secret santa (secret crush?)

Юхён понятия не имела о том, что в итоге всё это сделает она. Но сейчас, глядя на всё, что случилось, со стороны — она понимает. Сделать это как-нибудь по-другому было бы очень, очень трудно. Но она сделала это и, честно говоря, почти гордится собой.       

~

Когда всё это началось, у Юхён, скажем прямо — расположение духа было так себе. Она знала, что всю эту идиотскую затею предложила Минджи или кто-то столь же романтично нелепый вроде неё (Минджи, это сделала Минджи — и точка). Но, несмотря на это, Юхён всё равно умудрялась искренне не понимать один простой факт: Как вообще, чёрт возьми, согласилась на это. У неё было не то чтобы сильно много денег и времени для таких вещей. Откровенно говоря — у неё не было ни того, ни другого. Но Минджи сказала ей что-то вроде «любой, у кого руки не из задницы, способен поучаствовать в Тайном Санте» и «не говори мне, что у тебя нет бумаги и ручек, знаешь? иногда такие простые вещи творят чудеса». Юхён до сих пор не знает, из какого места растут её руки, но про голову она уже так не уверена. Юхён никогда не отличалась особенной смекалкой, она знала это. Поэтому, когда Минджи и Гахён позвали её в кафе вечером в воскресенье (какое-то уж слишком морозное и промозглое воскресенье для позднего ноября), она согласилась без задней мысли. Юхён тут же застряла в пробке, и это был — точно был — первый знак того, что делать этого не стоит. Она незамедлительно написала об этом Гахён (и тактично упустила часть с «не стоит»).

гахён-и

Получено 18:46 ты где?

Отправлено 18:54 я почти на месте вы уже там?

Получено 19:07 да мы тут ты опаздываешь

Отправлено 19:10 я знаю т.т но тут действительно большая пробка прямо полный затор

Получено 19:11 впрочем как и вся твоя

Отправлено 19:11 я сейчас развернусь и поеду обратно

Получено 19:11 спокойно, гендальф

Отправлено 19:11 причем тут ГЕНДАЛЬФ?

Получено 19:11 хз так к слову пришлось Получено 19:13 ладно мы с минджи уже тут и ждем тебя и надеемся поторопись пока я жива и она не припахала меня писать с ней проект по социокультурной хрени

Отправлено 19:17 надеетесь на что?

Получено 19:17 придешь узнаешь :)        Ей следовало догадаться уже после этого сообщения. Догадаться о том, что всё это было одним гигантским планом с замашками масонского заговора, который её подруги выстроили против неё самой. (Но, как мы знаем, Юхён никогда не отличалась смекалкой. Это почти был момент, когда она поняла это наверняка.) Она вывалилась из автобуса спустя миллионы часов духоты от толпы народу и обогревателей транспорта. Было темно, вечер давно опустился на улицы. Откуда-то с неба падал маленький снег, не задерживаясь надолго. Юхён тяжело и громко вздохнула. Зима для неё — это всегда испытание. Потому что холодно до жути, а она не любит холод, и даже когда снег потихоньку начинает таять, но ветер не утихает — она продолжает ходить в двух шарфах, плотно закутанном пальто и едва сдерживает себя от желания напялить шапку, потому что продувает ужасно. Юхён на самом деле не любила, когда неуютно от холода, но не то чтобы её напрягало такое непредсказуемое и вместе с тем до ужаса постоянное время года, как зима; она просто не любила, когда пространство сжимается до одного выдоха, когда не можешь разлепить веки из-за мороза, когда чашка кофе руки больше обжигает, чем действительно греет, потому что пальцы ледяные, и напиток даже невозможно глотнуть из-за этих обветренных, сухих губ. Но снега всё ещё не было, и от этого становилось только хуже. Ветер оттого был каким-то чересчур колким и продувал насквозь даже тёплое зимнее пальто. Её щеки от него бесконечно покалывало. Юхён шмыгнула носом и двинулась в сторону кафе. Стоило ей зайти, как внутри тут же поселилось ощущение, что её не должно здесь быть. Минджи и Гахён сидели за столиком у окна и пили какой-то омерзительно сладкий кофе — Юхён была в этом абсолютно уверена. Она плюхнулась на стул, не разматывая даже шарфа, и недовольно пробубнила: — Ну и зачем я приперлась сюда в свой единственный выходной? — Если ты забыла, на неделе ещё есть такой чудесный день, как суббота, — фыркнула Гахён, отпивая из кружки. На ней был какой-то слишком новогодний для ноября свитер, и обесцвеченные белые волосы вечно грозились вывалиться в стакан. — А если серьёзно? — А если серьёзно, — продолжила за Гахён сидящая сбоку Минджи, сверкнув своими довольными глазами. Юхён от такой нескрываемой и рвущейся наружу радости слегка подташнивало. — Тебе надо хоть изредка выходить из дома. — Я выхожу из дома. — В универ, — подметила Минджи, отпивая из кружки. Юхён прямо увидела, как миллионами приторно-сладких крупиц сахара сгруппировалась пенка от кофе на её губах. — А сегодня выходной. — Вот именно, — всё так же обиженно буркнула она. Юхён вывалилась из своей комнаты в общежитии заспанная, ужасно голодная, несмотря на то, что дом полон еды, но как на зло — кусок в горло не лез, и даже от кофе её немного воротило. Она оглядела кафе и наконец увидела развешенные повсюду гирлянды, что переливались миллионом разноцветных огней. Вокруг уже почти было Рождество. Только чертового снега до сих пор не было. Юхён понимала, совсем чуть-чуть, каким-то даже краешком самой себя — что-то в её мироустройстве действительно пошло не так именно тогда, когда снег не выпал даже в конце ноября. Она снова вздохнула и спрятала нос под шарфом. Ей было жутко жарко в этом пальто в столь теплом и уютном помещении, но она не хотела его снимать по какой-то причине (дурацкой причине, Юхён не хотела снимать его потому, что хотела быть ребёнком и всем своим видом показать это Минджи и Гахён, которые вытащили её из дома в единственный выходной чёрт знает почему и чёрт знает зачем). — Ну так что? — слегка раздраженно буркнула она себе в шарф. Минджи отставила кружку в сторону и сложила руки на столе, как какая-то учительница. У Юхён вмиг появилось ощущение, что её сейчас отчитают за какую-нибудь глупость, и она перевела взгляд на Гахён. — Мы хотим поиграть в Тайного Санту, — буркнула Гахён с улыбкой от уха до уха. — Клёво, правда? — Что вы хотите? — Юхён, пожалуйста, — сказала Минджи, и тон её действительно отчасти напомнил умоляющий. — Мы хотим поиграть в Тайного Санту. — А я тут при чём? — Ты тоже играешь. Она не сдержалась и фыркнула. Во-первых, у Юхён было чертовски мало денег. С тех пор, как она перестала получать социальную стипендию, а на повышенную у неё не было ни сил, ни мозгов — она действительно поняла всю суть денег. Когда у тебя есть деньги, ты можешь купить себе столько полезных вещей. Например, что-нибудь для учёбы, или полное собрание сочинений Ремарка, или идиотский свитер с оленями, который она так хотела уже который год, но не представлялось возможности. Юхён глянула на свитер Гахён и обреченно вздохнула. Там были не олени, а снежинки, но даже это — лучше, чем ничего. Во-вторых — она абсолютно точно понимала, что не умеет дарить подарки. И принимать подарки — тем более. Она знала о себе то, что эти вещи смущают её до одури, и она даже не любит чертовы сюрпризы, вот так? Юхён не вынесет мысли о том, что в их компании есть кто-то, кто, откровенно говоря, будет лгать ей целый месяц — или сколько там — и её даже не волновало то, что «ложь» — немного не то слово, которое подходит для такой игры, как Тайный Санта. (Юхён знала всё это. Это было первой ошибкой. Поэтому второй её ошибкой было — не сказать ничего вслух.) — И как вы вообще это себе представляете? — устало проговорила она. Жар от пальто по ощущениям уже скопился влагой по всему телу. — Обычно, — ответила Гахён, отодвигая стакан. — Будешь кофе? — Нет. — Ну и зря, — пробурчала та в ответ, надувая губы в неудовольствии. — Хороший кофе. — Мы хотим поиграть, потому что этот год выдаётся каким-то чересчур тяжёлым, понимаешь? — подала голос Минджи, буквально вцепившись в неё взглядом из разряда «Юхён, пожалуйста, не ломай комедию». — Этот год — полный отстой. — Да, — согласилась Минджи и чуть поджала губы. — Ну так, что? Год у Юхён выдавался действительно отстойным. За те жалкие два месяца, что она проучилась на третьем курсе, у неё уже ехала крыша. Она буквально ничего не успевала, и чертова курсовая работа, которую ей следовало уже хотя бы начать (это отдавалось наибольшей внутренней болью и отвращением к самой себе) только усугубляла положение. — У меня нет на это времени, — решила она сказать так, как есть, и даже попыталась сделать голос серьёзным. Но Минджи лишь тяжело вздохнула, а Гахён закатила глаза. — Да есть у тебя всё, — буркнула она с таким видом, словно знает о Юхён всё-всё. — Ты просто зануда. — Гахён, — предупредительно сказала Минджи. — Ну что! — воскликнула та как-то слишком громко для такого тихого и уютного места, как кафе, в котором они сидели. — Разве это не так? Я хочу поиграть. Неужели мы должны бросать всё только из-за того, что она упрямая, как баран? — Всё будет нормально, — сказала Минджи и посмотрела на Гахён долго-долго. Юхён это «долго-долго» очень не понравилось, ибо оно тут же поселило в груди какую-то неуместную паранойю о том, что здесь что-то нечисто. (И если бы Юхён посмотрела ещё раз, если бы она увидела то, как Минджи какими-то маленькими полукивками косится в её сторону, в немом диалоге что-то объясняя Гахён — Юхён бы всё поняла. Но она достала чертов телефон из кармана, посмотрела на время и только больше заныла.) — Играйте без меня, в чем проблема? — попыталась отпереться Юхён ещё раз. Откровенно говоря, она не чувствовала себя обязанной им, ни капли. Просто её слегка раздражало осознание того, что ни Гахён, ни даже Минджи — не удосужились просто сказать в перерыве или, чёрт возьми, написать ей всё это в SMS. Она знала, почему они так не сделали: если бы они сделали так, то Юхён ответила бы короткое «нет» и игнорировала их сообщения ещё несколько часов, до тех пор, пока они не сдадутся. (Поэтому она злилась чертовски сильно. Они обманули её и трещинами разбили все стены, что она выстроила вокруг себя. Юхён будет труднее отказаться, если она попытается сделать это лично, с глазу на глаз.) — Проблема в том, что мы… — Мы уже всё придумали, — перебила Гахён. — Нам нужно ровное число. — Но нас же семеро, — не поняла Юхён. Она нахмурилась и засунула руки в карманы пальто. — Какое ровное число? — Такое. — Гахён не будет участвовать, — пояснила тут же Минджи. — Она просто раздаст нам… Бумажки с именами. — Ага, — кивнула та. — Поэтому, если ты не будешь участвовать, это похерит все планы. Юхён недовольно нахмурилась. Что-то витало в воздухе, что-то, что отдаленно напоминало фразу «тебя безбожно обманывают, глупая, глупая Юхён», но она не понимала, что именно, а потому игнорировала это чувство совершенно без задней мысли. — Хотите сказать, что Дон тоже будет участвовать? Не смешите меня. — Она была первой, кто согласился на это, поверь мне, — ответила ей Гахён. — Так что ты тоже должна. — Я ничего не должна? — Юхён, — встряла Минджи в их мини-перепалку. — Пожалуйста. Ради меня. И вот это «пожалуйста, ради меня» — было последней каплей. Юхён знала, она почти закричала что-то о том, что «Минджи, это нечестный, совершенно подлый ход!», но слова застряли у неё в глотке. Она лишь посмотрела на Минджи, и этот просящий, полный мольбы и надежды взгляд заставил её сердце содрогнуться в ужасе. Юхён знала, что она не может ей отказать — и Минджи знала это тоже. Поэтому, когда Гахён выдала ей еле-еле одно лишь: — Я буду делать за тебя домашку по истории культуры до конца триместра. Юхён просто не могла, ну не могла отказать себе в таком удовольствии. Она поворчала ещё несколько минут, бубня что-то о том, что это всё совершенно глупо и совершенно нечестно, и успокоилась. Отсутствие необходимости писать эссе и читать тонну монографий грело ей душу почти так же, как это жаркое пальто, которое она сняла чуть позже, смягчившись и заказав себе кофе. «Ровное число, так ровное число», — подумала она, пока пила свой холодный американо. (И всё было бы не так хорошо и замечательно, если бы до неё дошло. Тайный Санта — это не та игра, где нужно ровное число. Это было тупо и абсолютно бессмысленно с самого начала. Но Юхён не поняла этого ни тогда, ни чуть позже. До неё дошло уже совсем потом, когда всё кончилось. И она никогда в жизни не была благодарна себе за свою наивность так, как в тот момент. Если бы не она, то ничего бы этого не было. Ничего из того, что потом будет приносить ей радость и счастье ещё столько лет.)       

