Без тормозов

       Пока Хелен что-то болтала, собираясь на работу, я в прострации лежала на диване в зале, поигрывая одним из трёх ножичков, которые я забрала из коллекции Гранта в качестве «компенсации». Механически кивая на реплики подруги, я пропускала остро заточенное лезвие между пальцев, стараясь не задеть кожу и ногти. За указательный — левой руки и безымянный — правой можно было не переживать, вчера они обломались почти у корней, а отломанные части остались где-то в грантовском подвале. Соседний дом пустовал, и я сомневалась, что кто-то теперь захочет его купить, в особенности после утреннего репортажа по новостям. Всё разрешилось и теперь моей проблемой была лишь встреча с Саундвейвом. Я понятия не имела, как и каким образом я буду оправдываться перед десом и просто ждала своей участи. В голове только сумбурные, никак не вяжущиеся между собой мысли.        За два часа до назначенной встречи я решила прогуляться и заодно проветриться, подышать свежим воздухом.        Свернув пару раз налево, я и не заметила, как вышла к школе Джаспера.        Звонок, видимо, уже прозвенел, потому что дети просто водопадом валили из дверей, шумно переговариваясь и обсуждая жизнь насущную. Некоторые с интересом поглядывали на меня, но это было не так удивительно — волосы всё того же ярко-синего цвета я связала в две толстенные косы и выправила из куртки, оставив их свисать с плеч и ниже по телу, оттягивая голову чуть вниз.        Я сдула прядки, которые я выпустила по бокам в качестве чёлки, и тут услышала, как кто-то звонко позвал меня по имени.               — Ча-а-а-а-арли-и-и-и!.               Я обернулась и успела отставить ногу назад и подхватить под мышки несущуюся ко мне Мико, дабы не навернуться прямиком на мусорку вдвоём.               — Привет, привет, Мико, задушишь!.. — я похлопала по спине девочку, и та моментально расцепила крепкие объятия, схватила за плечи и запрыгала передо мной, так энергично, что меня затрясло.               — Привет, Чарли, рады тебя видеть. — Раф, поправляя очки на носу, подошёл к нам. Следом тащился Джек, которому, видимо, не очень-то и приятно было моё общество.               — Ой, мы так удивились, когда тебя увидели! Мы тебя вообще за последние дни потеряли, ты где была? Ни на одной улице тебя не было! — Мико схватила мои косы и завязала у меня их на шее на манер шарфа.               — Дома сидела, дома. — я распутала косы, оставив их висеть — одну за спиной, одну в руках у Мико, кончиком которой она сразу начала щекотать Рафу нос.               — Куда идёшь? — видимо, чисто из вежливости поинтересовался Джек.               — Э-э-э... Далеко и секрет, а что? — я интенсивно придумывала отмазку, но Мико уже всё просекла.               — К десептиконам идёшь, да? — чуть понизив голос, стукнула мне по лбу японка. Жопа крашеная, как узнала-то?! — Зачем?               — Это... — я взглянула на наручные часы. — Потом расскажу, щас времени нет. Мне через сорок минут надо на месте быть. Не идите за мной, пожалуйста.               — А мы и не собирались. — Раф подскочил на месте, Арси, стоя на парковке у школы, бибикнула чуть ли не на пол улицы. — У нас контроль.               Я понимающе кивнула и, ещё раз обняв Мико, параллельно высвобождая у неё свою многострадальную косу, махнула автоботам и пошлёпала по своим делам.        Конечно, и у меня характер — несладость сахарная, но Накадаи такая заебливая, что просто слов нет.        Совершив несколько нехитрых виражей-поворотов, я через тридцать минут была у входа в каньонную местность. Найти нужную скалу труда не составило, она тогда запомнилась надолго. И мне так кажется, сегодня она запомнится навсегда.        Я села на какой-то камешек, всё так же поигрывая ножичком. Моим любимым стал нож с зелёной фигурной рукоятью. Она была сделана в виде переплетённых много-много раз линий, которые образовывали достаточно плотную ручку, которая не позволяла лезвию вывалиться. Второй нож был с лазурной глянцевой ручкой, на верхушке которой была серебряная (как я поняла) голова орла. Третья рукоять была полностью в форме змеи, и её голова цеплялась за руку, если правильно её перехватить.        Услышав характерный звук открывающегося моста, я подскочила, спешно отряхивая брюки. Сердце заколотилось, когда я увидела ещё еле заметную фигуру Саундвейва, в какой-то степени величественно выходящую из воронки. Уже на расстоянии чувствовалось, как же он зол.               — Саундвейв... Тут даже объяснять ничего не надо. Я повела себя ужасно и ослушалась тебя, и это было очень глупо. Я полностью понимаю и принимаю свою вину, прости меня. — я решила первой начать разговор и рвано выдохнула, потупив голову.               Кабелем Саундвейв поднял меня на скалу за моей спиной, чтобы я была примерно на уровне его маски.               — В который раз...               — Саунд, прости! Пожалуйста, прости меня! Я отвратительно себя повела, но я не хочу, чтобы ты злился и нервничал!               — ...В который раз ты не послушала меня. Я просто не понимаю, сколько уже можно.               Я оттянула ворот толстовки, резко стало немного душно.               — Получается, мои слова для тебя совсем ничего не значат? Получается, всё, что ты говоришь о любви и уважении ко мне — ложь?               — Саунд, всё не так...               — А как мне тогда все это понимать? — десептикон повернул визор ко мне и вдруг в голове что-то щёлкнуло: где вырезки из эфиров и радио? Я слышала только тихий, спокойный и чуть хриплый голос, который говорил вполне чётко, ясно и плавно, членораздельно выговаривая буквы.               — Саунд, ты... Говоришь своим голосом?               Я не могла поверить своим ушам, а секундой позже — и глазам: связист утвердительно кивнул.               — Это не так важно. Я всё же хочу услышать от тебя ответ: я для тебя ничего не значу?               — Саунд, нет! Неправда! Ты очень много для меня значишь! — вскричала я, подбегая к краю скалы и пытаясь прикоснуться ко стекла, но связной специально отодвинулся подальше.               — Тогда почему? — я почувствовала, как стало ещё жарче: эмоции телепата были на грани кипения. — Почему?!               Резко он схватил меня поперёк туловища пальцами, поднял ровно на уровень своих глаз и словно сорвался: крик его отдавался во мне вибрацией.               — ПОЧЕМУ ТЫ ЛЖЁШЬ МНЕ В ГЛАЗА, ВЫПРАШИВАЯ РАЗРЕШЕНИЕ, А ПОТОМ ЗА МОЕЙ СПИНОЙ ДЕЛАЕШЬ ВСЁ ПО-СВОЕМУ?! ПОЧЕМУ ТЫ НЕ СТАВИШЬ МЕНЯ НИ ВО ЧТО? МНЕ НАДОЕЛО, ЧТО Я ПОСТОЯННО ВЫНОШУ ТВОИ ПРОДЕЛ...               Саундвейв резко выпустил меня на землю, и я больно ударилась пятками о камень, а следом упала на задницу, отбив себе копчик. Связист тем временем судорожно схватился пальцами одного манипулятора за выступающий из скалы камень, пальцами другого — за грудной отсек. Из воколайзера донёсся надрывный кашель, как у человека с тяжёлой формой воспаления лёгких. Хрупкая фигурка Саундвейва сгибалась чуть ли не пополам, Лазербик снялся с груди хозяина и обеспокоенно летал вокруг, издавая лёгкие попискивания, прямо как настоящая летучая мышь.        Как только голова перестала кружиться, и мир восстановил свой привычный ракурс, я тут же вскочила на ноги и побежала к краю обрыва. Сердце сжималось, когда я смотрела на бившегося в конвульсивном приступе десептикона.               — Саундвейв! Не говори больше ничего, пожалуйста! Молчи! Я всё поняла, я правда так больше не буду! Я вообще всё буду делать, что ты скажешь, только не говори больше, тебе же больно!               Связной наконец разогнулся, тяжело вентилируя, и посмотрел на меня. Я, чуть ли не плача, протянула к нему руки, но тот даже не сделал попытки продвинуться ближе. Я заметила тонкую струйку энергона, выглядывающую из-под маски, и захотела уже было продолжить свою пламенную речь, но Саундвейв закрепил миникона на груди, трансформировался и улетел, напоследок обдав меня горячим воздухом из двигателя.        Я отлетела на несколько метров и посмотрела на стремительно удаляющуюся птичку беспилотника, чувствуя себя брошенной.               — САУНДВЕЙВ! — я отчаянно заорала, поднимаясь на ноги и снова подбегая к краю. — САУНДВЕЙВ!! САУНДВЕЙВ, СТОЙ!!!               Но он, понятно, уже меня не слышал. Ещё секунда и смотреть на лучи полуденного солнца, в которых скрылся мой друг, стало невозможно.        Я чуть ли не задыхалась от нахлынувших эмоций.               Заткнув уши пальцами, я заорала. Просто заорала, выпуская из себя чувства вместе с криком. Эхо каньонов подхватило истеричное: «А-А-А-А-А!..» — раскидывая его по значительной территории.               Помогло. Эмоции схлынули, оставив после себя лишь пустоту и холодный расчёт. И только теперь я поняла, что десептикон оставил меня на скале без средств к спуску. Прыгать было высоко — метров шесть-семь точно будет, пытаться слезть по боковине скалы у меня точно не получится из-за ногтей, а больше вариантов спасения с малюсенького пятачка каменистой почвы я не видела в упор. Самым оптимальным вариантом, в принципе, было бы слезть, цепляясь за выступы, которые выглядели вполне надёжно, но...        Горестно вздохнув, я приложила ногти всей поверхностью к земле и резко разогнула руки, максимально придавливая их к камню. Ногти с треском, который оповещал меня о потерянных зря нескольких тысячах, обломались и я завыла, глядя на радужные и чёрные обломки.               Всё, теперь можно было спускаться.               