Мятный латте

      Приветственно прозвонил колокольчик, оповещая бариста, что пришёл клиент. Из-за стойки показалась тёмная макушка девушки, чьи глаза темнее моря зимою, а руки — словно ласточки крылья — и голос звонкий, как стекло ледяное. Она оперлась на столешницу и посмотрела на посетителя. На её груди красовался золотистый бейджик с именем.       Саша рассматривала её, как только переступила порог кофейни. Она сразу отметила и то, какие у этой девушки раскованные движения, и сразу же поняла, что она не так проста, как кажется на первый взгляд. И даже ей, человеку, который нисколько не разбирается в макияже, её глаза, аккуратно подведённые, напоминали лисьи глазки. И эти губы, изогнутые в полуулыбке, и эти длинные тёмные волосы, что лежат на её плечах, и руки с тонкими пальцами. Она была красивая, даже очень. — Анна Щербакова, — тягуче проговаривает девушка, подойдя к стойке, — приготовьте мне кофе. — Какой? — Она как обычно — кокетливо — склоняет голову и смотрит в сверкающие глаза. Зелёные. Глубокие. Цвета еловых иголок. — Американо, латте, капучино? С сиропом или без? — На ваш вкус. — Она поняла, что это игра. Но по каким правилам мы играем? Есть ли они? Саша не знала. И вместо того, чтобы подумать, что эта наглая девица много себе позволяет, она принял вызов. Девушка не знала, как играть в эту игру, но была точно уверена, что выиграет. — На мой? — Анна похлопала ресницами и мягко провела по волосам ладонью. — Вы любите мяту? Тогда я могу предложить вам латте с мятным сиропом и шоколадной крошкой. — Великолепно.       Это была их первая, но не последняя встреча. Саша запомнила эту девушку с хитрыми искрящимися глазками.       Прошло какое-то время прежде, чем она решила снова зайти в эту кофейню. И повод был — бариста ей приснилась. В полупрозрачной туманной дымке она была за этой барной стойкой, оперевшись на столешницу, окружённая баночками с кофе и бутылками с разноцветным сиропом. Девушка также с теплотой смотрела на неё, в полуулыбке изогнув губы, проводила ладонью по своим волосам и что-то говорила.       Казалось, что пахнет кофе. Прямо как сейчас.       Она смотрела на неё своим кокетливым взглядом, немного наклонив голову вбок, и говорила. — Здравствуйте, Александра. — Здравствуйте, — Саша посмотрела на её бейджик и — как будто в первый раз — прочитала имя, — Анна. Откуда вам известно моё имя? — Что будете заказывать? — Она будто бы не услышала вопроса. — Снова на мой вкус? — Да, — девушка кивнула.       Летели дни, летели недели. Жаркое лето сменилось осенью, а лазурно-голубое небо заволокли свинцовые тучи. Начался сезон дождей. Саша почти каждый день приходила в кофейню, покупала кофе «на её вкус» и каждый раз смотрела в эти глаза, смотрела на губы, изогнутые в полуулыбке… И с каждым днём всё больше осознавала, что ей нравится это. Нравится вся она. Хотя где-то в душе была тень сомнений. Саша не единственный клиент кофейни. Не первый и не последний. Она со всеми такая: вкрадчивый голос, кокетливый взгляд, губы, изогнутые в хитрой улыбке. И волосы. Анна проводит по ним ладонью и будто бы весь мир перестаёт вращаться. И смотреть — не насмотреться. И дышать — не надышаться.       В помещении пахло кофейными зёрнами, кофе, свежей выпечкой, но почему-то Саша подумала, что эта девушка пахнет по-другому. Чем-то свежим, может даже мятой, такой, которая была на блюдце с чашкой кофе.       В один из немногих солнечных дней в ноябре Саша снова переступила порог кофейни, подошла к стойке и позвонила в звонок, как на ресепшене какого-нибудь отеля. В душе была надежда на то, что через несколько мгновений появится знакомая тёмная макушка и сварит ей кофе «на свой вкус». Надежда погибла, как только из-за угла показалась чья-то рыжая макушка и уже с самого порога одарила широкой улыбкой и ловко оперлась на столешницу двумя руками.       Новый бармен чуть ли не носом прижалась к девушке, пока пыталась удивить её своими акробатическими движениями. Конопатая, лохматая. Не такая, как Анна. Не такая изысканная, не такая грациозная, не такая красивая. Не такая… — Здравствуйте, что будете пить? Чай? Кофе? — скороговоркой проговорила девчушка.       Про себя Саша отметила, что её раздражает такая манера, и она уже скучает по вкрадчивому голосу и кокетливому взгляду с привычной нежной улыбкой. — Кофе, — понуро выдавила из себя Трусова, отстраняясь на три полушага. — Какой? Американо? Латте? С сиропом? А с каким? Есть клубника, земляника, мята, лесные ягоды, попкорн, карамель и… — Мята. Латте с мятой, — раздражённо и как-то обречённо выдыхает Саша. Она разочарована.       