Она открывает глаза, преодолевая боль. Ничего не понимает, видит лишь белые пятна, будто смотрит старую испорченную пленку. Все тело ноет, а шею особенно неприятно саднит, и, только поежившись, она чувствует, что не может повернуть голову, будто ее завернули в какой-то твердый кокон.
Кто-то что-то ей говорит. Она не может разобрать, но чувствует лёгкое, невесомое прикосновение, словно через обколотую анестезией кожу. Постепенно картинка становится более четкой, и среди белого полотна она разглядывает ярко-рыжие волосы.
Лорел плачет, всхлипывает, что-то с жаром шепчет и кого-то зовет, размахивая одной рукой. Позже Кэт заметит, что вторая безжизненно висит в повязке на шее с наложенной шиной. А потом в поле зрения появляется взъерошенная Элли. Смотрит бешеными глазами и улыбается, пока по щеке катится слеза.
- Ты жива, - ее хриплый голос, более уверенный, чем у Лорел, оттого Кэт и смогла его расслышать и вопросительно поморщилась.
«А схуя ли мне быть мертвой?» - хочется ей спросить, но рот почему-то не открывается, чтобы выдать крепкое словцо, и выходит только противный протяжный стон, будто кто-то пододвинул скрипящий стул.
Она еще долго ничего не понимает, пока голова не начинает трезветь и вместе с тем звонко гудеть, открывая все новые и новые воспоминания.
Она сидит в засаде, глядя со стороны на высокие ворота Джексона, за которыми творится настоящий ад. Крики людей смешиваются со стонами заражённых, с выстрелами и взрывами. Ей хочется броситься в бой, пусть она и не создана для этого, ей хочется убедиться в том, что ее друзья живы, но она просто сидит и ждет приказа, не смея, порой, даже дышать, пока голова не начинает кружиться от недостатка кислорода. И в этот момент она вдруг отчётливо хорошо понимает Элли.
Ей всегда казалось, что она просто ебнутая и все тут. Ну, вот так получилось. Не умеет эта девочка сидеть на жопе ровно. И, ладно бы, она бросала свой потенциал в музыку, рисование и другие творческие проявления, ведь является весьма талантливой персоной, но ей бы лишь поскорее кинуться в драку и бежать крошить ебальники. До того дошло, что уже и пальцы потеряла, а все равно не может остановиться. И Кэт уже даже ненароком думала, что если Элли когда-нибудь разрубит напополам, даже тогда она будет до победного ползти за своим ножом, тратя последние секунды жизни на то, чтобы кого-нибудь пришить.
А теперь, как выяснилось, это чувство страха внутри действительно делает тебя кем-то другим.
Все происходит слишком быстро. На них обрушили град пуль, отвлекая, пока огромная бронированная машина пробивает ворота с другой стороны. Там, где они вообще не ожидали. Люди возле Кэт падают мертвыми телами. Буквально 15 минут назад они обсуждали, как потом набухаются в хлам, когда все закончится, и они вернутся домой, и вот уже минус один, два, три. Примерно на шестом трупе она уже не считает. Она даже не понимает, какая неведомая сила руководит ей, когда она кидается на одного из вооруженных солдат с диким криком. И тело само судорожно вспоминает все приемы, которые ей когда-либо показывали Элли с Лорел. Они бы сейчас, наверняка, ею гордились.
Проходит целая вечность, когда они, наконец, проходят через ворота собственного города, где Мария, перепачканная кровью кричит и раздает приказы, пытаясь дать понять, что война еще не окончена, и там, у главных ворот, все намного хуже. А там Элли и Лорел.
И Кэт первой рвется за блондинкой, молясь про себя не увидеть бездыханные тела друзей. Только не их.
Первое, что она улавливает - это тишина. Никаких выстрелов, криков, от заражённых ничего не осталось. И слышно лишь злобные чертыхания Уильямс, которая снова кого-то проклинает и извергает пятиэтажные маты. Облегчение в груди придает сил.
