if i'm pretty, will you like me?

Феликс не ест уже четвертый день. Он почти не пьет воду – боится отёков, и позволяет себе лишь несколько чашек кофе в день. Иногда он добавляет в кофе несколько капель молока, но лишь когда близок к обмороку. Еще он курит. Много. Феликс решил, что за этот мини-отпуск перед туром ему нужно сбросить 5 килограммов. Он и раньше пытался сидеть на диетах, но сброшенный вес всегда возвращался назад, заставляя Феликса выть от ненависти к себе и сжимать кожу до синяков. На самом деле он перепробовал всевозможные диеты начиная с безобидного подсчета калорий и заканчивая безумством, где за день можно съесть лишь яйцо. Но самым эффективным оказался голод. Феликс не смотрит на себя в зеркало и не встает на весы – он запретил себе это делать. Но он чувствует, как оголились его кости, как впал живот и проступили скулы. Каждое утро он перебирает пальцами ребра, задевает выступившие тазобедренные кости, но никогда не смотрит. Он прячется в мешковатую одежду, чтобы не видеть тело, которое он так сильно ненавидит. Даже сейчас, отдыхая на одиноком пляже под июльским солнцем, он ниже тянет рукава бесформенного колючего свитера, чтобы скрыть свои жирные запястья. Слева от него прямо на песок падает Хёнджин. С мокрых волос стекают соленые капли, застывая на руках, спине и груди, и Феликс с трудом заставляет себя отвернуться – ему чертовски тяжело смотреть на Хёнджина, ведь он идеальный. Его улыбка каждый раз заставляет сердце Феликса болезненно сжиматься от нежности, потому что он не верит, что Хёнджин не мираж, не сладкий сон, он настоящий. Он будто соткан из липового мёда и полевых цветов. А Феликс пуст, как его желудок. Он разучился смеяться и веселиться с самыми близкими для него людьми. Теперь его лучшие друзья – это цифры: цифры на весах, на мерной ленте, на упаковках еды, к которой он не притрагивается. – Ребята собираются играть в поло, хочешь с ними? – отдышавшийся Хёнджин разглядывает профиль друга, размышляя, как вовлечь того во всеобщее веселье. Феликс отрицательно качает головой. – Может, ты голодный? Чан набрал тут всякого, даже твою любимую клубнику взял. Феликс с силой вонзает ногти в ладони. Есть хочется зверски, но желание быть таким же красивым как Хёнджин (быть с ним) гораздо сильнее. Но, Феликс верит, что никто, особенно Хёнджин, не сможет полюбить его, пока он толстый. Хёнджин придвигается ближе и кладет руку Феликсу на затылок, мягко перебирая его волосы. По шее и спине растекается жар, дышать становится тяжело, и Феликс хватается за сигарету, поджигая ее слегка трясущимися то ли от голода, то ли от нежности руками. – Что происходит? Ты выглядишь болезненно. Болезненно? Феликс планирует залечь на дно Восточного моря и никогда не всплывать. Он хотел услышать от Хёнджина, что выглядит горячо, прекрасно, волшебно, да хоть мило, но никак не болезненно. Не для этого он морил себя голодом. Но Хёнджину необязательно об этом знать, поэтому Феликс выдыхает и поворачивается к нему, сталкиваясь с взглядом, полным беспокойства. Но вместо него Феликс видит жалость. Так смотрят на замерзающих котят и умирающих стариков, которым не могут ничем помочь. – Я и правда чувствую себя неважно, лучше вернусь в дом. Феликс делает глубокую затяжку, мечтая о том, чтобы дым прожег ему легкие до самого основания. Он резко встает, игнорируя головокружение и мушек перед глазами и уходит прочь с пляжа. Хёнджин тоскливо смотрит ему вслед, кусая соленые губы. Когда Феликс возвращается в пустой дом, он первым делом идет в душ и несколько минут стоит под ледяной водой. Гулять в такую жару в свитере – настоящее самоубийство, но Феликс готов кутаться хоть в мусорный пакет, лишь бы не светить телом и не привлекать к себе внимание. Он и сейчас избегает своего отражения в зеркале над раковиной, боясь увидеть слишком большие щеки и широкие плечи. В пустом доме вкусно пахнет деревом и недавно приготовленной едой, поэтому Феликс сбегает в свою комнату как можно