Обернись (я за твоей спиной)

На первый взгляд, в семье Хейлов нет места предрассудкам — простое такое американское семейство, включающее в себя бесконечное количество четвероюродных дядюшек и тётушек и совместные семейные праздники, медленно превращающиеся в ад. Но только на первый взгляд. Дерек слишком хорошо помнит, как близнецы Итан и Эйдан забирались к нему под одеяло с фонариком и срывающимся шёпотом рассказывали байки. О том, что дядя Питер в ночь на Хеллоуин увидел огромного полу-волка полу-человека и с тех пор окончательно поехал крышей. О том, что Алан Дитон, дальний родственник по стороне отца, за каким-то чёртом ушёл в лес, и там его нашли, вросшим в огромный дуб. Тело Дитона пришлось выпиливать из треклятого дуба по кускам, вместе с древесиной. Возможно, как любитель местной флоры и фауны, он даже был бы не против такой смерти, кто знает. У клана Хейлов было самое главное поверье. «В Самайн не оборачивайся, — говорила мама, — иначе твоя судьба найдёт тебя раньше срока». «Иначе сгинешь», — шептались близнецы, помнящие, как дядюшка Питер кричал страшным криком при виде самой крошечной собачки. Эта история о том, как Дерек помнил о словах матери двадцать лет. А потом забыл. *** В сети Дерек переписывается с девушкой. Её зовут Дженнифер и ей только исполнилось двадцать три, она любит Битлов, модерн и хорошую литературу, Дерека даже не особо волнует, что Дженнифер живёт в Ирландии. Плевать, что дома останутся родители, и Лора, и Кора, и нервный Питер, а он сам, возможно, будет впервые праздновать Хеллоуин так далеко от родни - впереди его ждет увлекательная поездка, и, судя по фото, очаровательная брюнетка с ногами от ушей. Он бездумно собирает рюкзак и берет билеты на самолет. Дженнифер классная, Дерек полностью очарован и не замечает, как отпущенная на поездку неделя подходит к концу. Близится заветное 31 число. Лора по телефону обещает надрать ему зад, если Дерек не вернётся обратно к празднику. Разумеется, Дерек остаётся в Дублине ещё на день, складывая обратный билет домой в карман джинсов. Джен тащит его на какую-ту вечеринку, где всё сияет зелёным и красным, вьются хвостами цветные ленты, танцуют люди и эль льётся рекой. Дерек быстро хмелеет, ему всё кажется, что за плечом маячит что-то тёмное, прозрачное, как тонкая чернильная паутинка или костровый дымок. Он впервые нарушает запрет и оборачивается, но обнаруживает лишь пустоту и мягкое сияние отдалённых огней — он и сам не заметил, как отошёл от танцующей толпы так далеко, почти к кромке леса. Дерек облегчённо выдыхает — «чепуха эти все суеверия!» — собирается вернуться к Джен, как слышит внезапное: — Привет. Дерек забывается и оборачивается ещё раз. На его смотрит мальчишка, едва ли его ровесник, с подвижным эмоциональным лицом. Мальчишка представляется Стайлзом, обворожительно улыбается, теребит тонкими пальцами шнурки красной толстовки, сияет в сторону Дерека глазами, в которых на самом дне плещется бархатный Гиннес или, может, терпкий вересковый мёд. От одного такого взгляда, манящего задором, во рту Дерека становится сладко и остро, и он забывает обо всём — о том, что собирался ещё потанцевать, о том, что где-то в толпе его ищет Дженнифер, о том, что в Самайн оборачиваться нельзя. Лицо Стайлза, то улыбчивое, то недовольное, пока он что-то говорит, меняется с поразительной скоростью, и эта «пляска» лица завораживает Дерека от и до, будто приколачивает к земле волшебными гвоздями — ни отойти, ни вывернуться. Дерек тяжело моргает, раз, другой, а в следующий момент Стайлз держит его за руку, его ладони такие прохладные, а в голове почему-то странно шумит, словно шепчет река, жадно облизывая каменистый берег. Кажется, пиво нехило его разобрало, думает Дерек и трясёт головой, стряхивая цепкий дурман: память странно деформируется, словно превращаясь в ворох неровно нарезанной на кадры киноплёнки. Стайлз широко улыбается, ровный ряд жемчужных зубов влажно светится в отблесках костров, и Дереку кажется, что эти зубы гораздо острее и перемазаны в крови. Только кажется, точно. — ...