Выбегу, тело в улицу брошу я. Дикий, обезумлюсь, отчаяньем иссечась. Не надо этого, дорогая, хорошая, дай простимся сейчас. Всё равно любовь моя — тяжкая гиря ведь — висит на тебе, куда ни бежала б.
Владимир Маяковский.
Ненависть в её взгляде будоражила кровь. Она стояла напротив него и просто сжигала своими медовыми глазами. А он мог лишь ухмыляться в ответ. Его ненавидели и раньше, вероятно, это началось в самом раннем детстве. Ненависть была спутником его жизни. Том Марволо Реддл родился 31 декабря 1926 года в приюте Вула. Его мать, будучи волшебницей, влачила убогое магловское существование, и самостоятельно довела себя до гибели в ночь рождения Тома. Даже имя дала ему грязное и магловское, вульгарное, как звали его папашу. Последующие годы в приюте были одними из самых ужасных в его жизни. Тому казалось, что его невзлюбили с самого рождения. Словно он — дитя сатаны, а не самый обычный мальчишка. Уже в четырехлетнем возрасте он узнал что такое жестокость. Гарри Декланд — очкастый придурок на несколько лет старше него, — вдруг объявил, что Том украл у него шоколад. В приюте им почти никогда не выдавалось возможности угоститься чем-то сладким. Но у Декланда был отец-алкоголик, у которого мальчишку забрали, и тот иногда, выходя из запоя, приходил к приюту и приносил своему сыну сладости. Вечером во вторник, Том помнил это особенно ясно, на него после отбоя напали четверо взрослых парней. Они были старше его, а двери в комнаты сирот никогда не закрывались. Тома избили до крови и огромных, сине-фиолетовых синяков. А когда он почти перестал дышать от боли, Гарри Декланд сел ему на спину и куском припрятанного стекла вывел на его спине пол десятка длинных царапин. Утром следующего дня, когда его нашли, Тома моментально отвели к медсестре. Конечно, по правилам приюта его должны были отвезти в больницу, но никто не желал из-за одного никому не нужного мальчишки создавать себе кучу проблем, поэтому никто не озаботился этим. Том пролежал у медсестры несколько дней, прежде чем его отправили обратно в комнату. В которой ему ещё и пришлось позже стирать свои простыни от своей же крови. Безусловно, его спрашивали кто это сделал, но Том прекрасно знал, что ничего Декланду за это не будет, и только его же самого накажут после еще сильнее. Поэтому он упорно молчал в ответ на все вопросы об этом. Вероятно, знай он ранее о своей магической силе — Том бы никогда не позволил поступить с собой так. Спустя еще несколько дней, когда он более или менее уже смог самостоятельно ходить, Том наткнулся на Декланда, поднимающегося по лестнице. Он сам не знал, что произошло тогда, просто завидев своего мучителя, Том так разозлился. Он чувствовал, как ненависть объяла его целиком и требовала вырваться. Как вдруг Гарри Декланд подвернул ногу на одной из ступеней и полетел вниз. А Том смотрел на него, как тот ударяется о каждую ступеньку, ломает ногу, затем руку и наконец, в конце своего падения, Декланд сломал шею. Том стоял и смотрел, как к Гарри подбегают воспитатели, как суетятся вокруг него. Бегут вызвать скорую. К великому сожалению Реддла, Декланд не умер — всего лишь сломал несколько костей, и, провалявшись месяц в больнице, вернулся в приют. Однако же от падения мальчишки был толк, потому как среди приюта разошлись слухи, что это Том столкнул его, и хотя никто ничего не видел, этот слух распространился довольно быстро, благодаря чему какое-то время его больше не трогали. Спина зажила, а вот сердце продолжало кровоточить. Ох, как он надеялся, что однажды отец заберёт его отсюда! Даже когда к нему впервые явился профессор Дамблдор, Том на долю секунды подумал, что это его отец пришел забрать его. Хотя уже давно не верил, что хоть что-то доброе с ним может случиться. От воспитательниц Том узнал, что в ночь своей смерти его мать была одна и успела дать ему имя в честь его отца. И этот её жест представлялся мальчишке чем-то греющим душу. И Реддл почти каждую ночь мечтал, как просыпается, а на пороге стоит его великолепный отец, который рассказывает ему историю о том, что он был в плену. Каждую ночь его истории всегда начинались одинаково, а заканчивались по-разному. Маленький Том очень любил мечтать. Тогда он еще не был озлоблен на весь мир, и хотя произошедшее с ним и с Декландом несколько задело его характер, он еще не обозлился. Пока еще нет. Но вскоре произошел еще один случай — тот, что навсегда изменил маленького Тома. С того самого дня он больше никогда не мечтал о лучшей жизни — он стал мечтать о власти и силе, что заставила бы всех его врагов заплатить за произошедшее. Времена были нищие и денег на многое у хозяев приюта не хватало. Конечно, дети всегда были опрятно одеты, но их одежда была ношеной и старой. Игрушек в комнатах почти не было, все, что были, выдавались