быстрее. Но еда догоняет его даже там – на прикроватной тумбочке стоит пачка шоколадного молока. Мысль о том, что что-то настолько калорийное, опасное находится в его комнате заставляет шумно выдохнуть и с силой сжать зубы. Он подходит к тумбочке и неуверенно берет пачку в руки, трогать можно, он ведь не собирается это пить. Пальцы цепляются за желтый стикер, приклеенный сзади. Это еще что? “Тебе нужно поесть. Начни хотя бы с этого <3” Феликс несколько раз моргает и прикрывает рот ладонью. Черт. Кто-то заметил, что он уже не первый день отказывается от еды или забирает ее к себе в комнату (где, конечно же, не ест). А может уже все ребята в курсе. Вот дерьмо. От нервов снова хочется курить. Голод тоже усилился, ни на секунду не давая о себе забыть. Феликс ведет в голове мучительную борьбу. Он так давно не ел, и уже наверняка сбросил часть лишнего веса, что плохого в том, что он выпьет что-то кроме осточертевшего кофе? Нет. Если начать делать себе поблажки, то вернуться к тому, с чего начал будет сложно. После шоколадного молока он не сможет остановиться, пока не съест все, что спрятано в холодильнике; пока не начнет задыхаться от еды и ненавидеть себя еще больше, чем сейчас. Через пару минут Феликс приходит к компромиссу с самим собой: он проверит, уменьшился ли вес, если да – позволит себе выпить это. Снять с себя лишнюю одежду и встать на весы страшно до ужаса, еще страшнее – открыть глаза и ждать, пока вес стабилизируется. Отвес. Феликс шумно выдыхает и почти улыбается. Ему придется посмотреть в зеркало, вдруг весы врут или он от слабости видит другие цифры. Надев пижамные штаны обратно, он подходит к зеркалу и разглядывает каждый дюйм тела. Он видит недостаточно плоский живот и большие руки, он цепляется пальцами за кожу, с ненавистью оттягивая ее и начинает плакать, опускаясь на пол. – Феликс! Через пару минут в комнату входит Хёнджин, который не стал дожидаться разрешения войти, услышав всхлипы. Он падает на колени рядом с Феликсом, пытаясь его обнять, но тот сопротивляется и сквозь слезы выдавливает: – Не трогай меня, я…мерзкий. Хёнджин на секунду замирает, растерявшись. Он шепчет: – Феликс, ты самый прекрасный человек на свете. Ты даже не представляешь, какой ты красивый и какая у тебя чудесная улыбка, по которой я скучаю. Феликс нерешительно поднимает опухшие от слез глаза на Хёнджина. Неужели тот правда так считает? Феликс не больной, не урод, а «самый прекрасный человек на свете»? Хенджин берет лицо Феликса в ладони, и смотрит долго, нежно, пытаясь запомнить каждую веснушку, каждую ресничку и крапинку в глазах. Он медленно приближается к его губам и выдыхает: – Если бы только мог видеть себя так, как вижу тебя я… Ты бы понял, почему я в тебя влюбился. Сердце Феликса пропускает удар или два. Он неверяще смотрит на Хёнджина, готовый расплакаться от счастья и приближается к нему, щекоча губы напротив прерывистым дыханием. Хёнджин целует так осторожно, будто Феликс может рассыпаться. Он не пропускает ни миллиметра, топя задыхающегося Феликса в нежности; гладит его щеки и волосы, осторожно пробегая языком по нижней губе. Всего этого уже хватило бы для того, чтобы упасть в обморок, поэтому Хёнджин мягко отстраняется. Феликс, изголодавшийся по теплу, тянется за еще одним поцелуем, но Хёнджин качает головой и ставит перед ним пакет молока. – Выпей, и я поцелую тебя еще раз. Феликсу не нравится эта идея, но выбирать не приходится. Справившись с упаковкой, он делает совсем крошечный глоток, за что тут же получает поцелуй. Сладко и горячо. Феликс готов хоть сутками пить это, чтобы получать такую приятную награду. – Я буду целовать тебя каждый раз, когда ты будешь пить что-то кроме кофе или есть что-то кроме хлопковых шариков. Это будет твоим вознаграждением, договорились? Феликс цепляется за протянутый мизинец, жестом обещая попробовать. Он не верит, что получится быстро вернуться к прежней жизни, но пока рядом Хёнджин – он готов пытаться ради него.