнулся. — Мы успеем везде. Он шагнул в сторону, к выходу, и выскользнул наружу, чтобы позволить Александру привести себя в порядок. А ещё стоило отвести подозрения и не выходить вместе, поэтому Йоханнес стоял у двери, улыбаясь при одном воспоминании о стонах Большунова.