Demagnetized

Этот отель был куда лучше многих, где им довелось побывать за последние двадцать лет. Что ж, Фрэнк был невероятно счастлив, потому что его спина не выдержала бы тех жутких кроватей, на которых они так часто засыпали, будучи совсем молодыми. Единственное, что расстраивало — это туалет, который был единственным на всём этаже, а потому Фрэнку пришлось ждать, когда наконец-то настанет его очередь. Концерт отгремел будто бы пару минут назад — последний час прошёл, скорее, пролетел в какой-то прострации. Тщательно вымыв руки, Фрэнк открыл дверь, и тут же наткнулся на всё ещё не переодевшегося Джерарда, который без лишних слов затолкал его обратно, заставляя судорожно вздрогнуть: живые выступления всегда возбуждали, и сейчас любое прикосновение грозило перерасти в неминуемый ураган. Несколько секунд они просто смотрели друг на друга, а потом Фрэнк не выдержал и, схватив Джерарда за плечи, толкнул его к стене, становясь напротив почти вплотную. — Наконец-то, — выдохнул Джерард ему в губы, пряча рвущуюся наружу улыбку. — Всё боялся подойти к тебе, думал, что оттолкнёшь. — И поэтому не мог выбрать место получше, чтобы застать меня врасплох? — криво улыбнулся Фрэнк и провел кончиками пальцев по его шее, поглаживая линию челюсти, покрытую седыми жёсткими волосками. Этого он и боялся, этого избегал — такой вот встречи с Джерардом, но вместе с тем не мог отрицать, что страстно этого желал. — Я хочу побыть с тобой, и мне плевать, где, — Джерард закусил нижнюю губу и опустил руку ему на грудь, даже сквозь слои одежды ощущая, как колотится сердце. — Прямо как подростки, — фыркнул Фрэнк — настолько наивно и глупо, что Джерард вновь увидел в нём то улыбчивое чудо с дредами на голове, в которое когда-то давно так отчаянно влюбился. — Помнишь, как мы постоянно зависали в туалетах, прячась от парней? — Двадцать лет назад мы уже не были подростками, — усмехнулся он, чуть наклоняясь, целуя его шею и с удовольствием слушая короткий тихий вздох. — Двадцать лет, — прошептал Фрэнк поражённо, зарываясь пальцами во всё ещё влажные волосы. — Мне было меньше, когда мы познакомились... А ты всё так же прекрасен. — Заткнись, ты до сих пор не умеешь врать, — шикнул Джерард, слегка кусая тонкую кожу — совсем бесследно, скорее, чтобы хоть как-то огрызнуться в ответ на слова, в которые он так и не научился верить. — Я никогда тебе не врал, — Фрэнк крепче сжал пряди волос, сильнее притягивая его к себе, а затем вдруг ощутил, как чужие пальцы мягко сжимают его член сквозь одежду, и, не сдержавшись, сладко простонал. — Музыка для ушей, — хмыкнул Джерард, не скрывая блаженной улыбки. — Я по этому скучал. — А я скучал по тебе, — жадно прошептал Фрэнк, крепко обхватил его скулы и, приблизившись, впервые за столь долгое время примкнул к чуть потрескавшимся, всё таким же желанным губам. Он скучал куда больше, куда страшнее, чем можно было представить. Сначала это отвратительное расставание — как с ним, так и с группой; потом чёртова авария, ночной звонок, срывающийся голос и слова о том, что он бы не пережил его смерть. На это всё наслоились ещё и два года пандемии, возникшей так не вовремя, словно назло им, словно назло Фрэнку. Всё это подкидывало ещё больше мыслей о том, что им ни в одной вселенной не суждено быть вместе, ни в одном из смыслов, будто всё происходящее их размагничивало, отдаляя и отдаляя. Да, Фрэнку нравилась его нынешняя жизнь, пусть даже без Джерарда, но, чёрт возьми, до чего же сильно он, оказывается, скучал, и как глубоко в нём сидели чувства, которые он когда-то так отчаянно пытался выдернуть из своей души. Отстранившись, Джерард посмотрел ему в лицо и вдруг лучезарно улыбнулся, всё ещё держа кисть на уровне его паха и медленно поглаживая. Запустив руку под его расстёгнутую кофту, Фрэнк жадным движением провёл пальцами по торсу, спрятанному под футболкой, с удовольствием прощупывая самые любимые мягкие места, и, остановившись у пряжки ремня, поднял взгляд и улыбнулся в ответ. — Так долго рядом, — мягко проговорил он, глядя Джерарду в глаза и расстёгивая его ремень. — И столько обид. Как мы всё это выдержали? — Честно говоря, я понятия не имею, как ты выдержал меня, — улыбка Джерарда стала фальшивой, вот-вот готовая