Часть 1
18 мая 2022 г. в 09:49
Секция по настольному теннису давно уже функционировала в колледже. Когда-то ее решил организовать бывший чудаковатый физрук, обожающий все, связанное с теннисом и маленькими мячиками. Среди групп даже нашлись те, кто хоть что-то умел в этом спорте, и все так хорошо пошло, что их колледж стал занимать призовые места на городских чемпионатах. Скарамучча не стал исключением.
Мама в детстве от собственной скуки отправила его в спортивную секцию, где места нашлись только на теннис. Было бы круто, если это оказался большой, но, увы. Нет. Это был не большой теннис. Да и их семья не пользовалась лишними средствами на безумно дорогие чемпионаты, ракетки и костюмы. Так что она остановилась на настольном.
Стоит признать, что Скарамучча все-таки спустя время полюбил этот вид спорта. Он свыкся с ним, на каждых выходных все чаще выходя со своими друзьями покидать мячик друг другу и разыграть пару партий на счет. И если в начале своих занятий, он каждый раз специально оставлял дома ракетки, заявлял матери, что никуда не пойдет и ему никаким боком не сдался этот теннис — со временем принял. Почти как должное.
И поэтому, когда на первом курсе он по чистой случайности зашел в спортивный зал на перемене: первое, что попало в поле зрения — столы для тенниса.
За ними стояли средние и старшие курсы, на лайте перекидывая друг другу почти невесомые мячики, и постоянно подстебывая друг друга. Парень засмотрелся на игру, не веря, что тут есть хоть что-то знакомое и такое привычное для него.
К сборной колледжа в тот же день присоединились многие его одногруппники, образовывая, так называемую, молодёжную лигу студентов первых курсов. Ребята с 4 и 5, выпускники, на дополнительных поясняли правила новоприбывшим игрокам, особо не тратя время на долгие разговоры, ведь отбивать мячик такой маленькой ракеткой сможет любой дурак. Теория заняла всего несколько дней, и вскоре лига сразу перешла к тренировкам.
Их сборная состояла из 5 мальчиков и 4 девочек. Девчонки тоже играли неплохо, особенно одна из них, занимающаяся теннисом с детства, как и сам Скар. Парень выяснил это, когда по той же случайности, что и с теннисом, увидел у физруков ее личную карточку в папке команды, и любопытство сразу же взяло над ним верх. В глаза не бросилось ничего удивительного, кроме той самой строчки.
Мона Мегистус в спорте с 7 лет, раньше занималась большим теннисом, но после травмы колена вынуждена была прервать эту деятельность, перейдя на меньшую по габаритам разновидность тенниса.
Она выглядела на фоне остальных сильнее и проворнее, в силу своего опыта и умений, полученных из школы, и приковывала больше всего внимания. Ее рука, казалось, так плавно скользила по воздуху, отбивая прилетающие подачи в ее сторону, что выглядело будто в замедленной съемке. Она редко проигрывала, каждый раз отхватывая похвалы от их физрука.
Мегистус со всеми поддерживала хорошие отношения, но редко с кем общалась так же близко, как и со своими подругами: Сарой и Сахарозой. Девчонки вечно ходили втроем, будь это пары или тренировки, а на физре часто сидели полукругом, постоянно о чём-то разговаривая.
Она беспрепятственно объясняла многим те или иные моменты в теннисе, смещая Скарамуччу и заставляя его усомниться в своих умениях. Поэтому парень чаще стоял в стороне, наблюдая за происходящим в спорт зале из-под тёмной спадающей челки.
Скрамучче нравилось с ней соревноваться. Он видел в ней достойного противника по столу в спорте, каждый раз облегчённо выдыхая, когда физрук ставил их вместе. Ведь куда приятнее играть с человеком своего же уровня, чем с каким-то оболтусом.
Однако Мона иногда слишком долго стояла с ним в партии, что ее образ отпечатывался в памяти до следующей тренировки. Бесспорно, она была милой и красивой, но то, с каким остервенением Скар просыпался по ночам, когда ему снилось, как девушка победно кидает в него ракетку — не вызывало ничего, кроме раздражения.
Мегистус всегда всем улыбалась, завлекая мальчишек из секции в свой плен, что каждый мечтал прикоснуться к ней. Хорошо, что девушка этого не понимает. Либо предпочитает тактично молчать и не подавать виду.