строго по часам, и не дай бог, кто-то из детей сломает что-то. Его тут же отправляли в наказание в угол стоять на горохе или чечевице, в зависимости от того, чего в тот момент в приюте было больше. Вся эта крупа стояла в подвале, куда детям было запрещено ходить. Тому было уже одиннадцать лет, когда в День Святого Валентина он впервые за много лет получил валентинку. Сидя на кровати в полном одиночестве, он развернул её и удивленно прочитал. Записка была от новенькой в их приюте — Джинджер Элли Макферсон. Девочка была старше его на год, и что самое удивительное, никогда ранее не проявляла к нему симпатию. В записке она звала его посидеть на чердаке, просмотреть на звезды. Том и сам любил это занятие, посему, не задумываясь, вышел из комнаты после отбоя и осторожно, дабы не шуметь, стал подниматься по лестницу наверх. На чердаке действительно была только Элли и улыбалась ему такой светлой улыбкой, что он расстаял. Девочка позвала его сесть рядом с собой, прямо под чердачным окном. Когда они оба устроились на пледе, Макферсон вдруг достала из-за спины бутылку. — Смотри, что у меня есть! — шепотом сказала девочка. — Что это? Сок? — удивился Том. — Ха-ха, нет, дурачок, это вино с кухни. Украла, когда сегодня помогала мыть посуду. Том Марволо Реддл никогда до этого не пробовал алкоголь, посему не прислушался к внутреннему голосу, что громко твердил: не верь и беги. Но ему казалось, что Элли милая, а после нескольких глотков вина — что она просто идеальная девчонка. Макферсон говорила, что он ей понравился с самого первого дня, когда она только ступила на порог приюта, но девочка боялась своих чувств. А сегодня, в День Святого Валентина, решила рискнуть и рассказать ему о своей любви. Слегка захмелев, он не сразу понял, что Элли ушла. Кажется, она сказала, что сбегает в туалет или что-то вроде того. Том сидел, полный надежд и счастья в темном чердаке, любуясь звездами. Он просто не знал, что это последний день его детской наивной жизни. Последний час. Последняя секунда, прежде чем дверь на чердак открылась, и вбежали воспитатели приюта Вула во главе с миссис Коул. Том в начале не понял что произошло, и почему они все на него кричат. А потом он увидел Элли, что несколько минут назад была идеально одета. Теперь же она стояла в разорванном платье, с кровью на щеке, и громко рыдала, указывая на него пальцем. Тогда он узнал, что означает жуткое слово «изнасилование», ведь никогда прежде Том и предположить не мог, что кто-то способен на такое. И вот, прямо напротив него, стояла красивая Элли Макферсон и обвиняла его в попытке изнасилования. О, когда до Тома дошел наконец смысл их слов, он, конечно же, все отрицал и рассказал историю как есть. Вот только никто, ни один человек, ему не поверил. Владельцы приюта не желали шума или проблем со Скотленд-Ярдом. Посему они просто поволокли его насильно вниз. Том отбивался, умолял и плакал. Но людям вокруг было наплевать. Его забросили в подвал, связали верёвками, заткнули чем-то рот, и в назидание остальным, оставили там на три дня. Самых долгих, самых мучительных, самых ужасных три дня в его жизни. Том даже кричать не мог, только скулил и плакал. Спустя час он почувствовал, что был в подвале не один. Жуткий скребущий шорох раздался откуда-то справа. Грязный, тёмный, без единого лучика света — подвал приюта Вула был полон крыс. Злых, голодных крыс. Как он выжил там, Том Реддл не знал. Знал только, что больше никогда не был прежним. С того самого дня и до приезда Дамблдора в приют он не разговаривал. Один единственный раз мальчик улыбнулся, когда Элли Макферсон упала с крыши, сломав себе позвоночник в нескольких местах. Что она делала там и как залезла, Элли не могла сказать. Зато Том прекрасно знал, как именно пострадала девочка. Макферсон увезли на скорой и в приют она больше не вернулась. Воспитатели поговаривали, что она, из-за тяжести переломов, больше никогда не сможет ходить. Следующей жертвой Тома стал Декланд. Ведь спустя время Реддл все-таки узнал, что именно сподвигло Элли на такой отвратительный поступок. Вернее кто. Гарри Декланд курил, это знали все в приюте, и когда однажды его комната вдруг загорелась, никто и не подумал, что виноват мог быть кто-то другой. Так Том избавился и от второго своего мучителя. Так он стал сильнее. Благодаря этим двум маглам, Том понял и осознал кем является, а также кем хочет стать в будущем. Тем, чье имя даже в темноте ночи, под одеялом, будут бояться назвать. И никто больше никогда не причинит ему боль. Когда Том узнал последнюю правду, что ранила его — правду о своем мерзком магловском папаше, он наконец стал Лордом Волдемортом, который отныне будет тем, кто причиняет зло другим. Но неожиданно, спустя много долгих лет, на пороге его комнат появилась она — Андромеда Блэк. После