сползти с лица. Вжикнув молнией чужой ширинки, Фрэнк приблизился к нему и коротко, почти целомудренно поцеловал в губы. — Мне и не приходилось, — погладив его сквозь ткань белья, он не сдержал победной ухмылки от вида расслабившегося и покрасневшего лица. — Меня всё устраивало. То есть... По правде говоря, нет, но я ни о чём не жалею. — Я ведь правда тебя любил, что бы я там ни говорил в пьяном угаре, — Джерард сильно закусил губу, чувствуя, как рука Фрэнка отгибает резинку трусов и касается его эрекции. — Знаешь, дело даже не в какой-то романтике, влюблённости и прочем. Я просто люблю тебя, Фрэнк, — произнёс он на выдохе, глядя абсолютно серьёзно, и это прозвучало в тысячу раз искренней всех слов, сказанных в порыве страсти, когда они оба были гораздо моложе. — Я знаю, — ответил Фрэнк, слегка сжимая его и медленно двигая пальцами по всей длине. — И я тебя люблю. После всей хуйни, после всего, что было... — он вновь издал короткий стон, ощутив, как рука Джерарда опять накрывает его пах, а после расстёгивает брюки и в ответ забирается под бельё. — Я так сильно тебе благодарен за всё, Уэй, ты даже не представляешь. За все те чувства, за группу, за то, что дал второй шанс... Он простонал, чуть ли не падая, оказываясь ещё ближе к Джерарду и тычась носом в тёплую кожу между шеей и подбородком. — Пахнешь потрясающе. — Я вспотел, — усмехнулся Джерард, ускоряя движения рукой, второй слегка обнимая Фрэнка и скользя по его плечу. — Но это ты, это твой чёртов запах, — Фрэнк коротко вздрогнул, ощутив целый поток мурашек на коже, и нежно приник губами к шее, уже не оставляя засосов, как это было, например, двенадцать лет назад в день его рождения, — да кому теперь нужны эти доказательства? Фрэнк больше не хотел метить его кожу, чтобы показать всем, кому Джерард принадлежит — он знал, что его чувства взаимны, и этого было достаточно. — Знаешь, меня никто так сильно не любил, — Джерард улыбнулся, зарываясь носом в его волосы и слегка сжимая его член, буквально заставляя Фрэнка стонать и выдавливая из него нечленораздельные ругательства. — Я вообще не уверен, что видел, чтобы кто-то умел любить сильнее. — А я видел, — усмехнулся Айеро, немного отстраняясь и ускоряясь, стараясь синхронизировать темп их движений. Он сдул пряди, упавшие на лоб и, чуть приоткрыв рот, посмотрел на Джерарда из-под полуопущенных век. — Всё ещё вижу — да, окей, эта любовь не так очевидна, но ведь ты сейчас тоже здесь, — он чуть не задохнулся, произнося это и чувствуя, как ещё немного, и его ноги подкосятся от прикосновений и взгляда напротив, — так что тут мы равны. Он снова вжался в плечо Джерарда, слегка кусая сквозь плотную ткань кофты и тяжело дыша. Джерард же гладил его по спине, откинув голову чуть назад и сладко постанывал, немного двигая бёдрами навстречу руке и одновременно ритмично двигая своей. Он кончил быстрее, чем думал, немного удивлённо распахнув глаза и непроизвольно выстонав «Фрэ-энк». Чуть отстранившись, Фрэнк приподнял голову и умоляюще посмотрел ему в глаза, без слов говоря, что погибнет, если Джерард не возобновит движениями пальцами. Тогда Уэй вовсе отпустил его, обхватил обеими руками за плечи и, чуть пошатнувшись — будто пьяный, хотя ни грамма не выпил, — отстранил его. Фрэнк не успел растеряться, как вдруг его прижали спиной к противоположной стене, а затем издал полувздох-полустон, когда увидел, как Джерард опускается перед ним на колени. — Я так хотел бы отплатить тебе за всё, — прошептал он, потираясь щекой о член Фрэнка и нежно массируя головку. — Но, боюсь, у меня нет ничего, равноценного твоим чувствам. — Блять, просто дай мне кончить, — рыкнул Фрэнк и немного болезненно дёрнул его за волосы, вновь с удивлением обнаруживая вместо когда-то привычных чёрных прядей — честно-естественные, с проблеском седины. Посмотрев на Фрэнка снизу вверх и криво улыбнувшись — совсем как раньше — Джерард обхватил его губами, вынуждая ещё сильнее дёрнуть за волосы и, если бы он не держал бёдра Фрэнка так крепко, тот бы уже потерял равновесие, дрожа и захлёбываясь в собственных стонах. Фрэнк хотел бы, чтобы это продлилось дольше, но его бёдра сами собой двигались в такт ласкающим его губам и языку, а Джерард был всё так же хорош в