«Жива».
А потом она видит Лорел. И не сразу понимает, что с ней не так. Пока не замечает, что та еле стоит на ногах, пошатывается, волосы всклочены, лицо в крови, и та же алая жидкость капает с обессиленной руки, а подле ее ног и вовсе лежит истерзанное тело. Кажется, девушка. Кто так с ней? Будто на этом месте были гладиаторские бои.
Элли удерживают двое огромных мужчин, а она, не замолкая, посылает кого-то ко всем чертям, которых только может вспомнить, и бьется в чужих руках, словно настырная бабочка, которая пытается пролететь через прозрачное стекло. И только потом она видит, кого Уильямс клянётся закопать собственными руками. Роберт. Тот самый, который уже несколько месяцев считается мертвым. Тот самый, который с первого дня был рядом с Лорел, с Ройсом. Со всеми ними. Тот самый добродушный мужчина, которого все считали душой компании.
Роберт живее всех живых. Стоит, одетый в форму Гамбьера, тычет пистолетом в Лорел, которая будто бы и не здесь находится, и обещает ее убить.
Но не успевает, потому что Мария приходит в себя быстрее остальных и убивает предателя, которого когда-то считала почти братом.
Потом воспоминания снова смазаны. То ли от выброса адреналина, то ли от того, что голова сейчас в принципе туго соображает. Она помнит лишь то, как Лорел кинулась на собственного отца с ножом, а тот швырнул гранату, и улица заполнилась дикими криками. И пока Элли, которая ближе остальных была к взрыву, пыталась придти в себя, Джонатан за шкирку схватил дочь и ринулся в одно из зданий.
Поднять Элли с земли, сунуть ей в руки пистолет и бежать, бежать, пока сознание еще в силах воспринимать реальность. Потому что каждая секунда может стоить смерти близкого человека.
Она стоит за широкой спиной Элли, пока та, без какого-либо страха угрожает Джонатану. А у Кэт поджилки трясутся. Потому что ей кажется, что в руках этого мужчины весь мир. Одно его движение, и Лорел не станет, следом Элли, потом самой Кэт, и, в конце концов, всего Джексона. И рука сама ныряет в кобуру за пистолетом, сама спускает курок, в надежде, что попадет. И она попадает. Кровь под пулей выбрызгивает красными кляксами, мужчина взвывает и дергается. Внутри все замирает, прежде чем возликовать, а потом становится очень больно. Уши оглушает сильный хлопок, и ее накрывает темнота.
- Кэт, ты слышишь меня? - Элли обеспокоено смотрит на нее своими зелеными глазами цвета папоротника, который будто оживает на ее руке, что легонько трясет Кэт за плечи.
- Ебать, - хрипло выдыхает азиатка, и сама же не узнает свой голос. - Он сдох? Или мы все сдохли?
Элли облегченно опускает напряженные плечи и забавно морщится, от чего веснушки на ее лице собираются в отдельные стайки. Мимика шатенки всегда забавляла Кэт, она любила ее передразнивать, за что не раз получала легкий подзатыльник.
- Кэт, все хорошо, - Лорел подрывается с места, и ее почти белые губы расплываются в кривой улыбке. - Все закончилось.
Ее осматривают те врачи, что остались в городе, неприятно касаются нового шрама на шее. Кэт смотрит в зеркало и не узнает себя. Впервые за 22 года она выглядит такой уставшей и потрёпанной. Впервые на ее теле появляется значимый изъян, по которому она медленно проводит пальцами и щурится от боли.
- Значит, если бы не я, он бы не помер?
- Вполне возможно, что нет. Ты помогла нам его убить, - Лорел с улыбкой поглаживает ладонь подруги, пытаясь успокоить, пытаясь показать, что она рядом.
- Значит, - Кэт озадаченно хмурится, а потом вскидывает брови и на полном серьезе спрашивает: - Значит, я супергерой?
