* * *
Однажды её лицо в зеркале пропало. Увиделся – Игорь. И не Игорь разом. Волосы белые, длинные. Глаза тьмой затопленные, чёрные, без белков. Но повернулся вполоборота так знакомо, улыбнулся. Лика протёрла глаза. И очень умно спросила: – А у вас в психушке досрочный Хэллоуин? Не-Игорь растерянно моргнул. Как маленький. И тут же опять стал похож на обаятельного экранного злодея. – Разум этого человека утерян. Я заполнил пустоту. – Ты кто такой? – и, наверно, надо было бы бояться, и крестик из-под кофточки достать, хотя знаешь же – не поможет… Лика ведь уже видела их, тех, кого не бывает, даже в руки к ним попадала. Но сейчас страшно не было. Хотелось смотреть и смотреть. – Мои враги зовут меня Зеркальщиком. Ты… Можешь звать как хочешь. Когда-нибудь моя сила станет больше, и я смогу к тебе прийти. Он оставил мне дар, что стоит многого, – часть своей памяти… Лика. …Вот теперь ей стало совсем побоку, где там и с кем пропадает Дыня. Лика перестала ему названивать, а когда он сам соизволял обьявиться – её это только раздражало. Отрывало от зеркала, в которое, кажется, она не гляделась только когда вещала в телеэфире. Да и то – потусторонние глаза мелькали в любой отражающей поверхности. …То, чего ей не хватало в Игоре. И вообще – не хватало. Власть. Сила, сминающая волю. Тянущая вглубь, в омут. Скорее бы ты пришёл. Они даже и разговаривать уже почти перестали. Просто – глаза в глаза. И Лика всё бледнела, а Зеркальщик, наоборот, словно бы проявлялся. Иногда его беззвёздный взгляд пугал людей, оказавшихся рядом с Ликой случайно.* * *
Конечно, она не могла знать, что при всём могуществе Зеркальщика, при всём грузе столетий, что провёл он в заточении, где каждый миг прирастала его ненависть, – при всём при том он так и остался тринадцатилетним мальчишкой. И ничего он так не хотел, как вернуться в совсем детские годы, когда был окружён любовью и заботой. Месть как-то быстро отошла на второй план – стоило занять тело того человека, Князева. Его память смущала, мешала. Вывела Зеркальщика на Лику, подкидывала картинки, от которых мальчишки видят потом стыдные сны. Но от картинок он отмахивался. Он прошёл источник, потому что был чист, и он получил знания Изначальных, и потому понимал цену всем этим нелепым телодвижениям. Как-то и не дорос он до физической любви, и уже перерос её. Может, и знал, чего хочет человеческая девушка, но… Она ведь тоже знала его историю. И должна была его понять, она ведь такая милая, мягкая… Хоть и примитивная совсем.* * *
Как-то посреди бела дня отражение пропало. Точнее, изображение в зеркале. А Лика, как назло, была дома не одна. Хорошо хоть не вскрикнула, а как вздрогнула – Дыня и не заметил. Мир сразу опустел. И резко замутило. «Ну где же ты?» «Вошёл в тебя. И надолго». …Лики безумия бесчисленны. Только вот единственное число – не лик. Лика. Бледная, словно бы ослепшая и оглохшая. Денис теперь всё время дома, но что этим поправишь? Совсем в себя Лика не ушла, но общалась с трудом и ничего не хотела. И даже не устраивала Дыне сцен по поводу вот такого сюрприза. Это было уж и вовсе подозрительно, после всех их скандалов с припевом «да ты только о себе думаешь!». Тем более подозрительно для человека, своими глазами видевшего всякую нечисть. Так что идти стоило не к доктору, даже если он брат тебе – то ведь не психиатр, да и сам успел прикоснуться к непознанному. Макс сказал бы то же самое, не будь он сейчас по уши в собственных проблемах. Идти стоило, для начала, к Аржану и тёте Маше.* * *
Земные маги были очень, очень суровы. Обычно что он, что она казались Лике самой выносимой частью всех этих деревенских радостей. Каждому бы хотелось таких деда с бабушкой. А вот сейчас… Похоже, они видели насквозь и Лику, и то, что она замалчивала. – Рассказывай всё, – сказал Аржан очень тихо, но это могло быть только приказом. – И нечего стесняться, – добавила Некрасова, – тут, может, все миры в опасности. И вот тут Дыня ляпнул: – Лика, это что, не мой ребёнок? Аржан и тётя Маша дружно закатили глаза. А Лику впервые за несколько месяцев прорвало: – Какие ж вы все, мужики, эгоисты бесчувственные! Никто обо мне не подумал!* * *