~

Когда Гахён раздала им чертовы бумажки с именами, у Юхён был тысяча и один вариант того, что она будет делать, если ей попадется тот или иной человек. И некоторые из них были неутешительными. Она была рада, что ей попалась Юбин, просто невероятно. А всё от того, что Юбин действительно комфортила её — она никогда не приставала к ней с расспросами, иногда, когда они зависали вместе, она лишь молча сидела в телефоне или читала какую-нибудь книгу, и Юхён знала о её интересах абсолютно всё: вплоть до того, какие хлопья она ест и заканчивая списком рекомендаций на YouTube. (И тот факт, что они, буквально, жили в одной комнате — тоже больше радовал её, чем заставлял паниковать.) Дарить Минджи в целом было бы довольно неплохо, если так подумать. Юхён знала о ней слишком, пожалуй, много всяких деталей — она знала о том, какой кофе она пьёт (что было, в принципе, абсолютно очевидно), какие эфирные масла предпочитает и какой косметикой пользуется. Юхён также была невероятно рада и счастлива от того, что ей не пришлось ничего дарить Гахён, и от того факта, что Гахён, вроде как, в принципе не участвовала (и логики чего она до сих пор не могла понять). Юхён абсолютно уверена в том, что не вынесла бы этого бесконечного нытья из серии «я бы хотела другое» или, наоборот, визгов восторга. Шиён и Дон в её понимании были людьми из одной категории «я бы сошла с ума, если бы они мне выпали, потому что…». И дальше был бы длиннющий список причин, по которым Юхён потеряла бы голову; первой и последней из которых было бы что-то вроде «я понятия не имею, что им нравится». Самым, буквально самым худшим вариантом из всех была Бора. И Юхён от этой мысли было практически стыдно. Она не знала, что с ней было не так; и, если подумать, то, в общем-то, всё было довольно так? Кроме того, что Юхён в первый год слегка с трудом выносила всё её выходки и идеи, которые она предлагала. Каждый раз, когда они вместе оказывались в группе на какой-то дисциплине, Юхён одновременно и благодарила, и проклинала весь чертов мир за это. Потому что, с одной стороны — Бора была действительно умной, нестандартно мыслящей девушкой, которая находила выход буквально из любого критического положения. Но, с другой стороны, она очень странно и глупо шутила абсолютно всё время, много разговаривала, часто и порой совершенно невпопад кричала, хватала всех за руки и плечи и вообще вела себя так, как Юхён в жизни никогда бы не. И Бора, чёрт возьми, нравилась Юхён ужасно сильно. Два этих парадоксальных факта невероятным образом уживались в её голове. Юхён абсолютно не понимала, в какой момент это произошло с ней. Сначала она думала, что Бора её — определенно точно бесит и Юхён никогда, слышите, никогда не станет с ней близко общаться. Затем, когда Бора вдруг перестала её доставать, Юхён объясняла себе это тем, что в её голове каким-то образом возник и разросся невероятно сопливый образ Боры-отличницы, которая никогда не станет возиться с такой еле-еле успевающей по программе Юхён. Юхён не знала, когда это произошло, но факт оставался фактом: Она заикалась и чувствовала себя самой большой тупицей во Вселенной каждый раз, как делала с ней какую-нибудь совместную работу или просто разговаривала на перерыве. Юхён думала обо всем этом несколько дней практически без остановки. (Она отчего-то невольно представляла, что будет, если она вдруг подарит Боре какой-нибудь дурацкий свитер с оленями, на который у неё нет денег? Нашла бы Юхён на него деньги в принципе? Стала бы Бора его носить? Что бы с ней случилось, если бы Бора не стала? Она не знала.) Поэтому, да — Юбин определенно точно оказалась лучшим вариантом из всех, что у неё были. И Юхён искренне сочувствовала той несчастной, что вынуждена была дарить подарки ей самой.       

~

Это утро Юхён началось для неё типичнее некуда. Она еле оторвала себя от кровати, поставила чайник и глянула за окно. Снега всё ещё не было, и на улице стояла какая-то удушающая пасмурность. Юбин привычно спала на соседней кровати, как-то до ужаса мило посапывая в подушку. Когда завтрак был готов, а кружка кофе приятно дымилась на столе, Юхён, наконец, открыла свой ноутбук. На рабочем столе экране удручающим прямоугольником висела папка: «Ебучий курсач». Она едва подавила в себе рвущийся наружу томный вздох. Юхён чувствовала себя катастрофически не выспавшейся и её желание выколоть себе глаза не знало границ. Она желала никогда не открывать ноутбук и не видеть эту злосчастную надпись, как дамоклов меч склонившуюся над её головой. Юхён докидала в себя завтрак, взяла в руку кружку с дымящимся и горячим кофе и громко вздохнула. Сегодня понедельник.       

~

По своему обычаю Юхён безбожно опаздывала в университет. Она плюхнулась на стул рядом с Минджи и Гахён будучи на грани истерики. — Я ненавижу всё, — едва слышно пробубнила она, складывая руки на парту и пряча в них лицо. — Сколько ты спала? — спросила Минджи, перебивая шум и гам студентов вокруг. — Где-то четыре часа. — Тебе надо спать больше, — проговорила она тоном, которым обычно говорила её мама. — Ты так долго не протянешь. — Я знаю. Юхён показательно громко вздохнула. Её жаркое дыхание скопилось какой-то неприятной субстанцией в руках. Она действительно хотела спать очень сильно. (И объясняла себе это тем, что полночи лежала и думала о том, как ей начать чертову курсовую работу, а не перебирала бесчисленные и навсегда упущенные варианты того, что бы она подарила Боре, если бы.) Откровенно говоря, вся эта ситуация виделась и казалась ей замечательной возможностью начать общаться с ней лучше. И Юхён даже отчасти была рада тому, что Бора не выпала ей, потому что — так она сможет разговаривать с ней хотя бы мало-мальски спокойно, без бесконечной истерики (которая и так была) в голове о том, что она, чёрт возьми, безбожно палится. Но когда Бора влетела в кабинет буквально за несколько минут до начала пары, принося вместе с собой бессмысленный хаос и яркую-яркую улыбку — Юхён поняла, что спокойствие ей еще долго не будет даже сниться. Как минимум до того момента, как её сердце перестанет сжиматься в маленький неуравновешенный комочек от одного её присутствия. Бора упала на стул рядом с ней, и Юхён в очередной раз возненавидела кабинеты, в которых были сплошные длинные столы. — Вы уже делали подарки? — тут же впопыхах пробубнила Бора, доставая из своей сумки тетрадь с ручкой. Юхён старалась не пялиться на то, каким ярко розовым отпечатком утренний холод остался на её щеках и на остром кончике носа. — У тебя точно повышенка? — пробубнила сбоку Гахён, не отрываясь от своего телефона. На её лице зависла скука. — В смысле? — Что за тупой вопрос? — пояснила она, листая ленту. — Ты правда думаешь, что они что-то скажут тебе? Если да, то они еще глупее, чем ты. Юхён отчего-то вдруг захотелось сказать что-нибудь умное, хоть что-нибудь, что позволило бы показать — ей не нравилось то, как Гахён Боре отвечала. Но она проглотила все свои поспешные слова до того, как они вырвались из её рта бессмысленным полусопливым потоком чувств. — Она имеет в виду, что, если узнать, дарили ли мы что-то уже, можно понять, кто из нас кому дарит. Скажу я, что да, дарила. Ну, — поясняла Минджи совершенно спокойно. — Вот придёт сейчас Шиён, например, и скажет: «Кто-то подкинул мне чокопай в куртку!». Сразу станет понятно. — Спасибо за объяснение, кэп, — промямлила Гахён себе под нос. — Я сейчас усну. Юхён старалась игнорировать то, как поджались губы Боры после всех этих речей. — Ладно, — сказала Бора спустя вечность молчания. — Но я просто так спросила. — Да-да, конечно, — продолжила причитать Гахён. Сразу же после того, как они распределили между собой имена, в их общий чат прилетело сообщение: «я не участвую, поэтому я что-то вроде вашего ангела-хранителя. если вы будете тупить, что вполне вероятно, и не знать, что дарить, пишите. только не сюда, умоляю». Юхён вдруг вспомнила об этом и невольно подумала: после этого сообщения и данной неоднозначной реакции — Гахён точно была бы последней в списке людей, к которым она обратилась бы за помощью. И думала она об этом до тех пор, пока не услышала: — Как дела, Юхён? Юхён затравленно обернулась. Бора сидела прямо около неё, вся из себя такая маленькая и живая, как яркий весенний день. От неё пахло слегка приторными духами, но не такими, от каких Юхён обычно подташнивает. Бора была одета в плотный белый свитер и прямо-таки светилась предновогодним настроением. Юхён тут же захотелось наклониться к ней и убрать с её одежды этот тоненький каштановый волосок, который зацепился за ворс. Она сглотнула и едва выдавила из себя: — Всё супер. У тебя? — У меня тоже нормально, — улыбнулась Бора ей в ответ. У Юхён в груди что-то сжалось в комочек. — Неплохо они это придумали, да? — Ч-что? — Начать играть в Тайного Санту накануне сессии. — Да… Это точно. Юхён жутко хотелось как-то продолжить этот диалог, но она не знала, что сказать. Бора разговаривала с ней до того редко, что каждая такая вымученная реплика чувствовалась и виделась для Юхён сущим адом и благословением одновременно. В аудиторию зашёл преподаватель и Юхён с обреченным вздохом бухнулась на парту. Впереди её ждали самые скучные часы на планете.       

~

Юхён стояла в торговом центре возле этого прилавка с чехлами посреди холла и тысячу лет сверлила взглядом содержимое. Юхён знала, что Юбин под чехлом всегда носила визитки и прочие вещи, записочки о том, что, где, куда, когда, потому что вечно была занята всякими разными вещами и постоянно обо всём забывала. Также Юхён знала и то, что чехол её сейчас, прозрачный — когда-то был прозрачным, а в данный период её жизни весь уже потерся и пожелтел. И Юхён не придумала ничего умнее, кроме как подарить ей новый чехол на телефон. Но стояла она так долго не поэтому. Юхён всё смотрела на этот дурацкий чехол с голден ретривером, сверля его взглядом безбожно долго и столь же долго и безбожно вспоминая про свой баланс на карте. Чехол был действительно милым: прямо посреди сидел огромный, милый, пушисто-золотистый щенок, на голову которого была до нелепого напялена новогодняя шапка. В общем-то, выглядел чехол так, словно его сделали на коленке; потому что Юхён, периодически ковыряющаяся в фотошопе, буквально могла видеть то, как криво вырезан фон вокруг собаки. Но эта дурацкая новогодняя шапка и полные искренности щенячьи глаза всё равно её подкупали. Юхён устало вздохнула. Она не была человеком, который сильно фанател бы от собак, и где-то дома, у родителей, у неё жил маленький комок шерсти по имени Пай (именно по имени, потому что кличка — это не то, как ты обращаешься к своему другу), и Юхён, в общем и целом, не настолько сильно нравились ретриверы, и она бы предпочла шпицам только того милого нарисованного на чёрном фоне корги. Но это была Юхён. И чертов щенок голден ретривера продолжал смотреть ей прямо в душу. У Юхён от внутренней борьбы с собой и со своим балансом уже вспотели ладони. Она вообще не имела ни малейшего понятия, что с ней вдруг случилось, ведь она пошла в торговый центр с одной единственной целью — купить Юбин новую прозрачную накладку на телефон, которая не разорила бы её и не обрекла на голодную смерть. Но чертов щенок голден ретривера в этой дурацкой новогодней шапке поверх золотисто-жёлтых ушек продолжал пялиться ей прямо в душу. Поэтому, когда к ней подошел продавец и спросил, выбрала ли она что-то, Юхён сама не поняла, как буркнула: — М-можно вот этот, — она ткнула пальцем в прозрачную накладку. — И вот этот. «И вот этот» — стало простой фразой о том, как Юхён обрекла себя на бесконечно длящиеся угрызения совести. Чехол с ретривером ощущался в рюкзаке за спиной тяжелее всех гирь мира.       

~

Если вкратце — Юхён сама не поняла, как оказалась в ситуации, где она: а) играла в Тайного Санту; б) выстроила самую успешную не-финансовую махинацию в своей жизни; в) оказалась тем, кто всех запутал, а не кого; г) ещё более отчаянно и бесповоротно вкрашилась в Бору. Последний пункт был, безусловно, самым сладостно-ноющим в грудной клетке из всех. Но обо всём по порядку.       

~

Свой первый не-подарок не-от-Тайного-Санты Юхён дарит Боре практически на следующий же день. (Ложь. Наглая. Юхён протаскалась с этим дурацким чехлом с ретривером в глупой новогодней шапке Санта Клауса почти ровно неделю. Она довольно быстро осознала все масштабы своей глупости и поклялась себе больше никогда так не попадаться. В итоге Юхён, вместо того, чтобы подкинуть Юбин её прозрачную накладку, просто втихаря заменила чехлы, пока та была в душе. Всё зависело от того, насколько быстро Юбин бы заметила подмену. Но, пока этого не случилось, Юхён спала спокойно.) Почти. Когда Юхён спустя миллионы секунд сомнений-таки подкинула Боре этот-дурацкий-чехол-с-голден-ретривером-в-глупой-новогодней-шапке-Санта-Клауса, та тут же известила об этом весь университет. Юхён готова поклясться, что крик, почти вопль, который она услышала уже в коридоре, спешно эвакуируясь из кабинета — места преступления — отпечатался в её мозгу и стенах университета на долгие-долгие годы. Она отчасти пожалела, что не увидела этого события лично. Юхён тут же вышла будто бы в буфет, словно её и не было, и вернулась только впритык к паре, когда, она надеялась, всё уже должно было успокоиться. Она зашла в кабинет и прямо сразу же увидела Бору, вокруг которой столпился весь их маленький кружок, словно она рассказывала какую-то удивительную историю о том, как прыгала с парашютом или что-то вроде того. Юхён нервно сглотнула и направилась в аудиторию. За эти жалкие шаги, что она сделала с порога до парты, вокруг которой все рассредоточились, Юхён успела передумать все думы мира и перебрать в своей голове все возможные (и невозможные) варианты того, как она могла спалиться. Поэтому, когда она подошла, у неё уже были безбожно мокрые ладошки и, она уверена, столь же безбожно красные уши. — Вы чего тут? — только и хватило ума спросить ей и плюхнуться на соседнюю парту. Бора, сидящая почти у её ног на стуле, подняла на Юхён свои светящиеся счастьем (или отражением ламп на потолке) глаза и сказала: — Мне подарили подарок. Юхён попыталась состроить удивленный вид. — О, — только и сказала она. — Круто. Какой? И Бора тут же протянула ей прямо к лицу тот-самый-чехол, вид которого Юхён могла бы описать в подробностях, даже если бы её разбудили с вопросом посреди ночи. Она неловко взяла его в свои дрожащие руки. Юхён для приличия повертела чехол пару мгновений и передала его Боре обратно. Бора любовно (Юхён понятия не имела, откуда в её голове вдруг начали рождаться такие обороты, как любовно) осмотрела чехол ещё раз и с нескрываемым усилием нацепила его себе на телефон. Повисло липкое молчание. Юхён почти в панике обвела глазами всех присутствующих. Минджи сидела рядом с Борой на стуле, стащив у неё из рук её же телефон и рассматривая чехол. Гахён сидела на соседней парте, чуть ли не с ногами на ту забравшись, с очень умудренным вопросами лицом. Юбин и Хандон нигде не было видно. Одна только Шиён сидела в наушниках позади них всех, практически незаинтересованная произошедшим, и что-то смотрела в своём телефоне. — А всё-таки я не пойму. Юхён вскинула взгляд и вперилась им в Гахён. — Как кто-то из нас мог узнать, что ты любишь ретриверов, если никто из нас не знал. Бора пожала плечами и с улыбкой забрала телефон у Минджи обратно себе. — Я не уверена, — сказала она. — Может, я говорила когда-то. — Я не помню. — Я тоже, — подтвердила Минджи. Юхён зачем-то посмотрела на Шиён, но та продолжала игнорировать всё вокруг. — Я… Тоже, — неловко промямлила она. Это была ещё одна наглая, беспардонная ложь. Юхён знала об этом ещё со второго курса. Однажды, когда ей было совсем нечем заняться в выходной, она лениво и непонятно зачем ползала по их страничкам в социальных сетях и неизвестно что выискивала. Возможно, всё дело было в том, что тогда был тот самый весенний период, когда все на выходные предпочитают успеть смыться домой, лишь бы не торчать в душном общежитии. Юхён лениво пересматривала одну страничку за другой, наблюдая за тем, как публиковались новые фото с друзьями со школы, «с которыми мы не виделись так давно», и всё в таком духе. В какой-то момент она оказалась на странице Боры. И Юхён листала её профиль до того долго, что наткнулась на что-то, о чем, как ей сначала показалось, не помнила и сама Бора. Она ткнула на ссылку под постом с какой-то песней и оказалась в её старом, заброшенном твиттере. Юхён провела весь оставшийся вечер за тем, что читала всё, что Бора писала ещё будучи в школе. Она одновременно чувствовала себя каким-то жалким сталкером и кладоискателем, который спустя годы скитаний по пещерам и диким частям континента нашёл, наконец, своё сокровище. Так что — да. Юхён знала о том, что Бора любит ретриверов, уже чертовски давно. И, к её великому счастью, о её знании не знал никто, кроме неё.       

