These are the eyes and the lies of the taken These are their hearts but their hearts don't beat like ours They burn ‘cause they are all afraid For every one of us, there's an army of them But you'll never fight alone ‘Cause I wanted you to know That the world is ugly But you're beautiful to me Well are you thinking of me now (now) These are the nights and the lights that we fade in These are the words but the words aren't coming out They burn ‘cause they are hard to say For every failing sun, there's a morning after Though I'm empty when you go I just wanted you to know That the world is ugly But you're beautiful to me Are you thinking of me Like I'm thinking of you I would say I'm sorry, though Though I really need to go I just wanted you to know I wanted you to know I wanted you to know I'm thinking of you every night, every day These are the lies and the lives of the taken These are their hearts but their hearts don't beat like ours They burn ‘cause they are all afraid When mine beats twice as hard
Тихо вздохнув, я откинул одеяло и встал с дивана. Время принимать лекарства. Пройдя на кухню, я налил стакан воды и высыпал в ладонь горсть всевозможных препаратов разных цветов и размеров. Мой врач сказал, что эти таблетки быстро поставят меня на ноги, но результатов пока я не вижу и подумываю бросить все это дело и лечится старым способом – горячим чаем с медом и бульоном. Выпив таблетки, я побрел обратно в гостиную и остановился у окна. Зябко поежившись, я сложил руки на груди и растер плечи. Меня пробила жуткая дрожь, и очень сильно морозило, кажется с каждым днем мне становиться все хуже. И порой думается, что я никогда не вылечусь. Тяжело облокотившись на оконную раму, я взглянул на привычную картину. Мои окна выходили во двор, и показывали припаркованные как попало автомобили и заснеженную детскую площадку. Ничего необычного. Но последние четыре дня по моему двору бродит одинокая высокая фигура. Худощавый парень, преимущественно в черной одежде, которая совсем не соответствует погоде. Невероятные скулы, щетина, шоколадные глаза и волосы, цвета вороного крыла. Как вы поняли – Зейн Малик, собственной персоной, поселился в моем дворе. На протяжении вот уже четырех дней, брюнет приходит сюда и бродит по детской площадке, бросая мимолетные взгляды на мои окна. Почему он не поднимается ко мне, я не знаю. Парень прекрасно осведомлен о том, где находится моя квартира, но упорно продолжает мерзнуть на улице, видно ожидая, когда я сам к нему спущусь. А я боюсь. Мне все еще становится страшно от мысли, о нашей встрече. Но однажды мне все же придется встретиться с ним лицом к лицу. Но пока я к этому не готов. Малик потребует ответов, которых у меня нет. И как оправдывать свое поведение, я не знаю. Я же не могу ему сказать: «Извини, я сбежал, потому что испугался того, что могу быть с тобой счастлив». Это глупо, как мне кажется. Но я люблю наблюдать за Зейном. Но стоит ему взглянуть на мои окна как я тут же прячусь за занавеской, а потом осторожно выглядываю, чтобы удостовериться, что он больше не смотрит. Я веду себя, как ребенок, знаю. Но поделать с собой ничего не могу. Ночью, когда мне не спится, я сажусь у окна и наблюдаю за темной фигурой Малика. Его очертания слегка размыты в кромешной тьме, но алый огонек тлеющей сигареты выдает его местоположение. В последнее время он стал слишком много курить. Парень буквально не выпускает сигарету изо рта. И у меня складывается впечатление, что как только он докуривает одну сигарету, то сразу же поджигает другую. Быть может, они его согревают. Зейн приезжает сюда каждый день ровно в 8.00 p.m. и уезжает за полтора часа до работы – в 6.30 a.m. И зная его настойчивость, я уверен в том, что он будет сюда приходить до тех пор, пока я к нему не выйду. И неважно, сколько времени это займет – неделю, месяц, полгода, год. Он все равно будет меня поджидать во дворе моего дома. Песня заканчивалась, и Джерард допевал последние строчки, которые я тихо прошептал вместе с ним, прислонившись лбом к окну:‘Cause the world is ugly But you're beautiful to me Are you thinking of me Like I'm thinking of you I would say I'm sorry, though Though I really need to go I just wanted you to know That the world is ugly (I just wanted you to know) But you're beautiful to me (I just wanted you to know) Are you thinking of me Stop your crying, helpless feeling Dry your eyes and start believing There's one thing they'll never take from you (One day like this we'll never be the same Like ghosts in the snow Like ghosts in the sun)**
