Улыбка на фоне дождя

Пеннивайз продолжал стоять в самом центре. Фонарик несколько раз мигнул, осветив всего клоуна, и после погас насовсем. Билл медленно отдалялся от него к стене, чтобы быть ближе к выходу на случай, если придется срочно убегать. — Мой Билли, ты вроде хотел кое-что узнать у меня, а сейчас трясешься весь от страха, думая, как сбежать отсюда. Не считаешь ли ты это необдуманным поступком? — Пеннивайз приблизился за секунду к мальчику, на что тот сумел лишь тихо пискнуть от неожиданности. — Ты слишком сладкий, Билли, твои эмоции доставляют мне неимоверную эйфорию, а вперемешку с твоей кровью это незабываемый нектар, слаще всех душ детей, которыми я питался. Пеннивайз стал приближаться к шее мальчика, ему так хотелось прокусить ту самую вену, которая выделяется на его шее, из-за её напряжения, но слова Билла заставили его остановиться. — Я п-п-пришел с-сюда по дел-лу! Чт-то т-ты сделал с Джорд-джи? — Билл смотрел прямо в глаза клоуну, на что тот довольно улыбнулся и, отодвинувшись, залился в истерическом смехе. — Я его съел, Билли! — с притворяющей грустной мимикой на лице, Пеннивайз взглянул на Билла. Биллу все говорили, что Джорджи мертв, но он не хотел это услышать, не хотел воспринимать суровую реальность, которая оказалась намного хуже. — Н-нет, т-ты… зачем? — Билли сполз по стене вниз и, роняя фонарик и обняв себя руками, заплакал. — Разве ты не хотел этого, Билли? Я давно за тобой наблюдал, ты столько раз пытался избавиться от своего брата, что даже отпустил его одного в дождь, лишь бы он не докучал тебе. Я всего лишь помог тебе, мой Билли. Люди начинают ценить что-то лишь тогда, когда они это теряют, и ты, Билли-бой, не исключение. Ты сам виноват в смерти своего брата! От слов Пеннивайза Билл завыл и заорал от отчаяния. Кажется, будто его было слышно даже снаружи канализации. Такую адскую боль внутри себя он не чувствовал, даже когда Джорджи только исчез. Оно умело находить и надавливать на больные места своих жертв, заставляя их выплеснуть все эмоции, а потом сожрать. Не все могли за раз выплеснуть всю боль, которая в них копилась много лет, поэтому клоун так же доставлял им и физическую, расчленяя их. Отделяя каждую кость от тела, каждый зуб, каждый орган, при этом мысленно не давая сознанию покинуть тело его жертвы. Этими криками боли Пеннивайз не только питался, но его также охватывал этот азарт и безумие при виде ребенка, которому он медленно отрывал фаланги, пястные кости и затем само запястье. Фаланги издавали самый приятный звук, поэтому клоун любил медленно переламывать каждую несколько раз, слушая крик ребенка вперемешку с невероятной мелодией хруста. Билли кричал долго и сильно от боли, которая жгла, создавая настоящие взрывы внутри него, а Оно лишь наблюдало за этим, питаясь его эмоциями и наслаждаясь. Пеннивайз подметил, что страх Билла был куда вкуснее, но из-за его боли, которая распределилась по всему организму и тут же мигом исчезла из-за полностью выплеснувшихся эмоций, Билл стал похож на фарфоровую куклу, у которой их нет. Билл хотел еще что-то сказать, но из-за сорвавшегося голоса не смог этого сделать. — Я читаю мысли, Билли, не забывай об этом, — дал подсказку ему клоун, ожидая ответа. — «Зачем я тебе нужен, что я тебе сделал? Полно других детей в Дерри, почему именно я? Ты приходишь ко мне в мои сны и мучаешь меня кошмарами, это ведь ты, да? Почему ты не оставишь тело Джорджи в покое? Что с ним? Убийство — это не ответ!» Пеннивайз даже не знал, с чего ему начать и зачем он вообще своей еде должен что-то объяснять, но, видимо, Билли всё-таки заслужил ответ. Пеннивайз слишком был влюблен во вкус страха мальчишки, из-за чего он создавал для него подобные сны, наблюдая в его же комнате, как учащенно билось его сердце, как его парализовало от ужаса. Как, корчась во сне, он пытался схватить ртом этот необходимый ему воздух, а после, просыпаясь, дрожа от пережитого им во сне, его страх увеличивался еще больше вместе со злобой на самого себя, которая придавала этому вкусу, того самого секретного ингредиента, волшебное слияние. — Как бы тебе