~

Когда Юхён на следующий день пришла на потоковую лекцию и увидела краем глаза (обходя парту Боры за весь возможный от того километр) аккуратно, почти параллельно краю стола лежащий на нём телефон с маленьким щенком, глядящим на неё умоляющим и благодарным взглядом, то у неё в груди разлился такой волнительный и счастливый поток непонятно чего, что она едва доковыляла до своего места. Юхён провела в приятных мыслях практически весь день до самого его конца. Её несколько колола мысль о том, что Бора тут же надела чехол на свой телефон и трещала о том, как это всё мило и классно, и о том, что — Боже, кто вообще мог об этом знать — бесконечное количество минут на перерывах, которые только были у них; а Юбин — даже не заметила того, что что-то изменилось. Юхён невольно подумала о том, что, если бы она дарила подарки Боре по закону (у неё было устойчивое ощущение, что она нарушает все догматы этого мира и вот-вот за ней явится полиция) — то была бы самым счастливым человеком на всей планете.       

~

Где-то к концу месяца и за две недели до сессии у Юхён появилось убеждение, что она учится на финансиста или бухгалтера, а не там, где она учится на самом деле, и что на выпуске она получит диплом финансового махинатора, а не искусствоведа. Потому что большую часть своего свободного времени она тратила на то, чтобы придумать: как же ей, чёрт возьми, купить два подарка разом и не разориться. Юхён думала об этом каждый чертов вечер перед тем, как заснуть. Зловещая и пустая папка «ебучий курсач» практически перестала занимать её мысли.       

~

Свой второй не-подарок не-от-Тайного-Санты Юхён подарила Боре спустя всего несколько дней. Она провела бесконечные часы в гаданиях о том, что же ей подарить ещё, потому что вид Гахён, всё пытающейся раскрыть загадку милого щеночка в шапочке, придавал Юхён столько уверенности, сколько она никогда в жизни не испытывала. (Единственное — Её слегка напрягал тот факт, что Гахён, вроде бы отвечающая за распределение и провозгласившая себя кнопкой «звонок другу» должна знать, кто, кому и что дарит. Но Юхён довольно быстро каждый раз успокаивала себя мыслями о том, что распределение — как ни крути — было рандомным, и Гахён могла беситься и не знать лишь потому, что никто так и не обратился к ней за помощью. Юхён утешала себя этим довольно долго.) В это промозглое утро четверга, в которое она впервые за тысячу лет решилась пройтись до университета пешком, Юхён шла по улицам города, заглядывая в стеклянные витрины практически каждого встречного магазина и гадая, что ей купить. Накануне вечером Юхён заново перерыла весь старый и новый твиттер Боры и не нашла там ничего интересного или подходящего. Всё, что она знала о ней — Бора в школе занималась танцами и сейчас участвовала во всяких конкурсах от их факультета, проходивших внутри универа. И она какое-то время даже гадала, что такого могла бы ей подарить, но все её варианты неизбежно разбивались либо об «это слишком дорого» или «у Боры это всё точно уже есть». Так что в университет этим утром она пошла окончательно удрученная своим положением. Из плюсов её вечной и непрекращающейся бедности (Юхён не была бедной, но ей нравилось это пахнущее романтическим отчаянием слово настолько, что она постоянно крутила его в своей голове) было то, что Юхён трещала о своём положении настолько часто, что все вокруг были в этом беспрекословно убеждены. И хоть в этом и была большая доля истины, но Юхён всё же могла позволить себе некоторые вещи. Довольно быстро такими темпами она пришла к выводу о том, что Юбин больше ничего покупать не будет. И да, это было реально очень нагло и очень несправедливо, а ещё некрасиво и много других неприятных слов, но Юхён довольно быстро поняла, что, если она будет дарить Юбин подарки своими руками — во-первых, это мило (она буквально слышала в своей голове голос Минджи), а во-вторых — даже если Юбин её раскусит и расскажет об этом всему миру (в чем она, конечно, справедливо сомневалась) — никому и в голову не придёт, что она покупает подарки ещё и Боре. Юхён шлепала по сырому асфальту в университет в состоянии, среднем между «у меня ничего не получится» и «у тебя ещё есть шанс». Она достала из кармана свой с разбитым защитным стеклом телефон и глянула на время. Угрюмо вздохнула. Заходить в какой-то магазин и рыскать среди прилавков, гадая, у неё уже не оставалось времени. Юхён глянула на список пар и вздохнула ещё угрюмее, чем до этого. Идти в столовую сегодня у неё времени тоже не было. Поэтому она решила забежать в ближайший продуктовый магазин и купить себе что-нибудь попроще на быстрый перекус. И тут её осенило. Бора любит сладкое.       

~

Юхён подкинула ей парочку милки-уэев в карманы пальто при первой же возможности. Она уже начинала чувствовать себя шпионом высочайшего класса. Никто никогда не обращал на неё слишком много внимания, что позволяло ей практически свободно передвигаться по аудитории в перерывах и делать всё, что ей вздумается, когда все её друзья убегали в буфет или когда за партой оставалась одна лишь вечно сидящая в наушниках Шиён. Юхён понимала, что, подкинув сладости Боре в пальто, она практически со стопроцентной вероятностью лишила себя удовольствия видеть её счастливо-удивленное лицо. Бора, скорее всего, заметит подарок только когда будет дома или же на остановке. У Юхён даже мелькнула мысль проводить её на этот раз до остановки, но она не придумала повода. Все вернулись, когда до начала лекции оставалось несколько минут. Гахён смачно плюхнулась на стул, что-то дожевывая. Юхён невольно вцепилась взглядом в её раздутые от еды почти хомячьи щеки. — Чево? — еле пробубнила Гахён, продолжая жевать. — Ничего, — только и пожала плечами Юхён. Бора зашла в кабинет вместе с Минджи, и они обсуждали что-то до того увлеченно, что у Юхён кольнуло под сердцем от зависти. Ей в голову закралась совершенно абсурдная и нелепая мысль о том, что вдруг Боре кто-то уже нравится. Вдруг все старания Юхён отдают лишь жалким подобием некомфортного ухаживания и ничем другим. Ей в голову даже взбрело то, что, возможно, вдруг Боре уже нравится Минджи. Она встряхнула головой, будто пытаясь выкинуть из неё все эти гаденькие мыслишки. — Вы сделали проект? — спросила Минджи, со свойственной ей аккуратностью в словах и жестах присаживаясь за парту. Гахён сделала вид, что подавилась своим сэндвичем. — Приятного аппетита, — только и выдавила она из себя. — Аж кусок в горле застрял. Я могла умереть. — Ничего бы с тобой не случилось, — улыбнулась Минджи, но всё же для приличия похлопала Гахён по спине. — Ну так, что? Она почему-то посмотрела прямо на Юхён, и Юхён так же, как и обычно, утонула в её чересчур внимательных и полных заботы глазах, и ей тут же стало до ужаса стыдно за все эти мысли, которые она думала всего минуту назад. — Я ещё… Не начинала, — еле проговорила она, чувствуя приближающуюся от сессии панику. Юхён вдруг вспомнила, что до начала худшего периода каждой её жизни каждого года осталась всего пара недель. Она в какой-то прострации посмотрела на Бору, которая беспечно рыскала у себя в сумке в поисках чего-то, известного только ей, и вмиг пожалела о том, что не подкинула чертов милки-уэй туда. Может быть, её удивление выбило бы из Юхён эту удушливую панику от приближающейся катастрофы хоть на мгновение. — А ты, Бора? — обратилась к ней Минджи. Бора не отвечала секунду, нахмурив брови и продолжая что-то искать у себя в вещах. У Юхён в груди всего на секунду загорелся лучик надежды на то, что Бора ещё не начинала делать проект и возьмёт её, жалкую и глупую, к себе. Юхён почти нашла в себе силы спросить её об этом, и когда она уже готова была выпалить заготовленное предложение в любое мгновение, все её надежды разбились о: — Да куда она делась… — пробубнила Бора себе под нос, а затем, будто в лёгкой прострации, обернулась на Минджи. — Ты что-то сказала? — Я про проект спрашивала. — А, — удивилась Бора. — Так мы с Шиён его ещё неделю назад дописали. Юхён в ту же секунду посадила в своей голове, как рассаду, сотни мыслей завистливой ревности ещё и в адрес Шиён. Она вдруг впервые за всё время почувствовала себя так, словно занималась абсолютной ерундой, и что дурацкий Тайный Санта, который в случае Юхён был скорее Тайным Янусом — это последнее, чем ей нужно сейчас заниматься. Юхён бы утонула в сгустке депрессии и ненависти к себе прямо в аудитории, если бы Минджи не прорвалась сквозь туман её брызжущих паникой и безысходностью мыслей спасительным: — Может быть, тогда нам стоит сделать его вместе, Юхён?       

~

Свой третий не-подарок не-от-Тайного-Санты Юхён подарила Боре уже в декабре. С приходом декабрьской двойной стипендии она чувствовала себя почти миллионером, способным подарить Боре все блага мира. Честно говоря, сомнение всё-таки витало у неё в груди. Когда Юхён стояла в магазине и выбирала самый-милый-рождественский-свитер-из-всех-возможных, она нервно кусала губу и думала о том, что всё это глупости, и ей даже было обидно будто бы за саму себя, за ту вечно (и втайне от всех) витающую в романтических облаках Юхён, которая мечтала о таком свитере последние несколько лет. Она также думала и о том, что, вдруг — возможно — Тайному Санте Боры, который без-не-Тайный-Санта-Боры, тоже придёт в голову подарить ей что-то подобное, и тогда во всей этой жертве в духе рыцарских романов о самопожертвовании не будет никакого чертового смысла. Но вместе с тем Юхён так отчетливо представляла себе её яркую и благодарную улыбку, она буквально могла увидеть, каким неподдельно-детским счастьем будут светиться глаза Боры в этот момент — что совершенно без задней мысли схватила свитер с оленями и спустила всю свою месячную стипендию. (Когда Юхён уже подкинула Боре этот свитер с криво напечатанной — именно напечатанной, потому что у неё была чертова паранойя уже по всем поводам на свете — запиской, она невольно задалась вопросом, почему Бора продолжала получать подарки только от неё. Она уже начала думать о том, что Боре дарит подарки кто-то вроде Юбин, которая до сих пор даже не заметила подмены чехла и лишь с нечитаемым лицом зачитывала все записочки, открыточки и пожелания, что Юхён подкидывала ей в рюкзак. Или кто-то вроде кого-то, кто попадает в желания Боры настолько, что та даже не показывает и не рассказывает об этих подарках. В общем, сомнений у Юхён был целый вагон. Что нельзя было сказать о балансе на её счете. Но она всё равно испытывала что-то, схожее со счастьем, больше, чем разочарование. По крайней мере, ей так казалось.)       

