«Спасенье в том, чтобы сделать первый шаг. Еще один шаг. С него-то все и начинается заново.»
(Антуан де Сент-Экзюпери, «Маленький принц»)
***
С боев в Минато прошел почти месяц. За это время многое изменилось. Братья Хайтани с отобранной ими лучшей сотней гопников Роппонги вступили в «Поднебесье Иокогамы» и заняли серьезные ниши. Небесные Короли… Бесспорно, звучит властно. Ран был очень доволен. Наконец они с братом вышли на новый, более серьезный уровень. Риндо тоже был рад. Но тот день с соулмейтом уже месяц не дает ему покоя. Мучали разные мысли. Душевная боль соулмейта не покидала Риндо ни на секунду. Из-за этого парень часто думал о ней. Не хотел, но все равно думал. И эта проклятая злость на самого себя, на свой язык и на еще более проклятое чувство вины вымораживали его. Хотелось вылезти из собственного тела и сбежать. Сбежать к ней. Сбежать, чтобы втянуть в себя ее всю, поглотить и забрать себе. Чтобы она не могла больше оттолкнуть его и уйти, как сделала в тот день. Риндо признался сам себе в том, что наговорил лишнего. Признался и в том, что такая реакция Руи была оправдана. Но Младший Хайтани не знал, что нужно сделать, чтобы исправить то, что он натворил. Встречи с Мивой были сокращены до нуля. Риндо просто не мог появиться перед Руи, поэтому видеться с её сестрой теперь уже смысла не было. Если вспомнить, то Мива изначально была проводником Хайтани к соулмейту. Что уж тут говорить, у этих двоих никогда бы не получилось серьезных отношений.***
После собрания «Поднебесья» Риндо медленно плелся за братом на парковку. Сев в машину, вздыхал каждую минуту и держал руки скрещенными, словно обиженный ребенок. Ран, разумеется, все это замечал. Для него было более чем очевидно, что Младший своими действиями показывал, что нуждается в разговоре и братском совете. — Пытаешься мною манипулировать, Рин-Рин? — спросил старший, выкручивая руль на повороте. Риндо недовольно вскинул бровь и цокнул, словно его детскую тайну раскрыли. — Ничего я не пытаюсь. Просто думал, ты скажешь что-нибудь умное и вдохновляющее, и у меня поднимется настроение. Ран ухмыльнулся и бросил короткий взгляд на брата. — У нас дома новая пачка твоего любимого цветного корма для собак и чипсы. Ну как? Поднялось настроение? — Мой брат — идиот, — Риндо закатил глаза и тяжело вздохнул. — Я думал, ты дашь какой-нибудь совет по общению с Руи. Светлые брови Рана приподнялись домиком, когда он услышал имя девушки из уст брата. — Значит, ты все же хочешь поддерживать с ней контакт? Риндо почесал затылок и еле слышно чертыхнулся себе под нос. Такие разговоры его дико бесили. Риндо не привык говорить о чувствах. Даже с братом. Но сейчас он не в том положении, чтобы выбирать и отнекиваться. Риндо готов. К чему? Он и сам пока не знает, но желание выглядеть немного лучше в глазах соулмейта занимало далеко не последнее место в его маленьком списке «Хотелось бы». — Ран, это соулмейтская связь… Если бы ты только знал, как это сложно… — нехотя начал свою исповедь Риндо. — А что сложного-то? Ран внимательно анализировал брата, параллельно следя за дорогой. Психология и чувства других — любимый материал разбора для Старшего Хайтани. Люди удивительные существа. В их головах всегда творится что-то интересное. Но брата он анализирует не ради собственного интереса, а ради помощи. Действительно, кроме Рана, Риндо обратиться за советом не к кому было. — Сложно противостоять этим ощущениям. То есть, — прокашлялся парень. — То есть, я не могу не хотеть ее. Во всех смыслах. Ран был очень удивлен такому заявлению, особенно если вспомнить, что говорил о соулмейте его брат буквально пару недель