С дрожью в ногах и потеющими руками я подошла к краю, повернулась спиной к пропасти и чрезвычайно аккуратно поставила ногу на ближайший выступ. Зацепилась руками за краешек и выбросила ногу над пустотой, ища следующую опору. Правый каблук аккуратно встал на небольшой кусочек, и я уже было перенесла вес на эту ногу, как с тихим шелестом камень обвалился и полетел вниз, подскакивая на толще скалы. Я вскрикнула и подтянула под себя конечность, ещё сильнее вцепившись руками в камень. Срочно нужно было найти другой выступ, другой кусочек надежды, что я не разобьюсь к чертям, упав с этой проклятой скалы.        В панике я начала шарить свободной ногой по воздуху, раскачивая всё тело и находясь на волоске от падения. Страх перед высотой обволакивал, цеплялся своими чёрными, когтистыми лапами за толстовку, волосы, кожу и ноги, оставляя послевкусие ужаса, сжимая мир вокруг меня до крохотной точки подо мной, куда мне предстояло упасть...        Нога резко встала на твёрдую опору и мерзкое чудище, рыча и плюясь ядом, отступило, кружа рядом и выжидая нужный момент. Я перевела дух и опустила голову вниз. Сдвинулась я лишь на метр максимум.        Теперь же предстояла самое сложное — переместить руки на выступы, не сдохнув от страха. Я сглотнула и переставила левую ногу ещё чуть пониже. Для рук осталось два выступа — один прям почти перед моим лицом, а второй — довольно-таки далеко. Но вроде длина рук-ног позволяла дотянуться.        Я осторожно отпустила одну руку, чувствуя, как обе покрываются холодным потом. От страха ноги отнимались, а сердце бухало, как молот наковальни в груди. Но левая рука благополучно была помещена на камень и судорожно ухватилась за него. Я покрепче сжала пальцы и убрала с края обрыва вторую руку.        Мерзкое чудовище с радостным, хриплым рыком подобралось поближе и обдало меня мерзким дыханием страха.        И вторая рука благополучно встала на предполагаемое ей место, и я спокойно выдохнула. Итак, я сдвинулась ещё на метр. Осталось пять.        Как скалолаз, я преодолевала шаг за шагом, метр за метром, выступ за выступом, под строгим надзором чудища, под его маниакально-сладострастным взором, что жёг меня, прожигал насквозь...        Нога сорвалась, и я с криком повисла в метрах трёх над землёй, пытаясь найти опору. Тщетно — выступ под второй ногой стремительно раскрошился, и я повисла на дрожащих, недвижимых руках. Какой хрупкой казалась эта опора по сравнению с высотой! Хрупкой и ненадёжной, могущей в любой момент предать...        Я зажмурилась и, крепко, до боли в деснах стиснув зубы, разжала пальцы. Через секунды две, показавшиеся мне вечностью, ноги приземлились на твёрдую землю. Острая боль электрическим разрядом прошла через ноги и пронзила тело. Оказавшись на твёрдой земле, я подумала, что больше никуда и никогда не залезу.        Путь до дома прошёл в молчании. Я переваривала наш небольшой диалог с Саундвейвом, всё больше закапываясь в детали. Вина тяжёлым, смрадным и душным облаком накрыла меня и поработила, подгребла под себя сознание и дёргала мыслями, словно марионетками. Размазывала моё существо по тонкому ломтику отчаяния, сжимала мои мысли в кулаке...        А дома меня словно прорвало. Я рыдала на кровати несколько часов подряд, катаясь по постели и зажимая рот ладонью. Горло жутко саднило от надрывных хрипов, то и дело из него вырывавшихся, глаза щипали и закрывались, но я понимала, что нужно пересилить себя и умыться, иначе Хелен, если найдёт меня в таком состоянии, откинется от страха.               Я несколько раз приложила руки, смоченные ледяной водой, к лицу, а потом и вовсе направила холодную струю в хлебало.        Отёк немного сошёл, но всё равно смотреть на себя в зеркало было страшно. Я отогнула рукав толстовки и горестно посмотрела на давно зажившие лилово-белёсые шрамы. Не хотелось возвращаться к этому снова, но внутри было также, как тогда — ненависть, отчаяние, страх, ощущение безвыходности...        Стукнув хорошенько себя по голове, я отправилась на кухню и включила Куплинова, дабы отвлечься от всего этого пиздеца. Сосредоточиться на игре получилось только после первого скримера, от которого я разлила воду на колени.               Хелен застала меня уже спящей.               Тишина.               Только капает вода из протекающего крана.               В полной идиллии ночи ванную резко пронзает звук рвущейся плоти. Пальцы вздрагивают и сжимаются, по руке на сверкающую белизну раковины стекают алые капли. Кровь проложила дорожки на бледной коже, которые тут же размываются влагой со щёк. Слезы собираются в уголках глаз, заставляя их пощипывать и периодически жмуриться.               Лезвие поднимается над рукой и со свистом...               Я со вскриком просыпаюсь. Удивительно, но Хелен я не разбудила. Закатываю рукав толстовки — нет, толстый уродливый шрам остаётся шрамом, несколько лет назад зажившим.        Я цепляю тем, что осталось от ногтя, губу и оттягиваю её чуть вниз. После такого я точно не засну.        На улице свежо и холодно. Ноги сами несут меня по направлению к каньонам.