Малик медленно двинулся вглубь детской площадки и, подкурив очередную сигарету, стал сосредоточенно что-то вытаптывать на белом снегу. Через пару минут надпись была готова, и Зейн отошел чуть в сторону, окидывая оценивающим взглядом свое творение. На белоснежном покрывале красовались семь букв, которые заставили мое сердце биться быстрее. Брюнет медленно повернулся и посмотрел на мои окна. И в этот раз я не стал прятаться, ибо был не в силах отвести взгляд. Темная фигура Малика и «Je T’aime»*** на белом снегу – завораживающие зрелище. Тяжело вздохнув, я перевел взгляд на Зейна и встретился с его глубокими карими глазами, которые смотрели, не отрываясь, прямо на меня. Мне кажется, пришло время для разговора. Я больше не могу прятаться. Знаете, как проверяли кандидатов в буддийских монастырях? На протяжении миллиона лет они действовали по одной и той же схеме – посылали кандидатов прочь. Но если он не уходил, а оставался и ждал у дверей три дня, то только тогда он мог приступить к тренировке. Малик не буддийский монах, но ждет уже больше. И я не могу заставлять его ждать и сутками замерзать на улице. Медленно отойдя от окна, я прошел в свою комнату и натянул серую толстовку поверх свитера – меня все еще морозит. Зайдя в гостиную, я взял телефон, надел зимнюю куртку, обул кроссовки и обмотался шарфом. Передвигаться было немного неудобно из-за большого количества одежды, но заболеть еще больше я не хочу, поэтому лучше подстраховаться. Мотнув головой и шумно вдохнув, я вышел из квартиры и двинулся к Малику. Была, не была, как говорится. Выйдя во двор и увидев Зейна, который стоял ко мне спиной, моя решительность тут же куда-то пропала и я застыл на месте. В голове пронеслась мысль, что лучше убежать сейчас пока он меня не заметил. Медленно попятившись назад, я молил Бога, чтобы Малик не обернулся, но все мои молитвы оказались напрасны, ибо брюнет резко развернулся на сто восемьдесят градусов и посмотрел прямо на меня. Пораженно выдохнув, я опустил голову и медленно направился в его сторону. Подойдя ближе к парню, я медленно заскользил по нему взглядом, в который раз восхищаясь его красотой. Извечные черные Nike-и, черные же узкие джинсы, футболка с Томом Йорком и кожаная куртка. На улице было жутко холодно, не смотря на начало марта, но Малик одет по-летнему, и даже тонкая куртка была полностью расстегнута. Мой взгляд застыл на его груди, и я не решался посмотреть парню в лицо, ибо меня вновь одолел страх. Но встряхнув головой и мысленно поругав себя за трусость, я резко вскинул голову и посмотрел Малику в глаза. Брюнет выжидающе смотрел на меня, слегка прищурив карие глаза и, по всей видимости, ждал от меня каких-то слов. Но мой взгляд метался и по лицу парня и я не мог ничего произнести. Зейн выглядел не лучшим образом и очень похудел. Лицо больше походило на череп, обтянутый тонким слоем серой кожи. Обветренные искусанные губы, красные белки глаз, щетина и спутанные черные волосы. А довершал картину болезненно-серый цвет лица и осунувшиеся плечи. - Привет, - сиплым голосом прошептал я и закашлялся. Горло нещадно заболело, и я согнулся пополам, задыхаясь в очередном приступе сухого кашля. Прокашлявшись, я выпрямился и, смахнув выступившие слезы, взглянул на парня. Он безэмоционально смотрел на меня и кивнул головой в знак приветствия. О чем говорить дальше я не знал, поэтому в воздухе повисло напряженное молчание, которое вгоняло меня в неловкость. Переступая с ноги на ногу, я смотрел куда угодно, но только не на Зейна. Судя по прошлому опыту, ждать от Малика каких-либо слов бессмысленно, ибо он говорит только тогда, когда хочет, а не когда нужно. Поэтому разрывать тишину вновь придется мне. - Я расстался с Мишель, - тихо проговорил я. Слова отдавались болью в горле, но молчать я не мог. - Поздравляю, - равнодушно выдохнул Малик. Подняв взгляд на парня, меня захлестнула волна возмущения и негодования. Какого черта он ходит сюда и поджидает меня во дворе целыми сутками? Не ест, не спит, замерзает и пишет на снегу свои любимые французские буквы, а потом открыто показывает свое пренебрежение. Для чего все это? Для чего весь этот театр? Мой мозг не находит объяснения его поступкам и поведению. - Зейн, - хрипло начал я, раздраженно посмотрев