Prince And His Fool (Boylove)/Принц и его дурак (яой)

Словно отдышавшись от удушья, Жун Циан проснулся в панике, хватая ртом воздух до предела объема своих легких, осматривая свое хрупкое тело на наличие рваных ран. Вздохнув с облегчением, он прочесал свой мозг, пытаясь восстановить память. Как только чувство спокойствия охватило его эмоции, волна хаоса вновь его захлестнула, когда он вспомнил, как его душили непослушные смертоносные лозы. Он огляделся, думая, что они вернулись в деревню, но был ошеломлен, когда понял, что лежит на кровати, сделанной из фиолетовых пушистых облаков. Он сел на краю странно мягкой кровати, удивительно более удобной, чем любой другой матрас, на котором он когда-либо лежал. «Если кровати богатых людей такие удобные, то я понимаю, почему все хотят быть богатыми», — рассеянно подумал он с довольной улыбкой, вдавливая задницу в уютную кровать, надеясь навсегда запомнить этот комфорт. "А-Циан!" — раздался красивый безмятежный голос рядом с его левым ухом, что вызвало щекотливое ощущение, заставившее его наклонить голову к плечу и в то же время пожать плечом, отстраняясь с хихиканьем. Мысль о смерти и о том, что теперь он находится на небесах с группой женщин, которые ему служат, пришла ему в голову. С большими ожиданиями он повернул голову на голос, но его сияющее выражение лица быстро превратилось в ужас, он закричал во все горло. -ААААА, что ты, чёрт возьми, такое? Это была девочка предположительно подросткового возраста с леденящим кровь лицом цвета морских водорослей и гигантскими пухлыми фурункулами. Она подняла свою крошечную руку и хлопнула его по голове, ругая его: «Айя! ..... А-Циан, что ты кричишь. Тск, тск, тск…..так ты приветствуешь девушек?» Судя по его пепельному лицу, он был крайне напуган и хотел продолжать кричать, но этот шлепок был мучительно болезненным, заставив его сомкнуть губы. «Нет! Но как я могу не закричать, когда я сталкиваюсь с ужасающим лицом, более, чем ужасающим», - ответил он, медленно пятясь. «Гребаной трус, на самом деле Жуткой Момо не существует. Это просто глупый розыгрыш, который вы, детишки, боготворите, — ответила она, раздраженно скрестив руки на груди, — это всего лишь маска для лица, которую я пробую, идиот». По щелчку пальца маска исчезла, и перед ней предстала живописная принцесса с кожей, гладкой и шелковистой, как жемчужный нефрит. Жун Циан, наконец, расслабился, увидев, насколько она безобидна, но вскоре его брови нахмурились, когда он увидел, во что она была одета. Она была одета в расклешенную мини-юбку и открытый топ, как одна из тех сейлормунских девушек, с которыми он был бы согласен замутить, если бы ей было, может быть, девятнадцать, но этой девушке, одетой таким провокационным образом, едва исполнилось пятнадцать. «Как ты думаешь, что на тебе надето, юная барышня? Иди переоденься во что-нибудь другое. Стыдно!» — сказал он, ругая ее, сморщившись, как будто только что съел кислый лимон. В одно мгновение девчонка силой схватила его за ухо, потянув за него до покраснения, и завопила: «Что тебе до того, засранец! Я взрослая женщина и могу носить все, что захочу!» "Ай!" он закричал, она отпустила его, но он продолжил, «ХАХАХА, взрослая женщина, как же», он издевался над ней, Но отошёл подальше. Девушка достигла своего предела, её лицо покраснело от ярости, приближающейся к точке кипения,он почти видел пар от ее кожи, она зашипела на него. «Если я не взрослая женщина, то как я вытолкнула тебя из своих женских частей? Я чертова мать, черт побери!" - кричала она, превращаясь в женщину лет двадцати, одетую консервативно. "ХАХАХА... подожди, что?" — остановил онемевший Жун Циан, прервав свое безудержное веселье. С пустым выражением лица он смотрел на двадцатилетнюю женщину, стоящую перед ним и не способную издать ни малейшего звука. Он не знал, смеяться ему или плакать, когда странное сходство становилось все более заметным. Это была женщина, о которой он плакал с рождения до раннего подросткового возраста и искренне верил, без тени сомнения, что она возродится и заберет его из его садистской семьи. Его сердце болело в мечтах об этом самом моменте пол его жизни, а она до сих пор даже лица не показывала. «Ммм, я твоя мать, а также богиня Хэпэна. Можешь называть меня Гуан или мамочка, если хочешь», — выпалила она, мгновенно пожалев об этом, как только слова слетели с ее губ. Огромная волна эмоций прошла через Жун Циана, у него была огромное желание сделать детальный выговор своей эгоистичной матери, но у него не хватило духу сделать это. «С какой стати богиня решила переплестись со смертным? Тебя нисколько не беспокоила твоя репутация божества?» — сказал он в ярости своей бесстыжей матери. «О, теперь я ясно вижу. Бог может волей-неволей посеять потомство сколько душе угодно, но когда это делает богиня, это предосудительно, цк… какой же ты женоненавистник », — ответила она, казалось бы, обиженно. «Подожди секунду, я думаю, что кастрация должна быть обязательным условием перед восшествием. Никто не хочет бездельника-родителя, смертного или бессмертного. Если бы я был твоим боссом прямо сейчас, я бы всех порезал», — нагло сказал он, расхаживая взад-вперед. «Ты!..», — ответила богиня, чрезвычайно взволнованная своим непочтительным сыном, но сжалась, когда подумала, сколько боли и страданий он испытал от рук той семьи. Жун Циан оглядел свою мать с головы до ног, как будто изучая, и с насмешливым выражением лица сказал: «Раз ты моя мать, разве ты не должна быть, по крайней мере, вдвое старше меня, когда я рядом? Мы не можем быть одного возраста, - и он подпер подбородок рукой. С отвисшей челюстью, она в ярости зарычала во весь голос, содрогая ядро пространства, в котором они сейчас находились: «Ты хочешь, чтобы я была старой ведьмой?» Жун Циан невольно сжался с лукавой улыбкой на лице. Ему, казалось, нравилось дразнить свою блудную мать, и он продолжил: «Да, конечно, если только… .. ты не какая-то смазливая мамаша, которая предпочитает друзей своего сына. Как я должен привести друзей к такому хищнику?" сказал он с невозмутимым лицом. «Кто говорит что-нибудь о том, чтобы приводить своих друзей? Это мое пространство, даже тебе не положено быть здесь. Ну и что, если я примерю маски для лица и оденусь неподобающим образом? Кто сказал, что я не могу следовать некоторым девичьим тенденциям на земле? Скучно становится, когда не с кем тусоваться, — угрюмо сказала она, скрестив на груди руки. Он был ошеломлен поведением своей матери, задавая себе вопрос, кто именно здесь взрослый, но решил проигнорировать это, чтобы заняться более насущными вопросами. «Значит, если я полубог, меня должны быть особые силы, верно?» — спросил он, пытаясь очаровать мать невинной улыбкой. «Конечно, как бы ты иначе спас своих друзей и заполучил часть амулета? Ты такой идиот», — нахально ответила она, глядя на него разочарованным взглядом. Оскорбленный, Жун Циан мог только пробормотать: «Чьё я отродье? Какова мать, таков и сын». Ее божественные уши ясно слышали все, пока она изо всех сил сдерживала желание отшлепать сопляка.