- Ты - охуеть какой супергерой, Кэт, - кивает Элли, присаживаясь на краешек кровати пациентки. - Но больше никогда не смей так делать, поняла? Я жутко испугалась, что он убил тебя.
Дальнейшую брань Уильямс она не слушает, только продолжает смотреть на кривую красную линию на шее, и внутри вдруг разрастается гордость.
К ней снова приходит врач, ставит какой-то болючий укол, обещает, что сейчас ей станет легче, и не будет так больно. Кэт шипит и сдерживается, чтобы не послать его нахер. А потом, когда он уходит, ее вдруг резко осеняет.
- А где Реми? Почему ее нет среди медсестер.
Кэт довольно наблюдательна. Издержки художника - подмечать детали. Особенно на лице Уильямс, которую она когда-то не раз рисовала, благодаря чему, наизусть выучила анатомию ее лица.
И сейчас от ее внимания не ускользает то, как Элли мрачнеет на глазах, сводит брови к переносице и сжимает руки в кулаки. А Лорел лишь виновато опускает глаза и поджимает губы, будто хочет сообщить плохую новость.
В груди Кэт что-то обрывается. В голове транслируется образ светловолосой девчушки с солнечной улыбкой. А потом она судорожно вспоминает, что Реми вместе с сестрой была у восточных ворот. Именно там, куда на них обрушили сильный неожиданный удар.
- Она мертва? - Кэт не любит копаться в догадках. Лучше колоться о правду, постепенно привыкая к ее шипам, чем тешить пустые надежды, а потом сорваться башкой вниз в самый каменистый каньон с огромной высоты. Поэтому она спрашивает напрямую и с напором ждет, сверлит глазами, выискивая ответы то в зеленых, то в голубых радужках.
Оборону Элли, которая и вовсе отворачивается, не удается пробить, тогда она обращает все свое внимание на Лорел.
И здравый смысл бы сейчас сказал «Оставь ты ее в покое», потому что девушка перед ней будто бы постарела лет на 10. Лорел всегда бледная, будто ее кожа вообще не имеет никакого оттенка, только на солнце можно заметить легкую розовинку, которая контрастирует с рыжими волосами, но сейчас она скорее даже серая. Многочисленные побои на лице, рассеченная скула, разбитые губы, которые сверху еще и обкусаны до крови, голубые глаза также как и у Элли померкли, будто внутри выключили свет. Увидев ее, хочется сказать «Иди отдыхай. Поспи примерно часов 20. Тебя никто не будет трогать. И вот эту высокую девчонку с собой прихвати. Ей тоже нужна хорошая порция сна». Но Кэт эгоистично это игнорирует, потому что понимает, что в услышанной истории есть пропущенная глава. И она довольно большая и значимая.
И уставшая Лорел сдается. Набирает в легкие побольше воздуха, свистя неровным дыханием, и рассказывает все.
Кэт слушает молча, не выдает никаких эмоций, только визуализирует в голове картинки. Реми, впервые увидев которую, она посчитала ангелом, потому что иначе непонятно, как такой чистый и светлый человек выживает в этом мире. Реми - это маленькая девочка, которую хочется кинуться защищать, она бы, наверное, даже против Элли за нее встала, стоило только ей увидеть ненависть в зелёных глазах по отношению к ней. Разве можно злиться на Реми?
Но потом, когда Лорел, сдерживая слезы рассказывает то, как напала на собственную девушку, то, как сражалась с агонией в неком бреду, сердце Кэт захлопывается резко и без раздумий.
На лице Реми в ее голове вместо солнечной улыбки появляется искаженная злая ухмылка.
Несколько дней спустя Кэт отпускают домой. Она старается держаться стойко, чтобы к возвращению родителей лишь гордо вскинуть голову и сказать, что она смогла защитить свой город, а эта полосочка на шее лишь доказывает, что их дочь героиня. Она слушает громкую музыку, от которой раскалывается голова, но в тишине оставаться не хочет, не может. Потому что в тишине она видит мертвые тела у своих ног и слышит крики людей. Поэтому в проигрывателе завывает тяжелый рок, выкрученный на полную мощность, и она, преодолевая боль, подпевает солисту и осторожно покачивает головой.