— Как девушка играет в настольный теннис, так она и трахается, — сказал как-то после тренировки Тарталья, рыжий чокнутый одногруппник, уже с начала учебы пытающийся ухлёстывать за всеми симпатичными девчонками.
Парни поржали с его фразы, заценив шутку друга и начиная гоготать на всю раздевалку, рассуждая над брошенной фразой. Все сразу поняли, о чем, а точнее, о ком он говорит. Естественно, никто не удержался, чтобы не высказать свое мнение. Один Скарамучча подумал, какие же они все-таки идиоты.
А потом как-то так перед сном вспомнил эту фразу, сравнивая ее с миллионами других, и понял, что что-то в этом есть. Звучит и правда по-идиотски, но либо же это Мона источала из себя привлекательность и сексуальность в 18 лет, на которую реагируют все пацаны, либо Скар сам подсознательно начал в ней это видеть, каждый раз все больше и больше прокручивая брошенную Тартальей фразу. Теперь она и не казалась ересью.
Он смотрит с хорошо скрываемым восхищением в своих глазах, когда Мона стоит за теннисным столом и орудует ракеткой (а лучше бы его членом, как однажды подумал Скар), нахмуривая брови, чтобы не пропустить ни одного мяча. Мона так идеально вписывалась в этот спорт. Иногда даже думалось, что она могла бы стать талисманом команды, или же ее лицо должно находиться на эмблеме колледжной лиги.
И они даже стали вроде бы неплохо общаться, каждый раз оставаясь после тренировок продолжать партии, перекидываясь мячами до потери пульса. Пока их спортивная одежда не промокнет полностью. Их общение медленно завязывалось на уровне простеньких фраз и коротеньких разговоров о жизни, от учебы до тенниса, когда они вдвоем сидели в судьях, выставляя баллы перед городским чемпионатом. Тогда физрук попросил их принять роль судий, как самым доверительным людям в спорте. Скар мимолетом бросал стебные фразы в сторону своих одногруппников, которые так тупо пропускают мячи, а Мона посмеивалась, стараясь не привлекать к себе внимание, чтобы это не выглядело, будто она злорадствует и унижает их, укрепляя свое положение все выше. Ей не позволяла совесть так сильно смеяться над сокомандниками, которые, стоит признать, пусть и правда часто лошпедили. И с того дня ребята как-то сблизились, общаясь уже чаще, и даже нашли друг друга в социальных сетях. Они стали частенько встречаться за пределами колледжа, гуляя по улицам их небольшого городка. Но дальше начальных этапов дружбы это не заходило.
Пока не началась плотная подготовка к чемпионату между всеми колледжами. Они со всей командой засиживались еще дольше, отходя от столов только в туалет. Физрук гонял их, после рабочего дня скидывая это на Мону со Скарамуччей, которые были вынуждены еще час разбирать ошибки команды. Им приходилось чаще работать вместе и уходить позже, складывая столы для уборщиц и приводя в порядок тренерскую. Их физрук был слишком беспечным, чтобы принимать в этом участие. Да и ребята поняли — лучше они сделают это сами, чем потом директор или кто-то из завучей будут гнать на физрука, а физрук на них.
И вот в один из дней, они остались вдвоем, казалось бы, во всем колледже. Скар ушел в душ раньше девушки, подставляя себя горячим расслабляющим каплям. Он медленно выдыхал, оставляя свою усталость где-то за пределами разума и проводя руками по волосам. Хотелось, чтобы этот гребный чемпионат закончился, чтобы больше времени уделить себе (и Моне).
Он вышел из душа, вытирая капли со своего худого тела, кое-как растрепал волосы, чтобы те сушились, оделся и вышел из раздевалки. И когда Скарамучча шёл по коридору, он услышал звук со стороны женской раздевалки. Кажется, Мона слабо закрыла дверь за собой, когда выходила из душа, потому что сейчас Скар заметил через щель очертания ее обнаженного тела. Бледная кожа Моны светилась в свете одной из ламп, а лопатки с торчащими ребрами медленно перекатывались, пока девушка надевала на себя нижнее белье. Черные трусики красиво подчёркивали ее пятую точку, а худые ноги, которые и так все видели, когда девушка надевала шорты, выглядели еще привлекательнее. Она расчесывала длинные волосы, оставаясь в одном белье, а в брюках Скара становилось теснее. Он пытался сдвинуться с места, но не мог. Мозг не собирался что-либо с этим делать, поэтому он просто стоял и как школьник подглядывал за девочкой. Которая, надо признать, пленила.