того происшествия в приюте он воспринимал женщин только как средство достижения цели. И никак более, полностью разочаровавшись в прекрасном поле. Но Андромеда заставила его изменить свое мнение, казалось, одним лишь взмахом своих ресниц. Порой такая же наивная, коим был он сам — она была чуткой, чувствительной, сопереживающей, нежной и ласковой. И вовсе не потому, что ей что-то нужно было от него, а просто по характеру. И когда Том понял, насколько сильно маленькая Блэк проникла ему под кожу, он решил её сломать. Ему так приятно было разрушать её, и словно скульптору лепить из девушки своё подобие. Было приятно, ровно до того момента, пока он не осознал, что девочка может умереть. Нет, это случилось не сразу, не тогда, когда Стефано похитил её. Это случилось на озере Уиндермир, когда она почти погибла на его глазах. Когда он всем сердцем желал, чтобы она погибла. Но зачем-то стал расстегивать пуговицы на безмерно дорогом пиджаке. Отбросил его в сторону и, разувшись, нырнул в ледяную воду. Вероятно, никогда прежде он так сильно не боялся за другого. Когда он достал её из озера на берег, она не дышала. Том даже не слышал биение её сердца. Он стал тем, кто убил ее. Даже несмотря на крестраж, что они сделали вместе, сейчас тело Андромеды Блэк было мертво. Том Марволо Реддл наконец осознал, зачем сделал из нее крестраж тогда… Вовсе не затем, чтобы установить её на один уровень с собой, сделать более темной. Нет, он сделал это потому, как отчаянно боялся, что однажды она погибнет и оставит его одного. Мужчина взял палочку и несколькими направленными движениями вывел воду из ее легких. Затем парой ударов запустил сердце и услышал мягкий нежный вздох девушки. И в этот самый момент он понял, что больше не может быть рядом с ней. Ведь все, что он приносит с собой — это боль и смерть. И у него созрел план… Всего лишь несколько манипуляций и девчонка возненавидит его. Сбежит и будет держаться от него подальше. А он лишь изредка позволит подсмотреть за ней через метку. Удивительную печать, что убила сразу три шахматные фигуры на доске. Первая — принесла ему её ненависть на блюдечке. Вторая — поможет ему забрать диадему. А третья — позволит в будущем следить, чтобы никто не обидел его Андромеду, когда она покинет его. Ведь он сам руководил ими с Долоховым, словно марионетками. Видел и понял, что его лучший слуга, почти ничем не уступающий ему в силе, влюблён в Андромеду. Ведь её просто невозможно было не полюбить. За ее свет и доброту. Так почему не подтолкнуть его к ней? Том знал, что никогда не сможет дать ей того, что она желает всей своей душой. Он ведь просто не умел любить. Не знал какого это. Зато знал, как причинять боль. В этом он был мастер, тут ему не было равных. Ведь он сам, лучше, чем кто-либо другой, знал свою истинную сущность. И вот его план воплотился в жизнь. Его Туманная больше не бросала на него влюблённых взглядов, скорее наоборот, испепеляла его. И вероятно, мужчина был бы доволен собой, если бы странное чувство не разливалось в груди. Он не знал, что оно означало и означало ли что-то. Просто чувствовал и даже тянулся к нему. — Милорд? Позвольте поговорить с вами наедине, — услышал он обманчиво нежный голос Андромеды. — Конечно, моя дорогая. Том махнул рукой, и стоящий рядом с ним Люциус оттащил бросающую на него злобные взгляды Нарциссу в сторону. Когда они достаточно отошли, Андромеда вновь заговорила: — Понимаешь, мой день рождения — наша семейная традиция и я бы хотела провести это время со своей сестрой. — А я, значит, буду мешать, так? — ухмыляясь, спросил мужчина. Он был готов засмеяться, когда его фурия бросила на него очередной испепеляющий взгляд. — Я не то имела ввиду, милорд. Опять милорд? — Я хотела сказать, что у тебя наверняка есть более важные дела, чем сторожить меня. Так ведь? Что может быть важнее, чем раздражать тебя, моя дорогая? А вслух: — Я лишь желаю убедиться, что моей невесте ничего не угрожает. Она с надеждой глянула на него. — Значит, ты не останешься на два дня?! Хотел бы… — Нет. Ты совершенно права, у меня есть гораздо более важные дела, чем выгуливать двух бестолковых девчонок. Андромеда скривилась. — Почему просто не следить за мной через свою метку? Последнее слово девушка особенно выделила, словно говорила о мерзком таракане. — Ты всерьез думаешь, что мне настолько нечем заняться, что я слежу за тобой круглосуточно? Андромеда поникла и внимательно на него посмотрела. И этот её взгляд словно проникал в душу. Темный Лорд даже был рад, что девушка не владеет леггилименцией на достаточном уровне. Не выдержав, он первый прервал контакт, сделав вид, что подзывает Люциуса обратно. И когда все было готово, Том перенес их к океану. В тот самый последний спокойный день, который очень желал провести вместе с ней…