А потом в ее дверь кто-то осторожно стучит. Кэт делает музыку потише и босыми ногами, прямо в одной просторной майке и трусах шлепает к ней, уверенная, что за ней Элли или Лорел. Или сразу обе.
Но, распахнув дверь, застывает и пытается понять, что чувствует. На нее смотрят наивные серые глаза, на чужих губах появляется легкая улыбка, маленькая худая ручка проворными пальцами заправляет растрепанные на ветру белые волосы.
- Я искала тебя, - тихо говорит Реми и ёжится от холода, ожидая, когда ее впустят внутрь.
- Зачем? - Кэт спрашивает это слишком резко и скрещивает руки на груди.
Хочется курить сильнее, чем когда-либо, от этого она тихонько покашливает, стараясь угомонить саднящее горло.
- Я слышала, что ты пострадала.
- Мы все охуеть, как пострадали, - Кэт отворачивается, потому что смотреть в эти наивные светлые глаза невыносимо. Хочется закричать: «Да сбрось ты уже свою овечью шкуру!». - Это все?
- Нет. Мы можем поговорить?
Кэт молчит, подыскивая, как получше сейчас ответить. Хочется плеваться ядом, задыхаться от сарказма, и она не отказывает себе в удовольствии.
- Поговорить? Мне казалось, ты очень занята. Ну, тем, чтобы подкидывать моим друзьям наркоту, например, - Кэт вопросительно вскидывает брови.
Реми сжимается еще больше и опускает голову, шаркая подошвой кроссовка по крыльцу.
- Я не хотела, - тихо шепчет она. - Меня все избегают. Меня отстранили от работы в лазарете. Я.. я не знаю, что делать. Элли меня ненавидит.
- Ее за это сложно осудить.
Кэт редко злится. И еще реже это показывает. Но сейчас ей не хочется сдерживать себя, сейчас ей надоело быть скалой, надоело носить фальшивую маску вечно жизнерадостной чокнутой девахи. Поэтому она срывает ее, оголяя всю свою обиду и боль. Потому что хочет быть настоящей, услышанной, потому что ей надоело занимать роли второго плана.
- Так ты пришла сюда, чтобы поискать в моем лице друга? - Карие глаза сужаются и холодеют, покрываясь корявой рябью, такой же как кожа под множеством татуировок. - Поздновато спохватилась.
- Ты хорошо ко мне относилась..
- Правильно делаешь, употребляя прошедшее время, - Кэт всем корпусом разворачивается к девушке, хватаясь за дверь, с наслаждением представляя, как громко ей хлопнет напоследок. - Реми, будь я на твоем месте, я бы вымаливала прощения, а не заботилась о том, чтобы меня кто-то пожалел. Ты пиздец как проебалась. И то, что ты сейчас стоишь здесь, пытаясь вызвать во мне жалость, только еще больше это доказывает. Уходи. Я сделаю вид, что этого разговора не было.
- Что мне делать? - Реми всхлипывает и делает робкий шаг вперед.
- Почитать учебники по химии? Просить прощения у Лорел? Уйти в другую общину? Я блять знаю? - Кэт подрагивает то ли от холода, то ли от нервов, и решает, что с этим пора заканчивать. - Больше не приходи сюда, Реми. Никогда.
Длинная рука дергает за скрипучее дерево, чтобы закрыть дверь, но девчонка кидается вперед и выставляет руку, не позволяя этого сделать.
- Пожалуйста, Кэт, пожалуйста. Помоги мне! Я ведь все та же. Элли говорила, что я тебе нравлюсь. Может.. может нам стоит попробовать?
Реми смотрит с надеждой, размазывая соленые слезы по щекам, а Кэт кажется, что ее полоснули кнутом. Она замирает и, хлопая глазами, смотрит на невысокую девчонку перед собой, не понимая, за что с ней так поступают.
