Я - жрица

Знаете, за что я люблю крупные города? За то, что стоит на метр свернуть с проторенного пути «дом- работа-дом», и ты исчезаешь. Тебя больше не существует. Ты по-прежнему в этом времени и в этом городе, но ты становишься невидимкой. В населенном пункте с несколькими миллионами жителей ты видим до тех пор, пока общаешься со знакомыми тебе людьми. Ты приходишь на работу, садишься за свой стол и словно обретаешь объем. Тебя наполняют краски и звуки: кто-то тебя любит, кто-то ненавидит, кого-то ты еще не знаешь, с кем-то знаком давно. Ты видим, и это угнетает. Но стоит только решиться и отойти на секунду в сторону, как понимаешь, что жизнь не закончена, что ты, по сути, никому не нужен, что про город, в котором вырос, ты ничего не знаешь. Но самое поразительно открытие приходит чуть позже, оно и есть той самой точкой отсчета, точкой, с которой начинаешься новая Ты. Знаете, что это? «Тебя нет!» Ух, я прямо вижу ваши возмущенные лица, но примите на веру: вас нет. Никого. И меня, кстати, тоже. Так что, однажды свернув с многолетнего пути и столкнувшись с другой жизнью, я просто приняла этот факт. Меня нет. Оказывается, это раскрепощает. Если завтра Вы убьете Президента, Вас не смогут описать даже соседи по лестничной площадке. Вы можете каждый день заходить в гипермаркет, но Вас не узнает охранник. В бешеной толпе Вас не видно. Вы – невидимка. Вас нет. Но особо не радуйтесь такой свободе. У всякого счастья есть свой побочный эффект. Когда я, наконец, научилась жить с фактом моего отсутствия, я поняла, что безнадежно больна. У меня неизлечимая зависимость. И не помогут тут врачи, целители, психологи и психиатры. Я больна стремлением снова и снова исчезать. О, это прекрасное чувство! Исчезает даже потребность нести ответственность за поступки, ведь их совершаешь не ты, их совершает твое второе "Я". Как всякий рядовой «туалетный философ», я долго размышляла над возможностью того, что я сошла с ума. Вероятность такого, конечно же, есть, но очень маленькая. Я каждый день, также как и остальные нормальные миллионы жителей, иду на работу, провожу перерыв в компании треплющихся коллег, захожу в магазин, иду домой. И работа, и дом, и даже покупки у меня такие дежурно-обычные, что выделить меня в толпе «невидимок» невозможно. Невидимым быть безопасно. Ах да. К чему такое долгое начало? Почему-то именно сегодня у меня возникла острая необходимость объяснить свои поступки. Потребность оправдаться перед вами, пояснить, почему я вечерами выбираюсь из дома, сворачиваю с пути и иду в ночь. Я – жрица. Мой культ – БДСМ. О! Я слышу возмущенный шепот: «БДСМ? Она, что садистка? Ее избивали? Она больна?» Глупая и бесформенная куча нелепых вопросов вырастает на пути идущего. Ничем я не больна. Однажды, сидя за столом и слушая болтовню подруг, я испытала такую боль, которую вряд ли смогу описать. Это вскрывалась, распечатывалась, откупоривалась моя сущность. Она горячим, мерзким потоком лезла из вспоротого нутра внешней оболочки. Говорят, что идеал – это идеал во всем. Правы люди, это была идеальная душевная гниль. Все мои инстинкты перегнили, мои потребности покрылись мерзким налетом плесени. Гниль. И с ней я сумела сжиться. Вот такое добровольное раздвоение личности, такое самовольное заявление о выходе из рядов «невидимок». Сколько нас таких в городе? Я не знаю, но продолжаю искать. Ночами я иду в пабы, бары, кафешки и своим ядом отравляю людей: если таких как я нет, значит, их надо создать. Поэтому этой ночью я здесь, в этом баре. Названий таких заведений я не запоминаю. Зачем? Меня никто не заметит, а второй раз в одно и тоже место я не возвращаюсь. Я ищу человека. Если