Голубой огонь

Принцесса Ольга вошла в комнату отца без стука и разрешения. Он сидел на кровати, схватившись за волосы и медленно повернулся к дочери: — Забыла, как стучаться? — А ты от меня опять что-то скрываешь? — Ха, сразу в атаку? Молодец, моя школа. Только о чём ты говоришь? — О твоём отношении к отчиму и маме. Ты странно на них реагируешь, причём это не первый раз, а я даже понять тебя не могу. — Может я бешусь от того, что у них страсти-мордасти, а у меня хуй на палочке, не думала? — Тогда бы ты воспользовался девушками из трактира. — Ох, помидорка, не мать, как дал бы… — Так в чём причина ты можешь сказать? — Нет, тебя это не касается. — Ещё как касается! Кто тебя перед мамой выгораживать будет? Почему ты от меня всё пытаешься скрыть? — Я не обязан тебе всё рассказывать. Для многих вещей ты ещё мала. — Для этого мала, до этого не доросла, а это я тебе вообще не скажу! Почему ты не можешь быть честнее со мной? — Я и так с тобой честнее, чем с любым другим человеком или магом. Хватит на меня давить. — Я просто хочу знать правду! Ладно, допустим я поверила, что ты действительно преступник, предавший маму. Но я вообще не понимаю твоей реакции на отчима и маму, при том, что ты говорил, что тебе всё равно на их взаимоотношения. Получается, ты соврал мне? — Агр… Даже если так, то что с того? — Что с того?! Да то, что я не могу доверять тебе, ведь не знаю, врёшь ты или нет! — Ольга, достаточно! Если я и вру, то во благо! Ты слишком много на себя берёшь! — Влад встал с кровати и повернулся к ней. — Я просто пытаюсь сохранить наши доверительные отношения! Я просто хочу понять тебя и помочь! — Если хочешь помочь, то оставь меня одного! — А раньше ты меня не прогонял так! — И ты границы знала, распустил я тебя, пора быть жёстче. — Да куда ещё?! Ты и так изменился с тех пор, как мы сюда переехали! Ты всё меньше мне что-либо рассказываешь, доверяешь, меньше времени проводишь… Скоро вообще предашь меня, как маму… — хоть Оля и не хотела плакать, но она не смогла сдержать слёз. Влада это напугало. Он подошёл к ней и обнял её: — Рыжик, ну ты чего? Я же тебе клялся, что не предам. Зачем ты себя с мамой ровняешь? — Потому что у вас с мамой также было, она мне рассказывала. Вы ведь всё друг другу раньше рассказывали и ничего не скрывали. А потом ты стал врать. Всё больше и больше. И в итоге… — Оль… — Я ведь и так всё время за тебя. А из-за твоих секретов я не понимаю, на той ли я стороне… — обняла его в ответ девушка. Владислав тяжело выдохнул и отстранился от неё, садясь на кровать. Романова села рядом, вытирая слёзы и сопли. — Давай уговор: я тебе называю причину моего поведения, а ты больше не сомневаешься во мне? — Я согласна. — А причина… Просто не хочу смотреть, как твоя мать целуется с твоим отчимом. Вот и всё. Влад повернулся к дочери и наблюдал следующую реакцию: слёзы, как рукой сняло, глаза заблестели от радости, сопли втянулись обратно, улыбка на тридцать два зуба. Девчонка полностью залезла на кровать и стала прыгать на ней, визжа, смеясь и издавая различные странные звуки. «Как бы не описалась от счастья», — улыбнулся Влад. — Да! Да! Да! Я так и знала! Знала, что тебе не всё равно! Знала, что ты любишь маму! Юху! — Так я не говорил, что люблю её, — решил поиздеваться Влад, ловя её за ногу, заставляя упасть на кровать. — «Я не хочу смотреть, как ТВОЯ МАТЬ целуется с отчимом». Значит, тебе не нравится смотреть именно на то, как она его целует. Значит, ты не хочешь, чтобы она его целовала. Значит, ты её ревнуешь. Ну а раз ревнуешь, значит любишь. — Вот это ты цепочки ты строишь, я прям в шоке, — наигрывал Влад. — Ага, знаю! Только… Ты, получается, любил маму, разлюбил и снова полюбил? Или разлюбил, полюбил, разлюбил и снова полюбил? Или… Блин, я запуталась! — Знаешь, рыжик, любовь — это такая фигня, которую вообще сложно понять, так что не забивай себе голову. — Ну и ладно! Осталось вытащить признание из мамы и будет всё прекрасно! Правда, братца жалко… Ну да ладно, я ему говорила, что мои