- Что блять? - Она дёргается вперед и борется с желанием отвесить девчонке пощечину, что вообще не свойственно для Кэт. - Ты сама себя хоть слышишь?
- Не отталкивай меня, прошу, - Реми смотрит обреченно и тянет к Кэт свои худые руки, от которых брюнетке хочется отмахнуться.
- Знаешь, - она горько усмехается и морщится от усилившегося желания затянуться табаком, - если бы ты прискакала ко мне раньше, я бы даже вопросов задавать не стала. Потому что мне нравилась та Реми, которая заботливо поправляла повязку на моей руке и смущенно улыбалась, когда я на нее смотрела. Пусть даже тебе было поебать на это, на меня, на все мои попытки хоть как-то к тебе приблизиться. Ты избегала меня из-за Элли, и сейчас, когда упала в ее глазах ниже плинтуса, вспомнила обо мне? - Руки, покрытые татуировками мягко толкнули девушку в плечо, вынуждая попятиться назад. - Может быть я иногда и веду себя как клоун, но у меня тоже есть чувства, Реми. На которых я не позволю вот так играть. Убирайся. Такая ты мне не нужна.
Дверь закрывается с шумным хлопком прямо перед носом рыдающей блондинки, Кэт нервно хватается за пачку сигарет и затягивается дымом, посылая нахуй запреты медиков и себя заодно.
***
Город меняется с каждым днем все больше. Кэт становится лучше, и она предлагает любую помощь, которую способна оказать, лишь бы не оставаться в одиночестве или, еще хуже, в компании родителей, которые читают морали о том, что ей тоже стоило уйти с ними в Бивер Крик.
В Джексоне появляются новые лица, которые Кэт замечает только сейчас. Несколько Гамбьерских солдат, которые почти все время находятся в компании Лорел, ибо только она не отшатывается от них словно от чумы, дети, которые были в составе армии Джонатана, и те самые Джо и Бри.
Кэт удивилась, услышав от Элли с Лорел рассказ о том, что они встретили женатую пару девушек. Она отпустила шутку про лесбийское господство в мире постапокалипсиса, но, узнав, историю их отношений, стыдливо замялась и выразила искреннее восхищение поступком Бри. Дерьмо и правда сближает.
Реми, к счастью, больше не появлялась в ее поле зрения, но, тем не менее, и из головы не спешила уходить. Кэт не имела привычки жалеть о том, что когда-либо говорила или делала, но сейчас воспоминания об их разговоре неприятно жалили под грудью, особенно после того, как она узнала, что Реми пришла к ней той ночью сразу после того, как Элли накинулась на нее прямо в баре, на глазах у всего города, извергая проклятья и угрозы. Это было вполне ожидаемо, поэтому Кэт даже не удивилась.
Она ищет любые шансы сбежать и занять голову чем-то другим, и очень кстати Мария собирает патрульные группы. Кэт откликается незамедлительно, хватается за плечо шатенки и горделиво произносит:
- Я пойду с Элли! Она без меня ни на что не способна.
Уильямс проглатывает эту шутку, закатывая глаза.
Лорел все еще восстанавливается после перелома руки, поэтому Элли почти насильно запирает ее у себя дома, пихнув ей в руки журналы, диски, свой плеер, какие-то заранее прихваченные снеки и угрожающе тычет пальцем в грудь:
- Когда вернусь, чтобы сидела на этом же месте, поняла?
- А в туалет хотя бы можно вставать, госпожа? - Лорел издевательски улыбается и с вызовом выгибает бровь, но быстро сдается под злобным взглядом зеленых глаз. - Ладно, буду сидеть тут и зарастать мхом.
- Кэт свидетель твоего обещания.
Элли оставляет короткий поцелуй на ее виске и вместе с брюнеткой покидает дом.