честно, мне не принципиально кого, девушку или парня. Мне просто нужен человек, которого сегодня можно назвать своим. Только давайте без киношных замашек! Я не Женщина-кошка, я не одета в сплошной черный латексный костюм. Я не хожу на охрененных каблуках, не курю, и обладаю далеко не самой сексапильной фигурой. Я не гипнотизер, я никогда не опаиваю своих ночных знакомых. До сих пор не знаю, почему они идут за мной, что их тянет, чем я привлекательна. Может быть, на лбу у моего второго "Я" что-то написано? А может, встретить на своем пути «живого» так притягательно? Впрочем, это не моя забота. Я просто иду к ним. Сегодняшний день не обозначен чем-то примечательным, сегодняшний Человек, так же как и остальные, просто будет. Очередной раз изменится только внешняя оболочка. Как правило, я сажусь за барную стойку, а значит, также поступлю и сегодня. Чем-то первостепенно важным и нестерпимо родным кажутся эти однотипные стойки для посетителей. Царапины на них, как линии на ладони руки; поверхность отполирована сотнями днищ стаканов, рюмок и графинов, а бармен за ней - очередной несостоявшийся психолог – пьян ровно до той степени, которая позволяет держаться на ногах, наливать выпивку и курить дешевую сигарету. Я обвела взглядом присутствующих: пьяница-одиночка, бабник, слишком юный паренек, какая-то тощая девица, престарелая «ночная бабочка», группка картежников. О! А вот и Ты. Сегодня не заставила меня ждать. Ты в компании. Пришла, видимо, с тем светловолосым парнем, который на тебя реагирует как на пустое место. Ну, конечно, ты влюблена и не замечаешь его холодности, наивно пытаешься уговорить его прекратить хлестать дешевое пойло и упорно игнорируешь то, что он лапает другую. Не бойся, девочка, сегодня я научу тебя разбираться в людях. Не надо в них разочаровываться, а среди мужской касты есть достойные представители. А ты красива! Стройная, высокая, без особых форм, но для своих лет – хороша; на вид лет восемнадцать-двадцать, явно не глупа, но упряма. Просто подарок для меня. К черту сомнения, это то, что мне сегодня нужно. Пятнадцать минут ожидания. Ты ссоришься с парнем. Десять минут. Ты плачешь, он кричит. Еще десять минут. Ты уходишь. Одна. Он целует твою подругу и заказывает себе водки. Я встаю и иду за тобой. Вы замечали, что момент знакомства с новым человеком парализует. Дыхание сбивается, сердце болезненно замирает, ты стыдишься самого себя, кажешься себе ничтожным и нелепым. Мы своим знакомством боимся всколыхнуть стоячие воды чьего-то спокойствия, боимся выйти из тени и стать видимым для еще одного человека. Этот страх гонит нас прочь от новых и интересных людей, но если ты снес все преграды «невидимой» жизни, то в движениях начинает сквозить наглость, и ты становишься невыносимо притягательным для приходящих мимо. Эта наглость так сладка, она тягуча и ароматна, как жвачка. Ты катаешь ее во рту, разговаривая с незнакомцем, и любуешься тем, как этот человек сжимается и теряется, как он становится твоей подстилкой. Никто не любит унижаться. Все любят унижать. «Пошли со мной.» Господи, когда же вы мне сможете объяснить факт вашего нелепого подчинения таким простым словам. Вы ведете себя так однотипно, словно вас вырастили в инкубаторе. «Пошли со мной.» Это не приказ, это не обещание, это даже не гарантия безопасности. В этих словах нет магии, и, казалось бы, на них даже отвечать не нужно: развернулся и ушел. Но вы все идете за мной. И Ты тоже пойдешь, как и все до тебя, как и все после тебя. Догнала, коснулась плеча. Ты обернулась. - Пошли со мной. Эффектная минута тишины: ты меня оцениваешь, а я думаю, что тебе не стоит общаться с этим ублюдком – твоим