назад. Он сдержанно кивнул, и Риндо, увидев, что Старший заинтересован, продолжил. — Я очень хочу увидеться с ней. У меня даже руки стали дрожать из-за недостатка тактильности и феромонов Белобрысой. — «Феромоны»? — перековеркал Старший, — Говоришь, как задрот. Риндо снова скрестил руки на груди и отвернулся к окну. «Блять… Обиделся». — Слышь, Мелкий, — Старший растрепал свободной рукой уложенные волосы Риндо. — Ты хочешь извиниться перед ней? Риндо, не отрывая взгляда от окна, слабо кивнул. — Отлично, — облегченно выдохнул Ран, заезжая на парковку. — Найди возможность встретиться с ней. Можешь связаться с Ржавоголовой и узнать косвенно о Руи и ее состоянии. Та точно уверена, что вы до сих пор встречаетесь. Самому Риндо пришла эта идея чуть ли не через следующий день после боев. Но исполнять ее в жизнь он не торопился: Руи ведь и на таблетках могла сидеть, а запах соулмейта свел бы накопительный эффект к нулю. Но учитывая продолжительность душевной боли, которая отдается у Риндо стягиванием в груди, соулмейт не прибегал к подавителям весь этот месяц. Осадок на душе девушки, оставленный Хайтани в их последнюю встречу, и долгое пребывание вдали от истинного — очень опасный микс. Все это может вылиться в серьезное заболевание. Это и мучило парня. Во-первых, он не хотел, чтобы Руи ненавидела его. По какой-то неясной ему причине, в ее глазах он хотел выглядеть круто. Во-вторых, здоровье. И в-третьих, личная тяга. Футболка Руи давным-давно потеряла волшебный сладкий аромат соулмейта, от которого Риндо хотелось носиться кругами по комнате. Теперь единственный источник феромонов девушки — она сама. Хайтани был готов переступить через свою вскормленную с детства гордыню и зарыться носом в осветленные волосы девушки, втянуть до последней капли ее запах и еще разок дотронуться до прозрачной кожи. Как-никак последний тактильный контакт у них тоже не задался. Схватить за шею девушку и душить вовсе не значит делать ей приятно, даже если у нее фетиш на боль.***
На следующий день Риндо все же позвонил Миве и невзначай попытался напроситься в гости. Вот только девушка, на удивление Риндо, отказалась встречаться с ним у себя дома. В голосе парня стала прослеживаться явная агрессия, и Мива тут же стала оправдываться. Как оказалось, Руи сильно заболела, и ее постоянное присутствие дома будет мешать паре проводить вместе время. Что дальше говорила Мива, Риндо не знает, потому что бросил трубку сразу после «будет мешать». Без сомнений, яркая внешность и фигура Младшей Орахары были ее визитной карточкой. И Риндо в первую встречу даже был уверен, что вдоволь навеселится с девушкой, играя в любовь. Но приоритеты каким-то чудесным образом поменялись. Сейчас рыжеволосая была противна Риндо. И дело вовсе не в изменении эстетического вкуса парня. Хайтани прекрасно понимает, что, если бы Ран попытался соблазнить Миву, когда та находилась в отношениях с ним, то девушка бы, даже не сопротивляясь, раздвинула перед Старшим ноги. В этом и было главное различие между сестрами. Мива, кажущаяся милой и нежной, оказывается утонувшим в зависти, похоти и алчности человеком. В то время как Руи только снаружи выглядела агрессивной пацанкой. Настоящая Руи ранима, скромна и спокойна. Она вполне может постоять за себя и своих близких, но делать кому-либо больно без причины уж точно не стала бы. Это заставило Риндо задуматься и о себе. В последнюю встречу с соулмейтом он сделал ей очень больно. Причем вины девушки в этом не было. Она всего лишь пришла, чтобы ответить за честь подруги. Руи сделала доброе дело, и даже Ран проникся к ней уважением. А Риндо парой обидных слов ударил девушку прямо под дых, умаляя все ее достижения.***