родители по-любому вместе будут, а он не верил. — Ох, какие планы. Интересно, как же ты собираешься их осуществить? — почему-то, улыбка с лица мужчины пропала. — Ну… Пойду сейчас к маме, попробую схему, как с тобой. Окажется, что она тоже тебя любит. Я расскажу, что ты её любишь. Вы поговорите, поцелуетесь. Мама разведётся с отчимом, снова сойдётся с тобой, а с Сеней ты поладишь, он нормальный пацан в целом. Вот так. Скажи круто? — Нет, Оля, это глупо, — томно вздохнул мужчина. — А… В смысле? — удивилась рыжеволосая. — В прямом. Начнём сначала. С чего ты взяла, что твоя мама меня любит? — он смотрел ей прямо в глаза, пробираясь в сознание и душу. — Ну ты же её любишь! — Мои чувства на её не влияют. Далее? — А… Ну мама тебя простила, вы хорошо общаетесь, ты живёшь с нами. Это о чём-то должно говорить… — Ольга скрестила пальцы, постоянно перебирая их. — Это говорит о том, что она не умеет отпускать людей. Ты заметила, как у неё много друзей? А больше половины ей вообще не друзья. Также и я. Просто я всё, что осталось от королевской семьи её молодости, вот и держит меня. А если разведёмся, уверен, меня здесь не будет. Ещё? — Ну… У мамы и отчима токсичные отношения! Они часто ругаются, очень сильно причём, мама его бьёт, а он вообще больной на голову! — А ты думаешь мы не ссорились? Там всё что под руку попадалось летело, все знали, что мы ругаемся. — А как вы мирились? -… Также громко и эмоциально, как и ссорились, — уголки тонких мужских губ приподнялись и тут же опустились. — Ну… Может она тебя где-то в глубине души любит… — Какой здоровый человек будет любить того, кто его предал? Оля, хватит предуриваться. Ты понимаешь, что она меня не любит. — Ну может есть шанс… — Нет, нету! Это в ваших книжках детских все любят друг друга и живут долго и счастливо! А в жизни всё совсем не так. Она очень часто несправедлива. И большинство чувств не взаимны. Ольге от этих слов стало очень грустно. — Ты ведь хотела разговаривать со мной на взрослые темы? Значит, нужно понимать правду, которую понимают взрослые и думать, как взрослая девушка. — Я понимаю… Но… Разве ты не хочешь, чтобы мама любила тебя? — посмотрела на него с надеждой Оля. Влад задумался, взял её руку в свою и сказал: — Я хочу, чтобы твоя мама была счастлива. Со мной она счастлива не будет. Саша её тоже любит и старается. И, если она будет счастлива рядом с ним, значит я не буду лезть и мешать им, ради твоей мамы. — Но… Разве тебе не больно? — И что? — с поразительной лёгкостью сказал Владислав. Он сказал это так, словно боль для него не имела значение. Как-будто это пустой звук. Юную принцессу это напугало. Она смотрела в его глаза и видела, что ему тяжело, но по его поведению и словам этого нельзя было сказать. — Так, что-то мы отошли от темы. Вернёмся к вопросам любви. Допустим, ты всё-таки расскажешь маме о нашем разговоре. Как думаешь, какие есть варианты её реакции и действий? — Я теперь уже не знаю… — Тогда я скажу. В любом случае реакция положительной не будет. Она или расстроится, или удивится, или разозлиться. Ведь для неё это проблема. И самый лучший вариант развития событий — сделать вид, будто ничего не было. Худший — меня или убьют или выгонят отсюда. Так что хорошо подумай, что делать с информацией, которую ты узнала. И стоило ли это того. Оля решила взять себя в руки. Она вытерла слёзы, поправила причёску, платье и с серьёзным лицом сказала: — Я ничего не скажу маме. Ты прав, так будет лучше. Если тебе сильно больно, я могу найти зелье… — Не нужно. Оль, когда ты только понимаешь, что твои чувства не взаимны, да, тебе очень плохо и тяжело. А со временем тебе становится легче, легче, легче. И боль проходит. — И сколько же времени нужно? — Много, рыжик, очень много. — Ладно, спасибо, что рассказал правду, папа. Я, наверное, пойду, — Оля говорила это с тяжестью на душе. Романов чувствовал это и не хотел, чтобы его дочь сильно страдала, поэтому схватил её за руку, остановил и развернул к себе: — Знаешь, твоя мать призналась мне