парнем, он довел тебя до истерики. - Отвали, – невежливо, но ожидаемо. - Пошли со мной, – все слова проговариваю четко и раздельно, словно выпуская в полет маленьких резвых птиц. В такие минуты я не узнаю собственного голоса. Он не принадлежит мне. Резкий в тишине и абсолютно неуместный на ночной улице, он не оставляет места для раздумий, завлекая и маня. А ведь я не принуждаю. Но вы идете. Идете в неизвестность. Стоит лишь подождать, и вы сами ныряете в мой омут. Стоит лишь заглянуть вам в глаза… Как же Ты предсказуема: кричишь, ругаешься, плачешь, пытаешься меня ударить. Но не уходишь. И те, другие, тоже не уходили. Зря... В такие моменты мне жалко «невидимку», которая стоит напротив меня. Сильные мужчины, глупые девушки, я вас травлю своим ядом, вы уже никогда не станете такими как прежде. Ты кричишь на меня. Девочка, не кричи, я не сделаю непоправимого. Ты снова пытаешься уйти. Э, нет! Сегодня моя ночь и мои правила . Я резко схватила тебя за предплечье и жадно поцеловала. Фу! Даже надоело! Опять круглые от изумления глаза, невидящий взгляд. Шок, так сказать. Ладно, за те пять минут, что ты приходишь в себя, я успею вызвать такси. Мне хочется всенародно объявить благодарность таксистам – всепонимающим идолопоклонникам бога Авто. Ни лишних вопросов, ни лишних взглядов. Они рождаются с интуицией кочующего философа и умеют вовремя сказать то, что не в состоянии воспроизвести на свет друзья, психологи и прочие советчики. Таксисты – вот тот идеал, к которому нужно стремиться. Невидимы на фоне невидимых – это тот земной Рай, за который многие готовы продать душу и взять в кредит машину. Десять минут по ночным дорогам, через дебри городских построек, сияющих неоновым соблазном греха и мы у дверей моей квартиры. Девочка, почему ты молчишь? - Заходи, не стесняйся, чувствуй себя как дома. – Дежурное приветствие гостеприимной хозяйки. Девочка, беги! Я спокойно прохожу в квартиру, снимаю с себя куртку и, не глядя, бросаю ее на комод. - А ты кто? – Я чувствую, что тебя гнетет пауза, повисшая между нами. - Свитч, – произнесенное слово сливается со щелчком замка на входной двери. - Кто? - Могу подчинять, могу подчиняться. – Спокойно прохожу в гостиную, жестом приглашая тебя присесть в кресло. - Что-что? - осторожно заглядываешь в комнату и боком проходишь между креслом и столом. - Это термин, но тебе знать его не обязательно. Ты пришла – этого достаточно. - Я могу уйти. Я ошиблась, ты так же глупа, как и остальные - Так вставай и иди, чего же ты ждешь? Ты медленно встаешь и неуверенно движешься в сторону двери. Смотреть вслед уходящему человеку все равно, что стрелять в спину. Презрение и отвращение начинают закипать внутри меня, но я быстро их успокаиваю: ты не уйдешь, мои Люди от меня не уходят. Останавливаешься у самой двери: - Поцелуйте меня. Это не так уж и страшно, это почти правильно, то, что сейчас происходит в твоей голове. Ты боишься и хочешь, теряешься, но при этом впитываешь всей кожей то бесстыдство, которое исходит от меня. Сегодняшняя ночь не будет знать себе равных. Я жадно целую тебя, крепко прижимая к себе, намеренно кусаю губы и больно сжимаю запястья, рваными движениями срываю одежду, царапаю кожу, а иначе тебе не объяснить то, что я – твоя сегодняшняя Госпожа. Госпожа, Хозяйка, Владелица, кто там еще? Эти слова прижились, но наш язык не в состоянии передать даже сотой доли тех оттенков, которые вмещает в себя действия. Любое движение приносит столько власти, столько уверенности в себе. Сложно описывать это чувство. Оно клубится внутри и медленно затопляет, мешая холодно мыслить, толкает в древние, первобытные омуты наших неконтролируемых желаний. Это