~

В один из дней в порыве какой-то необъяснимой тяги Юхён-таки потащилась провожать Бору до остановки. Бора почти ничего не сказала про свитер, а даже если и сказала — Юхён не слышала, и она несколько дней старалась глушить внутри себя боль от обиды и разочарования, что поселились и разрослись внутри подобно панике перед страшным экзаменом. Юхён чувствовала острую необходимость убедиться в том, что всё это не настолько глупо, как ей казалось. Поэтому она попёрлась с Борой на остановку, чтобы увидеть выражение её лица, когда она потянется в карман пальто за проездным и обнаружит билет на новый фильм Марвел, который выходил в этом году. Юхён под каким-то нелепым предлогом в духе «мне нужно съездить в магазин и посмотреть подарки родным на Рождество» пошла с ней на остановку. Бора была уставшей после целого дня в университете, полного скучных лекций и выматывающих семинаров, и практически не разговаривала. По крайней мере, удушливое, приправленное неловкостью и паникой молчание, воцарившееся между ними по пути на остановку, Юхён объясняла себе именно этим. Она шла, засунув холодные ладони в карманы, и смотрела на то, как Бора несёт свою сумку. Ей так отчаянно хотелось взять её за руку — что, Боже, нет — попросить и понести за неё её сумку, что Юхён постоянно облизывала сухие губы и всё открывала и закрывала рот, пытаясь представить, как она скажет это и как это будет выглядеть. На выходе из кампуса Бора будто вздохнула с облегчением и посмотрела на неё. Юхён чувствовала себя такой высоченной, будто Эйфелева башня, рядом с ней, что ей было даже чуточку неловко от этого. Они застыли прямо у проходной, и Юхён лишь молча ждала, пока Бора скажет что-нибудь. Она смотрела на это её тепло-коричневое пальто, которое в сырую и бессолнечную погоду казалось холоднее оттенком, чем было на самом деле, и на повязанный вокруг шеи ярко-жёлтый шарф целую вечность. Юхён вдруг обратила внимание на то, как сильно она повзрослела. Юхён всё стояла, вглядывалась в её лицо и думала, в какой день она упустила момент, когда Бора перестала слегка напрягать и подбешивать её каждым вторым своим действием? Юхён не обратила на это никакого внимания, и вдруг поняла, что, если бы это не случилось, она не знает, в какую сторону повернулось бы её отношение к ней. Разумеется, Бора всё ещё скидывала в их общий чат всякие дурацкие твиты и подписывала их бесконечным «ㅋㅋㅋㅋㅋㅋㅋㅋㅋㅋㅋㅋㅋㅋㅋㅋ», но Юхён больше умиляло это, нежели раздражало. Юхён вдруг совершенно невовремя задалась сразу двойным вопросом: в какой момент что-то пошло не так? Юхён не понимала, в какой момент Бора начала вести себя по-другому, как не понимала и то, в какой именно момент — до или после — Бора вообще начала нравиться ей. — Ты не сильно торопишься? Голос Боры вырвал Юхён из собственной головы. Она посмотрела на неё, глупо хлопая глазами, пытаясь сфокусировать взгляд на самой Боре, реальной Боре, которая стояла вместе с ней около выхода из кампуса, а не на абстрактных о ней мыслях. Юхён пожала плечами и буркнула: — Не особо. Бора довольно улыбнулась и сказала: — Тогда пойдём на другую остановку, — предложила она. — До неё, конечно, дальше, но… Там не так много народу. А я сегодня слишком устала, чтобы выживать в переполненном студентами автобусе. — Я тоже… Устала, — попыталась согласиться Юхён. Но, видимо, она сказала это действительно уставшей интонацией, потому что Бора, только услышав это, тут же вдруг будто бы погрустнела и собиралась было что-то сказать, но Юхён поспешила опередить её. — Т-то есть, — жалко заикнулась она на ровном месте. — Я тоже не хочу ехать в забитом автобусе. Бора вздохнула так, словно с её плеч упал тяжеленный груз. Юхён пыталась приказать своему глупому сердцу не биться настолько громко. Ей казалось, что Бора может услышать, какими переливами оно заходится где-то у Юхён под пальто. Они пошли на остановку. У Юхён появилось ощущение, что наклевывается какой-то лёгкий дождь или же снег, потому что небо над головой было тяжёлым и тучным. Бора, вопреки своим словам о том, что устала от учёбы, трещала почти всю дорогу только про неё. Юхён плелась подле и слушала, практически не вставляя никаких комментариев, и попутно пыталась бороться с нарастающим в груди ужасом от приближающейся сессии, к которой она не готова. Не так она представляла себе эту прогулку. (Конечно, Юхён представляла её себе именно так — неловкую и непонятную. Но всё же теплилось в её груди какое-то представление о том, как она перестанет стесняться, вечно заикаться, завяжет разговор, скажет какую-нибудь глупую шутку, Бора рассмеётся, может быть, даже пошутит над ней — прямо как раньше — они немного поспорят, а затем успокоятся, и у Юхён в груди будет такое тёплое-тёплое комфортное чувство, от которого ей всегда хочется плакать. Но Юхён ничего не сказала.) Когда они дошли до остановки, Бора достала из сумки телефон и глянула расписание автобусов. Мелькнувший всего на мгновение маленький щенок голден ретривера поселил в Юхён каплю успокоения и веры в то, что хотя бы что-то было не зря. И тут Юхён поняла, что… Ей же не придётся сейчас садиться в автобус, правда? Юхён пошла с Борой под предлогом, что ей нужно в магазин в том же районе, где живёт Бора, но Юхён не нужно было ни в какой магазин, и она определенно точно не хотела тратить и так скромные запасы собственных средств на бессмысленный проезд туда-сюда. Она запаниковала и попыталась наспех придумать хотя бы одно объяснение тому, что не поедет с Борой никуда сейчас. И тут она заметила, как Бора засунула руку в карман, чтобы достать проездной. На мгновение мир словно замер. Юхён глянула на её лицо, но оно практически не изменилось. Бора достала проездной и сжала карточку в своих руках. Юхён словно окатило ледяной водой. Неужели чертов билет выпал из кармана? И стоило кому разочарования только встать у неё поперек горла, как Бора нахмурилась, перевернула карту в своих руках и увидела злосчастный кусок бумаги. Она убрала проездной обратно в карман и перевернула крошечный билетик. Спустя секунду её глаза расширились и она в удивлении вскинула свои прямые брови практически в самое небо. — Это… — тихо сказала она. — Смотри. И протянула Юхён билет, который та держала в руках всего пару часов назад. Юхён попыталась сделать умудренное вопросами лицо, какое вечно делала Гахён, и вчиталась в буквы, которые видела уже несколько раз. Она глянула на Бору, протягивая ей билет, но Бора не поспешила взять его обратно. Бора смотрела на неё в какой-то прострации столь долго, что у Юхён по спине пробежал мерзкий холодок. Она отчего-то увидела в глазах Боры некое осознание, понимание чего-то, что повергло в одинаковый ужас — казалось — их обеих. Бора как-то автоматически протянула руку и взяла билет обратно, не спуская с Юхён глаз. Юхён почти запаниковала, но единственное, что могло её выдать — полыхающие адским пламенем кончики ушей — скрывалось под шапкой, так что она слегка успокоилась. — Ты любишь Марвел? — задала она самый глупый вопрос из всех, какие только могли возникнуть у неё в голове. Конечно, она знала, что Бора любила Марвел. — Да, но… — Бора вздохнула. — Тут только один билет. — Ну да. — Мне идти в кино одной? И прозвучало это как-то слишком грустно для человека, только что получившего подарок. Юхён расстроилась. Она сама не была в кино чертовски долго и уже забыла, каково это — идти на какой-то фильм и потом долго обсуждать его с кем-то. — Я не люблю ходить в кино одна, — словно объясняясь, поспешила продолжить Бора. — Я вообще не помню, когда я последний раз была в кино, — озвучила Юхён свои мысли в надежде, что Бора поразмыслит над возможностью развеяться и не будет грустить. И Бора действительно поразмыслила. Только вот результат её мыслей был настолько непредсказуемым, что почти сбил Юхён с ног. — Юхён, — сказала она твёрдым и полным уверенности голосом. — Ч-что? — Ты должна сходить со мной. Юхён застыла. Она секунд десять смотрела на Бору в полнейшей прострации от услышанного. У неё в голове было пусто и полно одновременно. Видимо, Юхён простояла так, чуть ли не разинув рот, дольше, чем десять секунд, потому что в какой-то момент заметила перед своим лицом руку Боры, которая щелкала пальцами у неё перед носом. — Земля вызывает Юхён, — донесся до мозга голос. — Ты чего зависла? Юхён вдруг осознала, как это выглядело. Бора могла подумать что-нибудь не то. Например, то, что это Юхён подарила ей этот чертов билет. Или то, что Бора ей неприятна и она не хочет никуда с ней идти, поэтому ничего не говорит, пытаясь придумать оправдания. Или, что было, пожалуй, самым худшим вариантом в её голове — Бора может подумать, что нравится ей, и будет чертовски права. — Ты не любишь Марвел? — всё продолжала свои попытки Бора. Юхён нервно прокашлялась. — Л-люблю… Но… — Но?.. — Эм… У меня нет лишних денег. — Я могу дать тебе на билет. Юхён не нашлась, что ответить. Она знала, что Бора действительно могла купить ей билет, сделать это без спроса и просто поставить перед фактом. Юхён зачем-то оглянулась, словно где-то на стенах домов висел баннер с правильным ответом на возможный выход из этой ситуации. — А вдруг это свидание? — выпалила она, не подумав. Бора сначала удивилась, а затем нахмурилась, скептически вглядываясь ей прямо в глаза. — Свидание? — Ну… — Юхён попыталась собрать мысли в кучу. — Вдруг кто-то подкинул тебе билет, чтобы ты пришла на фильм, а этот кто-то тоже туда придёт, и… Бора опустила голову и посмотрела на билетик в своих руках, словно пыталась найти там какую-то подпись-приглашение или что-то вроде того. — Тогда ты тем более должна со мной пойти. Юхён почти готова была взмолиться. — З-зачем? — Я даже не знаю, кто это, — сказала Бора со вздохом. — И. Если это от Санты, то я буду там одна. Я не люблю ходить в кино одна. А если не от Санты, то… То ты тем более должна пойти со мной. Вдруг это какой-нибудь маньяк? Юхён не сдержалась и нервно фыркнула. Ну да, она определенно чем-то смахивала на маньяка, который мысленно преследовал Бору уже второй год. — Маньяк? — усмехнулась она. — Какой маньяк, Бора? — Да обычный! — вскрикнула она с таким чувством, что Юхён почти поверила в то, что она серьёзно. — Кто его знает, какой. Вот сходишь со мной и узнаешь. Юхён поспешила отпереться: — Я не смогу. У меня дела в этот день. — В какой день? Юхён хотела было углядеть дату, потому что она, чёрт возьми, успела забыть, какое это число — двенадцатое или тринадцатое? — она помнила, что в этот день у них два адских семинара по истории культуры и ничего кроме этого, но два адских семинара по истории культуры были, по меньшей мере, два раза в неделю, и Юхён действительно не помнила, на какой из них взяла этот дурацкий билет. Залезть в телефон и посмотреть расписание у неё не было возможности, потому что Бора вдруг подошла к ней практически вплотную, заглядывая в лицо, и Юхён моментально утонула в её карих глазах, как брошенный в речку промокший листок. — В какой день у тебя дела, Юхён? — Я… Правда занята. — И тебе всё равно, что меня могут обокрасть? Похитить? Или… — Н-нет, — спешно выдавила из себя Юхён, массируя глаза. — Мне не всё равно. — Ну вот. — А если это свидание? — сделала последнюю попытку из оставшихся аргументов она. — И от Тайного Санты. Вдруг твой Санта тоже придёт туда и вы встретитесь как бы невзначай? А ты придёшь туда со скучной мной и испортишь все планы. Бора хмыкнула и сделала шаг назад. Юхён расстроилась и обрадовалась одновременно. — Вот это схемы у тебя в голове, — лишь сказала она. — А почему нет? — Ничего, что мы играем только нашей компанией? Какое свидание от Тайного Санты? — Всякое может быть, — бросила Юхён будто бы беспечно. На самом деле у неё было агрессивное ощущение того, что она сейчас ходит по чертовски тонкому льду. — И кто же может быть моим Сантой тогда, если не секрет? — Ну… Ты проводишь много времени с Шиён. Бора вмиг расхохоталась. Юхён почувствовала себя последней дурочкой на планете. — Да, я провожу много времени с Шиён, — согласилась Бора, посмеиваясь. — И как никто другой знаю, что Шиён сейчас не интересует ничего, кроме семплов в её телефоне. — А Минджи? Бора выгнула брови и скептически сощурилась на неё. — Откуда такие мысли? — только и спросила она в искреннем удивлении. — Юхён, общайся мы с тобой чуть лучше, я бы подумала, что ты ревнуешь, честное слово. Юхён тут же захотелось крикнуть отчаянно-паникующее «нет!», но она знала, что она да. — Вот и не думай, — только и буркнула Юхён себе под нос. — Делать мне больше нечего… Иногда Юхён казалось, что ей и правда больше нечего делать. Она тоскливо посмотрела на остановку и задалась вопросом, сколько автобусов они уже пропустили в этом нещадном споре, и вспомнила о том, что, в общем-то, у неё был план увидеть радость на лице Боры и свалить по-быстрому под каким-нибудь правдоподобным или не очень предлогом, а не стоять и палиться. Бора, словно прочитав её мысли, убрала билет в сумку и достала оттуда телефон. — Через две минуты автобус подъедет, — известила она, не продолжая их дурацкий спор. — На самом деле… — М? — М-мне нужно уйти. Лицо Боры, до этого источавшее какую-то ироничную насмешливость, всё вмиг погрустнело. — Уйти? Ты не поедешь? — Не поеду, — еле прохрипела Юхён. Она прокашлялась. — Мы заговорили про кино, и я вдруг вспомнила, что оставила дома кошелек. — Я могу дать тебе свой проездной. — Но денег на подарки у меня с собой всё равно нет. — У тебя не подключен гугл пэй? — Я… — Юхён на мгновение растерялась. — Недавно меняла карту и ещё не вбила новые реквизиты. — Я могу сходить с тобой и купить всё, а потом ты переведешь. — Н-нет, — попыталась отвертеться Юхён. Она понимала, что вся её попытка уйти выглядела как минимум подозрительной, а как максимум — просто невероятно жалкой, но она не знала, что ещё придумать. — Я лучше пойду домой. Съезжу в другой раз. Бора устало вздохнула и поджала губы. Юхён прямо видела, что чем-то расстроила её, но всё никак не могла понять — чем именно и почему Бора вообще может быть расстроена из-за неё? Но у неё не хватило смелости ни спросить её об этом, ни ответить самой себе на этот вопрос. И вдруг Бора посмотрела на неё таким тоскливым и полным разочарования взглядом, что Юхён моментально похолодела. — Тебе настолько неприятно со мной общаться? Этот вопрос выбил у Юхён всю почву из-под ног. Она вдруг вся вздрогнула и рюкзак за спиной начал казаться какой-то неподъемной тяжестью. Юхён вцепилась в Бору взглядом, словно выискивая там ответ. — Н-нет… — только и промямлила она. — С чего ты взяла? — Не знаю, — пожала плечами Бора без какого-либо энтузиазма. — Ты уже дважды за последние пять минут отказалась провести со мной время. — Я не… — Ты да, — поджала губы Бора. Юхён готова была расплакаться от отчаяния и собственной трусости. — Слушай, я, конечно, понимаю, что у нас с тобой в самом начале не заладилось, — продолжила Бора. Юхён глядела на неё сверху вниз, и Бора, которая опустила взгляд в пол и пинала носком ботинка несуществующие камушки под ногами, показалась ей ещё меньше и милее, чем обычно. — Но я правда постаралась, — тихо проговорила она. — Больше не вести себя так. И… Мне жаль, что у меня, видимо, не особо получилось. Бора подняла на Юхён такой взгляд, что у неё по всему телу пробежал рой ледяных мурашек. Она хотела что-то сказать ей, честное слово — она была прямо на грани завопить на всю улицу о том, что, Боже мой, нет, это совсем не так! — но застыла, не в силах выдавить из себя ни слова. Юхён чувствовала себя слегка контуженной всей этой ситуацией и думала только о том, в какой момент пранк вышел из-под её контроля. Бора, не дождавшись ответа, тяжело вздохнула и сказала: — Ладно, — она накинула сумку себе на плечо. — Пока, Юхён. Завтра увидимся. Подъехал автобус. И как только Бора развернулась, чтобы сделать несколько шагов и уехать, оставив Юхён с расшибленным вдребезги сердцем и мозгом — Внутри что-то вдруг щелкнуло. И она в какой-то полуистерике схватила её за руку. Бора застыла и развернулась, шокированно уставившись на неё. У Юхён все лицо полыхало тысячами огней. — П-подожди, Бора. Бора сделала шаг назад, вставая нормально, и не выдернула руку. Юхён вдруг запоздало осознала себя, стоящей на остановке среди кучи людей промозглым декабрьским днём и держащей Бору за её маленькую тёплую ладонь. Она ужаснулась этому событию и едва не сгорела от смущения в ту же секунду. Юхён спешно отпустила её руку. — Что? Бора смотрела на неё с таким ожиданием, что Юхён вновь растерялась. (Чуть позже она поймёт, что это было за ожидание. Но не сегодня.) — Это… Н-не правда, — вновь заикнулась Юхён на ровном месте. — Мне не… Не неприятно с тобой общаться. Я… Я просто правда… Мне правда нужно идти. У Боры поникли плечи. Юхён в досаде закусила собственную губу. Она знала, что должна была сказать ей правду, сама не зная, какую именно, или, на крайний случай, что-нибудь более вразумительное, но у неё не хватало слов. Бора чуть снисходительно улыбнулась ей и ответила: — Всё нормально, — сказала она. — Увидимся завтра на парах? — Да. Юхён кивнула, а Бора вновь улыбнулась, и Юхён бы сказала сама себе — с облегчением — но правда была в том, что облегчение — это последнее, что можно было усмотреть в её улыбке в тот момент. Юхён с грустью проводила взглядом то, как Бора зашагала к автобусу. Она зачем-то решила постоять и дождаться, пока Бора уедет, словно хотела своими собственными глазами увидеть подтверждение того, что её бесконечный позор на сегодня окончен. Бора зашла в автобус, развернулась в дверях и посмотрела на неё. Улыбнулась. Юхён попыталась выдавить из себя жалкое подобие улыбки тоже. — Юхён, — зачем-то сказала Бора довольно громко прямо из автобуса. — А? — Ты не скучная. И дверь захлопнулась. Сердце Юхён вдруг захлопнулось, остановившись, тоже. Бора уехала домой. А Юхён… Юхён потом даже не могла вспомнить, как она сама добралась до своего дома.       