Скар в тот день стыдливо убежал из колледжа, не желая попадаться ей на глаза со стояком в штанах, что спалило бы его в первую же секунду. Он пытался забыть эту картинку, но каждый раз возвращался обратно, в спорт зал, в женскую раздевалку.
И он просто ликовал, когда наступил день соревнований, когда он может занять свой мозг важными делами. А Мона терлась рядом весь день. Она кричала, поддерживала его во время партий, поздравляла, когда тот возвращался на трибуны к ним, и сама принимала огромное участие. Девушка выступила великолепно, прибегая к Скару в финале с широкой улыбкой и объятиями, сразу повиснув на нем. Скар, конечно же, ответил. Мона была такой счастливой, поздравляя каждого участника команды и радуясь, будто выиграла свои первые соревнования. Скарамучче самому хотелось улыбаться. Самому хотелось играть и играть, чтобы всегда наслаждаться такими эмоциями.
И когда они закончили, то решили поехать в колледж, отметить свою победу. Добрый охранник пропустил их, зная, как часто те уходили слишком поздно по просьбе физрука. Мона все еще веселилась, обыгрывая Скарамуччу в победительской партии автопати (так они в шутку прозвали свой визит в колледж), пила колу и жевала какие-то купленные конфеты. И когда Мона дурачилась, поедая сладости, Скарамучча не выдерживает, беря ее прямо на теннисном столе, посреди спортивного зала. Мона вскрикнула от удивления, чувствуя спиной холодную поверхность. Она особо-то и не была против, отвечая на пылкие поцелуи Скара, руки которого снимали нижнюю часть ее одежды.
Девушка выдыхала ему в губы, каждый раз прикрывая глаза от новых прикосновений. Мегистус дрожала, покрываясь мурашками, обнимая парня за шею, оставляя лёгкие поцелуи. Он не стал долго мучить девушку, медленно входя в нее. Мона сходила с ума в этот момент, не зная, что с собой сделать и что о ней подумает Скар. А ему было плевать. Он вбивался, стараясь не причинять боли девушке, сжимая ее бедра руками. Закидывал ноги себе на плечи, любуясь полностью голым телом на теннисном столе. Ее маленькая грудь слегка покачивалась, а ребра прорезались сквозь кожу, создавая ощущение, что она вот-вот порвётся. В голове летала из стороны в сторону та самая фраза Тартальи, которая и пробудила в Скаре далекие чувства к этой девчонке. Он входил и выходил, дотрагивался до нее голодными прикосновениями, а глаза проверяли реакцию девушки. Ей безумно это нравилось, это было видно по вставшим соскам, дрожащему телу и громким стонам. Он надеялся, что охранник не услышит, чем тут занимаются два подростка, ведь сегодня секс не входил в их планы. В планы Моны уж точно.
Девушка встала на локти, протягивая руки к Скарамучче, который подтащил ее и обнял, утыкаясь носом в острые ключицы. Уши ласкали ее всхлипы, говорящие о скором приближении оргазма. Мона потянулась к его губам, проявляя инициативу, вызывая в Скаре ураган. Он сам уже не мог сдерживаться, хватаясь за ее талию, как за спасательный круг. И уже через пару толчков вышел, перекрывая бьющей струей спермы выход наружу.
Он хрипел, тяжело дышал, а челка спадала на лоб, прикрывая глаза. Мона пару раз провела по клитору и кончила следом с протяжным стоном, откидываясь назад на поверхность стола. Ее грудь вздымалась в попытках отдышаться от резкого накатившегося удовольствия и неожиданного секса, наверное, уже не первого в этом зале.
Она первее пришла в себя, помогая Скарамучче собрать семя салфеткой, вытащенной из рюкзака за пару мгновений. Скар слегка прижал ее к столу, вновь утыкаясь в шею и оставляя там легкие смазанные поцелуи.
Они стояли так еще несколько минут, обнимаясь, пока Мона не подала голос, приглашая парня к себе домой, ведь оба из них понимали, что случилось это все не просто так. Ребята до этого момента не замечали, но их тянуло друг к другу. А противиться судьбе не хотелось, да и своим чувствам тоже.
Они помогли друг другу одеться и вышли из спортзала, всю дорогу до дома девушки держась за руки.
Засыпая и прижимая Мону к себе, в голове в тысячный раз всплыла фраза Тартальи, а Скар усмехнулся, думая, как же все-таки Тарталья прав. Но он никогда об этом не узнает.