Беловодье стояло на ушах. Сопредельные миры тоже. Мало того, что Зеркальщик был создан в ходе действий скопом. Троими за спинами остальных. Мало того, что его не уничтожили, а запечатали. Так теперь ещё никто не понимал, чего от него ждать. Сперва он занял тело смертного, ну тут всё ясно, его пытались остановить, он ловко и зло отбился… И все ждали, что ударит, запечатывали врата… А он ушёл на дно. И даже ниже. На днях носителя нашли мёртвым, а опаснейший враг обнаружился только сейчас. Заново надумал родиться. Вот чего можно добиться подобным шагом? Никто не хотел верить, что Зеркальщик жаждет исключительно любящей семьи. Тем более что и не получит ведь, Лика на него бессильно зла, а Дыне этот своего рода подарочек от её бывшего тоже не по сердцу. Слово «избавиться» буквально висело в воздухе. Но никто его не произносил. Пока что все, тайно или явно, только лишь пытались понять, сколько силы осталось при Зеркальщике в его нынешнем состоянии. Какая-то точно была, «фонила», не назовёшь это существо обычным ребёнком. Может, затаилось, сжалось, как пружина, только и ждёт нового предательства, чтобы ударить со всей силой. Конечно, Зеркальщик сам пытался влезть в новую семью обманом. Но, возможно, только одна управа на него и была – заставить себя его полюбить. И касалось это прежде всего магов и Хранителей, Лика с Дыней-то просто дети, которых надо защищать. Так раз за разом повторяли Совету Верона и Расмус. Пытаясь объединить всех тех, кто давно являл собой гадючник. Призывая забыть сейчас, кто тут держит руку веритов, кто мечтает о тех же, что они, переменах, но сверху, а кто держится за свой статус. – Будьте вы людьми! – припечатала однажды Верона. – Я знаю, как это звучит, но у людей есть чему поучиться. Всем нам. Может быть, Зеркальщик это уже понял как смог. Ладно, мне надо помогать Кириллу, как я всегда помогала, не съешьте тут друг друга. Вокруг ведь и правда много чего творилось, Саша звонила в панике, уверяла, что из плена, Макса шантажировали женой на сносях, Кирилла перекидывали из рук в руки… И только Лика во все это не вникала. Новости из внешнего мира просто скользили вдоль её сознания, не просачиваясь внутрь. Дыня – тот переживал, но сделать всё равно ничего не мог. Его место было сейчас подле Лики, даже если к тому призывал уже больше долг, чем сердце. Все-таки как сглотишь измену? Но сейчас – никаких упрёков и претензий. Сперва вернуть бы прежнюю Лику, пусть она орёт и вешает на него всех собак, вот тогда можно и отбиваться, а теперь… Теперь просто страшно. А способ решить проблему, который предлагают все вот эти, шибко умные, ещё страшнее. Мол, если Зеркальщик правда отказался от идеи мстить, если ему нужна только любовь, волшебное озеро пропустит его в Беловодье. Точнее, Лику с ним в животе. Потому что разделять их сейчас ещё опаснее. – А если нет? – в ужасе вопрошал Денис. – Тогда что, Лике вместе с ним тонуть? – А я ж и утону, прости, – вот сейчас это была не вспышка, только отблеск, голос тусклый, но взгляд решительный. – Я ж не твоё счастье. Я не смогла. Иначе Зеркальщик не пил бы из меня соки и вообще бы ко мне не подобрался. – Я тебя не пущу топиться! – Да дай ты человеку потопнуть, у нас вроде как свободная страна! И дальше без меня… пожалуйста.* * *
Лодка сама шла через озеро. Лика всё норовила встать в полный рост, а то и намеренно шлёпнуться спиной в воду. Дыня пытался держать её покрепче, но бережно. На удивление, они не переворачивались. – Выходи, Зеркальщик! – голос Дениса летел над невозможно прозрачной гладью, таял под высоким небом. – Выходи, поговорим как мужик с мужиком! Ты что сделал с Ликой, гад? Порождение чьих-то тупых амбиций молчало. И никак не проявлялось. По щекам Лики катились злые слёзы. Мальчику нужна была мама, а девочке – принц. Ну пусть даже злой… но и от сказочного злодея такой подлости она не ожидала. А противоположный берег даже не был виден в тумане.