Яркое солнце даже ранним утром прилично греет, заставляет щуриться и скидывать легкую джинсовку, подставляя плечи под его лучи. Кэт тенью следует за подругой, молча глядя в лес и вслушиваясь в топот копыт.
- Мне стоит спросить, что с тобой происходит? - Резкий вопрос вырывает азиатку из раздумий, и она вопросительно смотрит на Элли. - Мы уже час в патруле, а ты еще ни слова не произнесла. Не то, чтобы я не рада наслаждаться тишиной, но это на тебя вообще не похоже.
- Как ты живешь с этим?
Вопрос вырывается сам собой. Быстрее, чем хотелось бы обдумать, стоит ли вообще заводить этот разговор. И стоит ли объяснить, о чем она, но Элли понимает и так.
Она тяжело вздыхает и смотрит перед собой, копаясь внутри своей головы, будто ищет нужный отрезок в памяти.
- К этому быстро привыкаешь. К сожалению.
- А если я не хочу привыкать?
- В нашем мире иначе не выжить, - Элли пожимает плечами. - Сейчас тебе сложно, я понимаю. Но потом станет легче.
Кэт опускает голову и пытается понять, хочет ли она этого облегчения. Действительно ли это чувство таковым является или его легко спутать со смирением?
- Не думала, что когда-нибудь окажусь в твоей шкуре, - хмыкает брюнетка и усмехается, в своей привычной манере. - Паршивенько.
- Знаю, - Элли кивает и улыбается в ответ. - Но это ведь не единственное, что тебя беспокоит.
- Проницательная Уильямс? - Защитная реакция вырывается сама собой, потому что Кэт впервые за долгое время сложно говорить по делу, сложно складывать буквы в слова, сложно оголять свои чувства.
- Пытаюсь быть подругой. Хотя здесь даже гадать не надо, - Элли вскидывает свою правую руку и загибает большой палец. - Четыре буквы. Р-е-м-и.
- Что ж, у тебя неплохо получается, Веснушка. Продолжай в том же духе, и скоро ты вычислишь, с какой периодичностью и на кого я дрочу вечерами.
- Пфф, я итак это знаю, - Уильямс самодовольно улыбается и поджимает губы.
- Ой, сходишь нахуй, - Кэт впервые за долгое время искренне смеется, но тут же резко мрачнеет. - Она приходила ко мне. Хотела поплакаться. А я даже на порог ее не пустила.
- Жалеешь об этом?
- Нет, - Кэт отвечает уверенно и дёргает головой, чтобы смахнуть надоедливую челку с глаз. - Приди она при других обстоятельствах, я бы ее выслушала, ты меня знаешь. Но она не ко мне приходила, она просто искала утешения. Хуево, когда тобой вот так пытаются воспользоваться.
Кэт опускает голову и нервно теребит расслабленные поводья в руках. Грудь неприятно сжимается внутри, она давит в себе желание исказить лицо от наступающих эмоций и по-детски расплакаться. И с достоинством выдерживает эту борьбу, хоть и знает, что Уильямс, пожалуй, единственный человек, который действительно умеет забирать секреты с собой в могилу. При ней и разреветься можно.
- Кэт, тебе не кажется, что уже давно пора послать эту девчонку нахер? В конце концов, в Джексоне полно других девушек.
Кэт улыбается и часто кивает, соглашаясь. Конечно, она это понимает. Но тут можно отмахнуться простым «засела в бошке». Реми действительно с первого дня знакомства незамедлительно поселяется в голове азиатки, с улыбкой перебирает ее извилины, потягивает за какие-то ниточки, словно играет на арфе. И если раньше это заставляло улыбаться и прислушиваться к тому, как сердце отбивает ритм в такт, то сейчас хочется закрыть уши и потрясти головой с такой силой, чтобы навсегда выкинуть оттуда эту светловолосую девочку.
- Нахер Реми, - шепчет Кэт и с улыбкой смотрит на солнце, щурясь. - Давай нажремся сегодня? В говно.
- Отличное предложение.