объяснить, Билли. Он сейчас зомби, который призван из мира мертвых. Хоть я и съел его, но тело умершего все равно остается, только уже без физической оболочки, и оно может принимать любую форму, а точнее душа. Так и появляются зомби, которых призываю я, не давая душам покоя, пока не съем ее. Тебе повезло, ведь я еще не успел съесть его душу, а это самый главный нектар, которым я питаюсь. Билл подозвал его к себе, на что Пеннивайз, повинуясь, подошел к нему вплотную, присев на колени рядом с ним. — «Не заставляй меня больше страдать, пожалуйста. Просто убей меня!» — мысленно сказав это, Билл схватился обеими руками за воротник Пеннивайза, и не сводя с него взгляд, на его глазах снова начали выступать слезы. Спустя минуту молчания Пеннивайза накрыла волна смеха. — Ну как же я могу убить своего Билли-боя, моего самого сладкого мальчика? — начиная гладить Билла по голове, второй рукой он вытирал его слезы, которые уже сделали дорожку до самых щек. Животный инстинкт твердил впиться в шею мальчишки, распороть ему брюхо и переломать все кости, но в душе Пеннивайз не хотел этого. Он так до сих пор и не понял, что он нашел в этом Билли, но его вкус так и манил Пеннивайза к нему. — «Отпусти Джорджи, я сделаю все, что ты захочешь, только не трогай его душу и не тревожь его самого, прошу…» — в его внутреннем голосе были нотки переживания и мольбы. — Для начала позволь мне залечить твое горло, — сказав это, Пеннивайз высунул свой язык и стал приближаться к нему. Вспомнив о том, как клоун в прошлый раз залечивал ему его раны, мигом закрыл свой рот ладонями и отвернулся. — «Ни за что! Оно потом само пройдет. Не трогай меня!» — Билл не на шутку испугался, в его голову лезли только извращённые мысли, на что Пеннивайз усмехнулся и принял образ человека. Улыбка у него была такая же, как у Пеннивайза, глаза так же косили, имелись скулы. В целом он был очень похож на клоуна, только без грима. — «Ты… что ты сделал?» — Билл был в недоумении, от чего даже опустил руки, упершись ими в грудь клоуна, который приближался к его лицу. — Можешь звать меня Биллом. Билл Скарсгард, — клоуну казалось, что глупо было использовать его же имя, но он хотел забрать хоть какую-то его частичку себе. — Теперь позволишь залечить свое горло? — прошептав на ухо, все не унимался клоун. Билл так же помотал головой в знак протеста, на что клоун рассердился и поднял руки Билла над его головой, а второй закрывая ему нос, перекрывая путь воздуха. Когда Биллу перестало его хватать, то он широко открыл рот. Дав ему вдохнуть нужный воздух ртом, клоун проник в него языком. Язык у него оставался неестественно длинным, как у змеи, так что клоун спокойно дошел уже до его горла, но Билл пытался вытолкнуть его язык, на что он услышал у себя в уме властное и грубое «не мешай», что заставило его оставить все попытки сопротивления и ждать, когда это закончится. Голосовые связки находятся в средней части гортани, они натянуты поперёк трахеи. Когда язык добрался до голосовых связок, у Билла начался рвотный позыв, который клоун тут же сдержал, внушая его мозгу, что там ничего нет. Дотянувшись до голосовых связок, он начал залечивать их своей слюной, которая смешалась со слюной Билла. Было неприятно, но доставая свой язык обратно в рот мальчика, Пеннивайз задел нёбо, отчего Билла накрыли мурашки. Оказалось, что это было у него одно из чувствительных мест. Клоун высунул свой язык и посмотрел на Билла. — Видишь, а ты боялся, — увидев румянец на лице Билла, он так же почувствовал новый сладкий запах. Он был еще слаще самого страха Билла, только вот клоун не мог понять, откуда он. Покопавшись в его голове, он тут же раздвинул ноги Билла и увидел его выпирающий орган. Пеннивайз хотел снова проникнуть в рот Билла, на что тот спокойно отреагировал и впустил его вновь, зная, что Пеннивайз все равно это сделает. Проникая в рот Билли, пройдясь еще несколько раз по его нёбу, клоун возбуждал мальчика сильнее. Нервно ощущая и глотая этот самый манящий запах, возбуждение начало передаваться и ему самому. — А знаешь, Билли, может, мы с тобой и договоримся.