И кофе в этот раз не такой вкусный, как обычно. Вкус тот же, но привкус… Всё какое-то не такое и что-то скрежет в груди. Настроение напрочь испорчено. Не греет душу веточка мяты, аккуратно лежащая на блюдце. Где же она? Где та, что пронзила её сердце своей золотою стрелой? Где та, что снится ей ночами и видится в каждой встречной брюнетке? Её не было ни на следующий день… Ни через неделю… Ни через месяц…       Всякий потеряет надежду. Но только не Саша. Она каждый день после учёбы заходила в кофейню, брала тот самый горький кофе, что больно обжигал сердце и смотрела на новую барменшу — какую-то нескладную в собственном понимании. В ней не было того кокетливого шарма, в ней не было той искры, чтобы можно было попросить сварить кофе «на свой вкус». Она — рыжая бестия — не касается тонкими пальцами волос так, как это делала Анна, наоборот: её волосы торчат в разные стороны, создавая впечатление какого-то взъерошенного котёнка, не изгибает в полуулыбке губы и, чёрт возьми, у неё не такой мягкий, высокий голос, словно битый лёд.       Она не опирается на столешницу локтями и не смотрит так пронзительно, по-лисьи с необъяснимой нежностью. Её движения не полны безмолвной грации предыдущей работницы, они расторопные, какие-то прерывистые.       Раздражает, как она наливает молоко, как она держит чашку. И даже как моргает — тоже раздражает. Она была не некрасивая (даже можно сказать — хорошенькая), а просто чужая для неё. — Де-евушка, мы уже закрываемся! Вы кого-то ждёте? — проговорила девчонка, перегнувшись через стойку. — Хотите, я вам сделаю кофе с собой, как подарок от заведения? — А? Нет, я никого не жду, — Саша подняла туманный взгляд на неё и встала с кресла, поправляя чёрное пальто.       Она вышла из кофейни. Снова знакомый звон колокольчика. Девушка вышла на снег, будто больная и босая, пытаясь принять необъятный мир. И кружится голова от свежести, и ноги не держат. Попытка провальна. Она достаёт пачку сигарет из кармана и, зажав сигарету губами, закуривает. — «В простейшем понятии чувства любви нет смысла, нет дна и конца, — невольно проносится в её мыслях, когда едкий дым опутывает её, когда она вновь начинает задыхаться от назойливых мыслей о собственной слабости перед человеческими чувствами. — Есть жертвенность, ревность, есть ложь и печаль. И были бы мы сильнее чуть-чуть, тогда бы сумели спастись».       Ничто человеческое нам не чуждо. И чувство какой-то странной привязанности — не исключение. На какое-то мгновение Саше даже показалось, что это всё игра воображения и той барменши никогда не существовало, что у неё просто были зрительные галлюцинации и стоит обратиться к психиатру, чтобы не сойти с ума.       Она вдыхала дым и думала. Думала об этом. Разве можно придумать такое? Разве можно придумать эти глаза, сияющие заботой и теплотой в свете ламп, эти волосы, отливающие медью, эти руки, эту искреннюю улыбку, эти элегантные движения, мягкий, приятный голос и всё, что в ней было. Уму непостижимо.       Девушка потушила сигарету и закрыла лицо ладонями, тяжело дыша. — Здравствуйте, Александра.       Голос раздался так тихо, так близко. Прямо над ухом. Тот самый знакомый приятный голос. Саша подняла голову и посмотрела на источник звука.       Она… Это она! Стоит, оперевшись на спинку скамейки, как на барную стойку, проводит пальцами по шелковистым волосам, собранным в хвост, смотрит в глаза и изгибает губы в полуулыбке. Её глаза сияли тем же огнём, что и в их последнюю встречу. Саша на мгновение застыла, не зная, что сказать. Девушка молчаливо обошла её и села рядом, на скамейку. — Анна… — Наконец-то выговорила девушка и как-то нерешительно коснулась её руки, проверяя, настоящая ли она. Вдруг это просто игра света и ей привиделось? Нет. Вот она сидит. Настоящая. Живая и тёплая.       Трусова протягивает руку и лёгким движением снимает с неё резинку. Волосы мягкой россыпью ложатся на её плечи и Саша проводит по ним ладонью также, как это делала Анна. Мягкие. Красивые. Как и она.       Девушка не верила. Не верила собственному счастью и неотрывно смотрела на её лицо, где под правым глазом был шрам. Откуда? Саша аккуратно коснулась её щеки и Аня, мягко прильнула к её холодной руке, прикрыв глаза. Она накрыла её ладонь своей. Тёплая ладошка девушки вселяла надежду. Саша хотела бы спросить её о том, что случилось. Хотела бы знать, почему она пропала. Но глядя в эти лучезарные глаза, забывала обо всём. Будто весь мир на мгновение перестал вращаться. Она крепко обняла темноволосую, утыкаясь в её шарф. Полной грудью она вдохнула её запах, судорожно прижимая к себе податливое тело. И правда… Как Саша и думала — она пахнет свежестью.

Мятой