в чувствах спустя четыре года нашей дружбы. И все эти годы я любил её. Но я молчал, так как знал, что не получу взаимности. Это было не просто, но ещё тяжелее было остаться без неё. Поэтому я готов был быть кем угодно для неё, лишь бы быть рядом. Собственно, история повторяется, так что мне не в первой, — улыбнулся Влад. — Это очень здорово. А ещё говорят, что ты не способен любить. Я бы тоже хотела, чтобы кто-то любил меня на столько, что готов был быть моим другом, — впервые задумалась об этом девушка, не понимая, что рядом с ней даже не один такой волшебник. — Всё-таки, я не самый лучший муж. И я очень надеюсь, что у тебя будет муж лучше, чем у твоей мамы. Уж я об позабочусь, — подмигнул ей отец. — Ну батёк, какие парни? Мне бы завтра призыв сделать, на трон бы сесть и тебя счастливым сделать, а уже потом мальчики, — демонстративно отвернула голову принцесса, скрещивая руки. — Я счастлив, что у меня есть ты. И с матерью твоей всё хорошо. Больше мне не нужно, — тепло улыбался мужчина. — Ну отлично, — улыбалась голубоглазая. — Ладно, иди спи, у тебя завтра важный день. — Да, надеюсь, у меня всё получится. — Ты тренировалась каждый день, так что всё будет хорошо, не переживай. — Спасибо, пап. Спокойной ночи. — Спокойной, огонёк. Когда Оля ушла, Влад хотел лечь на кровать, но не смог. Напряжение в теле не давало ему сделать это. Он не говорил о своих чувствах к жене на протяжении пятнадцати лет. Ему это далось очень не просто. Но ещё страшнее было потерять доверие дочери, поэтому ему пришлось сказать правду. Но он не жалел об этом, ведь девочка поняла его. Правда, ему не давала покоя мысль о том, что он соврал на счёт своих ощущений. Что ему не больно. И что время лечит боль. Конечно, не так, как много лет назад, но ревность выходила наружу. Но он знал, что в скором времени сможет подавить её внешние проявления и ничем никого не беспокоить. Но пока напряжение его не отпускало, он решил выпить. Брюнет достал ром, налил в стакан и сразу выпил. Телу стало легче… Но душе нет. Собственно, на последнее мужчина и не надеялся. Он смог лечь на кровать и стал отвлекать себя мыслью о завтрашнем дне, надеясь, что сегодняшний разговор не повлияет на уверенность дочери. Он старался всегда думать больше о ком-то, нежели о себе, ведь погружение в себя для него было равносильно депрессии, в которую он не мог погрузиться, иначе его спокойствию и спокойствию близких пришёл бы конец. Поэтому, приходилось держать себя в руках. Сжав холодные руки, он почувствовал кольцо на безымянном пальце правой руки. Поначалу, он не обратил внимание на это ощущение, ведь привык к нему. Но когда он вспомнил, что новое кольцо было на левой руке, то перепугался, поднялся и посмотрел на руки. Его обручальное кольцо с волшебным редчайшем камнем было у него на пальце. Влад, сначала, подумал, что у него снова появились галлюцинации, поэтому закрыл глаза, ударил себя по голове и снова открыл очи. Но кольцо так и было на руке. — Какого чёрта?! — реально испугался мужчина, рассматривая кольцо. Желая понять, как оно к нему вернулось, он одел витрофку и открыл дверь. Услышав громкий звук, он повернулся и увидел, что королева лежала на полу, хватаясь за лоб. — Да что же это такое? Хрен ты такая не осторожная? Сильно ударил? — спросил Влад, подавая ей руку. — У меня, походу, мозги перевернулись. Что же ты так сильно двери открываешь, — поднялась Алёнка, применяя магию, чтобы уменьшить боль. — А ты сама глянь, — Влад показал ей кольцо. Алёнка сначала не поверила, что видит его, поэтому стала протирать глаза. — Можешь не тереть, оно действительно на мне. — Вот ведь ёжики! А… Как? Оно ведь… — Самому интересно. Стоп! А ты чего не спишь? — А… Да я за Олю переживаю. Боюсь, вдруг у неё завтра не получится… — Да получится всё у неё, иди спи. — Да не могу я! Я слышала, как она говорила, что хочет два ритуальных казана зажжеччь сразу. Я боюсь за один, а она два… — Ну не справится Сеня есть, что ты… — Ой, да за него я вообще не переживаю, а вот Оля