~

Юхён всю ночь распирало от желания сказать Боре о том, что да, это она подарила ей все эти вещи, но она знала, что на её лице отпечатается сначала шок, а затем — Юхён была в этом просто библейски убеждена — невероятной силы разочарование от того, что всё это время это была та-непонятная-замкнутая-зануда-с-заниженной-самооценкой, как, Юхён была уверена, Бора думает о ней на самом деле. Поэтому, когда Бора позвала её с собой в кино, у Юхён по всему желудку расползся сплошной ужас. Но… Юхён всю ночь не могла выкинуть из своей головы её слова. Она почему-то ярко-ярко начала вспоминать какие-то вещи, которые не видела в процессе, но они откуда-то всё равно были в её мозгу, и она даже не понимала, настоящие они или являются плодом её безбожно влюбленного воображения. Единственное, что она понимала, так это то, что ощущение болезненного счастья в груди всякий раз, когда она вспоминала, как Бора улыбалась, пока смотрела на неё; как приятно и волнительно чувствовалась в руках её ладонь; как искренне она засмеялась, когда Юхён непонятно зачем сказала ей свои глупости — это ощущение счастья, смешанного с болью, точно было реальным. Все эти крошечные детали подтолкнули её только ближе к пропасти.       

~

Бора позвала её с собой в кино. Бора позвала её куда-то. Бора. Юхён пролежала в кровати без сна почти всю ночь.       

~

К утру она окончательно убедилась в том, что накануне вечером совершила самую ужасную ошибку в своей жизни. Ей требовалось, было практически жизненно необходимо поспать хотя бы пару часов, но вместо этого она зачем-то потянулась к телефону и открыла их общий чат. Ткнула на иконку Боры. И попала в их личную переписку. Перепиской это, однако, сложно было назвать, ведь последнее сообщение датировалось ещё летом и содержало в себе только вопрос от Боры, не знает ли Юхён, кто будет вести у них семиотику в этом году. Юхён скользнула глазами по своему сухому «нет» и грустно вздохнула. Это был неплохой повод завязать разговор. Один из множества неплохих поводов завязать разговор, который она безбожно упустила. Юхён откинулась на подушку и просмотрела в тёмный потолок несколько минут. А затем вновь потянулась к телефону и набрала сообщение.       

~

Каждое утро первым делом Юхён брала в руки телефон и листала ленту. Этим утром данное действо чувствовалось и виделось ей последним, что она хотела бы делать. Юхён честно не хотела знать, ответила ли Бора ей на сообщение, и перечитывать это своё жалкое сообщение она тоже не хотела. Но также она понимала, что ей всё равно придётся сделать это до того, как они увидятся в университете лично, так что Юхён постаралась взять себя в руки. Она открыла диалог едва ли не прикрывая глаза рукой. В диалоге с Борой висело одно непрочитанное сообщение. Юхён тяжело сглотнула и ткнула на иконку, тут же пролистав, не глядя, чуть вверх.       

Б о р а

Отправлено 04:23 привет прости что так поздно я тут подумала и

       Это было отдельное сообщение. Боже. Юхён была готова сгореть со стыда. Сколько всего сообщений она ей написала? Она с ужасом листнула чуть ниже.       

Отправлено 04:24 в общем, я тут подумала и поняла, что не хотелось бы сдавать тебя какому-то маньяку потому что, помнится мне на первом курсе я поклялась себе что убью тебя и мне не хотелось бы отдавать эту возможность кому-то другому Отправлено 04:25 так что когда там фильм?

       Юхён прочитала это всё в каком-то бреду, практически визжа от ужаса. От вопля отчаяния и стыда её спас только тот факт, что Юбин всё ещё спала где-то на соседней кровати. Юхён видела внизу начало сообщения Боры. Она выжала из своих лёгких весь воздух, выдохнув, как обычно делают перед тем, как решают выпить что-то очень крепкое. И листнула до конца. Получено 7:36 ㅋㅋㅋㅋㅋㅋㅋㅋЮхён Я бы не хотела, чтобы меня вообще убивали Но я рада, что ты пойдешь со мной Вместе мы — силаㅋㅋㅋ Я куплю тебе билет и принесу сегодня в универ       

~

Юхён правда старалась прийти в кино в хорошем настроении. Но единственное слово, которое могло бы описать её настоящее настроение — это ужас. Юхён приперлась в киноцентр безбожно рано и слонялась от места к месту, периодически доставая из-под чехла билет, который Бора с улыбкой сунула ей перед парами. Юхён снова и снова перечитывала название фильма, дату, время, зал, название киноцентра, сверяя всё это с циферблатом на своём телефоне, но всё равно не могла отделаться от чувства, что пришла не в то место и не в то время. Когда Бора, наконец, появилась на эскалаторе, Юхён почувствовала всё облегчение и панику мира разом. Бора беспечно, почти вприпрыжку — и Юхён такую её манеру ходить увидела впервые за долгие месяцы — подбежала к ней. Бора остановилась, глядя на неё снизу вверх, и долго-долго изучала Юхён глазами, словно не могла поверить, что Юхён и правда пришла. — Привет. — П-привет. Неловкость была ужасающей с первых же минут. Юхён не знала, куда себя деть, и принялась глядеть по сторонам. Она прямо чувствовала, как Бора прожигает в ней своим взглядом две маленькие дырочки. — Какой у нас зал? — наконец, спросила она. — Десятый, — охрипшим отчего-то голосом ответила Юхён. Все шутки про то, что это свидание с каким-то фантомным человеком, вдруг в одно мгновение перестали быть для Юхён шутками, потому что она действительно чувствовала себя так, словно пошла на свидание, и эта мысль приносила ей столько боли и страданий, что она не знала, как вообще вынесет всё это. Потому что Юхён знала, что это не свидание. По крайней мере, не для Боры — точно. — Давай пока тут посидим. Юхён тихонько кивнула. Они направились на диванчики рядом с кассами и уселись на катастрофическом расстоянии друг от друга. Точнее, Бора села почти впритык рядом, но это было слишком близко для того, чтобы Юхён могла пережить это без сердечного приступа, так что она тут же сделала вид, что ей надо завязать шнурки, и чуть отодвинулась. Они сидели в гробовом молчании. Юхён периодически косилась на экраны телевизоров, по которым крутили трейлеры, и делала вид, что её чертовски интересует то, что там происходит. Бора же — Юхён прямо чувствовала — смотрела на эскалатор и лифт одновременно, ожидая увидеть кого-нибудь из их друзей (своего Тайного Санту, в чём так пыталась убедить её Юхён), или же просто кого-нибудь, кто подкинул ей билет и вот-вот должен прийти. Юхён знала, что никто не придёт. Все, кто вообще мог сюда сегодня прийти, уже здесь. Она довольно быстро устала смотреть трейлеры и начала украдкой коситься на Бору. Бора, которая сидела рядом, не казалась сейчас Юхён такой уж и маленькой. Но Юхён знала, что это — неоспоримый факт. Она провела слишком много времени в мыслях о том, как Бора могла бы обнимать её, как она могла бы уткнуться подбородком ей всего лишь куда-то в плечо. Юхён косилась на её обращенное в сторону эскалатора лицо настолько безбожно долго, что у неё затекла шея и заболели глаза. Она вдруг подумала о том, что хотела бы провести пальцем по линии её профиля и не только увидеть, но и почувствовать то, какой он красивый. Юхён тоскливо вздохнула. Она не хотела привлекать к себе какого-либо внимания, но Бора тут же заметила это, резко развернувшись. У Юхён вспыхнуло всё лицо. Бора точно заметила то, как она пялилась на неё. Юхён спешно отвернулась и сделала жалкую попытку сделать вид, что она смотрит трейлеры на экране. — Вот видишь, — с какой-то чересчур довольной улыбкой заметила Бора. — Никого нет. Я была обречена зачахнуть здесь от одиночества. — Ты могла просто не идти. Бора чуть закатила глаза, и у Юхён в груди появилось щекотное чувство. Она так давно последний раз видела то, как Бора реагировала на неё каким-то таким образом, что у неё внутри словно загрохотал рой бабочек. — Ну, так нельзя, — ответила Бора. — Человек старался, а я… Взяла бы и не пошла? Как-то неуважительно. — Подкидывать вот так билет в кино без объяснений тоже как-то неуважительно, — буркнула Юхён так беспечно, будто не говорила сама о себе. — Вдруг это и правда был какой-нибудь маньяк. — Но никаких маньяков тут нет, — хмыкнула Бора. — Тут только мы с тобой. — А с чего ты взяла, что я не маньяк? — Мы с тобой учимся третий год. Если бы ты хотела, ты бы уже сделала хоть что-нибудь. В голове Юхён эти слова прозвучали с каким-то совсем неверным подтекстом, и в сердце больно кольнуло. Но она быстро отбросила это и продолжила: — А что, если я просто жду подходящего момента? Так. Вот это — было ещё более двусмысленно. Юхён не знала, что она вообще несла, и в её голове совершенно неуместно возникло кричащее слово «флирт». — Не думаю, что ты потащила бы меня в кино, чтобы убить на глазах у кучи людей. — Я могу сделать это после. — Ты слишком милая, чтобы быть маньяком. Юхён постаралась заново завести свое ёкнувшее и мгновенно остановившееся сердце, прежде чем ответила: — Маньяки в-все такие, — еле выдавила она своим заплетающимся языком. — От них никогда ничего не ждёшь. Бора будто бы задумалась на секунду. — Но зачем тогда писать мне в личку о том, что ты планировала меня убить на первом курсе, если ты действительно собираешься это сделать? Разве тебя не легко будет вычислить после такого? Что ж. Это был аргумент, с которым Юхён никак не могла поспорить. Честно говоря, она вообще не понимала, почему ей вдруг захотелось с Борой вообще о чем-то спорить. Первый год она делала это, конечно, но нехотя, с большим раздражением. Потом она и вовсе боялась с ней лишний раз заговорить. Сейчас Юхён спорила с ней, но было это как-то… по-другому. Словно все её «нехотя», «с раздражением» и «боялась» в какой-то момент испарились, делая голову почти ясной и чистой. А сердце — всё более больным от любви. Юхён вся сжалась и нервно фыркнула сама себе под нос. Боже, если бы Бора вообще знала, какими ванильными фразочками заставляет её думать, сама того не подозревая. Вдруг Бора подскочила и глянула на неё почти с ужасом. Юхён вмиг похолодела и подумала о том, что какой-то маньяк действительно существует, и Бора только что его увидела. Она буквально вросла в диван под собой. — Юхён, — каменным голосом проговорила Бора. — Ч-что? — Время, — повторила она. — Мы опаздываем! Давай, бегом! Поднимай свою тощую задницу! Юхён в недоумении уставилась на неё, будто Бора говорила на каком-то инопланетном языке. Бора схватила её за запястье и с рывком потянула на себя. Юхён почти налетела на неё, вставая ломанно и неуклюже. Бора тут же потащила её в сторону зала, а Юхён поплелась за ней всё ещё будто в лёгкой прострации. — Моя задница не тощая, — только и буркнула она почти обиженно. — Ага, — пробормотала Бора, протаскивая её через толпу к контролеру. — Будто я не видела. Юхён залилась краской и не проронила больше ни слова.       

~

Юхён понятия не имела, почему у неё было устойчивое ощущение, что Бора на неё смотрела чаще, чем на проецирующий фильм экран.       