чувство рождает Новую Меня. Я хожу вокруг и понимаю, что не знаю твоего имени, и это меня не волнует. Ты – Моя. Моя. Хочешь, воспринимай это как имя, хочешь как кличку, меня не волнуешь ты и твои мысли, сейчас я слежу за твоим телом. На тебе осталось только нижнее белье и румянец на твоих щеках говорит мне о чувстве стыда. Будет только хуже. Зря ты не ушла… - На колени. – Тихо, отчетливо, без тени эмоций. Таким голосом называют сумму за покупки или отвечают на вопрос «Который час?» Я вижу легкое непонимание в твоих глазах и медленно начинаю возбуждаться. Мало, что трогает меня, но эти эмоции, смешивающиеся в безумный коктейль в глазах Моих людей, приносят мне поистине глубокое удовлетворение. - На колени. Мягко и осторожно ты сползаешь с дивана, на который упала пару секунд назад, не отрывая от меня вопрошающего взгляда. Это же не сложно. Просто слушайся меня, доверься мне. Я провожу рукой по мягким волосам ото лба к затылку и аккуратно накручиваю пряди на руку. Приятное ощущение интимности исходит от этого жеста. Вы никогда не задумывались о том, что, позволяя себе прикасаться к другому человеку, мы на самом деле удовлетворяем собственные низменные инстинкты. И не пытайтесь убедить себя и других людей, что это жесты заботы и сострадания. Потребность прикасаться – это «голод» тела. Одиночество сводит с ума не потому, что не с кем поговорить и некого послушать, одиночество – это отсутствие рядом того, к кому можно просто прикоснуться. Крепко схватив тебя за волосы, но стараясь особо не тянуть, я заставляю тебя ползти в спальню. Спальня для любого из нас – отдельный повод для гордости. Это самое личное место во всей квартире, здесь мы проявляем самих себя, обнажая скрытые желания, тайные пристрастия и воплощая наши безумнейшие идеи. Со спальни можно писать индивидуальные портреты ее хозяина. В моей спальне живет маленькая, потерянная мною в далеком детстве наивная девочка. Ей так не хватало при жизни нежности, что, погибнув под грузом взрослой жизни, она тихим привидением поселилась в моей спальне, чтобы своим незримым присутствием напоминать, какой я была и какой не стала. Отдавая дань этой вечной гостье и немало потрепав нервы продавцам в магазине, я скупила немыслимое количество матрацев, и теперь полы в моей обители Морфея устланы двойным слоем мягкого покрова. По всему периметру разбросаны подушки, по углам валяются потрепанные книги, на подоконнике улегся плеер, нежно прижимаясь к стопкам с дисками. Короче, воплощенная в жизнь моя мечта. Заведя тебя в спальню, я села напротив и стала внимательно вглядываться в омуты светлых глаз. Как же донести до тебя мысль о безопасности? Как заставить поверить мне полностью и безоговорочно? - Придвинься ближе. Еще. Я прижала тебя, врастая кожей, и стала целовать так бережно, словно одно сделанное неосторожное движение и Земля с ее континентами и морями соскочит со своей орбиты и понесется в далекий, холодный Космос. Теплая… Живая… Не отрываясь от твоих губ, я нежно оглаживала плечи, талию, подбираясь к бедрам. Мы сидели так близко друг к другу, что мои эмоции стали проходить сквозь тебя обжигающими молниями, оставляя привкус пепла от сожженных дотла прежних мыслей. Я люблю этот момент: на моих глазах рождается новый Человек. Выпущенный мною яд, вступая в запредельные химические реакции, подчиняет своему способу существования весь организм. Мысли, чувства, эмоции, напиваясь отравленной крови, бегущей через сердце и мозг, хлещут через борт приличия и нравственных устоев. Рождается еще один Видимый Человек. Минута и сорок пять секунд. Именно столько нужно мне времени, чтобы аккуратно связать нежное тело в необходимой