Уже вечер. Риндо играл в любимую видеоигру, пытаясь отвлечь себя от физической и душевной боли соулмейта. Его надежды не были оправданы. Он терпел поражение не только в игре, но и от своего соулмейта. Риндо буквально физически ощущал, как она тянет его к себе, как зовет его на помощь. А ведь Руи была ему нужна в ту секунду не меньше. Тремор и сухость в пазухах, покалывание в висках и быстрое сердцебиение не давало ему спокойной жизни. Отбросив в сторону наушники и джойстик, Риндо вскочил с кресла, накинул на плечи кожаную куртку и вылетел из дома. Спортивный мотоцикл, подаренный старшим братом, плавно рассекал воздух. Риндо чувствовал приятное потягивание внизу живота от предвкушения встречи. Все-таки прошел целый месяц. Иногда Риндо даже казалось, что он забыл ее лицо. Но стоило обмолвиться об от этом перед Раном, как проблема на следующий день была решена: когда Младший вернулся вечером домой, на столе лежала маленькая полароидная фотография. На фото была она. Блондинистые волосы красиво развевались на ветру, немного прикрывая лицо. На голову был накинут красный капюшон. Под золотистыми лучами солнца ее лицо выглядело очень эстетично, а голубые, небесно-чистые глаза ярко выделялись на фоне всей фотографии. Руи выглядела такой живой… Она даже улыбалась. Риндо видел ее слезы, видел ее обиду и злость. Но никогда прежде не видел ее улыбки. «Красиво», — признался себе Риндо и спрятал фото под подушку. Он ничего не сказал потом брату, но это и не было нужно. Если бы Риндо был недоволен, то устроил бы скандал. А если молчит, значит, Старший смог ему угодить.***
После встречи с соулмейтом жизнь решила сыграть с Руи злую шутку. На носу были промежуточные экзамены. Ей нужно было готовиться и ходить в школу. Но она не могла даже встать с кровати, не то что пойти на занятия. Каждое движение отдавало болью в паховой зоне. Сердце стучало очень быстро, пульс был повышен. И это было только в первые три недели. Сейчас состояние в разы ухудшилось: мышцы во всем теле пульсировали, вызывая дикую боль, жар и озноб попеременно чередовали друг друга. Руи ненавидела это ощущение. Она и представить себе не могла, что ломка соулмейтов настолько тяжело проходит. У нее было дикое желание напичкать себя таблетками и избавиться от малейшего следа соулмейтской связи в своей жизни. Но в ее случае это было невозможно. Во-первых, никто, кроме нее и братьев Хайтани, не знал о сложившейся ситуации. Во-вторых, врач даже диагноз не смог ей точный поставить из-за того, что родители отсекли вариант появления у дочери соулмейта. И в-третьих, подавители могли приобретать лишь по медицинскому назначению, которого у Руи не было. Вот круг и сомкнулся. По правде, Руи не знала, что ей теперь делать. Как избавиться от этой адской боли самостоятельно?***
Стрелки циферблата прошли по новому кругу и показали час ночи. Руи до сих пор и глаз не сомкнула. Резкая боль не позволяла забыться. Девушка скулила и тихо плакала, уткнувшись в подушку. Она устала. Ей уже ничего не хотелось: ни любви, ни ласки, ни романтики соулмейтской связи. — Пошло оно все к черту, — прошипела она в подушку. — И не говори, — вдруг раздался мужской голос позади. Руи распахнула глаза и шумно втянула запах. «Это он. Здесь. У меня в комнате», — она не могла поверить происходящему. — Чего окно на распашку? — как ни в чем не бывало спросил он, спрыгнув с подоконника, и подошел к кровати. Руи была практически уверена, что бредит. Не мог же он появиться по одному лишь ее желанию. Или мог? Чтобы убедиться, Руи протянула руку к нему и медленно провела пальцами дорожку