~

— В смысле ты не смотрела Человека-паука? — В прямом… — Это была третья часть! Боже… Юхён, ты… У меня нет слов. — Я вроде что-то смотрела, но я уже плохо помню… — А фильмы Марвел? Другие? Мстители? Доктор Стрэндж? — Н-нет… — Мы срочно должны исправить это кошмарное недоразумение. Юхён едва уложила в своей крошечной, сжавшейся от бесконечных чувств до атома голове это грохочущее «мы». И, будто под гипнозом, поплелась вслед за Борой в какое-то кафе.       

~

Они просидели там несколько часов. Настолько долго, что идти домой в холодный декабрьский вечер в пальто было уже слишком зябко. Юхён узнала о Боре практически всё. Какой кофе она любит, почему она ненавидит сыр (это стало для Юхён почти ударом, но она выдержала напор), чем она занимается в свободное время, какие книги она читала, что любит есть на завтрак, обед и ужин, какие заколки хотела бы на День рождения, что думает подарить родителям на Рождество, какой была её первая любовь, почему она поступила именно в этот университет, кем она видит себя через пять или десять лет, почему она начинает плакать каждый раз, как видит голден ретриверов, и много, много другого. Юхён слушала всё это и казалась себе до того невероятно скучной и заурядной, потому что у неё самой в голове не было ответов и на половину всех этих вопросов. Потому что единственный вопрос, которым она задавалась: как долго всё это продлится, если до окончания Тайного Санты осталось всего несколько дней. (Юхён вдруг с ужасом осознала, что загнала себя в ловушку. Только начавшееся нормальное общение с Борой грозилось развалиться по щелчку пальцев. Когда Бора узнает (а она непременно узнает), кто её Тайный Санта на самом деле, когда они все это узнают, вскрыв карты — Юхён была уверена, что будет совершенно очевидным тот факт, кто затеял всю эту скрытную чепуху с подарками. И тогда будет день, когда Бора всё поймёт. Юхён к тому моменту вряд ли успеет стать умнее или интереснее, чем она уже есть сейчас. И поэтому, именно по этой колючей причине — Всё непременно разрушится.)       

~

В общем, всё это до ужаса напоминало какую-то трагикомедию. В какой-то момент Юхён уже перестала понимать, дурачила она или дурачили её.       

~

(На самом деле, правда была и такой, и такой. Одурачить пытались её, одурачить пыталась она, но кто кого одурачил в итоге — они не разберут даже после.) До Юхён не дошло даже тогда, когда она услышала остервенелый и практически наглый шёпот Гахён, которым та кого-то заваливала, стоя у поворота к туалету в корпусе, в котором у них сегодня были пары. — Что за хрень здесь творится! — почти пищала она. — Всё вообще не так должно было быть. — Как уж есть, — Юхён узнала в спокойном и смиренном голосе Минджи. — Нам остаётся только наблюдать. — Но кто-то решил похерить все планы! — продолжала почти верещать Гахён сдавленно. — Кто-то решил играть на два фронта. И я выясню, кто это, любой ценой. — Зачем? — усталый вздох. — Или ты думаешь, что?.. — Я уже не знаю, че думать. — Но это точно не Юхён. Юхён понятия не имела, о чем они говорили, и контекст, в котором это всё происходило, сам факт того, что Гахён обсуждала что-то с Минджи, когда они все играют в Тайного Санту — должен был навести её на определенные мысли. Но она услышала лишь «это точно не Юхён» и скоропостижно успокоилась.       

~

Юхён успокоилась настолько скоропостижно, что даже ни разу не задалась вопросом, почему она сама не получала никаких подарков.       

~

Началась сессия, и Юхён на какое-то время позабыла о том, что вообще должна кому-то что-то дарить. Раз в пару дней ей хватало сил и памяти подкидывать Юбин ободряющие записки в рюкзак прямо в комнате, и Юхён не боялась, что её спалят, то ли потому, что ей было уже чертовски всё равно (она почти смирилась к тому моменту со своим опальным положением), то ли потому, что понимала — Юбин занята и забита всякой экзаменационной чепухой настолько же сильно, насколько и она сама, и точно ничего и никого не видит и не замечает вокруг. И даже единственный спокойный день во всей этой канители недосыпов и постоянно взведённого состояния стал для Юхён очередным ударом под дых. Минджи пришла к ним в комнату под утро воскресенья, притащила с собой пару коробок пирожных и какой-то супер вкусный чай, которого у Юхён никогда не было. Юхён была рада её появлению настолько, что Минджи виделась и чувствовалась в этом ужасе её жизни почти мессией. На них давил дедлайн сдачи проекта, который Минджи любезно согласилась сделать вместе с Юхён (Юхён, когда вспоминала об этом, ещё больше верила в её миссионерскую миссию — в её глазах Минджи была едва ли не мученицей). Но как только Минджи пришла, они с минуту посмотрели на нераспакованные пирожные и решили, что десять утра воскресенья — это точно не то время, когда нужно заниматься проектированием, и сели пить чай. Как только с обсуждением всех насущных учебных проблем и промываением костей особенно вредным преподавателям было покончено, Юхён мигом освободила стол и отвлеклась только ради одного — чтобы достать из холодильника пару банок холодной колы. И всё было нормально, она уже готова была представить, почувствовать то, как Минджи сейчас спасёт её, как они сдадут завтра этот чёртов проект и у Юхён будет минус одна причина для сессионного выхода в окно… Как услышала за своей спиной: — Это ведь ты даришь Боре подарки, не так ли? Юхён застыла у холодильника. Она могла поклясться, что её вдруг обдало таким холодом, что она тут же примерзла к полу. Юхён затравленно посмотрела на Минджи, чуть выглядывая из-за открытой дверцы. — В с-смысле? Сидящая за столом Минджи лишь пожала плечами. — В прямом. Юхён практически машинально достала из холодильника две банки колы и столь же машинально проследовала к столу. Она еле села на стул на негнущихся ногах. У неё в груди металась паника и сотни оправданий, которые всё никак не могли связаться хотя бы в какое-нибудь мало-мальски приличное, и она смотрела то на свои руки, то на Минджи с таким ужасом, словно кто-то только что сказал ей, что она убила человека. Минджи спокойно взяла банку колы и открыла её с шипучим щелчком. Она сделала глоток, сожмурившись в наслаждении, словно кола — это то, чего ей не хватало в жизни всё это время. — Ну так, что? — задала Минджи свой любимый вопрос. Юхён подняла на неё задушенный взгляд. Она надеялась, что по её лицу ничего нельзя было прочитать, но также Юхён буквально чувствовала, как безбожно сильно горели её уши, и от этого жара любая надежда отвертеться таяла почти на глазах. — Ч-что? — Ты даришь Боре подарки или нет? — Н-нет… — А мне вот почему-то кажется, что да, — Минджи отхлебнула ещё колы. Она поставила банку почти на край стола и сложила на нём руки. Она долго-долго смотрела на неё, словно пытаясь высмотреть хоть что-то, и Юхён вся сжалась, застыла, не позволяя ни единому мускулу дрогнуть у неё на лице. Юхён попыталась взять себя в руки. — Кто тебе такое сказал? — Твой заикающийся голос только что. Юхён вмиг зажмурилась, отчаянно проскулила и бухнулась на стол, распластавшись по нему руками и лицом. — Минджи-и… — только и прохныкала она. Она не видела этого, пытаясь спрятаться в своих руках, но прямо чувствовала, как снисходительно, как-то даже по-матерински Минджи сейчас смотрела на неё, улыбаясь. — Что Минджи? — Я вляпалась в какую-то историю. — Ты всегда вляпываешься в какую-то историю. — Но сейчас эта история хуже всех! — воскликнула Юхён, поднимая на неё жалостливый взгляд. Ей даже не было стыдно за то, что она сдалась и призналась так быстро. В конце концов она оправдала себя тем, что нервы уже ни к чёрту, и выносить заинтересованный взгляд Боры, которым та время от времени начала сверлить её, и эти её непонятные то ли комплименты, то ли попытки свести Юхён в могилу уже выжали из неё все соки, и она просто… — …так устала, я уже не понимаю, что происходит, — жалобно прохныкала она, сжимая в своих руках банку колы, как какой-то спасательный круг. — А что происходит? — спросила Минджи. И Юхён перебрала всё. Начиная от того, как она взбесилась, когда они с Гахён придумали «всю эту хрень» и «обманом затащили» её в кафе под благовидным предлогом, продолжая сопливым рассказом о том, как она потратила почти всю свою стипендию на свитер, который Бора даже ни разу не надела, и заканчивая расстройством и разочарованием от того, что она заварила кашу, которую не в состоянии разгрести. — Но я не смогу дарить ей подарки абсолютно всё время, — вздохнула Юхён. — Во-первых, у меня нет столько денег, а во-вторых, уже через неделю всё закончится и я буду опозорена до конца жизни. Минджи отпила ещё колы и какое-то время смотрела прямо на неё. Юхён никак не могла понять, что это за взгляд, пока Минджи не сказала: — С чего ты взяла, что обязательно дарить подарки? — А что ещё? — простонала она, откинувшись на спинку стула. — Всё это началось как раз потому, что я начала дарить их. Если бы я не начала, цепочки событий бы не сложилось и… Бора не начала бы вообще со мной общаться. — А Бора знает, что ты даришь ей? Юхён нахмурилась. — Н-нет… — Тогда с чего ты взяла, что она начала общаться с тобой только поэтому? Юхён почти задумалась над этим, но, к сожалению или к счастью, её понимание и знание самой себя было сильнее здравого смысла. — Потому что ей нравится получать подарки. — Ей нравится получать внимание, — поправила Минджи с умным видом. — Внимание — это не обязательно подарок, который нужно купить. — Но почему тогда она начала это всё только сейчас? — взмолилась Юхён. — Позвала меня в кино, чёрт, я думала, что сойду с ума, и она постоянно задаёт мне какие-то вопросы, на которые я не знаю, что ответить, и говорит какие-то странные, реально странные вещи по типу «ты слишком милая» и всё вот это… — По-моему, это называется «быть заинтересованной в ком-то». — Да, но! Минджи! Она не делала ничего подобного раньше, на первом курсе у меня вообще было чувство, будто она издевается надо мной… — Может, она пыталась вытащить тебя из твоего кокона? Юхён в шоке и недоумении уставилась на неё. — Чего? Минджи сложила руки на столе и чуть наклонилась к ней, и когда она делала так, Юхён вмиг охватывало какое-то оцепенение, в котором она готова была воспринять и принять каждое её слово. — Может быть, это потому, что ты вечно сидишь будто в себе и ни с кем не общаешься? — задала Минджи свой вопрос. — Ты не подумала об этом? — Я… На Юхён словно свалилось всё осознание мира. Она вдруг задалась вопросом, чем-то в духе — Боже, неужели их история настолько банальная, что началась с того, что Бора подтрунивала над ней, пытаясь заполучить её внимание, а потом поняла, что это бессмысленно, потому что Юхён только бесилась и раздражалась от этого, а как только Бора перестала это делать, Юхён вдруг начала обращать на неё внимания больше, чем положено, и в итоге… Она действительно не знала, так это было или нет, но слова Минджи заставили её задуматься и выдавить из себя лишь тихое: — Чёрт… Минджи довольно улыбнулась: — Будь здесь Гахён, она бы сказала, что ты ведешь себя, как дурочка, — констатировала она. — Я так не скажу, но, думаю, посыл ты поняла. Юхён в усталом отчаянии, смешанном какой-то адской смесью с облегчением вновь бухнулась на стол и пробубнила: — Что мне сейчас-то делать? Она почувствовала, как Минджи положила руку ей на голову и потрепала волосы. Юхён всегда не могла определиться: когда Минджи делала с ней нечто настолько похожее на её собственную маму — это бесило или успокаивало? Но сейчас, по какой-то неведомой ей причине (вероятно, по той же, по которой и произошёл весь этот разговор), в сердце Юхён такой жест поселил лишь утешение. — Просто скажи ей правду и всё. — Какую… правду… — тихо пробурчала Юхён в стол. — Такую. Самую обыкновенную. Юхён подняла на неё взгляд, и стоило ей сделать это, как Минджи тут же оттянула её за щеку. — Эй! — завопила она. Минджи легко и непринужденно рассмеялась. — Ты как ребёнок, — улыбнулась она. — Просто скажи ей, что она нравится тебе. Юхён показалось это самой простой и самой сложной вещью во всей Вселенной. Она вдруг задумалась над тем, что она потеряет, если просто возьмёт и сделает именно это? Испортит с Борой отношения? Она и так была убеждена в том, что вскрытая тайна испортит все их отношения. Юхён вдруг поняла, что она, в общем-то, ничего не должна потерять. Кроме сотни нервных клеток и жалких остатков чувства собственного достоинства, но это почему-то взволновало её меньше, чем родившаяся и поселившаяся в груди вероятность того, что Бора не пошлёт её далеко и надолго. — Ладно, — согласилась она и прямо заметила, с каким облегчением Минджи сделала следующий выдох. — Вот и отлично. — Минджи, только давай… Больше не будем обсуждать это, — сказала она устало. Минджи слегка нахмурилась, но не стала спорить. — Хорошо. Нам ещё проект делать. — Да, — удрученно согласилась Юхён. — Если мы не сделаем проект, я не переживу завтрашний день, а если я не переживу завтрашний день, то всё это будет бессм… — Иногда ты напоминаешь мне Гахён. — Всё, тем более — закрыли тему. Минджи посмеялась над ней и достала из своей сумки ноутбук. Остаток вечера Юхён провела в таком спокойствии, что уже забыла, что такое спокойствие вообще возможно.       

~

Ага. Если бы. Юхён потом поверить не могла, что купилась на то, что Минджи реально закроет чертову тему.       

~

— А вообще, я догадалась потому, что спрашивала у Шиён. Это Шиён дарит Боре. По-настоящему. — Минджи?.. — Да. Я пришла к тебе наобум. Так что, ты сама себя сдала, Юхён. — Минджи!       

~

— Стоп. В смысле «ты спрашивала у Шиён»? В смысле «это Шиён дарит Боре»?.. — Это Шиён дарит Боре. — Откуда ты знаешь? — Я знала это с самого начала. — Минджи!       