позе. Сегодня не будет особых сложностей. Дальний угол комнаты я давно приспособила для моих забав, вбив в стены множество крюков и петель, поэтому, посадив тебя туда, я стала некрепко связывать вместе твои запястья, продев затем веревку в петлю над твоей головой. Связывание - это ритуал, особый сокровенный набор движений, приносящий разрядку. Разливается по телу жар, стучит в висках, бьется в мыслях, даря жизнь. В такие моменты мне нравится смотреть на собственные руки: через вены, отчетливо выступающие под кожей, к кончикам пальцев несется цвет. Он раскрашивает унылую серость моего существования, объясняя, для чего я здесь. Он наполняет меня изнутри силой для того, чтобы прожить завтрашний день. Да, я – наркоманка, я зависима от Человека. Вы называете меня вампиром. Ты так внимательно следишь за мной, словно ученица на уроке. Это добавляет капли в мой сосуд возбуждения. Скоро из него начнет литься через край чистая страсть. Я - чудовище, девочка. Зачем ты осталась? Быстрыми движениями я стянула с тебя трусики и лифчик. Что ж, начнем, пожалуй. Из окна на тебя падает молочный свет Луны, окрашивая кожу в идеальнейший мраморный цвет. Я цепко держусь за твой взгляд, бережно разводя ноги. Ты дышишь судорожно, рваные вдохи и поспешные выдохи, быстрые движения ресниц, расширенные зрачки… Первое правило, которое я усвоила еще в самом начале, требует неукоснительного исполнения – необходимо держать зрительный контакт, что бы ты не делал. Целуешь, бьешь, трахаешь, стонешь под кем-то, отдаешься кому-то – держи зрительный контакт! Смотреть в глаза человека – самую большую загадку Вселенной – необыкновенно трудно. Рискуешь в какой-то момент вместо отражения себя увидеть отражение своей души, а она далеко не самая светлая наша частица. Но, как говорится, кто не рискует, тот не живет. Не отрывая взгляда, я чуть приподняла правую ногу и размашисто и быстро лизнула внутреннюю сторону бедра, оставляя мокрый след. Словно острое лезвие прошлось по твоим глазам – изумление, непонимание, недоверие. Ты еще не забылась, ощущение еще не поглотили тебя, не оставляя места для разума. Ничего, все еще впереди. Смотри на меня, девочка. Смотри, смотри мне в глаза. Легко перехватив левую ногу за щиколотку, я привязала ее к крюку в стене и замерла: ты рвано дышала. Резко схватив тебя за подбородок, повернула твое личико к свету... в мертвенно-бледном свете луны переливался и блистал маленький бриллиант. Он светился всеми гранями и резво бежал вдоль твоей щеки. Замерев на долю секунды на подбородке, он со звоном, слишком громким для ночной тишины, рухнул мне на запястье. Меня пронзил ток испуга. Почему ты плачешь?! Минута животного страха. Страха не за себя, не за свою шкуру, а за чужого, незнакомого человека. Еще утром ты ничего про него не знаешь, а спустя несколько часов, он становится центральным сюжетом твоей жизни. И пусть эта жизнь умрет с рассветом, сейчас этот человек – все, что у тебя есть. Без него часы не тикают, и ты не дышишь. Минута животного страха нажимает на поршень шприца, выпуская в кровь несовместимую с жизнью дозу адреналина. - Глупенькая… Зацеловать, стереть этот след от слезы! Прикасаться к коже сухими губами, впитывая соленую влагу; прикасаться к душе, взращивая росток доверия. Заглушить страх словами. - Милая моя, родная. Моя маленькая, девочка моя. Моя. Красивая. Красивая девочка. Не бойся, маленькая. Я рядом, я с тобой. Я не сделаю тебе больно. Я чувствую, как ты успокаиваешься и расслабляешься, отдавшись моим рукам. Снова начинаю поглаживать мягкую кожу подушечками пальцев, рисую узоры, вывожу ту тайнопись прикосновений, которая не доступна дневному свету. Она видима