шь со мной? — Хейл непонимающе моргает и смотрит на свою руку, которую нежно поглаживает Стайлз. Кажется, он позвал его посмотреть на холмы, и Дерек не совсем уверен, правильно ли он понял и не зовут ли так местные достопримечательности. Что-то тревожно царапает его изнутри, но Дерек, хоть убей, не помнит, что именно. Хейл смотрит вдаль, где сквозь тени танцующих, веселящихся людей пробивается жаркий блеск костров, и снова переводит взгляд на Стайлза. — Ты пойдёшь со мной, Дерек? — ещё раз спрашивает Стайлз и протягивает ладонь — когда он успел его отпустить? Дерек не помнит -, сердито и обеспокоенно смотря в сторону. Телу кажется, что оно плывёт в разогретом огнём воздухе, напоенном дымом трав и костра, по крайней мере, ощущается именно так. Дерек неосознанно делает шаг вперёд и оступается — ему кажется, что под ноги бросается чёрная кошка, а ветки низких кустов цепко хватают его за футболку. Он моргает, и видение исчезает. Стайлз прекрасен. Стайлз чарующе хорош. Дерек больше не может оторвать глаз от его лица, губ, нежной шеи с родинками, сознание захлёстывает сладкой волной предвкушения, тревога отступает. Он куда-то шел? Это перестает иметь значение в тот момент, когда Стайлз смотрит на него, не мигая. — Ты пойдёшь со мной, Дерек? — и Дерек соглашается, вкладывая собственные, почти безвольные пальцы в ладонь Стайлза. Может быть, Хейлу только кажется, что на дне янтарных глаз вспыхивает и угасает удовлетворённый сытый огонёк. Дорожка петляет прочь от людей, вглубь, сквозь царапающиеся кусты и темноту заброшенного леса. Хейл не помнит, сколько они идут, только ощущает прохладную ладонь вокруг его запястья, слышит шелест лиственного ковра под ногами и равномерное гудение в голове. Дом Стайлза пахнет тыквами и разнотравьем, отдающим пыльным веником, горечью полыни, мёдом, немного дымом и яблоками. Водоворот ароматов, таких острых и чётких, кружит голову, заставляя склонить голову на подушку — у Стайлза вместо кровати тощий матрас с парой валиков, набитых душистым сеном. Реальность тает в жаре тел и шорохе простыней, сам Дерек почти тонет в запредельном невозможном удовольствии, кусает губы Стайлза, впиваясь в его распахнутый рот жадным поцелуем, до предела разводит бледные бёдра, усыпая их красными отметками засосов. Пляска свечных огоньков порождает мечущиеся вокруг тени, они танцуют вокруг, делая комнату зыбкой и нереальной, как полузабытый старый сон. Когда Дерек медленно протискивается в жаркое нутро, Стайлз издаёт абсолютно похабный стон и кончает, запрокидывая голову. Дерек быстро следует за ним и медленно выключается, и всё, что он видит в конце — это белое беззащитное горло и взгляд фосфоресцирующих глаз из-под тёмных полукружий ресниц. Засыпая, он не видит, как свечи исчезают, остаётся лишь пара оплывших огарков в изголовье, ковры обращаются дощатым, давно неметёным полом, а опрятный домик Стайлза — кособокой лачугой, заплетённой паутиной до потолка. Не видит, что у его избранника вместо человеческих ног птичьи лапы с острыми когтями, а взгляд ядовит и жёлт, как повисший в небе серп месяца. — Теперь ты со мной, Дерек, — ласково гладит его по волосам Стайлз, и в его лице проступает что-то зловещее и несовместимое с образом легкомысленного паренька. Тонкие пальцы остервенело дерут прямоугольник билета на мелкие клочки. За окном ветра плачут навзрыд и истерически хохочут, кидая пригоршни листьев и сучьев в стекло, хотя небо ясно и усыпано крупными блёстками звёзд. Дерек всё ещё крепко спит, когда комната погружается в бархатную темноту.