на парня, - Что происходит? И на кой черт ты сюда приходишь уже четвертый день подряд? Малик медленно опустил взгляд, смотря себе под ноги и глубоко вдохнув, поднял голову, показывая мне печальные янтарные глаза. - Я хочу тебе кое-что сказать, - прошептал парень охрипшим голосом, - Ты только меня не перебивай. Хорошо? Я настороженно кивнул, не зная, каких слов ожидать от непредсказуемого парня и засунув руки в карманы куртки, обратил все свое внимание на брюнета. Набрав в легкие побольше кислорода, Малик подошел ко мне на шаг ближе и начал свою пламенную речь: - Я люблю тебя, Найл. С того самого момента, когда увидел тебя. В той кофейне, где на повторе играет Iron Maiden. Ты тогда забежал туда, весь растрепанный и мокрый от дождя на улице, а я, как завороженный следил за каждым твоим движением и не мог отвести взгляд. И тогда я впервые узнал, что такое страх. Но нашел в себе силы и познакомился с тобой… Я стоял разинув рот и не мог поверить своим ушам. Все казалось сном и никак не хотелось укладываться в моей голове. Но легкое покалывание на щеках, от сильного мороза, говорило о том, что все происходит на самом деле и Малик действительно произносит эти слова, которых я ждал от него гребанных три года. - Ты словно ураган Катрина ворвался в мою жизнь и перевернул ее с ног на голову, и я испугался, - после недолгого молчания продолжил Зейн, - Мне было жутко страшно от того, что я чувствовал. Знаешь… Любовь. А потом я стал ублюдком, чтобы хоть как-то защитится от всех этих чувств. Но это не помогало, и я вновь мчался к тебе, лишь бы увидеть твои глаза и прикоснуться. Когда ты рядом, я боюсь…. Я до ужаса боюсь, Найлер… Моя голова стала немного кружиться, но я продолжал фокусировать свой взгляд на Зейне, который опустил голову и быстро задышал. Такая откровенность обезоружила меня и смутила, и во мне боролись чувства страха и счастья. Я хотел наброситься на него с криками радости и поцелуями и в то же время хотел убежать куда-нибудь далеко, вновь прячась от Малика. - Я не хочу становиться рабом своих чувств к тебе, – так тихо прошептал Зейн, что я кое-как его услышал, - Ты единственный человек, который может разрушить мою чертову жизнь. И мне ужасно больно, когда ты меня прогоняешь. Когда ты уходишь, я умираю. Понимаешь? Малик поднял на меня свои глаза полные слез и закусил дрожащую губу. По правой щеке одиноко скатывалась соленая капля и медленно исчезла под воротом футболки. Вот так плачут мужчины: тихо, без всхлипов и задушевных рыданий. Слышно только как ломается сердце и маленькие кусочки бегут вместе со слезами, чтобы разбиться о землю. - Я, черт подери, люблю тебя! – воскликнул Зейн, раскинув руки в стороны, - И я готов променять рай на ад, лишь бы быть рядом с тобой. Блять! Я реально готов умереть за тебя! И это пугает меня… - шепотом закончил парень. Пошел снег. Большие белые хлопья медленно падали на землю, украшая ее прекрасными узорами, и путались в черных волосах Малика. Парень стоял, засунув руки в карманы своей кожаной куртки, и смотрел на меня печальными янтарными глазами, в которых все еще стояли слезы. Боль, отражающаяся в карих омутах, пробивала мои легкие, и я глядел в них с дрожью в сердце и не мог вымолвить ни слова. Монолог закончен. Теперь слово за мной. И я прекрасно понимаю, что оно будет решающим. «Быть или не быть», как говорил Гамлет. Но решить столь сложную дилемму, для меня непосильная задача сейчас. Я люблю Зейна. Всем своим уродливым сердцем люблю. Но решится и сказать ему об этом я не могу. Ибо все еще полон сомнений. Где гарантия того, что Малику все эти отношения не наскучат, и он не уйдет спустя месяц или два? Нет такой гарантии. И я очень рискну, если сейчас дам ему шанс. Моя жизнь, мое будущее всегда были для меня важны. И я прекрасно понимаю, что Зейн может все это разрушить в одночасье. А я не могу этого допустить. Сомнительное счастье с Маликом или стабильная, обычная жизнь. Решить, что из этого важнее крайне сложно. Но самые важные решения в жизни никогда не бывают легкими. Подняв голову к небу, я взглянул на затянутое тучами небесное полотно и открыл рот, ловя губами холодные снежинки, которые так красиво путаются в черных волосах Малика. ___________________________________________________________________ * Габриэль Гарсиа Маркес - «Вспоминая моих грустных шлюх». ** My Chemical Romance - The World Is Ugly *** Je T’aime - фр. « я люблю тебя»