сможет ли… Ладно, давай я нас отправлю до кладбища, чтобы не идти. Посмотрим, как это работает… Они схватились за руки и переместились к входу на кладбище. Открыв дверь, они вошли и направились на нужный участок. Уже подойдя к месту захоронения, они поняли, что так и не рассоединили руки. Быстро отцепившись друг от друга, они смотрели по разные стороны. Подойдя к могиле бывшего короля, Влад сказал: — Попробуем ещё раз. Он положил кольцо и оно впиталось в землю. Но уже через секунду оно снова оказалось у него на пальце. — Вот это да! — поражалась Алёнка. — И что это значит? — вот что волновало брюнета сейчас. — А зачем ты его вообще отдал? — Перед свадьбой я разговаривал с твоим покойным отцом. Он сказал, что отдаст мне это самое драгоценное кольцо. Но, если я разрушу нашу семью, то я должен отдать его ему, ведь это кольцо прежде подобным не осквернялось. — Мне кажется, ты поторопился с выводами. Да, ты ушёл, но часть тебя, что есть в Оленьке, осталась. Тем более ты вернулся. И, даже если я разведусь с тобой, то для меня ты всё равно останешься семьёй, — смотрела ему в глаза Алёнка. — Вот только почему так считает Иван… Ладно, я всё равно этого не узнаю, — они медленно вышли из кладбища. — Это да. Ладно, я пойду. Ты со мной или пехом? — Подожди! Забыл отдать, — Влад протянул ей презерватив. Алёна была шокирована подобным и долго смотрела на мужчину и на контрацептив. — Влад, под семьёй я подразумевала не то, что мы… — Ты нормальная? Это Сашин, а не мой. — А ты охотишься за его презиками? — взяла его в руки Алёна, подкалывая мужа. — О, да. Меня так возбуждают презики, которые рвутся на мне, — наиграл возбуждение Владислав. — Ахахаха, да-да. А если серьёзно, то что ему не отдал? — Потому что, если бы ты была чуть внимательнее, то заметила бы, что он проколот. — А, поняла, — спокойно сказала кареглазая. — На беременность также спокойно будешь реагировать? — Да я не забеременею, — отмахнулась королева. — Слушай, я поражаюсь твоей наивности. У тебя же есть ребёнок от него, значит знаешь, что можешь залететь. Таблетки и другое гарантий не дадут. Один раз можно забеременеть за год, а во второй за раз. То, что он не такой плодовитый свин, как я, не означает, что гарантии есть. — Да хоть оба в меня обкончайтесь, детей больше не будет. В голове у мужчины родилось море пошлых шуток, но он держал их при себе, а выдавала его лишь пошлая улыбка. — Это я теоретически сказала. — И откуда же такая уверенность? — Я тайно сделала тубэктомию. — Чего? — не понял мужчина. — Обе маточные трубы полностью удалила. Естественным путём я уже не забеременею. Влад был потрясён услышанным. Для него такой вариант был просто не мыслим. Минуту бывший князь просто стоял и даже не знал, что и сказать. — Об этом ещё кто-то знает? — наконец-то смог выдавать из себя что-то мужчина. — Алиса. Мы вместе с ней её делали. — Ну Алиса то ладно, шесть детей… Но у тебя двое и ты… Ты королева! Тебе не могли сделать такую операцию. Это против закона. Тебе бы не позволили сделать это, ведь твои дети — будущее целого мира. — Конечно, мне бы её никто не сделал. А вот врач Алисы согласился. Нигде этого не прописано, так что никто и не узнает. Врач хороший, обе операции прошли успешно, мы быстро восстановились. — Ебать… Но… Зачем ты это сделала? — Чтобы больше не беременеть. Для меня роды — хуже ада. Я больше бы не выдержала. Ну и ты сам видишь, что делает Саша. — Но зачем, если ты против? Он больной что-ли? — Думаю, пора рассказать тебе правду… Да, Саша действительно психически больной. Его диагноз — первая стадия синдрома Адели. — Чего?! Я о таком никогда не слышал. — Просто это заболевание редко диагностируется… Вот знаешь, есть зависимость от алкоголя, от наркотиков, от сигарет. А есть от любви. Когда человек зависим от объекта своей любви. То есть его болезнь — это я. Без меня он не сможет жить, я его наркотик. Это проявляется его странным поведением, которое сразу заметить сложно: он следит за мной, вечно ходит, ревнует ко всему, перестал