под футболку. «Не отталкивает? Почему?» Риндо не просто не отталкивал, он искренне наслаждался ее робкими и неуверенными прикосновениями к его коже. Хотелось зайти дальше. Гораздо дальше. — Рука ледяная, — заметил парень, накрывая ее маленькую ладонь своей. — Тебя знобит? — Да, — еле слышно ответила она. — Тогда хули окно открыла? — раздраженно прорычал Риндо, отпуская ее руку и захлопывая наглухо раму. Руи замялась под его давлением, но все-таки ответила: — Мне было жарко. Парень открыл ее шкаф и достал оттуда свежую футболку. — Только не говори… — жалостно проскулила она. — Тебе придется. Сама же знаешь, что пижама мокрая. Снимай. — Не буду я снимать, — скрестила руки на груди девушка и спряталась под одеяло. Риндо хрустнул суставами и набрал в легкие расслабляющий сладкий запах, пытаясь держать себя в руках. — У тебя есть что-нибудь под пижамой? — Нет, — приглушенно донеслось из-под одеяла. — Блять. Руи высунула руку и схватила из рук парня футболку. Пару секунд и она показалась из-под одеяла, держа в руках влажную пижаму. Риндо наклонился к ней, вдыхая нежный аромат белого шоколада и еще чего-то терпко-сладкого. Риндо дышал так часто, будто девушку могли в любую секунду забрать и лишить его этого запаха. Забирая пижаму из рук Руи, парень заметил, как она мелко подрагивала, а кожа покрывалась мурашками. «Не соврала… И вправду, знобит». Риндо тут же сбросил с себя обувь и снял футболку, откинув ее вместе с пижамой куда-то в угол комнаты. — Что ты делаешь? — прошептала в подушку Руи. Риндо, будто не услышав вопроса, отодвинул одеяло и лег рядом с девушкой. — Риндо, — почувствовав его руку на талии промычала Руи. — Не ссыкуй, Белобрысик, — хмыкнул он, протягивая ее к себе. — У тебя озноб, а у меня всегда высокая температура тела. Дальше додумаешь сама? Руи не стала сопротивляться и, поддаваясь моменту, сама прижалась к горячей груди парня. — Молодец, — в непривычно мягкой для себя манере сказал Риндо, запуская в волосы девушки руки и прижимаясь к ее макушке носом. Кажется, впервые с момента их первой встречи, Риндо не чувствовал ее тревоги в своем присутствии, душевной боли и страха. Она полностью доверилась ему, приняла. Но Риндо все равно считал своим долгом сказать то, зачем, собственно, и приехал. То, в чем сам себя считал неправым. Причем, впервые. — Забудь, что я сказал тогда. Это было на эмоциях, — прошептал ей Риндо. Хорошо, что в тот момент она лежала на груди Хайтани, и он не увидел ее улыбку. Руи не знала, что ответить ему, чтобы Риндо не думал, что получить чье-то «Прощаю» так просто. — Ты спишь? — слегка дернувшись, спросил он. — Руи? В ту секунду сердце девушки сжалось до жалкой молекулы. Он впервые назвал ее по имени… Пускай это было очень тихо, будто Риндо признался в чем-то постыдном, пускай это было неуверенно. Но он сделал этот шаг навстречу. Он сделал его сам. После постоянных толчков назад, Риндо все-таки прекратил это активное нападение. Теперь Хайтани не просто позволял приближаться к себе. Он и сам прижимал Руи к груди, будто она плюшевая игрушка. Ему очень нравилось, как она касается его торса своими пальцами, как пахнет ее освежающий шампунь вперемешку с природным сладким запахом, нравилось, как мило она сопит в его объятиях. Это происходило с ним все впервые. Он вообще не любит делить с кем-либо кровать. Но сейчас ему комфортно как никогда. Хотя где-то глубоко внутри Риндо корит себя за то, что подпустил кого-то так близко. Все же, он никогда не изменит своему главному правилу: «Верь только брату и никому больше». И даже если Руи его соулмейт, это вовсе ничего не меняло. Все, кроме Рана, чужие. И она чужая.