~

Когда сессия закончилась и они дружненько собрались на квартире Гахён, чтобы подарить финальные подарки «всем выжившим», Юхён уже почти смирилась со своим положением. Почти. Она ужасно, до дрожи во всем теле и больного желудка нервничала. И никакого финального подарка у неё не было. (У неё был. Юхён купила и приготовила Боре стеклянный шар со снегом, внутри которого стоял маленький, миленький, замотанный в желтенький шарф снеговик. Юхён даже приготовила на защиту тупую шутку о том, что этот снеговик — это Бора, и приготовила столь же глупую аргументацию с Олафом из Холодного сердца. Но она была почти уверена в том, что скорее жалко расплачется и уйдёт, чем вынесет всё, что должно было произойти в этот вечер.) Как назло — Юхён вдруг начала замечать всю эту рождественскую атмосферу, давно — она была уверена — уже поселившуюся в городе. Пока Юхён топала с остановки до дома Гахён, она то и дело с тоской и надеждой в сердце залипала на переливы гирлянд на деревьях, всяких снеговиков и Санта Клаусов, расклеенных на окнах магазинов, и прочую мишуру. Юхён отчаянно хотелось снега, но снега не было; он выпадал, не задерживаясь надолго, один или два раза, и был настолько эфемерным и блеклым, словно его и не было вовсе. Как только Юхён зашла к Гахён в квартиру, её тут же окутала приблизительно та же атмосфера. Она с облегчением и разочарованием заметила, что Боры ещё не было. Шиён с Юбин лениво болтались на диване, залипая в телефоне и периодически обмениваясь почти дежурными фразочками, но Юхён знала, что такое у них — это нормальный и полноценный диалог. Минджи с чем-то возилась на кухне, Гахён путалась у неё под ногами, и Юхён пожалела о том, что вообще пришла, ровно в ту же секунду, как Минджи встретила её совершенно недвусмысленной улыбкой и лёгким подмигиванием. Юхён подошла к наряженной по последнему слову нагромождения ёлке и неловко поставила свой небольшой пакетик с подарком прямо под. Юхён ещё не знала, что она сделает, а что не сделает сегодня вечером. Но в тот момент, когда раздался звонок в дверь и она услышала из коридора протяжные крики «с Рождество-о-ом» от Боры и слегка ворчливое «подвинься» от Хандон, Юхён решила. Первое, что она точно сделает сегодня вечером — это напьётся.       

~

Напиться не получилось. Гахён выдала им по банке пива со словами «никакого пьянства, пока мы не обсудим Тайного Санту», усадила всех на диван, а тех, кому там не хватило места, приказала отправлять прямо на пол на какой-то матрас, который она хранила чёрт знает где и притащила тоже чёрт знает когда. Юхён всего на мгновение (ложь, она простояла там минут десять, бесцельно пялясь в зеркало и читая все воодушевляющие мотивации, которые только могла придумать) отошла в туалет, как она вернулась — и бац — её место на диване уже занято. Юхён обошла диван и встала посреди гостиной. Она уже готова была бросить возмущение о том, что пришла раньше, как её взгляд зацепился за… Свитер с оленями. Бора сидела на её месте на диване между Шиён и Юбин в чёртовом свитере с оленями, который Юхён уже давно похоронила и поставила ему памятник в своей голове. Она лишь глупо раскрыла рот, застыв на месте. Почему Бора надела его именно сегодня? Она что-то знает? Она сделала это специально, чтобы Юхён точно не пережила эту ночь? Юхён стояла в шоке до того долго, что Бора, до этого что-то обсуждающая с Шиён то ли по учёбе, то ли еще чёрт знает по чему, вдруг заметила её, застывшую, и обратилась с вопросом. — Привет, Юхён, — нежно улыбнулась она. — Я заняла твоё место? И Бора выглядела до того мило и вместе с тем восхитительно в этом чертовом свитере, что Юхён пожалела также и о том, что вообще купила его ей. «Нет, — едва не вырвалось из неё. — Сегодня я сижу на полу у твоих ног, как щенок». Она собралась. — Привет, Бора, — сказала Юхён почти твёрдо. — Нет, я сижу на матрасе. Бора снова улыбнулась и смерила всю её фигуру взглядом. — Хорошо выглядишь. — Спасибо… И Юхён в тоске и смущении бухнулась на пол. Гахён влетела в комнату с огроменным пакетом до того, как Юхён успела придумать предлог смыться отсюда как можно скорее. — Итак! — вскрикнула она, усаживаясь на стул прямо между Шиён и елкой. Притащившая с кухни какой-то салат Минджи устроилась в кресле рядом с Хандон. Юхён оказалась единственной, кто в итоге сидел на полу. Просто отлично. — Начнём по кругу. Я буду первой, — продолжила Гахён. Юхён услышала, как Шиён нервно фыркнула, отвлекаясь от своего телефона. — Ты ничего не дарила. — Я дарила, — возмущенно прошипела Гахён. — Я дарю вам весь этот праздник. — Мы очень рады, — пробормотала Юбин. — Но давайте шустрее. Очень хочется есть, знаете ли. — Окей, — согласно кивнула Гахён. — Юхён, кому ты дарила? У Юхён вся земля ушла из-под ног даже несмотря на то, что она буквально сидела на полу. Она почти автоматически буркнула «Боре», но вовремя очухалась. — Я… — еле-еле прохрипела она. Прокашлялась. — Я дарила Юбин. Юбин посмотрела на неё и на её обычно безмятежном лице отразилось лёгкое удивление. — Правда? — Да. — Я не заметила. — Кто бы сомневался, — фыркнула Юхён. — Я поменяла тебе накладку на телефон чуть ли не в первый день, а ты даже не заметила. Юбин нахмурилась и достала из кармана свой телефон. Она какое-то мгновение рассматривала его, а затем со смешком протянула: — А я-то думала, что изменилось… Юхён впервые за вечер позволила себе довольно улыбнуться. — Не говори мне, что записки ты прямо в общаге подкидывала. — Именно так. — О Господи, — простонала Юбин с лёгким смехом. — Пик комедии. — Отлично, — вставила неожиданно Гахён. — Мы все поняли, что Ким Юхён ака Штирлиц нашего времени была самой беспалевной. Давайте дальше. — Ты же собиралась подарить нам праздник, — не удержалась Юхён от комментария. — Дай насладиться моментом. — Вы сами сказали, что хотите есть. Я предлагаю ускориться. Юхён лениво пожала плечами и подтянула к себе банку с пивом. Впоследствии не происходило ничего интересного. Все сознавались, кто кому дарил, стебали или благодарили друг друга за подарки, но Юхён практически не обращала внимания. Всё, что она делала — это смотрела на Бору, пока та смеялась или сидела в напряжении и ожидании человека, который сознается её Тайным Сантой. Юхён смотрела на неё и всё думала о том, как она скажет ей, скажет ли она ей что-то вообще; какая Бора красивая, и милая, и как ей идёт этот слегка большеватый свитер, как мило торчат из-под рукавов её маленькие руки и как сильно Юхён хочет ещё раз ощутить их в своих ладонях. Юхён потонула во всех этих рассуждениях настолько, что пропустила момент, в который… — Я дарила Боре. Весь мир словно перевернулся вверх тормашками. Юхён, будто затравленный звереныш, пробежалась взглядом по всем присутствующим, пытаясь отыскать источник звука. Она знала, что этим звуком была Шиён. Юхён знала это, как знала и то, что Минджи и Гахён провернули самую наглую схему в истории и подтасовали результаты розыгрыша имён на этого дурацкого Санту. Юхён знала всё это, но обожглась об панику так, словно услышала в первый раз. До этого, вот ровно до этого момента данное знание внушало ей некоторую уверенность, потому что она утешала себя мыслями о том, что сейчас её хотя бы невозможно будет застать врасплох. Но как только Юхён посмотрела на Бору, лицо которой уже вытянулось в удивлении и которая накинулась на Шиён с обнимашками, вся её уверенность испарилась в ту же секунду. Бора тут же закричала что-то о том, что о Боже, Шиён, твои подарки были такими классными… Пока в ответ не раздалось сконфуженное: — Но я ничего не дарила. Повисла гробовая тишина. Юхён вцепилась взглядом в Минджи, потому что смотреть на пораженную шоком Бору у неё не было никаких сил. Минджи сидела на углу кресла, нервно закусив губу. Она метала взгляды между Юхён и Борой до того откровенно, что Юхён даже умудрилась поразиться, как этого никто не заметил. Шиён разбила нависшее, словно дамоклов меч, над Юхён молчание: — Я собиралась подарить сегодня. Шиён аккуратно встала с дивана и подошла к ёлке. Она взяла самый квадратный пакет из всех и с довольной улыбкой протянула его Боре. — С Рождеством, Бора, — сказала она, совершенно не подозревая о том, каков источник удивления и шока, отпечатавшегося у Боры на лице. — Я знаю, ты его давно хотела. Бора не слушающимися руками забрала протянутый пакет. Но вместо того, чтобы немедленно заглянуть внутрь, она лишь оглядела всех присутствующих и прошептала: — Но я… Получала подарки всё это время. Повисла напряженная тишина. Юхён больше не смотрела на Минджи, потому что знала, она знала этот её взгляд, который так и кричал «иди, давай! сделай это!». У Юхён не было никаких моральных сил сделать ни это, ни то, ни другое. — Я просто… — продолжала Бора. — Не понимаю… — Вот и я тоже не понимаю, — почти выкрикнула Гахён. — Я ломала над этим голову целый месяц! Кто из вас, блин, устроил всю эту хрень? Она посмотрела на всех, и все лишь пожали в недоумении плечами. Юхён сделала это почти автоматически. — Стоп, — вскинула руками Шиён. — Что происходит. И Гахён объяснила им, что происходит. Расследование началось в ту же секунду. Юхён лишь сидела, стеклянным и ничего не видящим взглядом смотрела то на одну, то на другую из говоривших. Сама она ничего не сказала. Единственное, что она должна была сказать сегодня определенно точно — это «Бора, ты мне нравишься», но у неё не поворачивались на такие подвиги ни язык, ни шестеренки в мозгу. — Дон, это ты? — наконец нашла Гахён свою окончательную жертву. Хандон лишь смерила её полным оскорбленной отчужденности взглядом и сказала: — Я? Почему сразу я? — Ну, — пожала плечами Гахён. — Это в твоём стиле. — В моем стиле что, — процедила она. — Тратить в два раза больше денег? И они вновь начали спорить. Юхён была вселенски благодарна Минджи за то, что она ничего не сказала. Но с другой стороны она злилась на неё, потому что Минджи ничего не сказала, и если бы она сказала хотя бы Гахён, та не стала бы сейчас устраивать им всем допрос с пристрастием, и они бы не оказались на грани какой-то совершенно глупой ссоры. Всё это вызывало у Юхён лишь отвращение к самой себе и головную боль.       

~

Первой догадалась Юбин. Когда они немного поспорили и решились пойти на перемирие в виде перекуса, Гахён сразу сказала, что как только опустеет последняя тарелка — дебаты снова начнутся. У Юхён кусок в горло не лез. Когда Гахён вновь начала допытываться до всех и каждого, Юхён потеряла уже всяческое самообладание. Её бросало то в жар, то в холод, она то расстегивала верхние пуговицы на своей рубашке, то застегивала их до самого предела, пока они не начинали давить ей на горло, и она не расстёгивала их обратно. Когда Гахён добралась до неё, Юхён было уже практически всё равно. — А ты че молчишь? Юхён подняла на неё свои сухие глаза. — А что мне сказать? — Аргументируй свою невиновность. Юхён на секунду задумалась, что вообще она могла сказать в ответ на это и стоило ли вообще что-то говорить, как Минджи вступилась за неё без спроса: — Это не Юхён, — сказала она, поглядывая на Гахён. — Мы с тобой уже обсуждали это. Юхён не стала бы покупать два подарка одновременно. И, наверное, это был именно тот момент, в который Юбин, наконец, просекла, что к чему. Юхён знала, что всё может закончиться подобным образом, с самого начала. Правда, она предполагала, что Юбин заметит чехол и составит дважды два, и этого не произошло, но по итогу — это всё равно была она. Юбин посмотрела на неё и вскинула брови. Всё, на что хватило Юхён — это сдавленно кивнуть. Юбин ничего не сказала. — А ты-то сама кому дарила, Бора? Мы как-то упустили этот момент. Юхён вдруг на секунду пришла в себя, словно её разбудили. Она пронзительно проследила глазами то, как Бора отложила пустую тарелку на стол и утёрла губы чуть подрагивающей ладонью. Бора метнула на Юхён суетливый взгляд и спешно отвернулась. — Я дарила… — замялась она. — Юхён. Юхён ещё не успела ничего осознать, как в её глазах уже скопились слёзы. Она ощутила в своём носу это щекотное жжение, какое бывало, когда она чувствовала, что вот-вот расплачется. Она уставилась взглядом в пол. Юхён знала, что Бора ничего ей не дарила. И в этом была вся чертова проблема. У неё всю спину свело от понимания того, что Боре настолько плевать на неё, что она за всё время даже не сделала ей ни одного подарка. Ни единого. Даже записки не написала никакой. Юхён знала про себя то, что была довольно невнимательной, но в тот момент она была просто свято убеждена в том, что просто не могла быть невнимательной настолько. И, в общем-то, эта пощечина чувствовалась заслуженной и несправедливой одновременно. Юхён вся сжалась, опустила голову, и ей до того сильно хотелось шмыгнуть, но она не могла ничего сделать настолько, что у неё, по ощущениям, все сопли уже побежали из носа. Вокруг фоновой стеной продолжался разговор, но Юхён уже ничего не слышала и не видела. Вся эта затея вмиг показалась совершеннейшей глупостью, которая не стоила ни капли её внимания с самого начала. — Почему это не может быть Юхён? — не унималась Гахён. — Назови мне хоть одну адекватную причину. Мы всех уже перебрали, кроме неё. — Потому что… — Минджи замялась. Юхён встала. У неё первые секунды кружилась голова, но она заставила себя удержаться на ногах и на выходе проговорила: — Потому что у меня нет лишних денег, — сказала она, как скороговорку. Повисла сочувствующая тишина. — Но это всё равно была я. И с этими словами она схватила пальто и почти пулей вылетела на улицу.       