заниматься прежними увлечениями, вечно заботится обо мне, боготворит меня, если у меня какие-то проблемы, он не может нормально есть, спать, делает практически всё, что я говорю, а при ссорах больше всего боится моей обиды и даже несколько раз пытался порезать себя. Я сначала не знала об этом, ведь всё было нормально в начале наших отношений и во время свадьбы. Он следил за Олей, мечтал о своём ребёнке, общался с другими. Первым звоночком была моя вторая беременность. Саша настаивал, манипулировал мной, но я быстро ставила его на место тем, что не готова к второму ребёнку. На меня и родители давили и окружающие. Но я была непреклонна. А потом, именно из-за проколотого презика я забеременела. Долго его ругала, но бесполезно. Родила ребёнка. Мы много проводили времени с детьми. Потом, я стала возвращаться в политику, гулять с подругами и жить для себя. Саша стал преследовать меня, не доверял, стал даже забывать про детей, вечно мне указывал, ходил со мной даже в туалет, перестал дружить с Васей и делал из мухи слона. Меня это всё сильно выводило из себя, я стала даже бить его. А потом я решила потаскать его по врачам. Ради меня он был согласен на всё, поэтому и к психиатру его затащила. Там мне и рассказали, что у него любовная зависимость. Мне сразу сказали, что лучше с ним развестись и оградить от себя и детей. И я хотела это сделать. Но родители настаивали на том, чтобы я дала ему шанс. Понимали, что больше замуж я не выйду. И я сама не могла, ведь когда я была в депрессии, он был рядом, а я его бросаю. Вот, до сих пор вместе. Пьёт препараты, проверяется. Пока его интересуют дети, политика и дружба с Ильей, мне бояться нечего, значит всё под контролем. А так я уже научилась жить с ним. У меня даже есть часы личного времени. Использую его слабость передо мной себе во благо, так сказать, и уверена в том, что он меня никогда не бросит. — Пиздец… — у Влада не было других слов для описания услышанного. — Не так всё и плохо. Это из-за тебя он завёлся. Ничего, скоро привыкнет. Лишь бы нас вместе видел поменьше. — Я, конечно, думал, что у него какие-то загоны странные, но чтобы настолько… — Но ты об этом ему не говори, хорошо? — Да не скажу, не переживай. Только один вопрос. Получается ты была не рада появлению Сени? — Ах… Если честно, я не была уверенна в том, что и Олю хочу. Меня просто удивило твоё стремление завести ребёнка, что я отказать не смогла. А потом хоба — и пузо появилось. Все думали, что я буду против этого ребёнка, но я наоборот, встала за него горой. А как я рожала, — у Алёны даже слеза скатилась от воспоминаний, — почти сутки рожала. У меня всё горело и болело, у меня не было сил даже пошевелиться, сразу стали откачивать. У меня все рубцы и шрамы открылись, я крови много потеряла, блокираторы магии я ломала. Но родила всё-таки. Даже взглянуть на неё не смогла, настолько не было сил. Если честно, я думала, что умру. А потом посмотрела на неё и заплакала. Такая маленькая, такая красивая и хорошая. Даже лучше, чем я могла подумать. И тогда я поняла, что всё было не зря. Даже то, что она не мальчик. Во мне прям все гормоны материнские заиграли, всё для неё делала, очень сильно любила и люблю. А Сеню, по факту, даже против моей воли сделали. Такой скандал был. Я ведь мечтала об одном ребёнке и больше не желала. Я даже аборт хотела сделать, но никто мне его бы не дал сделать, да и не сделал бы. Ну и стали давить по типу «от Влада значит родила, а от Саши не хочешь, вдруг у Оли не будет магии, ты ещё молода, нужно рожать, аборт королеве запрещено делать». В общем, пришлось вынашивать и рожать. Не хотела, не желала, было страшно вновь пройти через этот ад. В итоге я родила его быстрее, чем Олю, но психологически было тяжелее. Несмотря на то, что мальчик и сразу с магией, я всё равно рада не была. Даже не давала его поднести ко мне, как не хотела. И имя придумала первое пришедшее в голову, так как на Сашу похоже. У меня была депрессия, я его не кормила, всё время была с Олей. Саша