только при зыбком свете луны. - Ох. – Высокое и чистое «о» слилось с мягким и глухим «х» и замерло на твоих губах. Первый стон, говорят, он самый сладкий. Можно я его попробую? Терзать губы до тех пор, пока тебе не захочется ответить мне с такой же страстью. Ласкать, кусать, мягко, грубо – все возможные оттенки прикосновений, это все сегодня для нас. Человек, который заявляет свои права на чью-то жизнь, должен быть самоуверен и мудр; человек, который заявляет свои права на чью-то смерть, должен быть раскрепощен и глуп; человек, который заявляет права на чьи-то чувства должен уметь возлагать на себя ответственность за эти чувства. Как научиться быть за кого-то в ответе? Ласкать чужое тело, искать на нем созвездия, указывающие путь к наивысшему блаженству… Я начинаю забываться. Аккуратно прикасаюсь одним пальцем к шелковистой коже живота, провожу тонкую линию, спускаюсь чуть ниже. Тебя нужно целовать. Везде. Прикасаться к теплой коже разомкнутыми губами, прихватывая ее, стараясь ощутить вкус твоего поражения. Вы когда-нибудь думали о том, что поцелуй гораздо интимнее, чем секс? Поцелуй можно преподнести как дозу самого страшного наркотика. Десять секунд и ты неизлечим. Главное, не начать задумываться. Целую твои руки, запястья... Чуть прикасаюсь губами к ладони и начинаю исполнять танец страсти, то расслабляя язык, то заостряя. Я знаю, тебе щекотно и немного странно, но твои глаза уже подернула дымка предвкушения. Сколько я потратила время на то, чтобы покрыть твое тело поцелуями? Не знаю, но такого опустошения я не чувствовала очень давно. Почему? Может это из-за того, что не один прошлый Мой не отвечал мне с такой искренней страстью, сохраняя при этом себя как личность? Ты так и не станешь Моей до конца. Это порождает чувство бессилия. Что-то неразличимое слетает с твоих губ, я даже пытаюсь понять. Шире развожу колени и прикасаюсь к тебе. Мокрая… Мне так хочется любоваться тобой, что удержаться от искушения, я просто не могу. Ты такая глупенькая: краснеешь, пытаешься свести колени вместе и отгородиться от меня. Но ничего у тебя не получается, я намного сильнее. Я глубоко вдохнула и теплым, согретым мною воздухом выдохнула на тебя. Ты заметно дернулась, нежные розовые губки чуть заалели, из-под маленькой складки ткани показался бугорок, который на глазах наливался цветом. Да, родная моя. Вот так. - Не молчи. Стони. Для меня. Ты посмотрела на меня более осознано. Ты не поняла, девочка, это был приказ. Я подхватила правую ногу под колено и, обмотав несколькими витками веревки, привязала ее к соседней стене. Закрепив узел как следует, я могу и расслабиться. Отстранившись, я отползла в сторону и устроилась на груде подушек и стала наблюдать за теми эмоциями, которые как слайды проплывали твоем личике. - Ты будешь меня слушаться и делать то, что я прикажу. Это ясно? – Короткий кивок в ответ. - Ты должна ответить. - Да. - Неправильно. – Я поднялась и взяла с подоконника короткий хлыст. – Ты должна давать развернутый ответ. Педантично очерчиваю все изгибы, касаясь холодной кожей разгоряченного тела. - Итак, тебе ясно? - Да, мне ясно. - Что именно? - Я должна тебя слушаться. Резкий взмах и на белую кожу плеча легла широкая темная полоса. - Ты должна говорить мне «Вы». Проглотив вскрик, ты выдавила: - Я должна Вас слушаться. - Молодец. Боже, этот огонь внутри... он выжигает. - Вы не будете меня больше бить? - Бить? Нет, это было всего лишь в воспитательных целях. – Как же контрастно выглядит ее личико рядом с кожаным хлыстом. – Я хочу, чтобы ты понимала: все, что будет происходить сегодня, этой ночью, я делаю не ради себя, а только лишь для тебя. Тебя и твоей жизни.