~

Юхён почувствовала какую-то невероятной остроты издёвку Вселенной, когда вышла на тротуар и нащупала под своими подошвами снег. Нервно засмеяться ей или расплакаться от такого совпадения — она не знала. Как не знала и то, как реагировать на захлопнувшуюся позади дверь подъезда. Юхён была уверена, что за ней пошла Минджи, и она уже приготовилась было сказать той, что не хочет сейчас разговаривать и желает только того, чтобы её оставили в покое и дали спокойно отчислиться из университета и жизни. Как ей в спину влетел знакомый до боли удивленный тон: — О… Снег пошел. Юхён затравленно обернулась. На высоком крыльце стояла Бора. Она не застегнула ещё пальто и совершенно криво, будто бы впопыхах, намотала — скорее набросила — на шею свой жёлтый шарф. Юхён захотелось либо разрыдаться, либо броситься наутек. Каждый шаг Боры со ступеней крыльца отдавался дрожью в сердце. Она подошла к ней на приличное расстояние и вскинула голову в небо, будто пытаясь поймать снежинки острым кончиком своего носа. Юхён невольно посмотрела наверх тоже. Они стояли прямо под уличным фонарем, и благодаря льющемуся из лампочки освещению Юхён могла видеть крупные хлопья снега четче, чем ей бы того хотелось. Они простояли в такой тишине, нарушаемой лишь брызжащими звуками проезжающих мимо машин, несколько минут. Пока Бора не вздохнула с какой-то тревогой и не сказала: — Юхён, — тихонько начала она, словно Юхён была запуганным зверем, которого силой загнали в клетку. — У меня столько вопросов… Можно мы поговорим, пожалуйста? Юхён коротко кивнула. Но ничего не сказала. Бора, у которой было «столько вопросов», отчего-то начала говорить вместо неё: — Я ничего не понимаю, — сказала она со вздохом. Юхён заметила, каким плотным столбом пара тот вырвался у неё изо рта. — Я… Правда запуталась. Юхён почти добавила: «Я тоже». Но так и не поняла, сказала это вслух или же про себя. — Ты меня так долго избегала, а потом… — продолжила Бора. Юхён старалась не обращать внимания на то, как дрожал её голос. Она была уверена в том, что обидела её своей беззастенчивой наглостью. И почему-то от мысли о том, что Боре сейчас, наверное, вдвойне стыдно за то, что она сама ничего ей не подарила, Юхён стало только грустнее. (Чуть позже Юхён взаправду удивится, как ей хватило мозгов подумать о себе что-то настолько беззастенчиво наглое.) Бора вновь вздохнула, но как-то тяжелее, чем в прошлые разы, и почти на одном дыхании выпалила: — А потом ты зачем-то пошла со мной на остановку, и я подумала, что что-то меняется, — продолжила она. — И… Всё было хорошо. По крайней мере, мне так показалось тогда. Бора на мгновение замолчала. — Я всё еще в шоке с того, что ты пошла со мной на третьего Человека-Паука, не посмотрев Доктора Стрэнджа, но даже это не было ужасным, — попыталась отшутиться она. — Но потом… Ты снова… Я не знаю. Я понимаю, что на нас налетела сессия, и я начала думать, что это всё из-за этого, но ты сегодня даже не поговорила со мной, хотя я попыталась… Начать диалог. И… Бора вдруг засунула ладони в карманы пальто, будто пытаясь спрятаться и сделаться ещё меньше, чем она и так была. — И… то, что произошло потом, — она прочистила горло. — Теперь я окончательно… Окончательно запуталась. Бора посмотрела на Юхён с такой мольбой в глазах, что к той почти вернулись все чувства и переживания. — Юхён, — вновь сказала Бора, глядя ей прямо в глаза. — Распутай меня, пожалуйста. Юхён не хотела ничего распутывать. Она не знала, как признаться в том, что она сама запуталась настолько сильно, что уже не видела ни конца, ни края. Бора стояла под опадающей снежной шапкой и откровенно мерзла. Юхён захотелось просто подойти к ней, без слов, и крепко-крепко обнять. Но у неё не хватило сил сдвинуться с места. Единственное, на что у неё хватило сил, это подумать, о том, что она устала. — Я тоже запуталась, Бора. Бора вновь посмотрела на неё, и Юхён не смогла уловить: этот блик у неё в глазах — это лучик надежды или отблеск разочарования? — Ты постоянно прикалывалась надо мной на первом курсе, — начала Юхён не своим голосом, будто говорила какую-то заученную давно мантру. — А потом ты вдруг перестала. Бора поджала губы. Юхён знала, что Бора уже извинилась за это, как знала и то, что ей — Юхён — уже давно не обидно. Только горько от того, что единственное их взаимодействие испарилось из её жизни, словно вырвавшийся в столь же морозный вечер пар изо рта. — И ты перестала, — повторила Юхён. — И когда ты перестала, я испытала облегчение. Бора вновь поджала губы и ещё больше поёжилась. — Но… Юхён не знала, как сказать. Поэтому решила — скажет, как получится. — Но?.. — тихо протянула Бора. — Но потом мне стало грустно, — почти вытолкнула из себя Юхён. — Потому что мы вообще перестали общаться по итогу. И, честно говоря, я даже не знаю, в какой момент что-то пошло не так. Бора смотрела на неё, и чуткое выражение, поселившееся на её лице, подбивало Юхён на всякие глупости. Юхён не чувствовала себя в силах этим глупостям сопротивляться. Она вздохнула в последний раз и выдала: — Потому что ты нравишься мне, а я даже не могла найти повод, чтобы заговорить с тобой вновь. Снег на мгновение будто перестал падать. У Юхён так бешено колотилось сердце, и она застыла в ужасе, но вместе с этим испытала такое облегчение, схожее с успокоением, словно у неё с плеч вдруг свалился огромный тяжеленный груз, тяготивший её столько времени. Бора впилась в неё стеклянным взглядом. Она чуть приоткрыла рот, и Юхён уже ощутила волну этого «прости, но…», как в её сознание ворвалось совершенно иное: — Я… Нравлюсь тебе? — Ну да. Это непроизвольно вырвавшееся «ну да» показалось Юхён таким пустым, что она поспешила объясниться: — Ну… да, — глупо повторила она. — Д-давно уже. Ещё со второго курса. По крайней мере, поняла я это тогда. Бора вдруг отвернулась от неё. Юхён почувствовала всё разочарование мира разом. Вот и всё. Так и закончилась сопливая история её непонятно откуда взявшейся влюбленности, которую она протащила на своих плечах на протяжении нескольких месяцев. Юхён проверила телефон в кармане пальто, чтобы просто вызвать такси и уехать. Она была уверена, что ставит сейчас Бору, не знающую, как сказать ей правду, в неловкое положение. Юхён этого очень не хотелось. Она уже начала было заказывать такси, как что-то влетело в неё, выбив телефон из рук. Она обнаружила себя зажатой со всех сторон. Юхён посмотрела вниз и ей потребовалось несколько секунд, чтобы осознать — эта каштановая макушка у неё под носом — это голова Боры. Юхён так и застыла, вскинув руки, и глянула на утопающий в мини-сугробе свой разблокированный телефон. — Б-Бора… Т-ты чего? Юхён почувствовала, как её сжали ещё сильнее, чем до этого, и почти подавилась своим вздохом. — Ты мне тоже нравишься, — услышала она приглушенное где-то в районе грудной клетки. — И тоже… Давно. И Бора вдруг разошлась огромной, задушенной пальто Юхён тирадой о том, как она переживала из-за того, что думала, что Юхён и вовсе ненавидит её, как ей не хватило ума ещё на первом курсе попробовать вести себя по-другому и как безбожно она сожалела потом обо всем, что могла, но не сделала, но думала, что уже слишком поздно. Юхён выслушала это всё с пустой головой. (Ложь. Опять. Юхён выслушала это всё не с пустой головой. В её голове была мысль. Правда, одна. И гласила она следующее: Какого чёрта здесь, черт возьми, вообще происходит.) Они как-то скомканно поговорили, и Юхён так и не поняла, пришли ли они к чему-то кроме «Боже, это всё настолько глупо, что я не могу в это поверить, я будто оказалась в каком-то сериале». Юхён не чувствовала какой-то излишней радости и спихивала это на не сходивший с неё шок. Она лишь понимала, что точно услышала то, что услышала, потому что — когда Бора отлипла от неё — её щеки и кончики ушей были настолько красными, что это просто невозможно было игнорировать, и вся она будто стала моложе на пару лет за одно мгновение. Юхён знала, что они потом ещё обязательно поговорят, и что потом это — точно будет. А пока — она задала единственный вопрос, который пришел ей в голову, чтобы избавить себя от наказания стоять в неловкой тишине, думать о том, как сильно она хочет её поцеловать, зная, что теперь это возможно, но не находя в себе и капли решимости. — Я… — начала Бора отвечать на её этот вопрос. — Перестала шутить над тобой, потому что я заметила, что тебя это раздражало. — Меня и сейчас это раздражает. Бора побледнела почти на глазах. Юхён сдавленно хихикнула и поспешила добавить: — Шутка. Это была шутка. Бора закатила глаза и легонько толкнула её кулаком в плечо. Юхён нахмурилась и выдавила из себя протяжное «айщ-щ», но на самом деле ей не было больно. — С чувством юмора у тебя всё такой же отстой. — Сочту за комплимент. Бора ничего не ответила и вдруг потупила взгляд. Она обвела носком ботинка по только что выпавшему снегу какой-то круг. Юхён посмотрела на неё с нескрываемой тревогой. Она уже было набралась смелости, чтобы спросить — что-то не так? — как Бора начала практически шепотом: — На самом деле, — сказала она столь тихо, что Юхён показалось, что она ничего не слышит, а видит лишь клубы пара, вылетающие у неё изо рта. — У меня тоже для тебя есть подарок. — Какой? Юхён удивилась, что сказала это без заикания. У неё в груди тут же образовалась пропасть. Она вдруг почувствовала себя так, словно летит вниз со скалы или катится с огромной ледяной горки, неспособная остановить свое неизбежное падение. — Мне… Неловко, — продолжила Бора, всё так же глядя вниз и ковыряясь в снегу. — Что я не подарила тебе ничего за этот месяц. А потом ты ушла из квартиры, и… Я пыталась, но… С тобой было тяжело заговорить. А я… Хотела просто… Позвать тебя куда-нибудь. Так что… У меня почти ничего не получилось, ну, кроме того раза с кино, — она хмыкнула. — И то, сейчас я узнаю, что, по сути, это всё была твоя затея, а не моя. Так что… — Так что? Юхён сделала какой-то неуместно-нетерпеливый акцент на последнем слове. — Так что, — продолжила Бора, глядя в пол. — Ты не будешь против, если я подарю его сейчас? — П-почему я должна быть против? — Так ты не будешь? — Не буду. Юхён заметила лишь то, как Бора тихонько улыбнулась. А затем сделала к ней один уверенный шаг и — Поцеловала. Юхён успела уловить лишь то, как она вдруг приблизилась к её лицу, закрыла глаза и коснулась её губ своими, прежде чем всю Юхён вдруг затрясло, словно в груди поселился ураган. Бора встала на носочки, почти навалившись, почти упав на неё, и Юхён только и успела, что обхватить её своими несуразно длинными руками. Она почувствовала это лёгкое и неуверенное прикосновение чужих горячих — о Господи — губ, и почти потерялась в моменте настолько, что ответила с опозданием. Поцелуй был самым простым из всех, какие только были у неё, и совершенно не долгим, но даже от такого у Юхён осталось ощущение, будто ей не хватает воздуха. Бора неловко встала ровно и уперлась взглядом куда-то в полы пальто. Юхён стояла, полностью шокированная, застыв, как фонарный столб, ещё несколько секунд. — Ну, вот… Как-то так. Юхён глупо хлопала глазами, и ей казалось, что её сердце перекачали адреналином или чем-то вроде того, потому что оно билось настолько сильно, что ей было тяжело дышать. Бора подняла на неё глаза и улыбнулась своей смущённой, почти детской улыбкой. — Как тебе мой подарок? — спросила она. Юхён не сразу поняла, что ей вообще задали какой-то вопрос. Она лишь пялилась на то, как Бора стояла в считанных сантиметрах от неё, и в какой-то легкой нервозной воодушевленности кусала и облизывала свои губы. Когда её язык высунулся всего на миллиметр дальше положенного, Юхён прямо почувствовала, как у неё что-то лопнуло в голове. Она положила руки ей на щеки, чуть ли не схватив Бору за лицо, и немедленно притянула к себе обратно. И это, Господи, Боже, это было просто… У Юхён тут же подкосились ноги от этого полного чувства вздоха удивления, который вырвался из Боры прямо за секунду до того, как Юхён поцеловала её снова. Она наклонилась так сильно, как могла, чтобы чувствовать всё лучше, чтобы запомнить каждое мгновение того, как она касалась её губ своими, и как Бора — всё ещё явно удивленная и слегка опешившая — горячо и сбивчиво дышала ей прямо в рот между тонной поцелуев, которые Юхён обвалила на неё разом за все месяцы, что хотела, но не могла. Они оторвались друг от друга с большой неохотой. Юхён, глядя на то, каким ярким пламенем загорелись щеки Боры явно не от морозца, прямо чувствовала, как горит и полыхает всё её собственное лицо. — Хороший. Подарок. Этот хриплый и чуть надрывный голос показался Юхён чьим-то чужим. Точно — не своим. — Я… — с такой же паузой вдохов ответила Бора. — Рада. Юхён снова глянула на её губы и подумала, что она определенно точно сходит с ума. — Хочу ещё.       

~

— Юхён. — А? — В следующий раз, — Бора смутилась. — Подари мне… Мне было бы приятно получить от тебя что-то, сделанное своими руками. Когда Бора сказала это в перерывах между тем, как они стояли, прижавшись друг к другу, посреди улицы, будто пытаясь согреться — Юхён окончательно успокоилась по всем возможным поводам на свете.       

~

— Юхён. Мне почему-то кажется, что Гахён специально подсунула мне твоё имя, чтобы устроить весь этот цирк. — Тебе не кажется…       

~

— Стоп, Бора. Зачем Гахён вообще нужно было специально подсовывать тебе моё имя? — Ну…       

~

Они вернулись обратно в квартиру. Гахён тут же с протяжным криком «счастья молодоженам» подарила им парные шапки, заставила сделать селку и поставила это на аву в их общем чате, подписав чем-то вроде «новогоднее Ч У Д О, которое мы заслужили». Юхён была на грани кинуть её в чёрный список за все эти фокусы. (Но, честно говоря, Юхён допускала в своей голове мысль о том, что эта синяя шапка с пампушкой и переливами Рождества не такая ужасная, как показалось на первый взгляд. Но всё же — красная шапка Боры, так идеально подчеркивающая румянец от мороза на её щеках, нравилась Юхён куда больше. Или сама Бора нравилась ей куда больше.) Да. Определенно она.