пытался что-то сделать, но я не желала ничего слушать. Поэтому, поначалу с ним были покойные бабушка и дедушка. Я бы, может, и дальше его не любила, так как не испытывала особых чувств, но натолкнулась на статью, где мать не любила ребёнка, а он выбросился из окна из-за этого. Потом стала ещё много статей читать. И в итоге поняла, что мой тигрёнок не виноват, что я его не люблю и имеет право чувствовать себя любимым. Спустя год с его рождения я стала им заниматься, играть, поддерживать. Поначалу через силу, а теперь легко. Хотя, Олю я люблю больше и боюсь, что Сеня это поймёт. Вот так. — Вот оно что, ясно. — Что скажешь по поводу всего этого? — Алёне было важно его мнение. — На счёт операции это ты зря, от тебя зависит судьба мира, а если с детьми что-то случится всем конец. Но, я и не рожал, чтобы эту боль представить, поэтому не могу сказать, что ты поступила глупо. На счёт Саши мне нечего сказать, я в вашу жизнь лезть не собираюсь. На счёт Сени не вини себя, ты прекрасная мать. Моя ничего из этого не сделала. А ты делаешь всё, что можешь ради него. — Хорошо… Ой, прошло так много времени! Пошли-ка во дворец, а то Саша проснуться может! — Давай, — дал ей руку Влад. Алёна на секунду замерла. — Ты чего? — удивился Влад. — Забыла. — Что забыла? — Подзатыльник тебе дать забыла! — рыжеволосая не в полную силу ударила его по голове. — Минуту назад всё было хорошо, а теперь уже бьют, — гладил свой затылок мужчина. — А чего ты Илье руку проткнул, а?! — злилась королева. — Он спросил, я ему ответил. Хотя, это не передаёт тех красок, которые есть на самом деле, — отводил взгляд мужчина. — Влад, не доводи меня! Какие нафиг краски, ты ему больно сделал! Что же ты такой есть?! Почему мирно нельзя уладить конфликт?! Влад лишь молчал, смотря куда-то вдаль. — Я понимаю, что он раскрыл твоё преступление и ты обижен на него. Но он сделал это ради меня. Ты уже должен был понять это. — Ага, конечно, герой прям, — подавлял злобу Владислав, дабы не сказать правду про блондина. — Ну почему ты такой? Даже вины не чувствуешь! Хотя бы извинился. Не перед ним, так передо мной, — хотела хотя бы как-то оправдать его женщина, но не могла. — А если я извинюсь ты прям простишь меня? — повернулся к ней голубоглазый. — Знаешь, ради твоих извинений, мне кажется, я готова простить тебе всё, — не подумав, сказала королева. Влад смотрел на неё некоторое время, а после подошёл ближе и, глядя прямо в глаза, сказал: — Что же, раз так… Прости, что сделал Илье больно. — Ну вот видишь… — не дал договорить девушке парень: — Прости, что доставляю неприятности. Прости, что заставляю тебя много думать, страдать и плакать. Прости, что не был рядом, когда ты рожала и не поддержал. Прости, что врал и продолжаю врать. Прости, что сбежал. Прости, что предал. Алёна была в шоке. Она не ожидала от него таких слов. Женщина была настолько шокирована, что даже не знала, что сказать. А Влад продолжал смотреть своими неподвижными голубыми глазами в её, бегающие туда-сюда, карие. — Что же ты молчишь? Не веришь мне? Хорошо, давай так, — Влад сел на грязную землю прямо перед ней на колени. Теперь уже Алёнка была напугана. Она стала понимать, что не сможет сказать «прощаю». У неё нет уверенности в себе и нём. Она не понимает, наигрывает ли он или серьёзно кается. Ведь, он не вставал никогда на колени не перед кем, кроме неё и её родителей. Она просто стояла в ступоре, думая, что сказать и как выкрутиться. Влад понимал ход её мыслей. Он понимал, что так и будет, но, зачем-то, заварил всю эту кашу. Понимая, что надежда была напрасна и пора заканчивать это, он встал, подошёл ближе и шепнул ей на ухо, убирая рыжие кудрявые пряди волос: — Вот именно, моих извинений недостаточно. Так что, прошу тебя, почаще думай о том, что говоришь. Я то понимаю, что можешь сказать не подумав, а твои дети этого не понимают. Махнув ей рукой, он развернулся и ушёл, желая побыть одному. А Алёнка так и стояла, не понимая, был ли он серьёзен или лишь игрался с ней и её чувствами.