этом, как и много лет назад, так что несколько резких движений в мягком кольце губ — и он кончил, дрожа всем телом и крепко удерживая голову Джерарда. Наконец, отстранившись, он съехал вниз по стенке, несколько потерянными движениями возвращая брюки в исходное положение. Он молча, немного устало взглянул на Джерарда, который с едва заметной улыбкой вытер рот тыльной стороной ладони, а затем приблизился к Фрэнку и нежно примкнул к его губам. — Спасибо, — прошептал Уэй, отстранившись, и мягко провел пальцами по его лицу. — Чёрт, я не говорил? Тебе так идёт эта отросшая щетина, ты ужасно сексуальный. — За что ты меня благодаришь? — Айеро вскинул брови и, хмыкнув, прижался губами к поглаживающей его щёку ладони. — За то, что помог выжить, — Джерард заправил вьющуюся прядь волос Фрэнка ему за ухо, — и всё ещё позволяешь помнить об этом, — улыбнувшись, он немного отодвинулся и сел рядом, прислонившись спиной к холодной кафельной плитке. — Смотрю на тебя, а вижу мальчишку с дредами, проколотой губой и ужасно длинным именем. А ещё с таким, знаешь, восторженным взглядом, словно этот мальчишка готов покорить весь мир. — Мне хватило бы только тебя, — наклонившись, Фрэнк прижался лбом к его лбу и, тепло улыбнувшись, ненадолго зажмурился. — А ты всё тот же несносный и недоступный придурок с «ёжиком» на голове. Я раньше не рассказывал, но одной из причин, почему я так сильно хотел попасть в группу, был ты. — Серьёзно? — Джерард удивлённо вскинул брови, глядя, как Фрэнк осторожно берёт его за руку и переплетает их пальцы. — А я думал, что мы просто были твоей любимой группой. — Ну, не без этого. Это всё ещё моя самая любимая группа... Вообще, так странно вспоминать себя тогда — я ведь был совсем ребёнком, мечтающим никогда не взрослеть. Сорок лет для меня казались чем-то далёким, и вот я здесь. — Жалеешь, что всё же повзрослел? — Ни капли, — Фрэнк тихо рассмеялся. — Ни за что на свете не согласился бы снова стать тем наивным юнцом. Если только ради того, чтобы ты снова смог взглянуть на мальчишку, в которого когда-то влюбился. — Я и так на него смотрю, — улыбнулся Джерард, касаясь его лица, и Фрэнк закрыл глаза, чувствуя, как сердце трепещет в груди. Он не лгал, говоря о прошлом, ведь за все эти годы они все стали другими людьми: всё ещё хранящими воспоминания друг о друге, об их общих приключениях — таких необычайных и неповторимых. Но всё же теперь от тех четырёх парней с горящими глазами не осталось и следа, а на их место пришли четверо мужчин со счастливыми улыбками, ещё более счастливыми от осознания того, что они по-прежнему там, где должны быть. — Фрэнк, — внезапно позвал Джерард, и он поднял голову, внимательно глядя на него. — Я не представляю, как во мне до сих пор живёт это чувство, хотя, возможно, именно потому и живёт, что я все эти годы не выпускал тебя из своих мыслей. За все эти годы я столько раз отрицал это, но после той аварии... — он коротко встряхнул головой, прогняя пугающие мысли. — Я ведь не соврал, я правда тебя люблю. — Я знаю, что ты больше не лжёшь мне, и я тебе верю, — Фрэнк мягко прижался губами к его щеке и вновь взглянул ему в глаза. — И теперь всё будет хорошо, не как раньше, верно? — Я вижу, как ты счастлив на сцене рядом со всеми нами, и я не могу игнорировать твоё счастье, Фрэнк, ты мне слишком дорог, — прошептал Джерард, крепче сжимая его руку и любуясь узорами тату — более тёмными, чем он их помнил. — И я счастлив ничуть не меньше, как и Майки с Рэем. Я так давно не чувствовал себя дома, а теперь я здесь, мы все вернулись домой. Спустя столько лет мы живы, и ты всё ещё смотришь мне в глаза. Он немного удивлённо моргнул, а затем снова улыбнулся — и этой улыбки хватило, чтобы Фрэнк поверил, что всё действительно будет иначе, в этот раз они точно справятся. В этот раз ничто не собьёт их с желаемого пути, и это возвращение домой станет окончательным, как бесконечный праздник после череды горьких будней. Во всяком случае, друг от друга им убежать уже не получится: сколько бы они ни старались, они вновь оказывались рядом — так было множество раз. Ведь, несмотря на самообман, на иллюзию размагниченности и вечного побега, на самом деле они, сами того не зная, всегда бежали навстречу друг другу.