***
В этот же вечер они сидят в шумном баре, когда ночь уже доела остатки светового дня. Кэт щекой прижимается к старой деревянной поверхности барной стойки и гипнотизирует кубики льда, которые постепенно таят в стакане с янтарной жидкостью. Элли сидит рядом и, прикрыв глаза, едва слышно подпевает песне, что мурчит из колонок, утопая в стенах здания и в ее стакане недопитого виски. Им хорошо просто быть рядом друг с другом и спокойно копаться в своих мыслях, понимая, что в любой момент ты можешь уцепиться за одну из них, выложить на стол и как-либо прокомментировать, и второй собеседник тут же обратит все свое внимание и слух. Этой привилегией Кэт решает воспользоваться первой.
- Если так выглядит любовь, то я ее не хочу, - она пальцем выводит круги на поверхности стакана и представляет, что это край обрыва, с которого ей нестерпимо хочется сигануть.
- Любовь выглядит еще хуже, - Элли горько усмехается и одним размашистым глотком допивает свой напиток.
- Помнишь, как раньше все было легко? Когда мы были вместе, мы переживали только о том, успеем ли потрахаться, пока к тебе не зайдет Джоэл. Иногда я скучаю по этим временам, - Кэт наконец-то поднимается и роняет лицо на руки, ероша и без того лохматые черные волосы.
- Мы были детьми, - Элли заказывает еще 2 порции алкоголя, потому что прекрасно понимает, что в эту ночь им нужно не просто напиться, а продезинфицировать себя изнутри.
- Тогда я хочу остаться ребёнком на ебаное всегда, - шипит Кэт и опрокидывает стакан, тут же хватаясь за второй, только что принесенный. - Не понимаю, - она подпирает ладонью щеку и смотрит в зеленые глаза, - в какой момент я стала рохлей? Раньше было так легко подкатывать к девчонкам, флиртовать, целовать, не спрашивая разрешения. А потом бац! - Кэт хлопает ладонью по стойке, и стаканы дрожат тихой трелью, - и все, нихуя, ты ничего не можешь. Стоишь как дура и хлопаешь глазами, пока сердце хуярит на полную. Со мной такого раньше никогда не было.
- Ты же человек, Кэт. Мы все рано или поздно становимся слабыми из-за кого-то.
- Но мы ведь были знакомы всего пару дней! Я даже не знаю, почему именно она? Почему именно так?
- Иногда и одного взгляда достаточно, чтобы связать себя по рукам и ногам.
- Это ты чувствовала к Дине? - Кэт вскидывает брови и изучает эмоции на лице шатенки - та лишь улыбается уголком рта, будто погружается в приятные воспоминания.
- Да, что-то вроде этого, - Элли кивает, от чего ее каштановые волосы мятым шелком падают на глаза, и она поправляет их пятерней, откидывая назад к растрепанному пучку. - Но я сразу обрубала любые мысли об этом, потому что..
- Дина такая Дина, - хихикает Кэт хором с Уильямс, и их плечи синхронно подрагивают от смеха. - Тем не менее, ты добилась своего. Дина сама упала в твои руки.
- И что из этого вышло?
- Это просто ты лошара, Дина тут не причем, - Кэт подмигивает, и Элли поджимает губы, признавая ее правоту. - Но зато у тебя появилась Лорел.
- И у тебя появится кто-то более достойный, чем Реми.
- Естественно, ведь я пиздатая, - Кэт хохочет во все горло, и присутствующие в баре люди оборачиваются на нее, но ее это ни капли не волнует. - Но сейчас то хуево. Пиздец, как хуево, Эл. Мне кажется, что я блять горю заживо. И даже не знаю, где ебучий аварийный выход, и у кого этот сраный огнетушитель.
- Не поверишь, - Элли откидывается на спинку стула и кладёт тяжелую руку на плечо подруги, утешительно сжимая его, - он у
тебя в руках.
- Тогда я, пожалуй, пиздану себя им со всей дури.
